Граница

Вот стану ведущим этнографом королевства, обязательно дополню форму: кто бы знал, как надоело ходить в штанах каждый день!

— И с волосами у тебя как-то... не так, — "деликатно" напомнил страж.

— Что у меня с волосами? — возмутилась я. Ну, не причесывалась, как проснулась. И вчера, кажется, тоже не причесывалась... Я запустила руку в волосы и взъерошила их еще больше. Правда, мои волосы были короче, чем у большинства мужчин в обеих деревнях: они стриглись под горшок. Но это же новейшая городская мода! Могу я хоть в чем-то чувствовать себя женщиной?

— Даже если ты их нарочно так обкорнала, тебе стоило подумать, какое впечатление это производит на окружающих.

— Тоже мне, критик выискался! — обиделась я. — Это последний писк моды!

— Правильно, — серьезно кивнул страж, — такую моду стоило придушить за то, что она с людьми делает.

— Слушай, тебе-то какое дело до моей внешности? — закипятилась я. — Дойдем до ближайшего города — и ступай себе на все четыре стороны, могу даже вольную дать!

— Я не раб тебе, Госпожа, — холодно ответил страж.

— Извини. Не хотела тебя обидеть.

— И никуда ты от меня не денешься, — слегка оттаял страж. — Мне тебя еще на посвящение доставить надо.

— Я...

— Никуда не денешься, — закончил за меня страж. — Вот увидишь.

— Знаешь что?..

— Знаю, Госпожа.

— А насчет одежды, я всего-навсего объяснял тебе причину недоумения крестьян. Из-за твоего странного вида — и не спорь, пожалуйста, — они приняли тебя за духа, может даже, за духа умершей.

— Это еще почему?

— А у тебя все наоборот: одежда и прическа — мужские, а сама ты жен... девушка, — пояснил страж.

— Это признак мертвых? — заинтересовалась я.

— Ну да, — кивнул страж, — так считают люди. Сам я никогда духов умерших не видел и не могу судить... Эй, ты где?

А я тем временем отстала, отцепляя от пояса непременную принадлежность этнографа: записную книжку и пенал с кисточкой и сухими красками. Обычно мы пишем, конечно, пером и чернилами, но в пути чернила неудобны, вот мы и переняли у какого-то народа обычай ходить с таким вот пеналом. Сухие краски принято разводить водой, но я, по обычаю практикующих этнографов (всех без исключения), использовала более удобный способ: попросту плюнула на них. Когда страж вернулся за мной (нет, он не шел столько времени, он столько времени ждал, пока я образумлюсь и догоню его сама), я уже сидела на какой-то коряге и увлеченно карябала строчки. Остается молить богов, чтобы они (строчки, а не боги) у меня в темноте не налезли друг на друга.

— Как ты сказал, — переспросила я, покусывая кисточку, — сочетание короткой стрижки и мужской одежды заставляет суеверных крестьян предполагать в исследователе духа мертвого, явившегося с враждебными, предположительно мстительными целями?

— Я этого не говорил, Госпожа.

— Правда? — Я пожала плечами. — Ну, по смыслу ты сказал то же самое, я только добавила от себя анализ и отредактировала.

— Вы всегда так... редактируете? Или это только твой метод?

— Всегда, а что? Тебя не устраивает?

— Нет, Госпожа, — ответил страж, снова прячась в скорлупу своей насмешливой покорности. — Если вы все так... анализируете, то я спокоен за городскую культуру. Куда-нибудь вы ее точно заведете.

— Тебе не нравится? — огорчилась я. — Хочешь, я могу поправить...

— Нет-нет, не надо, Госпожа. Лучше вставай, нам надо идти.

Глава 6

— И куда мы торопимся? — проворчала я. — Нас впереди никто не ждет.

— Ждет, Госпожа, — уверенно возразил страж. — Идем скорее.

— Тебе легко говорить, — пожаловалась я.

Луна уже исчезла за кромкой деревьев, и при тусклом свете звезд я спотыкалась и падала на каждом шагу. Странно, нынче луна зашла раньше, чем вчера, а сегодняшний лес производит менее удручающее впечатление. Он казался светлее и чище, чем предыдущий. Лес моего стража, припомнила я, был... моложе? Волшебнее? Хотя, судя по толщине и высоте деревьев, и лес стража, и его отца, были примерно одного возраста. То есть деревья были одного возраста.

Внезапно страж остановил меня и, как вчера, жутко завыл во тьму. Вместо ответа нам открылась тропинка, над которой низко склонялись переплетенные ветки.

— Как красиво, — прошептала я на всякий случай.

Не дожидаясь, пока я налюбуюсь природой, страж бросился вперед по этой лесной аллее. Страшась одиночества, я побежала следом за ним.

На открывшейся поляне я увидела высокую статную женщину, одетую в зеленое платье. По плечам женщины рассыпались длинные светлые волосы. Глядя на нее, я поняла, на что намекал страж, говоря о моем странном виде. Рядом с ней я смотрелась, по меньшей мере, нелепо. А она была сказочно красива, прекрасна древней, неземной красотой. Хозяйка леса.

Женщина мельком взглянула на меня и протянула стражу руки:

— Сынок!

— Мама! — Он подбежал к ней и крепко обнял. Я отвернулась. И ежу понятно: я тут лишняя. Как бы слинять с этой поляны куда подальше. Я сделала шаг назад, и тут выход с поляны исчез за деревьями. Как будто они немного передвинулись, чтобы преградить мне путь. Я подозрительно оглянулась на стоявшую в центре поляны семейную группу. Мать и сын были заняты друг другом и меня не видели.

Долго они будут так стоять?

Мать, наконец, оторвалась от сыночка (похоже, я начинаю раздражаться) и отступила на шаг.

— Дай я на тебя посмотрю, — любовно произнесла она. — А ты изменился.

— За неделю, которую мы не виделись, — со смехом напомнил сын.

Я с досады кусала губы. Нет, я рада за него, он встретился с матерью после недельной разлуки, но вот меня тоже дома ждут, и, кстати, дольше, чем неделю. Однако я демонстрации тут не устраиваю!

— А это — та самая девушка? — соизволила обратить на меня внимание... как бы ее назвать? Стражиха? Или мать стража? Невежливо получается, и почему я так разозлилась?

— Здравствуйте, — произнесла я первое, что пришло в голову. Страж не требовал вести себя как-то по-особенному, из чего я сделала вывод: его мать либо не из гневливых, либо видит людей насквозь, с ней напускная вежливость не поможет. Впрочем, я всегда вежлива... ну, почти.

— Я — Эрдо, — сказала она мне. — С моим сыном ты уже знакома.

— Здравствуйте, — повторила я. В отличие от сына, она не боялась называть свое имя, интересно, это с чем-то связанно? Однако минута явно не подходила для расспросов. Эрдо продолжала выжидающе на меня смотреть. Что ей надо? Ах, да! — Зовите меня Элесит.

— Элесит, — повторила она. — Чудесное имя. Тебе будет жаль с ним расставаться?

Я вытаращила глаза. Страж пояснил:

— На посвящении Заклятые расстаются со своим старым именем и получают новое, настоящее.

— Я... — Я открыла рот, чтобы еще раз объяснить — никакой Заклятой я становиться не собираюсь, но страж предостерегающе покачал головой. — ...Еще не думала об этом, леди Эрдо.

— Просто Эрдо. Идемте за мной.

С другой стороны поляны открылась еще одна аллея, и, пройдя по ней, мы попали прямо к... дому.

Нормальному загородному дому, каких много стоит вокруг столицы. Добротное двухэтажное строение, с верандой и двумя балконами. От обычного отличается одним — дом весь зеленый. Но ведь и это не такая уж редкость, правда?

Эрдо, заведя нас в дом, тут же принялась раздавать указания. Зря страж возмущался насчет манеры Заклятых во все вмешиваться. С такой мамочкой...

— Какие у вас планы? Что? Вы собираетесь сегодня попасть еще в одну деревню? Ни в коем случае! Вы останетесь тут до завтра. Не спорьте! Что значит — должны обойти все деревни? Уже дообходились! Сынок, я же вижу, как с вами обошлись! Я скажу твоему отцу, чтобы он не сваливал на тебя свою работу. Ты мог пострадать! И посмотри, на кого ты похож! — Она повернулась ко мне. — Я считаю, вы очень правильно решили! Пора прекратить это безобразие! Но зачем вы собрались сами с ними разговаривать? Ах, не слушайте моего сына, он такой безответственный! Я пошлю во все свои деревни знамения, и вы сэкономите два дня. И свяжусь с соседями, чтобы вас там приняли, а то некоторые у нас не очень дружелюбны. Сынок, ты еще здесь? Иди мыть руки, сейчас будем обедать! — Эрдо снова обернулась ко мне: — Вы оба, должно быть, проголодались, а чем вы питаетесь? Копченой курицей? Я отдам это животным. Где это видано! Сынок, не стой, иди! — Страж, подмигнув мне, ушел, а я осталась один на один с потоком слов его матери. — Ты, наверное, хочешь умыться и переодеться с дороги. — Она обвела мой наряд многозначительным взглядом. — Я покажу тебе твою комнату, там ты сможешь отдохнуть. Ну как, договорились? Оставайтесь здесь, отдохнете, а то, где это видано — день и ночь по лесам шастать?

Я с трудом вклинилась в ее монолог:

— Послушайте, я вам очень благодарна, но я не могу злоупотреблять вашим гостеприимством...

— Чем? Моим гостеприимством? — рассмеялась Эрдо. — Глупости какие!

— Но мне надо идти!

— Куда ты торопишься, девочка? Останешься у меня, отдохнешь, а завтра в то же время отправитесь в путь. И не спорь больше, не хочу даже слушать! Где твои вещи?

Я смутно вспомнила — всю дорогу вещи нес страж, а потом мы пришли на поляну...

— Мой сын бросил их на поляне? Как это на него похоже! Ну, идем в дом, а насчет твоих вещей я распоряжусь. И еще... Элесит? У тебя нет чего-нибудь более приличного?

— Приличного? Платья? — не сразу догадалась я. Эрдо кивнула. — Нет, а почему вы спрашиваете?

— Одолжить тебе?

— Нет, что вы! Вы и так для меня слишком много...

— Элесит, девочка, мне это совсем не трудно!

— Нет, я... нам это запрещается.

— Даже так, — покачала головой Хозяйка леса. — Ладно, идем.

Я принципиально не хотела переодеваться, хотя у меня был брючный костюм приличней, чем мешковатая каждодневная форма. Которая начисто скрывала от посторонних взглядов фигуру, и я казалась в ней маленьким коричневым колобком. Нет, я, конечно, немного преувеличиваю, но не очень.

Однако переодеваться в парадный костюм, со скандалом уложенный мамой в сумку, желания не было. Рядом с Эрдо я все равно буду смотреться убого, зачем зря тратить время и силы? Я отбросила с лица волосы: вновь отросшая челка лезла в глаза. Или все-таки рискнуть здоровьем окружающих?

Когда я спустилась к столу, страж и его мать только ахнули. Вид у меня был — не для сельской местности. По крайней мере, покажись я в таком виде в деревне, весь крупный рогатый скот подрался бы за право меня забодать: я надела ту самую, со скандалом уложенную мамой кофточку (ты ведь не только по деревням будешь шляться, ты ведь еще на ярмарку едешь, не позорься!) дразнящего ярко-красного цвета. Помимо этого, на мне были изящные черные брюки. Внешний вид парадной формы, хвала богам, отдавался на откуп самим этнографам, и за небольшую мзду мне удалось утвердить вот это чудо. Самый злобный враг не смог бы отрицать наличие у меня фигуры — и неплохой, а с матерью стража мы представляли недурной контраст. Она — высокая, длинноволосая, в платье цвета распускающихся листьев. Я — маленькая, с короткой стрижкой, в ярком брючном костюме.

— А говорила — надеть нечего, — упрекнула Эрдо.

Страж медленно подтянул челюсть на место.

Только в доме, где от обилия зажженных свечей было светло почти как днем, я, наконец, смогла как следует рассмотреть своего стража. Он был чудо как хорош в наряде зеленого цвета, чей покрой неуловимо отличался от городской моды. Кажется, так одевались во времена маминой молодости или чуть раньше. Темно-каштановые волосы слегка отливали зеленым, а в малахитовых глазах искрилась насмешка — и немного понимания. Одним словом, подходящая внешность для лесного стража. Зелени хватает.

Он улыбнулся мне и пододвинул стул. Я благонравно села.

— Госпо...— начал было он, осекся, взглянув на мать и начал снова: — Элесит, я хочу извиниться.

— Что-то случилось? — забеспокоилась я, но страж не дал сбить себя с толку:

— Я хочу извиниться за свои слова о твоих волосах. Ты очень красива.

— Правда? — мурлыкнула я. — Я тронута. Ты больше ни за что извиниться не хочешь? Пока я добрая?..

Когда мы сели за стол, страж с опаской косился на меня и пытался подавать мне загадочные знаки, кивая на столовые приборы. Он явно боялся: я примусь есть руками и урчать, как в деревне. Не угадал! Я же говорила: умею себя вести, а руками интересно есть только курицу. Я вела себя благовоспитанно, и бабушка, учившая меня хорошим манерам и поведению за столом, могла бы заслуженно гордиться своей внучкой.

Эрдо сама накладывала нам еду: ложку мне, ложку стражу, ложку мне, ложку стражу, ложку...

В какой-то момент я запротестовала:

— Послушайте, Эрдо, я понимаю, ваш сын должен правильно питаться, но так я скоро лопну!

Они оба укоризненно посмотрели на меня, но возражать не стали.

Эрдо поддерживала беседу, рассказывая о чем-то малоинтересном, вроде урожая кувшинок, мы со стражем молча внимали.

Все застолье страж не сводил с меня глаз. Увы, это мне ни капельки не льстило: после моей вспышки он начал тщательно следить за тем, сколько и чего я ем (чтобы съесть то же самое), и теперь полностью копировал каждое мое движение. Следил он, кстати, не зря, на четвертой перемене блюд (за столом прислуживали невидимые слуги, но на меня это не произвело особого впечатления, я слишком устала) я, не выдержав, оттолкнула от себя тарелку. Страж с вздохом отодвинул свою.

— Все, спасибо, я наелась.

— Я тоже. — После этих слов своего сына Эрдо неодобрительно покачала головой и прервала рассказ о крестьянах, рубящих слишком много деревьев в разрешенной части леса. Встав из-за стола, страж кивнул матери, полунасмешливо поклонился мне и ушел.

— Куда это он? — удивилась я.

— Скоро рассвет, — отозвалась Эрдо. — Он пошел отсыпаться. Полагаю, ты еще не устала? Когда захочешь отдохнуть, скажешь мне.

— Хорошо, — кивнула я. Ночи весной короткие и ложиться спать на рассвете было просто смешно. Для меня, конечно: страж не спал двое суток, что бы он ни говорил, отдыхать хоть надо иногда! Впрочем, страж наверняка ушел из-за своего дневного облика, чтобы не пугать меня. Интересно, мать успела к нему привыкнуть?

— Расскажи мне о себе, — попросила Эрдо. — Я так давно не разговаривала с людьми.

— Ну...— Я замялась. Вряд ли откровенность в этих условиях будет безопасной. Эрдо только выглядит, напомнила я себе, как милая женщина, а на самом деле она — могущественная лесная нечисть. Было странно применять это слово к такой очаровательной и доброй на вид женщине. — Мне нечего рассказывать. — Я нарочито грустно улыбнулась.

— Ты — королевский этнограф, я знаю, — разгадала мою хитрость Эрдо. — Расскажи, как ты жила, кто твои родители, какая у тебя семья, почему ты приехала сюда. Просто расскажи о себе.

— Да говорить особенно и не о чем. Жила, как все живут, а родители...

Эрдо внимательно слушала, где-то поддакивала, где-то рассказывала сама, и я в итоге разболталась. Каким-то образом я чувствовала — она пытается меня разгадать и уже пришла к выводу — я не пара ее мальчику, и, конечно, не могу его интересовать. Поскольку я была с ней полностью солидарна (в глубине сознания едва теплилось подозрение: вдруг мы обе жестоко ошибаемся), то мы быстро нашли общий язык.