'Порождение просыпается. Его мыслещупальце проникло через Глаз, чтобы выяснить обстановку. Оно уже ощутило наше присутствие, но еще не нашло нас... Потерпите, я помогу'.
Терпеливая земля безропотно принимала удары наших ног, в лица с силой бил невидимый, но иссушающий ментальный ветер, сознание плыло. Зрачок врат держал цепко, распространяя холод по нервной системе. Порождение звало к себе, и невозможно было противиться этому зову смерти, голодному крику Чудовища, пожираемого изнутри адским огнем неудовлетворенности и жажды. Силы неба! А ведь каким-то образом я и в самом деле ощущал жуткий зов Порождения, вернее, малую часть отголосков его псевдоэмоций или чего-то, наиболее близкого к этому понятию. Каким-то непостижимым образом сила слияния позволяла интерпретировать чуждые ощущения в доступные человеческому пониманию. Но хорошо, что лишь малую толику, иначе эти ментальные испражнения просто сожрали бы нас без остатка.
А темный колодец Глаза тем временем продолжал нас обрабатывать, с холодной бездушной яростью набрасываясь на воздвигнутую вокруг общего сознания защиту Нкота. Лешук не забыл о нас, он просто концентрировался и предпочитал не отвлекаться. И когда он был готов, зов смыло живительной волной энергии, и его мысль вонзилась в коллективное сознание не хуже Клинка:
— Цель близка. Тело Врага находится в ином измерении, но здесь его Глаз, и мы проникнем сквозь него в его истинное логово.
— Жду не дождусь, когда это произойдет, — с натугой проскрипел Бигман, — эта Тварь чуть нам мозги не расковыряла...
— И все же мы раньше ей ноги повыдергиваем, — уверенно отозвался Отшельник по мыслеречи, наконец-то обретя способность высказаться о том, что его волновало. — Не так ли, Нкот?
— Ты хотел сказать — надерем задницу, Шет, — насмешливо поправил Бигман, помогая язвительностью своему самообладанию. — Пусть звучит банально, но как заводит для хорошей драки!
— Боюсь, что понятие 'задница' к этой штуке неприменимо.
— Ты меня напугал, брат! У любого нормального существа есть задница, что бы под ней ни подразумевалось, и как бы она ни выглядела.
— Разве мы говорим о нормальном существе?
— Проклятие галтов, ты прав! Тысячу раз прав! Что ж, тем хуже для Порождения. Уже только потому, что у этой Твари нет задницы, она не имеет права жить! Постой, но тогда и ноги ты ей повыдергивать не сможешь, а? У нее же может не оказаться и ног?
— Прекратить! — резко бросил Нкот, прервав зубоскальство шелтян, за плоскими шутками которых крылся естественный страх людей перед неведомым, необъяснимым, неотвратимым роком, надвигающимся на них. — Концентрируйтесь на защите сознания! Думайте о предстоящем задании, будьте готовы выполнить задуманное по первому же сигналу!
Мы неслись так, что собственные тени не поспевали за нами, не чувствуя ни усталости, ни предела своих сил. Очертания тел размывались, словно под пеленой быстротекущей воды. Ничто в этом мире уже не могло догнать нас и остановить, кроме собственной воли. И кроме Хищника мироздания. Он искал нас. Настойчиво и терпеливо.
Разум наизнанку, отличающийся от человеческого, как свет от тьмы. Разум, питающийся мыслительной деятельностью разумных существ, вытягивающий из них все жизненные силы без остатка. Разум, чьи ментальные щупальца ощутили искорки жизни, пульсирующей в его владениях. Разум, терзаемый страстным, неутолимым голодом, разгорающимся внутри его как лесной пожар, гонимый бешеным ураганом. Разум, с которым невозможно договориться... Разум?! Да о чем я говорю, какой еще разум, силы Зла! Монстр, Тварь, Чудовище, которое необходимо поразить раньше, чем оно поразит нас... Жутко? Еще бы. До дрожи. Каково же будет встретиться с ним лицом к лицу?!
Черная птица паники настойчиво билась в окно моей души, ломая крылья и рассыпая перья страха. Светлые силы неба, молю вас, пусть этот день не станет моим последним! Ведь так много еще не сделано, так мало было испытано истинной любви, так мало было врагов и друзей, которые стоили бы того, чтобы за них отдавать жизнь, так мало... Я не могу умирать, будь оно все проклято!
— Остановитесь!
Мысль Нкота ударила, словно гонг, и ноги мгновенно приросли к земле. Отряд замер, словно налетел на стену. Я не понял, как это произошло, но мы неожиданно оказались прямо перед туннелем перехода — гигантской крутящейся воронкой врат, свитой из фиолетово-черных жгутов странной субстанции. Только что она была вдали и — вдруг уже нависла над нами, колодец в огромной горе колышущейся сиреневой массы облаков, спустившихся до самой земли. Губительный ментальный ветер тут же зашумел вокруг отряда, пытаясь вытянуть жизненные силы. Невидимые гигантские челюсти распахнулись, готовясь принять непрошеных гостей, пигмеев, посмевших бросить вызов могучему злобному великану, и защита Нкота, окружавшая весь наш отряд, начала ощутимо прогибаться под смертоносным давлением.
— Внимание! — мысль Нкота зазвенела, как натянутая тетива. — Атака!
В тот же миг коллективное сознание раздвоилось. Одна его часть осталась на земле, в тесной сплоченной группке, другая оказалась высоко в небе, вознесенная силой прыгуна и Нкота. Вокруг хаотичным роем тотчас расцвели фантомы, созданные Отшельником, — точные копии лешука, и мое второе 'я', повинуясь велению его воли, влилось в один из фантомов справа от Нкота, пристроившись среди стаи полноправным 'сородичем'. Еще трех фантомов заняли остальные — Бигман, Отшельник и Целитель. Нкот немного напутал с численностью, четыре души из копилки Хранителя остались бесхозными, приготовленные для них виртуальные тела заняли мы.
Бесподобно, волшебно — я действительно парил над землей, ощущая себя одним из крылатых, как в детском сне. Прохладный ветер наполнил голубые крылья. Ощущение присутствия среди воздушной стихии было исключительно правдоподобным.
Внизу я увидел наш отряд, лишившийся предводителя, — четыре крошечные, исходящие радужным сиянием фигурки, затерявшиеся среди просторов бескрайней темно-фиолетовой равнины. Я/мы по-прежнему тесной связкой смотрели на мир глазами Нкота, приспособленными для видения Врага. И конечно, в его визуальном луче мир был другим. Он жил сам по себе, вплетая нас в свою ткань как естественные составляющие — причудливые узелки единой энергетической сети, раскинутой в беспредельном пространстве.
Одушевленные Хранителем, управляемые Нкотом и Отшельником, фантомы шустро выстроились треугольным клином. Стая в сорок одну душу, из которых лишь одна — Нкота — имела подлинное физическое воплощение, слаженно взмахнула крыльями и тронулась с места, быстро набирая скорость. Быстрее, еще быстрее... Ветер засвистел в ушах, я/мы уже неслись сломя голову, стремительно поглощая расстояние, отделявшее нас от врат.
Неистовым ураганом мы ворвались в черный зев бездонного колодца.
Мир мгновенно изменился. Бледные кольца энергии, нанизанные на ось из пустоты, темнота, прорезаемая тусклыми вспышками холодного призрачного света, свист воздуха, рассекаемого многими телами, и грозный, глубокий гул, почти заглушающий этот свист, пронизывающий тела неукротимой внутренней вибрацией, — угроза стала ощутимой, как ветер, и хлестала по сознанию, все усиливая направленные удары. Защита Нкота, надетая на наш разум, таяла, будто под потоком едких разъедающих кислот. Но всего через несколько мгновений мы вырвались в другой мир.
Пустой, страшный мир.
Здесь небо было черным, как и земля, а горизонт протянулся тонкой кровавой спицей света, четко разделяя две мрачные стихии. А в центре всего этого, затмевая и небо, и землю, и горизонт, висело грозное красное солнце. Тугие струи, изгибающиеся ленты, бескрайние полотнища мрака заполняли воздух бесчисленными складками, раздирая само пространство своей тяжестью.
И больше не было ничего.
Я увидел это, и сердце мое едва не разорвалось на части. От сильнейшего потрясения сознание сорвалось и заскользило в небытие, но силы группы тут же подхватили его. О Небо! Сны! Мои проклятые ненавистные сны! Так я предвидел именно это?! Невозможно... Это невозможно!
Солнце-Порождение. Огромное, жуткое, зловещее, оно сочилось непостижимой мощью вселенских масштабов. Как я мог предвидеть такое? За что?! Хотелось исчезнуть, не видеть этого мирового ужаса...
— Галт меня задери, так с этим мы и должны справиться?! — вырвалось у Бигмана, потрясенного не менее, чем я или Отшельник.
— Крепитесь, люди, все будет в порядке...
Сражение уже началось. Расплескав багряную нить горизонта, гигантский шар красного пламени двинулся к нам и нанес первый удар. Сгусток мыслещупалец, невидимых обычным зрением, но четко осязаемых восприятием Нкота, устремился навстречу и раскаленными стрелами прошел сквозь фантомов в авангарде, раздробив их на фрагменты. Предсмертный вопль рассыпающихся на лептоны душ, огнем опаливший нервы группы, — и стая мгновенно уменьшилась почти вдвое.
— Назад, — последовала спокойная команда Нкота, и, повинуясь ведущему, стая быстро развернулась на сто восемьдесят градусов. — Врага нужно выманить в наш мир.
— Почему не здесь?! — прорычал Бигман, нежданно-негаданно охваченный вдохновением боя. — Почему бы не этот мир превратить в его могилу?
— Здесь его логово, и все пространство подконтрольно ему. Победить здесь невозможно.
— Да, он здесь слишком силен, — подтвердил транс.
Мы стремительно нырнули обратно в туннель перехода, преследуемые по пятам разящими стрелами мыслещупалец. Заслон из фантомов таял, как утренний туман под лучами солнца. Под шквальными ударами бледных потоков энергии, летящих от Порождения, души бывших профи Шерифа с беззвучным криком рассыпались вспышками радужных фейерверков. Снова туннельные вихри окружили нас, но на этот раз путь был еще быстрее — Нкот отчаянно торопился, стараясь не выпустить инициативу из своих рук. Он оглянулся, прежде чем покинул коридор, — его глаза были нашими, и мы увидели, как яростный красный свет затмил бледное сияние энергетической структуры туннеля позади.
— Клюнул! Проклятие галтов, он клюнул! — злорадно захохотал Бигман не только мысленно, но и вслух, той половиной своего 'я', что осталась дожидаться нас на земле.
— Мы его сделаем, брат! — не менее азартно вторил ему Отшельник. — Повыдергиваем все, что у него есть, да и чего нет — тоже!
Поистине в горячке боя эти шелтяне не ведали страха.
Слитое воедино множественное сознание столь разных друг другу разумных существ уже снова неслось над равниной. Примерно через десять километров Нкот заложил крутой разворот, обратно к туннелю, и остатки фантомов послушно повторили его маневр. Мы снова увидели Врага...
Чудовищно огромным пылающим шаром Хищник выкатился из зрачка перехода. Казалось, пробив себе дорогу в наше измерение, он увеличился в размерах. Если бы Враг вдруг отбросил тень, то наверняка накрыл бы этим темным покрывалом любой город, каким бы громадным тот ни был. Но он нес смерть, а не прохладу, излучая беспощадный багровый свет, раскаленный до звездных температур. Лавина разрушительного жара обрушилась перед глазом перехода на поверхность безжизненной фиолетовой равнины, и та содрогнулась как живая, вскипела, исторгнув фонтаны раскаленного пара и грязи, казалось, до самых небес. Каверны множественных взрывов, словно чудовищные пасти, с громовыми ударами выплевывали раскаленный воздух и плазму, еще недавно бывшую спокойной земной твердью.
А затем земля вспыхнула причудливо изогнутой разлохмаченной нитью алого огня. Высверк молнии, прянувший с безоблачного неба, бледным изломанным копьем перечеркнул эту нить, ударил где-то вдали. Вскоре донесся приглушенный раскат грома. Почва под ногами наших тел, оставшихся внизу, задрожала. Где-то глубоко в ее толще нарастал низкий утробный гул.
Смерть в самой жуткой своей ипостаси текла над планетой, подавляя всякое воображение проявленной мощью, потрясая до самой глубины души. Отсюда, с высоты птичьего полета, куда Нкот увлек наши мятущиеся души, было видно, как необъятный огненный вал, раскинувшийся от края и до края горизонта, неторопливо приближался к крошечным фигуркам дерзких смертных существ, затерявшихся среди просторов бескрайней фиолетовой равнины, поглощая все, что оказывалось на его пути...
Смерть надвигалась неумолимо, и не было от нее спасения.
Я все это уже видел раньше. Картина моего видения, посетившего меня, едва я ступил на поверхность Шелты, вдруг превратилась в реальность. Неужели и все остальное — истинно, и я погибну именно так, как видел?.. Я же помню... Я горел, не в силах сдвинуться с места, и ноги погружались в разверзшуюся от страшного жара почву...
— Теперь он наш, — сообщил Нкот. — Но на всякий случай, Целитель, будь готов повторить за мной.
— Действуй, — коротко отозвался тот.
— Проклятие галтов, наши тела на земле, — принеслась обеспокоенная мысль Отшельника. — Огонь уничтожит их.
— Большая часть того, что ты видишь, — лишь иллюзия. Порождение не обладает столь громадной физической мощью, как пытается показать. К делу!
Поредевшая стая снова перестроилась в правильный клин и ринулась вниз, к смертоносному сгустку энергии, плывущему над кипящей землей. Расстояние быстро сокращалось — так быстро, что не осталось времени ни для каких мыслей.
И время послушно остановилось.
Пять километров.
Снова донесся далекий раскат грома. Дрожь под ногами нарастала, и ко мне все сильнее возвращалось ощущение своего тела, оставшегося на фиолетовой равнине. Сознание разламывалось на части, каждая из которых желала существовать самостоятельно. Горячий шквальный ветер ударил в лицо и грудь, затрепал одежду, волосы, задул непрерывным потоком навстречу. По-прежнему не открывая глаз, пользуясь только зрением Нкота, я наблюдал за происходящим с высоты птичьего полета.
Стая неслась вперед.
Три километра.
Хищник поднимался все выше. Багровый свет заливал землю, разъедая ее, словно едкой кислотой, вздымая шлейфы и гейзеры испарений. Стремительно нарастала удушливая, невыносимая жара. Снова ударил громовой раскат.
Огненный вал желто-красной извивающейся лентой катился к отряду, все выше вздымая смертоносный гребень распада.
Неужели это все только видимость?!
Я вдруг с кристальной ясностью понял, что все мы обречены. От этого нам уже не убежать. Даже если мы поразим Порождение, наши физические тела будут уничтожены огненным валом, который доберется до нас за считанные минуты. И вместе с пониманием близкой и неотвратимой смерти на меня вдруг снизошло небывалое спокойствие. Ну что ж, раз так, раз бежать уже поздно, то нужно приложить все силы для завершения начатого, чтобы смерть не оказалась напрасной.
Бешеный ветер неистово бил в лицо, жег кожу, воздух вокруг все сильнее наливался багровым свечением, превращаясь в ничто, в само свечение.
Девятьсот метров...
Я не мог двинуться с места.
Жук, наколотый на булавку коллекционера?
Светило взошло и остановилось — громадное, багровое, мрачное, ужасающее, подавляющее смертоносной мощью, все еще сокрытой в нем, все еще не развернувшейся в полную силу, — и карающим роком повисло над гибнущим миром. Оно только осматривалось, уже уничтожив все вокруг, уже приговорив меня, шелтян, чужих, и даже не зная о нашем существовании.
