Лес обступал древний храм Скольжения Шивы. Цветущие сандаловые деревья, тик и акации выглядели пестро, и вся обстановка абсолютно не соответствовала ситуации — а буквально в десятке йоджан отсюда простирались огромные выжженные поля, загорались смертоносные солнца, горели камни, кипел металл, гибли люди: шла большая война, грохот от которой иногда доносился далеким эхом гигантской грозы... Изредка с вершин гор сквозь туманную дымку облака пыли, покрывшей огромную территорию, виднелись вспышки смертоносных зарниц.
Ситуация складывалась критическая... Простые смертные в панике бежали кто куда. Те из них, которые остались в живых, разбились на два лагеря: одни проклинали богов, другие истерично каялись, ища прощения у высших сил, моля об окончании Великой Войны богов. Если бы это было так просто... Были и те, кто воевал на нашей стороне... но... Готовить опытных воинов становилось все труднее — мы несли тяжелые потери... И где теперь тримурти, когда их помощь так необходима? Не могут же они не знать, что тут происходит!
А на поляне храма время и пространство, казалось, застыли в вечном стекле небытия...
Перед ступенями храма в две шеренги стояли кшатрии Арджуны и несколько брахманов из числа его советников. Они застыли так неподвижно, что были почти неразличимы в пестром вечернем пейзаже.
— Ну наконец-то, — навстречу мне выбежал сам Арджуна, на его пухлом, слегка одутловатом лице живые глаза блестели беспокойством. — Ты нормально добрался? За тобой не следили шпионы ракшасов???
— Все в порядке, Арджуна. — Я махнул рукой и поморщился от боли. — Я по дороге выпил сомы, чтобы не терять времени, — я готов переместиться по линиям праны.
— Ты подвергаешь себя опасности! — Он остановился и положил мне руку на плечо, от него пахло свежими цветами лотоса.
— Я все понимаю, но у нас нет выбора — надо спешить, — ответил я. — Последняя сводка неутешительна...
— Что случилось? — Он нахмурился. — Я чувствовал всплеск боли и хаоса, но не мог разобрать образа...
— Наземные войска Рамы Великого были отброшены за Асукан, потеряно два батальона Стальных Кентавров. Господство виманов Индры в воздухе пока что сдерживает врага, но армия Ракшаса Четвертого объединилась с силами асуров на востоке. "Стрелы смерти" уничтожили наши позиции в Таре, к западу от Джодхпура... Погибли все...
Я пытался докладывать сухо, по-военному, но на последней фразе голос мой предательски дрогнул.
— О Шива всемогущий, — вздохнул Арджуна. — Как бы я хотел сейчас быть рядом с отцом...
— Кстати, о Верховном. — Я деликатно кашлянул. — Где он, когда в нем есть такая надобность?
— Они... — Арджуна шумно вдохнул воздух, — они там...
Он поднял палец к небу.
— Если бы не предательство Асуры Беноды... Он посадил свой виман на острове... Там есть Неприсоединившиеся... Подлец... Как вразумить детей богов, если они видят, как Великие уничтожают мир... — Я дал волю эмоциям. — Вихри упираются в небо, четвертая станция не отвечает... И все из-за того, что люди, простые люди, которые даже не понимают Песни Дальних, — они являются причиной раздора...
— А не Древнейшие? — Голос Арджуны дрогнул. — Отец мой... я бы так хотел ощутить наладонники вимана — в воздухе нет мне равных, кроме дэвов... Они потеряли даже свое имя...
— Ты нужнее здесь, Арджуна, — ответил я, стараясь взять себя в руки перед ритуалом. — Индра — опытный стратег, а мы все сейчас простые солдаты. Если "стрелы смерти" пробьют защиту Города Древнейших, ты сам понимаешь... Зиккуры могут не выдержать. Либо высвободится огромная энергия, либо... Сами Древнейшие не будут особо разбираться, кто прав, а кто виноват...
— Да, я все понимаю. — Он стиснул свои тонкие губы, и я почти физически ощутил, как сжались его челюсти. — Ты справишься? Вся надежда на тебя — приведи сюда Шиву... Это наш последний шанс...
— Начинайте ритуал, я готов...
Трава росла на холме... Ветер качал ее... Казалось, будто невидимая рука гладит зеленый мех...
Где-то словно во сне звучал голос:
— Космос... Иногда кажется, будто он тянется бесконечно... Но в конце появляется огромная обезьяна и начинает кидать в тебя камни... Так... Понятно: том десятый, страница сто тридцать вторая... Правила безопасности при демилитаризации орбитальных зон, параграф восьмой... Подбитые на орбите суда рано или поздно падают на поверхность планеты. Суда крупного воздухоизмещения или же военные суда с остатками боекомплекта либо топлива... Так, это можно пролистать — примечаний на двадцать листов... Ох-х-х-х... Пункт восьмой: ионы супа излучаются в инфракрасном диапазоне, при объединении со свободными частицами тарелки...
На холме, словно диковинное надгробие, возвышалось ореховое бюро с настольной лампой. Несмотря на то что бюро было явно больше своих естественных размеров (как и лампа с паяльником), выглядело оно здесь довольно уместно, как если бы действительно играло роль памятника. А за холмом, прямо на его фоне, в воздухе, не цепляясь ни за что, висели географические карты, какие-то планы, схемы и графики различных кривых, невесть откуда взявшиеся в поросших короткой травой холмистых степях.
Рядом с бюро стоял силуэт могучего воина древности. Роста он был огромного, но столешница бюро все равно находилась чуть выше его плеч. Он был одет в накидку из медвежьей шкуры, подбитую с краев волчьими хвостами. На плечах тускло сверкали в сумерках стальные пластины. Он понуро опустил голову, да так, что ее почти не было видно. В левой руке он держал под плащом какой-то предмет... Воин замер и стоял не шелохнувшись — спиной ко мне, лицом к бюро... Кажется, голос оттуда и доносился, а воин его внимательно слушал... Мне было не ясно: как и зачем можно было слушать этот бред, а главное, кто сидел там, внутри?
— Фенилциклодин, или же "Пи Си Пи", на жаргоне именуется "пыль ангелов"... — вновь заговорило бюро. — Ладно, это мы опустим, а это можно вообще убрать... Что тут? Ага, вот: "Мимо счастья пройдет только глупец, в попытке найти его именно там, куда он идет..." Уже почти понедельник, а его все нет...
— Итак, — прокашлявшись, перебил знакомый голос, — сегодня мы рассматриваем диссертацию на тему "Высокоорганизованные плазмоиды и их роль в биологической эволюции на Земле". Тема довольно любопытная. Автор провел долгие годы, занимаясь полевыми исследованиями данной темы. Исследования свои он вел на Марсе, в тяжелых условиях, фактически без финансирования Академии наук, поэтому я, как его рецензент, взял на себя смелость...
И тут я заметил, что в настольном светильнике вместо лампы накаливания сияет желтовато-белый глюк! Надо же!
Его сияние стало ярче, а воин, освещенный глюком, медленно повернулся вполоборота, и взору открылась страшная картина: головы у него вовсе не было — шея оканчивалась безобразным черно-красным обрубком... То есть голова-то у него была, но не на месте — именно ее он держал в руке, это стало видно, когда он отбросил полы плаща за спину. Голова сильно поросла бородой, имела крупные черты лица и бельмы открытых глаз, лишенных зрачков...
Бюро продолжало бубнить...
— Вот видишь, что сделали со мной люди? — проговорила голова, явно обращаясь ко мне. — Люди!
Я долго не мог понять: почему передо мной либо все черное либо белое... В глазах мельтешили мелкие белые точки, на мгновение вспыхивая и исчезая... Боковым зрением я уловил белое пятно, напоминающее человеческую фигуру... Туловища своего я не ощущал... Слева что-то празднично блестело яркими бликами... Свет бил отовсюду... Вот оно, значит, как... Последние секунды ослепляющей резкой боли отдались в моих мыслях ярким воспоминанием, и на миг все вокруг потемнело... Значит, есть все же она, жизнь после смерти... Значит, не врали те люди, которые утверждали, будто сгусток энергии, обладающий сознанием, отлетает от мертвого тела, и ты продолжаешь думать, видеть в бесплотном состоянии, словно глюк... А может, глюки и есть души умерших людей? Почему бы и нет? Я... Наверное, я сейчас в каком-то информационном поле — энергетическом поясе, концентраторе человеческих душ... Вот теперь я все узнаю... Хоть не так обидно будет, что я умер... Жаль, я пока не могу двигаться в пространстве и мало вижу вокруг узнаваемых предметов, но, наверное, так должно быть... Интересно, а то белое пятно — это ангел? Ну то есть я, конечно, понимаю, что это, скорее всего, энергетическая сущность, сотканная из тонкой материи, но привычнее будет называть его ангелом — ведь его суть от этого не меняется... Да... Странное у меня состояние — мне легко и спокойно, как будто я всегда был здесь, а моя жизнь на Земле и Марсе — это короткий кошмарный, но яркий сон... Какие сны приснятся в смертном сне, как говаривал принц Гамлет... Надо же — я еще помню про Гамлета... Значит, неправ был старина Декарт, который в свое время выдал фразу "Cogito, ergo sum". Этот аргумент не принимался как умозаключение — весь фокус в его очевидной самодостоверности моего личного существования, существования, основанного на осознании его и на рефлексии, которая ближе, по сути, к переводу слова "cogito", нежели термин "мышление". Значит, либо само выражение Декарта, как первичная достоверность, не работает, либо мы неверно представляем себе загробную жизнь, которая позволяет мыслить, следовательно, существовать... Надо бы как-нибудь набросать по этому поводу философский трактатец... страниц на двести... Ох, да ведь рук-то у меня нету теперь... Да... Незадача... Ну возможно, удастся как-то договориться с местными — уж для трактата, может, дадут какого-нибудь секретаря-стенографиста... Или удастся силой мысли воздействовать на пространство, создавая буквы... Да, наверное, здесь очень любопытно...
Наверное, прав был мой Двойник, сказавший мне, что когда я умру — я стану чистой энергией... Чистой — то есть без примесей физического тела, которое только мешает разуму в его познании, заставляя думать о еде, о размножении, об удовольствиях... Есть над чем поразмыслить...
Что бы сказал академик Вернадский и тот, не помню, как его звали, француз-математик из Сорбонны, которые предложили сам термин ноосфера ? Возможно, они обрадовались бы тому, что все люди после смерти попадают на высший уровень этой самой ноосферы, где идет слияние разумов, скопление разумных энергий познания мира... А Карл Густавович Юнг? Как бы он отреагировал на то, что есть источник его коллективного бессознательного , и источник этот находится вне самих людей, которые попадают в него полностью после жизни в своем теле? Может быть, удивился бы, а может быть, и нет... Он о многом догадывался... И вот я не существую, но мыслю... Значит ли это, что смерть и небытие — абсолютно разные вещи? Возможно... возможно... Жаль, что, вместо того чтобы всерьез заняться наукой, я при жизни выбрал беготню по пустыне с автоматом в руках, — как это мелочно... бессмысленно... Сколько я мог бы сделать великих открытий, обессмертив свое имя еще при жизни... Хотя кому нужно это бессмертное имя? Главное, это помогло бы людям изменить их сознание... Имело бы настоящую пользу... Ведь, оказывается, все так просто, и так взаимосвязано... Жаль, я не понимал этого раньше... Но мир устроен справедливо — я должен был это понять, и я это понял, пусть даже и таким кардинальным методом, как смерть... Хотя, как показывает практика, ничего в ней, в смерти, нету страшного. Непривычно — да. Очень непривычно... Так никто и не говорил, что...
Постепенно картина вокруг меня приобретала большую резкость — белые пятна оказались пластиковыми окнами, в которые бил яркий солнечный свет, кидавший слепящие блики на пол, покрытый потертым бежевым линолеумом, белое покрывало лежало передо мной... Черные пятна оказались серо-фиолетовыми косыми тенями, которые отбрасывал подоконник, стулья и шкафы со стеклянными дверцами... Слева от меня стояла на хромированном штативе капельница с каким-то электронным приборчиком, красные цифры которого почти не шевелились, и что-то тихонько ритмично попискивало с электронными модуляциями...
Ко мне подплыла светлая фигура тонкой энергетической сущности. Я уж было собрался поприветствовать ангела, но он принял облик миловидной девушки с волосами цвета соломы, в белоснежном халате выше колен, узко обтягивающем ее стройные бедра. Волосы ее были забраны на затылке в пучок, а сверху была белая шапочка конвертиком.
Странно повел себя тонкий мир загробных образов — я ничего не понимал...
Девушка взглянула на меня и мягко улыбнулась. На ее щеках при этом возникли милые ямочки.
— Наконец-то вы очнулись, — мелодичным голосом произнесла она. — Как вы себя чувствуете?
— Вы ангел? — спросил я, с трудом ворочая языком (оказывается, у меня был язык!!!).
Она вновь улыбнулась, обнажив свои ровные ослепительно-белые зубы.
— Некоторые пациенты мужского пола иногда меня так называют. — Она кокетливо прищурилась и поправила одеяло, которым я был укрыт, мельком бросив взгляд на показания приборчика (я был укрыт одеялом!!!).
— Значит, вот как это все выглядит... — медленно проговорил я.
— Да, вот так это и выглядит. — Она весело подмигнула мне. — Подождите немного, я сейчас позову герра Нихельдберга, он хотел с вами пообщаться, когда вы очнетесь...
— Герр Нихельдберг? — удивленно переспросил я. — Он вроде старшего божества здесь? Ну мудрая сущность...
— Да, он наш босс, — кивнула девушка. — Мудрее него в нашем госпитале никого нет — он действующий академик.
— Я тоже хотел быть академиком, но упустил эту возможность... — Мне почему-то стало грустно от этой мысли и от того, что я ничего не понимал. Возникла легкая досада: загробная жизнь представлялась мне как-то иначе, хотя девушка была симпатичной...
— Значит, вам будет о чем поговорить. — Она вновь кивнула и вышла за стеклянную дверь...
Я продолжал лежать на койке... Теперь сомнений не было, что я лежу на койке, и, кажется, у меня есть в наличии все мое туловище целиком. И это сильно сбивало меня с толку: неужели там, в зазеркалье нашего материального мира, все точно так же, как в жизни? А в чем тогда разница? И должна ли она быть, эта разница? Может быть, я пока просто ее не уловил?
Я рассуждал о превратностях загробной жизни и о том, что многие вещи представляются нам, людям, совсем не тем, чем являются на самом деле. Тупо уставившись в табло электронных часов, висевших над дверью, я пытался сосредоточиться...
Вдруг за стеклянной дверью появились два силуэта, и дверь раскрылась.
В нее вошла давешняя симпатичная девушка в белом халате и невысокий пожилой мужчина, весь поросший серебристой косматой гривой, плавно перетекающей в бороду, торчащую в разные стороны... Кажется, я где-то видел его раньше... Но где?
— Ну-с-с, — он потер маленькие ладошки. — Как мы себя чувствуем?
Вдруг в моем мозгу сверкнула молния осознания!
— Отшельник! — воскликнул я. — Ты здесь?!! Ты живой!!!
Человек на мгновение замер, глядя на меня, затем улыбнулся, поправил очки в толстой оправе.
— Да, — медленно произнес он, — со мной все в порядке, я живой и здоровый и тоже рад вас видеть... э-э-э... Дэн...
