Вероятно, Собакин ненамеренно хмыкнул, либо издал иной звук, который был воспринят "гостем из Преисподней", как сомнение в его словах.
— Не верите? — воскликнул он, желая доказать. — Промывание мозгов — давно повседневная реальность на Западе! Это так. Судите сами. Немецкие корпорации так славно поработали над моими мозгами, что я купил BMW. Только из-за его имиджа: машина за сто тысяч евро, которую, якобы, не надо чинить. Естественно, меня надули! Меня!.. Представляете?
Наконец им доставили заказ: два бородатых, татуированных официанта подкатили столик, на котором помимо тарелок с мясом и салатами и бутылки вина ещё находилось большое блюдо, накрытое крышкой.
— По условиям контракта я усадил вас в кресло мэра! Так какие проблемы? — темпераментно произнёс мэтр, жестикулируя словно неаполитанец и заранее причмокивая от предвкушения. — Чуете какой аромат? — он снова подмигнул, после чего отрезал от румяного, сочного стейка "с кровью" небольшой кусочек, положил в рот и медленно со стоном сладострастия стал разжевывать, наслаждаясь неповторимым вкусом и ароматом мяса и запивая его терпким красным вином. — Если вам перестало хватать на любимую икорку и любовницу, — быстренько подсуетились бы и заводик по пошиву медицинских масок открыли, — посоветовал гурман. — Как шутят нынче острословы: куй доллар пока "корона" на ушах!". При ваших возможностях дело окупится в какие-то пару недель и начнёт приносить сверхприбыли.
— Уже, — вяло буркнул градоначальник.
— Так в чём тогда проблема, дружище! Не понимаю?!
— Меня всерьёз начали прессовать, — пожаловался Собакин. Наехали со всех сторон! А я хочу не только усидеть в этом кресле...
Продолжая смаковать кусочек говядины, Мэтр понимающе кивнул и приподнял крышку над таинственным блюдом, под которой оказалась...отрезанная человеческая голова!
— Этот...гламурный гопник вас прессует?
Глава 59 "Торговля головами"
Голова принадлежала известному на всю страну шоумену Шурику Забав-Пугачёву, который недавно осмелился разместить на независимом Интернет-канате Ю-Туб едкую пародию на всемогущего московского градоначальника. Вначале Собакин подумал, что отрезанная голова на блюде мёртвая, но в том то и дело, что его собеседником был не какой-нибудь там отмороженный бандит, а сам Князь тьмы(!), только принявший человеческое обличье. А для дьявола было бы слишком примитивно и пошло притащить на "стрелку" с ним просто отрезанную башку обидчика; поэтому стоило "Мэтру" слегка щёлкнуть пальцами возле кончика носа лишившегося туловища эстрадника, как тот распахнул глазёнки и закрутил ими в ужасе, не понимая, что с ним произошло.
Сообразив, что лежит на блюде, словно тушёная свиная башка, и увидев самого хозяина города, на которого он недавно осмелился задрать лапку, Шурик пришёл в сильнейшее смятение, зашлёпал своими пухлыми губёшками, словно выброшенная на берег рыбёха, заканючил тоненькими жалостным голоском:
-Про-о-сти-ите-е!
— Ишь, вообразил себя чёртом до отправки в ад! Зато теперь узнал, кто он есть на самом деле, — самодовольно усмехнулся "Мэтр", и взглянул на собеседника. — Ну-с, вы довольны? Ну, давайте же — воскликните "бинго"! — азартно ожидал он реакции Собакина.
Но Шаман Бубнович уже пришёл в себя после первоначального изумления и постарался подавить мстительное ликование. Не-ет, не для того он пригласил сюда могущественную "крышу", чтобы та отделалась от него так дёшево.
Состроив на лице кислое выражение седовласый якут всем своим скучным видом решил дать понять, что столь мелкая сошка его мало интересует:
— Мне бы другую.
Магистр чёрной магии был разочарован. Он глубоко вздохнул, покачав демонической головой и опустил крышку обратно на блюдо.
Но уже через секунду поднял снова. На этот раз под ней оказалась голова известного блогера Алексея Запального, сделавшего себе имя на разоблачительных Интернет-роликах о крупнейших коррупционерах страны.
— Эту вам? — указал длинным перстом чародей.
Голова лидера внесистемной оппозиции немедленно открыла свои ясные голубые очи, и нисколько не смущаясь своего положения, сердито пригрозила хорошо поставленным голосом митингового оратора:
— Учтите, господа, ни одному высокопоставленному коррупционеру в России не удастся укрыться от меня! Я всё равно вытащу на божий свет каждого крупного взяточника! Словно нассавшего на ковёр кота из-под дивана.
— О, как! — уважительно, даже с некоторой опаской, крякнул дьявол.
— Отдайте её мне! — заволновался Собакин, изрядно настрадавшийся от хозяина головы.
— Нет, нет, нет, даже не просите, эту не могу! — замахал руками "Мэтр". — Такая голова достойна лишь королевской плахи.
— Но почему?
— Ну, скажем так: она предназначена другому, — уклончиво пояснил "Мэтр", при этом он отчего-то заметно смутился и замялся. — ...В общем, есть персона, которой я хочу предложить контракт более высокого порядка. А сей аргумент послужит дополнительным стимулом при нашем с ним разговоре.
"Мэтр" снова опустил и поднял крышку, давая понять, что торг в данном случае неуместен. Вместо наводящей ужас на новую российскую элиту головы Алексея Запального он упорно предлагал клиенту взять "качанчик" Шурика Забав-Пугачёва.
Эстрадная "звезда" снова залепетала, чтобы её простили, обещая всё исправить.
— Ох уж эти ваши артисты! — возмутился дьявол, вероятно не понаслышке знающий всю подноготную отечественного шоу-бизнеса. "Мэтр" даже пустился в пространные рассуждения по данному поводу:
— Все они, как молодая озабоченная самка, обтягивающая упругий зад легинсами, накачивающая сиськи и губы силиконом и накладывающая на собственный не испорченный интеллектом фэйс тонны косметики — и всё для того, чтобы убедить какого-нибудь лопуха-самца впрыснуть в неё свою сперму, предварительно спустив на сексапильную красотку содержимое своего кошелька... Ваши звёздные артисты те же суки во время течки — уж очень стараются понравиться власти, чтобы та впрыснула в них побольше деньжат и прочих даров своей начальственной любви.
На этот раз Собакин охотно поддакнул, ведь ему снова наступили на мозоль:
— А этот эстрадный клоун, — он с ненавистью взглянул на отрезанную голову, — посмел меня своим поганым ядовитым языком ужалить! Оклеветать пытался, гадёныш! Хотя годами кормился у меня в городе.
Дьявол тут же ловко с помощью вилки и ножа оттяпал шоумену то, чем он пытался оклеветать его клиента, и протянул наколотый на вилку извивающийся язык собеседнику:
— Этим он вас?.. Нате, съешьте его скорей!
Лишившись языка, голова несчастного эстрадника-пародиста и стен-дап-комика беспомощно замычала и зашлёпала пухлыми губами; по розовой щёчке моложавого ветерана отечественной эстрады побежала крупная хрустальная слеза. Нет, боли Шурик не почувствовал, но ему было ужасно, ужасно обидно лишиться драгоценного инструмента, всегда приносившего стабильный заработок, на который спокойно можно возводить дворцы в живописных окрестностях столицы и снимать на лето целые имения на Балтийском берегу. А ведь он даже не догадался застраховать свою драгоценность на пару десятков миллионов долларов!
Между тем "Мэтр" продолжал убеждать чиновника полакомиться источником так задевшей его пародии:
— Ну, что же вы? Позвольте себе изысканное удовольствие!
Но Собакин опешил от жутковато анатомического фокуса, лицо его скорчила брезгливая гримаса:
— Н-нет...благодарю.
— Напрасно, — не одобрил такой щепетильности гурман, сам-то он с плотоядным интересом рассматривал извивающийся на вилке кусок розовой плоти, напоминающий большого жирного слизняка. — Хотя, конечно, на любителя кусочек. Немного напоминает по вкусу устрицу. Но знаете что! Если макнуть его вот в этот соус — макает в горшочек, — то будет в самый раз. А вообще, любезнейший друг, советую вам не бояться экспериментировать за столом, как, к слову сказать, и в постели тоже. Лично я просто мечтаю попробовать что-нибудь новенькое. Вся беда в том, что живу я так давно, что мои вкусовые сосочки уже трудно чем-нибудь удивить, будь это живые маринованные лягушки или обжаренные с рисом гусеницы, тушёные в пальмовых листьях бычьи пенисы или свежеотрезанные яйца молодого пленного папуаса из африканского племени ибибиро, быстро приготовленные в его же присутствии... Впрочем, порой и у меня случаются маленькие радости.
"Мэтр" с хулиганским выражением физиономии сунул вилку себе в рот и принялся неспешно пережевывать, смакуя:
— У-ум, о-бо-ожаю! Вкус знаете ли такой...э-э...пикантный. В стиле эпохи "короля-Солнца" или скорее даже последующего периода регентства. Вообще у профессиональных шоуменов языки особенно жирные и сладкие, естественно — никаких костей. А у этого он особенно аппетитный. Талантлив ведь как бог! — в следующее мгновение "Мэтр" в притворном ужасе округлил глаза, сообразив, что ляпнул лишнего, последовала немая сцена и самоупрёк: — Ой, увлёкся! Не люблю произносить Его имя всуе: у старика из-за прогрессирующей деменции совсем испортился характер, поэтому лучше пореже напоминать ему о себе. Давайте лучше выпьем за вас, — за то чтобы ваше мэрство больше ничем не было омрачено!
Собакин вяло чокнулся своим бокалом. Глядя на его постную физиономию гурман из преисподней не оставлял попыток как-то растормошить собеседника:
— Тогда может полакомимся студнем из вашего насмешника? — он ловко, словно арбузную попку, срезал десертным ножом верхушку с головы любимца российской публики, взял ложку и принялся черпать сердцевину. Смакуя, "Мэтр" не обращал ни малейшего внимания на унылое бормотание переживающего владельца, и продолжал болтовню словно ведущий кулинарного телешоу:
— Хотя, по правде сказать, мозги у эстрадников, — особенно у юмористов-пародистов, — на любителя. С душком. И отдают знаете такой кислятинкой, будто э... у перележалой дыни... Желаете убедиться, откуда произрастали так задевшие вас шуточки этого молодого повесы?
— Эээм... нет, благодарен, но я этого не люблю. Я вообще артистов не очень, — наконец нашёлся Собакин, у которого к горлу подкатывала тошнота от гастрономических пристрастий визави.
— Я вас понимаю. Ох уж эти артисты!.. Набираются они по большей части из дрянных людишек с тщеславными мелкими душонками. Это на словах все они Гамлеты и Печорины, а на деле мечтают воспользоваться грядущей славой, чтобы без счёта охмурять симпатичных бабёнок, вкусно и сладко жрать, напиваться по любому поводу и без, и вообще — жить лишь в собственное удовольствие. Знают ведь, народные любимцы, что даже размазав по пьяни кого-нибудь по асфальту, легко избегнут наказания с помощью высоких покровителей и ушлых адвокатов. Ничего святого в душе — никаких настоящих принципов! Взять хотя бы многодетного попа-расстригу Ваньку Хлыстобоева. Вот уж на ком клейма ставить негде! Тот ещё экземпляр! Пусти я такого к себе — чертям тошно станет. То он в собственной блевотине на загаженном, посыпанном опилками полу, похрюкивая от удовольствия, распевает срамные куплеты против любой власти. А через какое-то время вдруг смотришь, а наш "святой анархист" уже в благоговейном экстазе, — что даже не чувствуя боли от раскалённого воска оплывающей свечи у себя на руке, — с торжественной харей, харей-клешнёй "Боже царя храни!" на телекамеры выводит. Ручку государю готов облобызать! А потом по всем телеканалам призывает народец дружно идти голосовать за вечного царя-батюшку. Тьфю, срамота! Даже такой прожжённый циник, как я, при виде столь пошлой сцены ощутил стыд и неловкость за ваших "властителей дум". От столь грубого лизоблюдства недавнего святого батюшки и правдоруба даже мне тошно стало, так что едва успел добежать до унитаза. Говорил я ему: "Ваня, что же ты творишь! Мать твою за ногу! Ты же почти интеллигентный человек! Не ссы ты в вечность, Ванюша! Деньги потратишь, а от загаженной репутации уже не очистишься". А он мне в ответ: "У меня же дети, Глебыч! Я о них должен заботится. У меня их десять. Кормить их нужно, выучить, пристроить в хороший институт, а потом и на денежную должность пропихнуть через влиятельных знакомых, желательно чиновниками. Ради них я давно свою душу заложил-перезаложил: который год одних алкашей, дегенератов и психопатов соглашаюсь играть из сериала в сериал. Всё ради них, — спиногрызов проклятых!"...
Мэтр помолчал с видом человека, съевшего что-то не то. Но коль уж зашёл такой разговор, припомнил он ещё одного своего московского знакомого артиста:
— То же самое другая ваша знаменитость Саша Белый, сумевший "перепрыгнуть" из артистов в "великие театральные деятели". Знает ведь про себя, что проститутка. Хотя, если быть совсем уж объективным, то и выбора у него особого нет. Потому что если ты руководишь театром в России и принимаешь деньги от государства (а кто их не принимает?), то уж будь готов по первому окрику из Кремля исполнить любой каприз клиента — хоть стриптиз на публике станцевать, хоть минет прямо за сценой кому надо сделать, если, конечно и дальше хочешь руководить. В противном случае тут даже дьявол тебе не поможет... Все они такие, — с презрением проворчал "Мэтр", кривясь словно ему скулы свело оскоминой. — С таким подлым, лживым народцем даже мне контракты подписывать неинтересно и противно. Профессиональные лжецы! Сейчас он натуральное вонючее дерьмо, а через час уже пахнет фиалкой или уверяет всех с телеэкрана, что никакое он не говно, а баклажанная икра — вкусный и питательный диетпродукт... И этот такой же, — с отвращением кивнул "Мэтр" на голову Шурика Забав-Пугачёва, продолжающего жалобно раскрывать свой клювик, чтобы его простили. — С удовольствием сунул бы в печь крематория пучок таких "деятелей искусства"!.. Вот почему из всего разумного населения земли я предпочитаю лошадей.
— Так вы либерал, Ваше Чернейшество?! — позволил себе осторожно высказать изумление чиновник.
— Я эгоист! Вот были же когда-то истинные таланты — Шекспир и Чаплин, Тарковский и Солоницын, был симпатичный мир, в котором интересно было бывать. Мне противно наблюдать, как мельчают нравы, а мир неумолимо сползает в выгребную яму, превращаясь в пошлый балаганчик. Люди вообще — за редчайшим исключением — стали мне неинтересны. Я с трудом стал переносить человечество. После миллионов лет эволюции хомосапиенсы неожиданно решили перестать быть разумными и на полную мощность "врубили на реверс"! Социальные сети и айфоны скоро окончательно превратят человечество в биопланктон с минимальным набором рефлексов необходимых для выживания. Осталось ждать совсем немного, — мрачно заключил "Мэтр". На некоторое время он ушёл в себя, принявшись набивать табаком и раскуривать трубку, причём очень необычную — в форме головы собаки — мастиффа или дога, с золотой набивкой сбоку на чашке в виде профиля индейца-Апача. Вырезана она была из чёрного дерева.
Собакин тактично выждал, затем кашлянул, чтобы напомнить о себе.
"Мэтр" выпустил струю дыма и поднял на него печальные глаза. Он не смотрел на человека перед собой, а рассматривал. Собакин был для знатока людских пороков всего лишь очередной экземпляр его огромной коллекции: даже говорить с ним было необязательно, итак понятно, что собой представляет и чего алчет:
