— Головешка сказал, что... — Оксана зашлась кашлем, сплюнула в салфетку, чихнула и высморкалась в очередной раз. — Головешка говорил, что тетради принадлежат его прадеду. Где-то конец двадцатых годов прошлого века.
— Более восьмидесяти терранских лет, — Хина подняла палец. — Не думаю, что такой объем нужного текста можно написать случайно. Оки, что за прадед у Головешки? Математический гений?
— Нет. Студент университета, откуда-то из Африки. Силой вывезен во время войны из оккупированного Мариуполя, застрял здесь, не смог вернуться. Но действительно странно. Там весьма продвинутый материал, в университете такое не изучают... наверное. Не знаю, я не специалистка по тогдашним программам обучения... да и нынешним тоже, но точно могу сказать, что материал весьма продвинут. Сильно приближен к темам многомерных пространств, с которыми я игралась.
— Именно. Я тоже просмотрела содержимое. Оно четко распадается на две части: низкоуровневый материал линейной алгебры, математического анализа и теории дифференциальных уравнений, а также высокоуровневый синтетический аппарат многомерных пространств, последовательно развиваемый от начала к концу. Отдельные материалы также хорошо укладываются в теорию кодов. Могу сделать единственный вывод из сказанного: Санду или кто-то, с ними связанный, действовал на Терре уже тогда. То есть они появились здесь отнюдь не во время Конкисты. И они целенаправленно передавали людям знание, а также код для общения, который еще требовалось разработать. А для разработки следовало изучить людей во всех подробностях. Я бы сказала, что Санду присутствуют на Терре по крайней мере с конца двадцатого века. Возможно, и раньше.
— Стражи не видели никаких признаков их присутствия, — напомнил я.
— Именно. То есть они отлично маскировались и не проявляли агрессивности. А значит, вся теория о том, что Санду — жестко запрограммированные истребители космических цивилизаций, в очередной раз развалилась, как карточный домик. Поздравляю высокое собрание, мы заслужили Нобелевскую премию! — Хина победно улыбнулась.
Я лишь хмыкнул про себя. Приятно, когда твои личные выводы подтверждает супер-интеллект, но не тогда, когда от них мурашки по коже. Если Санду изучали людей, могли ли они не заметить нас?
— Ага, Нобелевку. По литературе, — фыркнул Алекс. — По ненаучно-фантастической. Кто сказал, что код разработан Санду, а не какой-то третьей силой? Ваши Неторопливые, они же Призраки, на Терре тоже издавна сидели. Заложишься, что это не их эксперименты? В общем, народ, кончайте фонтанировать глобальными идеями. Твердый факт у нас есть только один: наш Санду живо интересовался Оки, пока она валялась в бреду, и исчез сразу же, как только очухалась. Первый практический вопрос: можем мы его приманить назад? Оки, можешь еще немного почитать тетрадки? Может, передатчик у тебя в голове его позовет.
— Не так, — Оксана снова высморкалась. — Блин. Когда у меня, наконец, сопли кончатся? Совсем дышать не могу. И пить хочу.
Врач молча достал из своего ящика очередной термос и протянул ей.
— Домо аригато, Урэсино-сэнсэй, — поблагодарила она. — Мотоко, нужно с тобой попробовать. Вдруг у тебя тоже есть такая штука в мозгу, только сканер ее не обнаруживает? Надо проверить. Можешь почитать первую тетрадь?
— Попробую, — согласилась Мотоко. — Только что если Санду меня похитить решит как интересный образец?
— Не думаю. Меня же не похищал. Впрочем, ты права, глупая идея. Мало ли как его спровоцируем...
— Я шутила, — Мотоко подобрала первую тетрадь, открыла ее и уставилась на первую страницу.
— Видно что-то снаружи? — поинтересовался у Хины Алекс несколько вминут тишины спустя. — Санду?
— Нет.
— Ничего не понимаю, — пожаловалась девушка. — У нас в школе ничего такого не изучали. Некоторые вещи знаю, но половину значков впервые вижу. И переводчик некоторые слова не переводит или глупости показывает. Что такое "полином n-ой степени"?
— Тогда точно бессмысленно, — вздохнула Оксана. — Если не понимаешь, то у тебя в голове прочитанное не резонирует. Есть там передатчик или нет, без разницы. Ладно, давайте мне. Как математику-любителю придется отдуваться за всех. Лишь бы не испортить тетради. Залью соплями все напрочь.
— Можно без тетрадей, — Хина снова протянула ей окуляры. — Возьми. Я просмотрела и оцифровала все содержимое. Записала все в наглазники, и текстом, и картинками, как тебе удобнее. Заодно через сканер смогу регистрировать реакцию образования у тебя в мозгу.
— Эх, мои окуляры пропали... Там полезные вещи хранились. Справочники разные.
— Не пропали. Чины их вернули. Вон там в контейнере лежат. Мои окуляры со сканером пустые, можешь просто перенести в них содержимое своих.
Поманипулировав с обоими наглазниками, Оксана нацепила новые, откинулась на спину и замерла, лишь изредка чихая и сморкаясь. В напряженном молчании прошло примерно пятнадцать вминут.
— Не появляется, — констатировал Алекс, выглянув из палатки наружу. — Что-то не то.
— По второму разу читать неинтересно, — сказала Оксана. — Не могу сконцентрироваться. Просто бегу глазами по строчкам, часть по памяти вспоминаю, часть пропускаю.
— Плюс ты сейчас в полном сознании, — добавила Хина. — В состоянии бреда интенсивность размышления сильнее и внешние раздражители не отвлекают. Но я полагаю, что даже если Санду и откликнулся бы, контакт бы все равно не удался. Ты уже заметила, что он тебя "не слышит". Вероятно, до полного ключа чего-то не хватает. По анализу материала из тетрадей можно предположить, что сквозная теория многомерных пространств является основным сигналом, тем самым ключом, а обрамляющие ее примитивные материалы — чем-то вроде несущей частоты. Если принять такую гипотезу, ключ обрывается почти на полуслове. Наверняка у тетрадей имелось продолжение, но сейчас оно утеряно. Возможно, навсегда.
— Зараза... — пробормотала Оксана. — На самом интересном месте...
— Оки, думаю, что тебе удалось достичь такой сильной, пусть и временной связи с Санту именно потому, что ты активно работала над той же темой и твой мозг хорошо синхронизировался с ключом. Значит, тебе всего лишь надо продолжать работать в том же направлении. Я вычленила ключевые, как мне кажется, элементы из материала, проанализируй их. Возможно, поймешь, в каком направлении следует работать.
— В каком направлении... — задумчиво повторила Оксана. — Возможно. А может, и нет. Хина, та машина, что ты так технично отжала у опричников — она все еще у тебя?
— Стоит рядом с палаткой. Ты куда-то собралась ехать?
Вместо ответа Оксана расстегнула свой мешок и начала ворочаться, пытаясь из него выбраться. Алекс придержал ее.
— Оки, милая, ты куда намылилась? — удивленно поинтересовался он. — Тебе лежать надо и в себя приходить. Куда ты с такой температурой?
— Нужно найти оставшиеся тетради, — она решительно отпихнула его руки. — Я в Иркутск. Хина, ты ведешь. Есть что-нибудь на себя надеть? Где мои вещи... ну, позаимствованные?
— Стоп! — Алекс снова придержал ее. — Какие оставшиеся тетради? Где?
— Не знаю. Тетради принадлежат предку Головешки. В его квартире больше ничего не было, но вдруг остались где-то еще? Или он догадывается, где можно найти? Я в Иркутск.
— Где ты его искать собираешься? Возле его дома словно тактическим нюком шарахнули, там одни руины.
— Его не было дома. Он наверняка выжил. Надо просто его найти...
Нарастающий рокот прервал ее слова. Земля затряслась — сначала мелко, едва чувствительно, потом все сильнее и сильнее. От вибрации палатка заходила ходуном, но устояла. Потом словно кто-то с силой ударил нас из-под земли, так что меня даже подбросило на несколько сантиметров, несмотря на тяжелый скафандр. Никто из людей не удержался на ногах. Алекс в своем костыле свалился на Оксану, чудом успев извернуться, чтобы не придавить ее всей своей массой. Врач и охранник просто упали, и только дрон Хины удержался в вертикальном положении. Снаружи тонко завыла сирена.
— Что случилось? — ошеломленно спросил Алекс.
И тут через вход палатки хлынул мощный поток воды.
А случилось вот что. Две поисковые группы, осматривающие подземелье, одновременно заметили появившегося из ниоткуда Санду. Тот пронесся мимо обеих, не обратив на них внимания, после чего их ударило и разбросало ударной волной невидимого, но сильного взрыва. Тут же в подземелье хлынула вода: оно располагалось под дном Байкала, которые взрыв пробил. Чуть погодя прозвучал еще один взрыв. Вливающаяся в подземелье под давлением вода выплеснулась через выход, неподалеку от которого располагалась наша палатка. Хотя поток быстро иссяк, а палатка находилась в стороне, воды хватило, чтобы полностью смыть нашу микро-базу. Палатка обрушилась на нас сверху и завалила парой центнеров мокрого брезента и поддерживающих металлических дуг. Мне в скафандре это никак не повредило, но люди едва не захлебнулись. Я, однако, успел располосовать брезент лезвиями, вмонтированными в перчатки скафандра, и выдернуть на поверхность голову Алекса. Несколькими секундами позже дроны Хины вытащили Оксану и Урэсино-сэнсэя, а телохранитель вырвался сам: даже металл не стал препятствием для его силовых имплантатов и встроенных в предплечья выдвижных лезвий.
Когда к нам подбежали европейские десантники, мы уже ошарашенно пялились на лестное болото, в которое превратилась окружающая местность. Из бетонного сарая, ранее бывшего входом в подземелье, весело струился быстро убывающий поток воды, а в нем барахтались исследователи из поисковых групп. Как оказалось позже, искаженное пространство подземелья вдруг стало нормальным трехмерным, и лишь потому никто не погиб: десантная броня солдат и комбинезоны техников могли какое-то время работать как глубоководные и вакуумные скафандры, а стандартная геометрия позволила быстро выбраться к выходу по фалам, которые поисковики привязывали к себе сразу у входа. Несколько групп, которые полагали себя очень далеко от входа, фактически бродили в десятках метров от него. Самая отдаленная оказалась в каких-то семидесяти метрах, что после уравнивания уровня воды с байкальским дало менее двадцати метров под водой. Да и вообще подземелье оказалось относительно небольшой естественной полостью около восьмисот метров в длину и ста в диаметре. Но детали выяснились потом. А сейчас мы просто приходили в себя от шока, пялясь на вздымающееся над Байкалом огромное грибообразное облако пара.
Как всегда у людей, первые пятнадцать или двадцать вминут военные просто бестолково носились вокруг, целясь в воздух из разнообразного оружия и бросая угрожающие взгляды на солдат потенциального противника. Вероятно, они подозревали друг друга в диверсии. Нам было не до разбирательств. Оксана внезапно осталась голой и мокрой, а врач с телохранителем — тоже мокрыми, пусть и одетыми. Сухой одежды поблизости не наблюдалось. При температуре плюс двадцать градусов по Цельсию промокнуть насквозь опасно даже для привыкших к терранским условиям людям, а уж для больной Оксаны такое состояние могло закончиться воспалением легких и смертью.
Или так мы боялись.
Однако снова влезшая в изоляционный мешок Оксана, как ни странно, не только не заработала воспаления легких. Напротив, ее состояние резко улучшилась. Есть у человеческого организма такая феноменальная особенность: физиологический шок способен резко мобилизовать его ресурсы и подавить не только симптомы, но и саму болезнь. Девушка продолжила чихать и сморкаться, но уже куда слабее, а температура ее тела самостоятельно упала до уровня тридцати семи с половиной градусов. Потом медики принесли ей новый сухой мешок, а одежду на враче и телохранителе просушили полевым феном, предусмотренным специально для таких ситуаций. Одежда Оксаны так и осталась похоронена под завалившейся палаткой, а магические тетради мы даже искать не стали: их древняя хрупкая бумага такой катаклизм пережить не могла.
Диагностический комплекс, привезенный Урэсино-сэнсэем, погиб безвозвратно. За входом в сарай хорошо отмытый от артефактов пол теперь под наклоном уходил вниз. Где-то далеко внизу, на уровне байкальской поверхности, плескалась темная вода. Если там и осталось что-то интересное, оно вместе с останками моего "Гаврона" покоилось на дне глубокой подводной пещеры. Чтобы добраться туда, требовалась специальная аппаратура, которой нас, разумеется, не имелось. Оставаться на месте смысла не осталось.
Быстро придя к единому мнению, мы отрядили Урэсино-сэнсэя к командованию местного ограниченного воинского контингента СНЕ как делегата. Его связи по-прежнему действовали, так что не прошло и пятнадцати вминут, как нас споро запихали в транспортный вертолет, как раз доставивший из аэропорта очередные контейнеры со снаряжением, и отправили в аэропорт Иркутска. Пилот с явным сомнением оглядел нашу компанию. Она включала Оксану на автономных носилках, меня в скафандре на гусеничной платформе и с внушительным ящиком системы жизнеобеспечения, Алекса в костыле, Мотоко, двух ниппонцев, девять экшн-дронов Хины (десятый сгинул в подземелье, неспособный пробиться радиосигналом сквозь толщу воды) и пару небольших контейнеров, привезенных Хиной с орбиты. Совокупная масса составляла почти три тонны, что находилось на грани грузоподъемности, а то и за ее пределами. Однако протестовать пилот не стал и машину в воздух поднять сумел. Наша воздушная платформа и дроны-разведчики долетели своим ходом.
А в аэропорту оказалось, что ближайший транспортный самолет в направлении Европы улетит лишь после проверки, техобслуживания и заправки, что займет еще минимум два вчаса. Возможно, три. Или четыре. Точных сроков никто назвать не мог. Нам указали место в углу грязного, десятилетия назад заброшенного ангара, в котором еще валялись на подломившихся шасси останки самолетов вековой давности, разукрашенные многочисленными слоями граффити. Следовало ждать дальнейших указаний. По-моему, контролирующие аэропорт военные СНЕ и САД относились к нам с большим подозрением, но приказам начальства перечить не стали. С не меньшим подозрением к окружающим относились и я с Алексом. Хотя Госдеп и заявил, что не пытался похитить Оксану, неведомые злоумышленники по-прежнему никуда не делись, а их цели оставались неизвестными. Кто знал, нет ли поблизости их агентов.
Следовало придумать, чем занять время. Проводить новые эксперименты с Оксаной и призывом Санду с помощью математических заклинаний мы не рискнули: в случае успеха никто не мог предсказать, чем закончится внезапное появление Санду в сердце военной базы, пусть и временной. Пользуясь паузой, я и Алекс при помощи Мисс Марпл начали отправлять запросы перевозчикам, пытаясь выяснить, кто в ближайшее время сможет доставить нас — конкретно меня как весьма нестандартный груз — на одну из орбитальных платформ. С поиском возникли серьезные проблемы: из-за появления Санду множество рейсов с поверхности на орбиту отменили. Вероника на "Кумрине Оос" висела рядом с планетой, но помочь сейчас могла лишь морально, а одалживаться в очередной раз у официальных властей СНЕ никому не хотелось.
