И тут же обернулся к другу:
— Но, впрочем, Айдар, ты прав. Думаю, метание ножей лучше будет, если хотите попробовать свои силы.
— Но что будет призом? — перебила девушка увлекшихся мужчин, желая немедленно получить ответ на слишком волнующие ее.
— А призом нашим — будет обучение для победителей у меня, — хитро улыбнулся таур.
Тагир и Айдар просияли — похоже, от желающих поучаствовать со стороны варваров будет много, если не все бойцы — слишком уж огромный стимул.
Аслан выглядел удивленным, а Тесса, чувствуя как отступает паника, постаралась улыбнуться, еле сдерживаясь от того, что бы не закрыть лицо руками и расплакаться, выдохнув от облегчения.
Немного отойдя от сногсшибательной новости, мозг лаэра подсказал ему удачный повод:
— Отличное решение! Мне, пожалуй, на правах хозяина, следует пойти предупредить, а то еще засидятся до рассвета, а им-то уже если участвовать, то выспаться надо, — быстро взглянул Аслан на жену, намекая, что скоро пригонит ее Солнышко домой. И, получив, полный благодарности взгляд любимой, поднялся из-за стола.
То, что уместнее было бы снова послать того же Ориса, никто не успел возразить...
* * *
Чем ближе лаэр подходил к расположению варваров, тем больше себя накручивал, теперь прекрасно понимая жену.
Конечно, в дальней казарме, еще многие не спали. Аслан остановился в дверях, перекинуться парой слов с дежурным, и заодно взять себя в руки. Только вот сам уже зорко примечал в приоткрытую дверь обстановку.
Рус и Рени, вольготно восседающие на ворохе войлока и волчьих шкур в небольшом окружении воинов, весело смеялись чему-то. Руслан как раз, закатившись над каким-то позабавившим его вопросом наложника лаэра, хлопнул того по плечу. Рени дал сдачи и они немного попихались, резвясь, прежде чем успокоиться и выслушать пространный ответ одного из взрослых мужчин, снисходительно наблюдавших за мальчишескими выходками юношей.
Успокоиться не получилось, наоборот, захотелось поскорее дернуть Рени за шкирку, как нашкодившего котенка, и отволочь домой.
Наверное, улыбка, с которой Аслан намеревался сообщить всем, что назавтра парням выпадает отличный шанс проявить себя, была больше похожа на оскал, потому что Ренальд, обрадовано воскликнувший при виде господина и сразу вскочивший на ноги, тут же состроил виноватую мордашку:
— Я... уже поздно, да?
— Да, Солнышко... — съязвил лаэр, впрочем, тут же опомнился и поспешно добавил, — скоро встанет...
Рени сник.
То, что Аслан явно переживает за "потерявшегося" мальчишку, было слишком прозрачно.
Руслан попытался было заступиться, и сказал, что не о чем беспокоиться — он бы его проводил. Аслан злобно зыркнул на племянничка под ироничными взглядами ребят, но промолчал.
— Да ладно тебе, Аслан, не нагнетай. До утра-то еще... — произнес один из сидевших рядом воинов.
— В крайнем случае, вон уложили бы его — хоть на шкурах, хоть на койке — нам-то не привыкать на войлоке спать...
— Да не, — не выдержал кто-то из ровесников лаэра, — наверное, Аслан слишком разнежился здесь. Привык не только на перине спать, но и к тому, что его с двух сторон по ночам греют?
Парни поддержали шутника здоровым смехом, заставив Рена покраснеть. Юноша надеялся только, что на самом деле никто не знает, кто чей бочок греет по ночам в его спальне, когда приходят хозяева. Аслан же, сердито посопев, решил тоже улыбнуться:
— Привык, — хмыкнул он, приобнимая смутившегося наложника. Правда, при этом шею парня сжал несколько сильнее, чем следовало бы. — Еще бы! К хорошему быстро привыкаешь, — съехидничал он в ответ, и, подтолкнув Рени на выход, пошел следом.
Ренальд не посмел потереть пострадавшую шею, пока они с господином не оказались на улице. Судя по всему, лаэр и впрямь злился, что он потерял счет времени. Или он злился на то, что он пошел к варварам без разрешения? Как-то так получилось, что он и в свою-то казарму не заходил, общаясь с Орисом и другими ребятами вне ее стен...
Парень понимал, что повод для недовольства у господина, конечно, есть. Наверное, и Тесса волнуется... но в чем именно он лично неправ, пока еще не мог определить. Однако попытки заговорить и как-то робко оправдаться, злющий Аслан, готовый ему оторвать голову, проигнорировал.
На самом деле лаэр старательно отмалчивался, чтобы не наговорить в сердцах чего лишнего, потому что желания было два — наорать на это неразумное Солнышко, чтобы больше так не поступал, или догнать идущего в двух шагах впереди парня, схватить в охапку и... ну, по крайней мере, зацеловать... До синих засосов, заклеймить, расставив по роскошному стройному телу свои метки, чтобы чужие и близко не подходили — "Моё!"
Немного расстроенный Рени, позитивное настроение которого после общения с варварами было тяжело уничтожить совсем, вопросительно обернулся уже возле дома.
— Иди к себе, — отпустил раба-наложника хмурый Аслан.
* * *
Прекрасно понимая, что теперь жена непременно захочет сама лично отчитать свое ненаглядное Солнышко и убедиться, что с ним все в порядке, Аслан вздохнул — придется опустить ее и самому занимать не спешивших расходиться на ночлег гостей.
Тесса, правда, проявила железную силу воли. Получив его подтверждающий кивок, что все хорошо, она мужественно оставалась с гостями примерно минут сорок, и лишь затем, извинившись, что девушкам для сохранения цвета лица требуется больше времени на отдых, и получив кучу лестных комплиментов, что она и так прекрасно выглядит, отправилась спать.
Конечно, Тесса была сердита на Рени, но сейчас уже почти отпустило.
И уже совсем все слетело, смываемое теплой волной затапливающей нежности, когда она тихонько подошла к его кровати и, опустившись рядышком, отвела в сторону светлую прядку от щеки и склонилась поцеловать свое сокровище.
Теплый, родной, любимый...
Полусонный парень разлепил ресницы, потянулся обнять, пробормотав извинение.
Как ни тяжело было признаваться самой, что сегодня ее снедала самая настоящая ревность, но Рени об этом знать необязательно. Ревность унизительна и обидна, получается, она ему не доверяет? Нет уж...
Подтянув повыше одну из подушек, Тесса пристроилась рядышком, откинувшись на нее спиной. Обняла юношу сама, и теперь гладила по голове, по плечам, просто наслаждаясь его близостью, его присутствием в этой спальне, сразу ставшей значимей с возвращением хозяина, почти не вслушиваясь в сбивчивое бормотание наложника о том, как он хорошо провел вечер, как здорово его приняли ребята, и сколько нового он успел узнать...
Ну разве можно на него сердиться или обижаться?
— Котенок мой, — умилилась девушка, прижавшись губами к его макушке, нежась в кольце его рук...
Мирная тишина убаюкивала. Тесса чувствовала, как и сама почти соскальзывает в полудрему в легком дурмане сладкого уютного счастья рядом со своим любимым мальчиком, все еще пытавшимся припомнить что-то интересное, но уже ни она, ни Рени не могли сосредоточиться на связках фраз...
Тесса лишь из вежливости угукала, мысленно пообещав себе, что о подробностях расспросит завтра.
Хозяйка Замка и не ожидала, что муж так скоро выпроводит дорогих гостей, но все и впрямь почувствовали, как клонит в сон в столь позднее время, да и все насущные вопросы уже вроде обсудили...
* * *
Купцов Аслан провожал сам до отведенных им гостевых комнат. Орис пошел провожать представителей варваров, ухмылявшихся, что уж в такой компании, как вождь Рода, многоуважаемый таур и один из лучших воинов — им бояться нечего, на что помощник лаэра сострил, что это на всякий случай, хоть фактически-то невеста в крепости всего одна, но есть же еще и потенциальные...
Рассмеявшись, мужчины расстались в зоне прямой видимости на вход в дальнюю казарму, где размещались варвары, и Орис теперь мог тоже идти отсыпаться.
* * *
Аслану очень хотелось взять с Рени клятву, что впредь подобного не повторится, но он и сам понимал, что глупо требовать подобное обещание, и от этого злился еще больше, уже на себя.
Он не хотел хлопать дверью... просто так получилось...
Тесса тут же дернулась, намереваясь встать, успокоить мужа, предупредить, что сейчас не самое удачное время для нравоучений, да и вообще не стоит акцентировать. Не тот повод.
Рени, почувствовав, что привычное тепло ускользает, машинально попытался ее удержать и теперь лежал, сонно жмурясь, приходя в себя. Но, сообразив, что это господин нарушил их идиллию с любимой, убрал руки и отодвинулся дальше к стене:
— Аслан, ты уже ложишься? Мы почти заснули, — улыбнулся наложник, — и тебе местечко нагрели...
— Ну нет уж, Мелкий, — ехидно процедил завредничавший лаэр, поняв, как может наказать непутевого Котенка. — Сегодня ты спишь один! Тессу я забираю.
Девушка хотела было возразить, но, взглянув на мужа, решила не перечить, в чем-то она была согласна с ним. Поэтому, обернувшись к огорченному юноше, нежно поцеловала в щеку:
— Сладких снов, Солнышко, — и шепотом добавила, — все будет хорошо, спи спокойно.
Однако вернувшись к себе и привычно устроившись в уютных объятиях мужа, Тесса поняла, что сон, как рукой сняло. Аслан, похоже, тоже никак не мог уснуть, и время от времени лишь тяжело неслышно вздыхал, чтобы не беспокоить ее. Но оба старательно делали вид, что уже давно уснули.
В конце концов рядом с мужем стало так жарко, что Тесса откатилась в сторону, и тут же почувствовала, как Аслан осторожно поднимается с кровати.
Подождав, чтобы убедиться, что муж идет вовсе не в уборную, а к входной двери, Тесса ехидно произнесла:
— А ты далеко ли собрался, милый?
— Я... — замер застигнутый врасплох лаэр, — да я... только гляну и назад.
— Я с тобой! — тут же сориентировалась девушка, подползая к краю кровати, но второпях запуталась в одеяле и захныкала. — Подожди меня!
Аслан рассмеялся, быстро подошел и, подхватив на руки вместе с одеялом, прижал к груди, намереваясь отнести ее в комнату раба.
— Мы его сейчас разбудим, — задрыгала ножками Тесса. — Одеяло оставь, я сама пойду... тапочки только...
— Ага, я не намерен один возвращаться, — снисходительно возразил хмыкнувший варвар. — Без тапочек обойдешься, а то я тебя не знаю, только доберешься, потом не утащишь. Я тебя в одеялке и обратно принесу.
Тесса хихикнула и спрятала лицо на груди мужа, пошептав:
— Я люблю тебя.
— И я тебя, рыбка моя... — отозвался Аслан, поняв, что к себе они уже вряд ли вернутся этой ночью.
* * *
Расстроенный Рени все никак не мог теперь найти удобное положение на огромной роскошной кровати. Такой был вечер отличный, и так обидно, что Аслан забрал Тессу!
За что именно следует извиняться, Рени так и нее придумал. Очень хотелось спать, а сон все не шел и не шел...
Наконец, единственным желанием на данный момент осталось, чтобы и Тесса, и Аслан были здесь, с ним...
Привыкшие к темноте глаза гипнотизировали дверь, отделявшую его от любимой вплоть до завтрашнего утра... целую вечность...
И когда дверь спальни наложника бесшумно приоткрылась, являя на пороге его хозяев, он чуть не вскрикнул от радости, но тут же испугался, что это ему лишь снится...
Его сомнения разрешились быстро, причем самым неожиданным образом. Почему-то невозмутимо пристроившиеся на кровати господа, уложили его посерединке, и Аслан вовсе не ворчал, как всегда, что он слишком костлявый, а, развернув к себе, обнял, стиснув так, что Рени чуть не задохнулся. Отметившая этот момент Тесса, вслух ничего не произнесла, а, уткнувшись ему в спину, сдержанно хихикала, вызывая щекотные мурашки.
Рени тихо млел, стараясь привыкнуть к железным тискам рук лаэра, надеясь, что когда тот уснет, хватка все же ослабнет. Почему-то просить о том, чтобы Аслан отпустил, не хотелось. Хотя спать так было совершенно неудобно.
Зато прильнувшая к его спине Тесса ласково погладила по плечу и поднялась выше, чтобы поцеловать полоску открытой кожи на шее под волосами прямо над воротником спальной рубахи, отчего по всему позвоночнику разлилась теплая волна блаженства...
Какое счастье иметь хороших верных друзей, но еще большее — любящую семью...
* * *
В эту ночь в Замке-крепости слаще всех, наверное, спалось только чете лаэра и счастливо разомлевшему наложнику в объятиях своих хозяев.
Фелиске было не до сна. Мудрый совет дала Антига — слушай свое сердце...
Легко сказать, но совесть мучила девушку: ведь, по сути, она предала Мартина, усевшись с Шамилем "за стол переговоров", и поэтому обидные обвинения матери ее жениха, были, наверное, не так уж и несправедливы...
Зачем он только пришел! Околдовал, загипнотизировал взглядом черных очей, да ласковыми речами... А ну как теперь всем расскажет, что с ним приключилось, да почему не сманил? Вот придет к своим — и вместе посмеются... над ней, над Мартином... стыдно-то как...
Почему-то Фелиске сейчас уже не верилось, что сын коменданта загулял совсем, не думая о ней. Ну как же можно? Да, наверное, просто ему тоже не хочется расставаться с вольной жизнью, вот и наслаждается напоследок... да как бы еще и не передумал, если узнает, как она поступила... а ведь обязательно узнает — Марта напоет... как пить дать, припомнит...
Девушка в который раз всхлипнула, понимая, что вариантов-то у нее не особо много — выходить завтра за Мартина и всю жизнь выслушивать упреки его матери, а, может, и от него самого...
Вряд ли он захочет служить где-то еще, кроме как у лаэра Аслана, так что будущие свекор со свекровью всегда будут рядом.
Второй вариант, при условии, что Шамиль все-таки не передумал и все еще ждет ее ответа, хоть и казался сейчас более заманчивым, но все-таки страшил.
Но как же этот степняк ей нравился-то... Вот всем нравился — и внешне, и своей обходительностью, и тем, что пытался поддержать, успокоить...
Ох, как все непросто-то...
И совета спросить не у кого.
Надо слушать свое сердце... ну, болит оно, мечется... но что же выбрать? А вдруг, пока она здесь раздумывает, Мартин уже опомнился, что время позднее, и едет назад?
Хотелось ли ей этого? Да! Пусть уж сразу все решиться — приехал бы, хоть сказал бы уже, сердится на нее или как... чтобы уж не было этой противной неизвестности...
Фелиска тяжело вздохнула и, вместо того, чтобы пойти к себе, отправилась на стену крепости.
Караульный вышел было спросить в чем дело, что она здесь забыла, но, увидев несчастный взгляд, сжалился. Понятно, что невеста жениха своего непутевого высматривать пришла.
— Замерзнешь, — предупредил боец.
— Нет, — покачала головой Фелиска, — мне не холодно... я тихонько постою...
— Ну иди...
Караульный вернулся на пост, а Фелиска, подойдя к самому краю между зубцами, устремила взгляд в темноту... Отсюда со стены, не то, что с башни Замка — городских огней не видно... только что направление — внизу дорога проходит, которая ведет в город.
Только вот все не было милого дружка, и от этого мысли девушки снова заметались — где его носит? С кем? Ее здесь незнамо в чем обвиняют, а ему и дела нет, развлекается себе, как будто так и положено... Вот Шамиль бы так не поступил...
