Эге, да парень у них кто-то вроде соглядатая и шептуна, тут же сообразил Коготь. Такой в толпе затеряется и среди преступников сойдет за своего — те любят привечать всяких "нестандартных" товарищей и прочих сироток. Возможно, он и так работает на две стороны, средневековый шпион, блин.
— Настоящая. — Буркнул смотритель. — Быстро скажи навскидку, кто в городе может исцелить от раны зачарованным оружием?
— Хольда. — Тут же загнул большой палец Арким. — Симур, Тонг. Это из тех, что целителями работают, у них лавки на Большой улице. А из подпольщиков... Вайрана, но... — он покачал головой. — Если я его к ней приведу, меня там же и зарежут. Она под Большим Отцом ходит, а тот не любит чтобы в его владениях чужаки появлялись.
— И все?
— Есть еще Безумец. — Припомнил мальчишка.
— Что за Безумец? — спросил Вулфруд. — Не припомню такого.
— Это наш старый сиделец. — Пояснил мальчишка. — В отдельной камере. Я ему жратву всегда ношу, когда на смену заступаю.
— Вот как? — удивился не меньше Аркима смотритель и тут же стал перебирать в своей памяти всех узников Башни. — Так-так, это Гувар что ли? Всклокоченный такой старик, вонючий, в шестнадцатой обитает?
— Ну да. — Мальчишка кивнул. — Настоящего его имени я не знаю, его все Безумцем кличут.
— Почему же я не знаю, что он лечить может? — спросил сам себя писарь, но Арким принял вопрос на свой счет.
— Так никто его и не спрашивал, что он умеет. Говорит странно, иногда хохочет как сумасшедший, но иногда и нормальным делается. Он уже давно сидит, считай при поза-, поза-, поза-, поза,-... — начал загибать пальцы подросток.
— Достаточно, понятно. — Прервал его Вулфруд. — А за что его посадили, не знаешь? Раз уж ты про такие подробности осведомлен, что Гувар — целитель, может он тебе рассказывал в редкое время просветления?
— Он на площади что-то там про возвращение Хаоса кричал, проповедовал, что всем скоро конец придет, о кымской жадности и алчности орал, — припомнил Арким, — что он есть его посланник и чтобы готовились к приходу кого-то там. — Мальчишка пошевелил пальцами в воздухе. — Какого-то бога, я в подробностях не знаю, я еще не родился, а те, кто слышал — уже все давно подзабыли, да от себя придумали. А мне это Безумец сам рассказал, но и верить ему... Короче, тогдашнему владетелю не понравилось, что он на площади орет и он его навечно в Башню засадил. Иногда выпускал, говорят, во внутренний двор, правда, чтобы повеселиться, даже сам несколько раз приходил. И постановил его за счет города кормить, как шута держать. Это мне так Безумец рассказал. Что в его словах правда, а что ложь — не поймешь. Но то что он лечить может — это точно.
— Как узнал?
— Я коленку сильно расцарапал, да и потом Левша меня ножиком в жо... э-э, в задницу пырнул, — Арким замолчал, кончики его ушей покраснели, это было даже заметно при свете свечи, — а тут моя смена в Башне. Я к знахарю, а тот посмеялся и сказал, мол, само заживет, порез не глубокий. А жоп... э-э, задница-то болит, — Близнецы ухмыльнулись, — тут еще арестантов кормить — сам-то кое-как хожу. Ну я пока до Безумца доковылял, то всю себе ж... задницу и разбередил. Еле-еле ноги переставлял. А тот как глянул, так сразу с угла руками взмахнул вот так, — Арким замахал, как будто белье полоскал, — и у меня сразу же все прошло. Я на ж... задницу свою посмотрел — кожа розовая и шрама нет. Он мне даже коленку починил. А Безумец палец к губам приложил, мол, не говори никому, это наша с тобой тайна, подмигнул так хитро, ну я и... — парень потупился.
— Понятно, молчал. — Кивнул Вулфруд. — И пользовался. Если он одним махом рук раны заживлять может с такого-то расстояния, то умертвить кого ему достаточно щелчков пальцев. — Писарь задумался. — Хм, странно, чего же он у нас тогда сидит? Давно бы уже вышел и след из трупов за собой оставил. Странно все это. Надо бы к нему присмотреться, но это потом. Он что-нибудь говорил по этому поводу?
— Не. — Мотнул головой паренек. — Да я и не спрашивал. Он редко говорит, молчит больше. Но когда рот раскроет, то хоть стой, хоть падай — такую чушь несет! Хаос близко, враги повсюду, свет скоро погаснет и прочая лабуда. Такую каждый день на ярмарке от всяких пророков слышишь.
— Ладно, тащите ящера к этому Безумцу, хуже не будет. — Принял решение Вулфруд. — Там же его и запереть можете. Если этот старый хрен его исцелит — хорошо, нам меньше проблем. Если не сможет и натворит с ним что-нибудь — мы здесь не причем. Так сложились звезды. Вернон, конечно, погорюет о потерянных деньгах, но, может, поумнеет. И не станет лезть туда, куда ее не просят. — Смотритель встал и повернулся к Аркиму. — А ты сейчас же беги и найди патруль стражников, что его сюда привел. Оружие они должны были подобрать и с собой таскают, раз до сих пор не сдали. Почему? — спросил сам себя Вулфруд. Он на мгновение задумался. — Ладно, потом разберемся. Если скажут, что темно было и не подобрали — пошаришь в Речном переулке, драка там случилась. Знаешь где это?
— Ага. — Кивнул подросток. — Между Сточной улицей и Причальной, что к пристани выходит. Самая первая от реки.
— Правильно. Все, беги. — Писарь похлопал парня по плечу. — И смотри там, без самодеятельности. Не станут отдавать — с ними потом позже поговорят. Не нравится мне все это. — Проворчал Вулфруд, садясь за стол, когда Когтя уже выводили из пристройки. — Разборки ночные, ножи зачарованные, хасы-слуги раненые. Куда катится этот мир? Не иначе как и правда к Хаосу?
На этот вопрос у ящера не было ответа. Да и если бы был, то вряд ли его кто-то стал бы слушать. Его подтолкнули в спину и Коготь прошел в дверь, откуда вышел Арким, который уже испарился из Башни. Стражи провели его по ярко освещенному коридору до лестницы, ведущей вниз. Чад от факелов уходил в специальные вентиляционные отверстия, спроектированные строителями. Внутри была такая же бесшовная кладка как и снаружи, а стены очень ровными. Коготь даже сделал движение рукой, чтобы провести ладонью по камню, как страж немедленно схватил его за запястье.
— Топай и руками не размахивай. — Мрачно прогудел один из близнецов.
Глупо было бы сопротивляться. Конвоиры спустились на два этажа вниз и провели его вдоль дверей камер, остановившись возле одной, расположенной недалеко от лестницы. Над дверью был выбит значок, наверное цифры. Они не были похожи на уже виденные Когтем, к тому же едва заметно светились. Ящер посмотрел на соседнюю дверь, пока один из стражей отпирал замок — там тоже цифра светилась.
— Это как? — спросил Коготь, не очень надеясь на ответ, но стоящий за спиной соизволил открыть рот.
— Древняя магия.
— Тут даже на стенах ничего рисовать нельзя — сразу все стирается само. — Добавил второй, открывая дверь. — Заходи.
— А пожрать дадут? — спросил ящер, делая шаг вперед. — А то я только в обед рыбкой перекусил, даже еще не ужинал.
— Перебьешься. — Ответил второй страж, захлопывая дверь. — Завтра утром получишь. — Прогудел он из-за преграды.
Ящер остался в темном помещении — для узников факелы не были предусмотрены. Однако стены чуть светились тем же светом, что и цифры над дверьми и ему этого хватало. Или это светился сам воздух? Коготь быстро адаптировался к полутьме и тут же заметил лежавшую на тюфяке в углу фигуру, которая зашевелилась при звуках голоса и скрипе дверных петель. Хорошо что амулет перевода не отобрали, подумал Коготь подходя к старику, который распахнул глаза во всю ширь, пытаясь рассмотреть нового соседа. Что-то в его облике ящеру не понравилось, какая-то неприятная темная сыпь, которая исчезала под лохматинами одежды. Дед, повозившись, сел, прислонившись к стене.
— Стена холодная, застудишься. — Произнес Коготь, чуть отступая.
Старик отпрянул, услышав хорошо знакомые нотки шипения в голосе нового узника, хотя амулет перевел слова точно.
— Изыди!! — возопил он, взмахнув рукой. — Исчадие Древних!! Пожиратель плоти и разгрызатель костей!!
— Да не блажи ты так, никто тебя не услышит. — Ящер все же отошел назад, опершись о стену, чтобы Безумец успокоился. — Давно тут сидишь?
— Да услышит меня Повелитель, — забормотал старик, — да оградит он меня от древней скверны, что в земле таится, от посланников ее, от их происков злонамеренных, от их желаний алчных, от болезней ими насылаемых, от чар их зловредных, от сглаза их змеиного и от когтя острого. — Начал он молитву. — Призовет на помощь мне детей своих, тех, что за Гранью существуют, что многие лета ждут шанса своего, дабы вернуть себе этот мир! — Безумец начал раскачиваться из стороны в сторону, его речь постепенно превратилась в бессвязное бормотание.
— Все это хорошо и прекрасно. — Коготь прислонился к стене, сползая по ней вниз, сел на задницу и устроил хвост так, чтобы не мешал, продолжая следить за стариком. Не нравилось ему его поведение. С виду оно и вправду отдавало безумием, но было что-то еще, что-то, отчего его звериное тело будоражило и инстинкты требовали немедленно свернуть старику башку. Но Коготь их подавлял и с каждой секундой делать это становилось все труднее и труднее. — Однако эта твоя речь ни хрена не значит, потому что я тебя трогать точно не собираюсь. Скорее наоборот. — Ящер внимательно следил за стариком, который продолжал бормотать что-то скорее по привычке. — Один хорошо знакомый тебе парнишка сболтнул, что ты лечить руками умеешь, а меня — вот незадача — как раз подрезали слегка. — Безумец продолжал выть, не обращая внимания. — Зачарованным клинком. И если ты меня не вылечишь, то к утру здесь будет вонять мой труп и твои пожелания сбудутся. Предпочитаешь провести остаток времени с мертвецом, твое право, но я бы хотел выжить. И готов отплатить тебе тем, что вытащу тебя отсюда.
Старик вдруг прекратил раскачиваться и посмотрел на Когтя, который также внимательно следил за ним, ясными глазами. В них читалось дикая боль и страдание.
— Хас. — Вдруг четко произнес он. — Молю тебя — убей меня поскорее. Не медли. — После чего снова вернулся к своему занятию.
Это что сейчас было, удивленно подумал Коготь, но сказал он следующее.
— Похоже, ты действительно повредился умом, друг. — Коготь вытянул ноги, что с его суставами было сделать трудновато. — За убийство другого узника меня на утро точно казнят, а еще пожить хочу.
— Ты не понимаешь. — Выдавил из себя старик так, словно ему что-то мешало. — Ошибка одного приведет к гибели многих. Только эти стены сдерживают меня, но ты... — Он вдруг задрожал, тело наклонилось вперед, ладонями Безумец оперся о каменный пол. — Тебя можно использовать. — Старик откинулся назад и его глаза как-то неестественно сверкнули. Он вдруг резко встал с места, словно внезапно стал молодым. Коготь тоже подскочил — происходящее ему очень не понравилось, а инстинкты все сильнее требовали атаковать. Безумец направился к ящеру, протянув правую руку и указывая на хаса. — Твое тело молодое и сильное, не то что эта старая дряхлая развалина. — Глаза Безумца начали наливаться кровью, а зрачки уменьшились до состояния точек. — С твоей помощью я, наконец, выйду отсюда и эти стены уже не смогут меня сдержать и помешать!
Старик вдруг резко рванул к ящеру, стараясь вцепиться зверю в горло. Боль в боку усилилась, появилось ощущение, как будто Когтю пробили в печень, он даже раскрыл рот, хватая им воздух. Неожиданно мощные большие пальцы старика надавили на горло ящера, а остальные пальцы уместились на черепе, поворачивая его голову так, чтобы глаза Безумца оказались прямо напротив глаз Когтя. Однако тот совершенно не собирался сдаваться без боя, сообразив, что перед ним не простой сумасшедший, а одержимый чем-то. Или кем-то. Ящер затрепыхался, боль в боку усилилась, ударив в голову, почти лишая сознания и именно это привело его в чувство. Включились звериные инстинкты и тело стало бороться за выживание. Зубами он работать не мог, но вцепился руками в руки старика, впиваясь когтями в плоть. Хвост привычно для тела оперся о пол, поддерживая его и давая тому возможность ударить ногами с неизбежным рывком вниз. Острые когти прорвали лохмотья, впились в живот, проникая в плоть и Коготь сделал движение, словно встает на ноги. Шесть глубоких ран немедленно образовались от грудины до паха, заставляя старика дернуться от боли и ослабить хватку. Этого хватило ящеру, чтобы снова вдохнуть воздуху, рвануть руки Безумца вниз, освобождаясь и самому ударить ему в горло, прямо в кадык, сложенными лодочкой пальцами. О последствиях он не задумывался — очень хотелось выжить. Старик заперхал, отшатнулся назад, кровь, текущая из его живота, заляпала весь пол. Из горла хлестало еще больше — когти легко пробили плоть. Безумец посмотрел на свои раны, потом перевел взгляд на ящера, приготовившегося встретить противника.
— Ах ты змеиная дрянь! — Прошипел старик не хуже самого Когтя, хрипя и булькая при этом. — Сейчас ты умрешь!!
И он двинулся к хасу, совершенно не обращая внимания на нанесенные раны, на торчавшие из тела кишки и разорванную глотку. Коготь стоять на месте не стал — тело мобилизовало все резервы и разум заглушил боль. Рана в боку закровила еще сильнее — проклятие продолжало работать, однако хас применил приемы рукопашного боя и уложил неожиданно сильного Безумца мордой в пол, сломав тому руку. Старик дергался и порывался встать, тогда пришлось сильным ударом по голени сломать ему обе ноги — Коготь отчетливо слышал хруст. Одержимая тварь извивалась на полу, шипела и сыпала проклятиями, стараясь доползти до врага и вцепиться в него своими крючковатыми пальцами. С телом старика словно произошла метаморфоза, как будто нечто давно сидевшее в нем наконец-то вырвалось наружу. Коготь не стал дожидаться, когда оно появится на свет и сильным ударом ноги пробил старику черепушку. Кровь вперемешку с мозгами брызнула в стороны и тело наконец-то затихло. Просидевший много лет в камере Безумец обрел душевный покой. Ящер пошатнулся — мобилизация резервов организма подорвала его немногочисленные силы. Он мутным взглядом обвел камеру, выискивая остатки пищи — старикан явно не мог есть много. Засохшую краюху хлеба и комок давно застывшей каши Коготь проглотил не жуя, после чего подхватил тело и затащил его на тюфяк, повернув мордой к стене. Силы уже почти оставили ящера, но он все же сумел подойти к двери и едва слышно постучать в створку. Однако никто ему не открыл и Коготь, сползая вниз, меркнущим сознанием подумал, что похоже, в третий раз смерть обмануть не удастся.
Фрайя была очень зла. На Рурка, на трусиху Бьярну, на проклятого ящера. И в первую очередь на саму себя. Как же она не сообразила, что здесь, в городе, сферы производства и торговли уже давно поделены между старыми кланами! Одни занимаются рыбной ловлей и охотой, другие производят кожи и доспехи, третьи куют мечи, а четвертые — кормят всех остальных. И если с Семьей все было понятно — трактиры и таверны это их вотчина, то вот от Торака она не ожидала, что тот сумеет пойти против ее протеже, госпожи Вернон. Ведь когда ее наблюдательница создавала дело в городе, то смогла договориться со всеми уважаемыми кымами. И тут вдруг такой резкий и решительный отпор. Или же кто-то решил разыграть свою карту и просто собрался стравить две богатые семьи? Фрайя с удовольствием взялась бы за расследование и узнала бы всю подноготную местных разборок, но сейчас перед ней стояла другая задача, более сложная и важная. Так что местные бандиты и связанные с ними торговцы подождут. Владетель, вот ее цель.
