Наверное, расстраиваясь из-за Мартина и не имея возможности выкинуть похитившего покой ее мятущейся души Шамиля из головы, Фелиска интуитивно обернулась как раз в тот момент, чтобы увидеть, что в темноте кто-то поднимается на стену, и исподволь уже понимала, что это не Мартин.
Человек двигался легко и почти бесшумно. Караульный тут же преградил путь, но он что-то объяснил часовому, и тот отошел, кивнув в ее сторону. Сердечко, готово было выпрыгнуть из груди от волнения, решив, что это Мартин, но едва человек подошел ближе, Фелиска почему-то не слишком сильно удивилась, поняв, что обозналась. И разочарование очень быстро уступило место признательности...
Шамиль остановился рядом, не став ничего спрашивать и требовать немедленного ответа на свой вопрос о том, уедет ли она с ним? Просто скинул свою кожаную куртку, подбитую мехом, и набросил ей на плечи.
— Замерзла?
— Немного... Зачем Вы здесь... Шамиль?
— Не спится... Тебе тоже?
— Да, — кивнула Фелиска, благодарно улыбнувшись, что он не спросил: "ждешь его?"
И ведь, наверняка понял, что ждет, но все равно остался рядом. На душе стало теплее. В глазах парня был другой вопрос, не передумала ли? А вслух не спросил...
Спросил бы — не знала что ответить, а так хоть жарко вспыхнули щеки, стыдно стало, да сделала вид, что не заметила...
— Знаешь, а у нас в степи в это время года уже первые заморозки ударяют. Утром выйдешь, вся трава белая, и, кажется, звенит тихонько-тихонько от малейшего ветерка. Как будто колокольчики где-то далеко поют...
* * *
Смена караула прошла под утро. Сдававшие пост бойцы, кивнули вновь прибывшим на приютившуюся за каменными зубцами, до сих пор о чем-то болтавшую, парочку...
— Вот помяни, мое слово, сведет он девку к утру...
— Ну, а Март-то хорош, оставался бы дома, да пас...
— А чего до сих пор не умыкнул?
— Так ведь ее согласие нужно.
— А она, что, не согласная, что ли, если столько времени здесь с ним лясы точит?
— Так и именно, что только болтают вон, он даже близко к ней не подходит...
— Ладно, пойду попробую этого орла сменить, — хмыкнул Волош.
— Ага, так степняк тебя и послушает! — заржали парни.
— Ну так и я послушаю, — невозмутимо пожал могучими плечами Вол. — У меня к нему тоже вопросы есть...
Естественно, немного напрягшийся при появлении весьма габаритного бойца, Шамиль не согласился с тем, что он уже может быть свободен. Здоровый детина, притащивший с собой теплый кожушок, ободряюще улыбнулся и подмигнул Фелиске.
— Спасибо, Волош, — растроганно произнесла девушка, смутившись. — Но у меня уже есть...
Конечно, забота бойца, как-то ненавязчиво ставшего ее опекать с того самого дня, когда ее объявили невестой Мартина, была приятна. Но сейчас она уже пригрелась в теплой одежке Шамиля, неосознанно нежась в пусть и жестковатом для девичьей кожи мехе, но чужой запах, дразнящий ноздри — коктейль чуть слышного мужского пота, горьких трав и каких-то пряностей, будоражил странные инстинкты. Расставаться с ним не хотелось. Запах самца, мужчины, а не мальчика... которому хотелось доверять и подчиняться, даже вопреки логике.
— Ну так постели, чтобы присесть можно было, — не расстроился боец лаэра. — Ножки, небось, уже отваливаются стоять-то. Целый день в хлопотах, так и сейчас... эх... — не стал он продолжать, что именно думал по поводу Фелискиного бдения, вместо того, чтобы тихо-мирно пойти отсыпаться перед торжественным для нее днем.
Однако, уходить Волош не спешил, заметив, что девушка вроде и не против его присутствия. Да и самому ему было спокойнее. Так и ей никто не сможет в вину поставить, что, мол, наедине с чужаком любезничала, и варвар уж точно не обидит.
Сама ситуация, хоть была и несколько нестандартная, но все же ничего плохого боец в ней не видел. Он бывал у варваров, и имел некоторое представление о том, что к своим женщинам степняки и впрямь трепетно и уважительно относятся — чуть не на руках носят, и любовь — это не просто красивые слова.
Шамиль тоже сделал вид, что не слишком раздосадован появлением третьего лица. К этому парню варвар почему-то не испытывал ни ревности, ни неприязни, за то, что тот отвлекает внимание невесты Мартина на себя. Его забота чем-то слишком напоминала братскую.
Фелиска даже обрадовалась, когда Волош не развернулся, чтобы уйти, а задал Шамилю невинный вопрос, после чего завязалась непринужденная беседа. Парни очень быстро включили в разговор и ее, старательно обходя тему свадьбы и семьи Мартина, нарочно вспоминая какие-то забавные случаи, заставляя ее улыбаться и даже смеяться. Правда время от времени она все же нет-нет, да и бросала в сторону далекого города тоскливые взгляды, и вздыхала украдкой, но вскоре к их компании присоединились еще бойцы, возвращавшиеся с дальнего поста и заметившие на гребне стены рядом с Замком оживление. Спать почему-то резко перехотелось. Ребята прекрасно знали о том, что Мартин отправился в город и о том, что объявил Шамиль. Шестичасовой пробел в обстановке, пока они были в дозоре, в двух словах описали караульные этого поста. Мартин не вернулся из города, Фелиска его поджидала, а Шамиль, наверное, ждал, когда ей надоест высматривать не торопящегося назад жениха...
Девчонку было искренне жаль. Интерес бойцов лаэра — чем же закончится? — подогревался тем, что при них подобный расклад сил происходил впервые.
Приход еще нескольких человек снова вернул Фелиску к нерадостной действительности, потому что кто-то ляпнул:
— Ну, что не объявился?
Она лишь поджала губы и покачала головой.
Волош неодобрительно покосился на "умника".
— Да не переживай, Фелис, куда он денется-то? Если к утру не объявится, к началу соревнований-то уж точно приедет. Увольнительная не бесконечна.
Щека степняка дернулась — больно видеть, когда та, к которой рванулась навстречу душа, однозначно указывая свой выбор, тоскует по другому парню, но показывать, что ему это неприятно, нельзя. Девчонке-то, поди, сейчас гораздо кислее...
— Не расстраивайся, — поддержал Шамиль, скрепя сердце, потому что именно это девушке хотелось сейчас услышать. — Вернется... Знаешь, вот у нас случай был... — снова принялся отвлекать ее варвар от невеселых дум.
— Я, пожалуй, пока на кухню схожу, — обронил Волош.
— О! Я с тобой, замерз что-то... — подсуетился один из парней. Остальные расходиться не спешили, и Вол со спокойной душой отправился за горячим отваром. Ночь на стылом ветру была не слишком приятной, так и заболеть недолго.
Ближе к рассвету, поняв, что Мартин так и не появится, а на широком гребне стены, окружавшей Замок-крепость, открытом всем ветрам, холодно, несмотря на выпитый горячий отвар, вся компания, включая Шамиля и Фелиску, спустилась вниз.
Надо было отправляться на ночлег, но расставаться почему-то не хотелось. И что говорить, девушка просто боялась возвращаться к себе. Подозревала, что, окинув взглядом комнату, которую она с такой любовью обставляла, словно пташка гнездо свивала, стараясь, чтобы у нее красиво и уютно получилось, снова начнет реветь. Особенно не хотелось расставаться с Шамилем. Да разве ж она предполагала, что с парнями можно не только пококетничать, да позубоскалить, а и просто поговорить, да так, что заслушаешься, и тебя слушают, не перебивая, не насмехаясь, понимающе...
И душа ликует — словно родную встретив, и тут же вновь сжимается — возможно ли такое? Ведь еще вчера и знать не знала, и слыхом не слыхивала, а сегодня уж о нем думает... А что ежели завтра или через год еще кто встретится? Может быть, это она в самом деле такая распущенная, непостоянная?
— Спасибо тебе, Шамиль, — улыбнулась девушка, собираясь отдать его куртку. — Тебе, наверное, уже пора...
— Да еще спать не хочу!
— Но ведь всю ночь с нами пробыл. Ребята-то сейчас отсыпаться пойдут после дежурства, и даже на тренировку не выйдут. А у вас тоже так можно?
— Да не переживай за меня, красавица. Я отварчик хитрый сделаю и буду как новенький, — весело подмигнул он, старательно изображая, что и на сердце у него легко и вовсе не тоскливо оттого, что прекрасная златовласка все еще мыслями с другим рядом. — После этого еще могу сутки не спать.
— О! Везет же некоторым, — поддел один из парней. — Вот как они наших девок сманивают. Тут хоть глаз не смыкай, а они раз — отварчика глотнут — и все дела.
— Да, неплохо бы такие травки заварить, — поддержал еще один. — А то вот не выспались, а на соревнования-то охота поглядеть.
— Тебе просто поглядеть, а кое-кто и поучаствовать желает, — добавил третий.
— Да мне не жалко. Я сейчас схожу, принесу, только воды нагрейте, — радушно предложил Шамиль.
— Пожалуй, и я не откажусь, — одобрительно кивнул Волош.
— Пойдемте, я вам чайник большой найду, — обрадовалась Фелиска возможности еще немного побыть в компании.
— А что мы, сами не справимся? — удивился Годслав, — чай не по одному наряду по кухне огребали, ориентируемся.
— Фелис, может, тебе и, правда, пойти отдохнуть? А то вон какая бледненькая. Ты же...— парень заткнулся, сообразив, что сказать, что она на церемонии обряда будет выглядеть, как бледная моль, из-за того, что не выспалась, как-то некрасиво.
— Да надо еще печи разжечь... — потерянно протянула помощница кухарки. — Пока Антига не встала... Совсем не до отдыха ей со мной, — вздохнула Фелиска.
— Не переживай, ясонька, девушкам тоже можно такой отвар пить, только щечки будут румянее и в глазках блеска добавится, — улыбнулся Шамиль.
Фелиска зарделась, а парни расхохотались:
— Иди уже за своими чудо-травами. У нее вон от твоих слов уже и так щечки, как маков цвет...
— Ну хватит тут! — сдвинул брови Волош. — Нечего зубоскалить. Пойдем, Фелис, покажешь, чем тебе помочь...
20.
У виновника Фелискиных неприятностей вечер продолжался...
Выйдя из борделя, на улице Мартин слегка протрезвел. Сырость осенней ночи очень хорошо способствовала прояснению в мозгах. Справедливо решив, что, скорее всего, свободных лошадей можно все-таки нанять на почте, а около постоялых дворов наверняка сейчас несет дежурство удвоенная городская стража, с которой лучше не сталкиваться в таком состоянии не совсем трезвого стояния на ногах, парень решил двигаться к почте, выбирая соседние с центральными улочки.
Во рту было гадко. Мартин вообще редко пил, и избавиться от подобного привкуса очень хотелось.
Добравшись до почтового дома, он прошел в теплое помещение и договорился о найме лошади. Но пока, как назло, свободных не было и ему предложили немного подождать. Сын коменданта прошел в уголок, уселся на жесткую лавку, заказал себе крепкого чая, и слегка расслабился, чувствуя, как его тихонечко убаюкивает приятное тепло...
Двери постоянно хлопали — кто-то входил, кто-то выходил, кто-то присаживался рядом... парня о чем-то спрашивали, он даже что-то отвечал, а потом все-таки провалился в странную полудрему, когда перестал ощущать, где реальность, а где сновидения, навеянные винными парами.
Сны Мартина были полны приятных и непонятных моментов. Он куда-то шел... шел... потом вроде лежал... какая-то девушка спрашивала его, правда ли он солдат лаэра, но этих девиц у него сегодня было столько... потом мужик какой-то... потом Фелиска приснилась, такая ласковая была, такая доступная... потом снова девка чужая... ничего так, глазки такие умные...
* * *
Пробуждение сына коменданта было не таким приятным, как у четы лаэра. Да больше смахивало на продолжение сна, только уже кошмарного, потому что, КАК утром оказался в незнакомом месте с девушкой под боком, он совершенно не помнил!!!
Память возвращалась урывками и отчаянно не желала проводить черту между тем, что было на самом деле и тем, что ему пригрезилось.
Пока Мартин, отчаянно зевая, озадаченно тер глаза и пытался собрать разбредавшиеся панические мысли в отчаянно трещавшей с похмелья голове, припоминая, не эта ли мирно посапывающая рядом девица просила проводить его, разудалого бойца, до дома, как в полутемную комнату ввалились какие-то парни, во главе со здоровым мужиком, сходу закатившим скандал.
Девка проснулась и заголосила благим матом, потому как мужик, который вроде оказался ее отцом, попытался оттаскать беспутную дочь за растрепанную косу.
Мартин же, от непонятности происходящего, забыв одеться, рванул на выход, но позорно запутался в полуспущенных подштанниках, был быстренько отловлен и водворен обратно на кровать бугаями, ввалившимися вместе с отцом этой дурехи, которая теперь только поскуливала, уверяя, что она не виноватая ни в чем, он сам...
Ничего не понимая, как он здесь очутился, зачем, и почему в таком виде? — бедный парень теперь пытался хотя бы одеться, но разгневанный родитель, потрясая кулаками и брызжа слюной, вопил, что он этого так не оставит. Мартин желал провалиться сквозь землю и от стыда, и от всего этого нелепого балагана, а главное очень хотелось, чтобы мужик наконец-то заткнулся, потому что голова и так раскалывалась на части. И еще это все чем-то напоминало сцену, когда его мать так же голосила, застав их с Фелиской...
Ох... Фелиска же дома!
Мартин застонал и закрыл лицо руками.
Мужик же не унимался, вопил, что если этот бесстыжий совратитель не пойдет немедленно в Храм, то тогда он, на правах отца, будет требовать правосудия за изнасилование невинной девицы...
Мартину сейчас было все равно, он, кстати, тоже был за то, чтобы "бесстыжий совратитель" уже пошел бы куда-нибудь с этим мужиком и его разнюнившейся девкой, лишь бы все отвалили от него и дали ему собраться и отправиться все-таки в крепость.
И каково же было изумление парня, когда до него дошло, что изнасилование невинной девицы пытаются повесить на него. Мартин от шока чуть не потерял дар речи... Нет, судя по тому, в каком виде он проснулся, может что-то там и было, но он-то ничего не помнил!!!
Однако ни его вялые протесты, ни даже слезы и уверения, что он ни сном ни духом, сыну Инвара не помогли. Два бугая просто заломили ему руки, а разбушевавшийся папаша от души смачно врезал пару раз поддых, и пока Мартин пытался хватать ртом воздух, ему сунули под нос зеркало, в котором красноречиво отразилась его расцарапанная физиономия, словно ему и в самом деле кто-то пытался сопротивляться.
Когда такое было, память отказывалась приоткрывать ему эту тайну, во сне вроде было все по обоюдному согласию, да и скорее даже инициатива исходила от девицы, потому как он вечером удовлетворился, наверное, на неделю вперед, да еще и пьяный... но следы сопротивления насилию были налицо и отнекиваться не имело смысла. Что бывает за подобное действие, Мартин все же был в курсе. Доказательств, что он ни при чем не было абсолютно никаких.
Перетрухнув до такой степени, что чуть не отнялись ноги, он теперь молился только об одном — пусть уж будет Храм, но только не рудники в рабском ошейнике!!!
Ему дали время кое-как одеться, подождав, пока он непослушными пальцами заправлял рубаху и застегивался, не слушая жалкие попытки оправдаться. Но сразу же растерянного парня и шмыгавшую носом девушку отвели в находившийся неподалеку Храм, как назло в честь начала празднования Дня Благодарности Всевидящим, открывшийся сегодня слишком рано.
