— Я не хотел доводить до крайности, Наруто, — сказал дзеунин, заметив его смущение, — но будет куда хуже, если возникшее между нами недопонимание превратится у тебя в обиду на Хокаге-сама. Либо на меня, хотя я вижу твою неприязнь. И, как твоему капитану, мне горько осознавать себя в роли человека, которому ты не доверяешь. Возможно, я никудышный лидер, и не гожусь тебе в командиры, однако у нас с тобой, при всех различиях, есть кое-что общее. И это, как ни странно, Кьюуби. Да-да, именно так! Прошу, не перебивай меня и выслушай мой рассказ!.. — Ямато выдержал небольшую паузу и начал. — Мне едва стукнуло семь лет, когда Кьюуби напал на Коноху. Не смей думать, будто я жалуюсь. Я никогда этого не делал и никогда не буду... И тебе не советую, Наруто. Сочувствие я проявляю только к тем, кто этого достоин, но не выношу, когда его у меня выпрашивают. Так вот, мне было семь. Я в ту пору рос в сиротском приюте ANBU, и во мне не было ничего выдающегося кроме того гена Сенджу, который мне вживил Орочимару. Вообще ничего, понимаешь? Даже в само ANBU мне путь был заказан — я не проходил туда ни по физическим, ни по психологическим данным. А не вытурили меня из приюта лишь по той причине, что Третьему Хокаге, благодаря которому я там и очутился (родителям сообщили, что я умер), после смерти Четвертого прибавилось забот поважней моей судьбы. Он забыл про меня. Я рос посредственностью, и вырос бы ею, если б какой-то неведомый мне благодетель не решил, что, уж коли теперь Деревне придется терпеть в своих стенах Кьюуби, то не помешает иметь и какой-то запасной вариант на тот случай, если он проявит несговорчивость, а его дзинчурики будет чересчур слабоволен и не сумеет его удержать, — тон Ямато был настолько проникновенным и торжественным, что Наруто не обратил внимания на обвинение в 'слабоволии'. — Ведь хорошо известно, что в основе всех разработанных Сенджу Хаширамой печатей и техник для их контроля лежал древесный элемент, хотя ему и ассистировал его брат, Второй Хокаге. Меня тут же без экзаменов зачислили в ANBU и начали натаскивать. Из меня не готовили ассасина или разведчика, я тренировался по узкопрофильному курсу: часто вслепую, наугад, непрерывно прислушиваясь и анализируя себя, ибо ни одна живая душа в Конохе не знала, как вообще возможно соотнести контроль чакры Биджуу с древесным элементом. Путь к могуществу, занявший у Первого Хокаге всю жизнь, я должен был одолеть, опираясь лишь на интуицию. Лучшие бойцы ANBU и всей Конохи были бессильны мне помочь. Я остался один на один с запечатанной во мне силой, не зная, с какой стороны к ней подступиться. Прямо как ты. Правда, Наруто? Говорят, Первого доконали раны, полученные в схватке с Учихой Мадарой, а Второй, хоть и почил от старости, тайн брата так никому и не открыл, сославшись на его предсмертную волю. Первый к тому времени уж давно лежал в могиле, а на мертвецов, как говорится, можно свалить все, что душа пожелает. Доподлинно неизвестно, почему они так сделали, хотя сами же и распустили Биджуу на вольные хлеба. Оба они были странными и нелогичными людьми — это и Сенджу тебе подтвердят. Вероятно, Первый Хокаге расценивал свое деяние как перманентную, одноразовую меру. Он был уверен, что Деревни, опасаясь нового глобального противостояния, постепенно перебьют неприятельских дзинчурики одного за другим (в крайнем случае останется один или два — они погоды не сделают), и Биджуу — проклятие рода людского — покинут мир живых на долгие столетия. Он просчитался. Или — это больше походит на правду — переоценил себя и своего брата, не поверив, что найдутся люди, которые пойдут по его стопам. Да, Акацки. Или он боялся, что желание вновь завладеть всеми Биджуу погубит Коноху, и лишил ее такого соблазна. Но остался я. И появился ты. Тебя боялись, поверь мне. Ты и вообразить себе не можешь, КАК тебя боялись, Наруто! И потому они гоняли меня до кровавого пота, и я, методом проб и ошибок, овладел древесным элементом — кладом, сокрытым в моих генах. Хаширама мертв, мне не с кем сравнивать свое умение, и я не могу сказать, каких успехов достиг... Сдается мне, тут нечем хвастаться. Я — самоучка, дилетант. Во мне нет ни проблеска таланта или гениальности, но из всего, что в меня вколачивали, одно я усвоил на 'отлично': я превосходно научился презирать Кьюуби и относиться к нему с отвращением. Как к демону. Не как к послушному оружию, другу или союзнику, а как к опаснейшему из врагов. Мне семнадцать лет внушали: однажды я стану тем, кто убьет Кьюуби. Меня учили его ненавидеть. А теперь мне приказывают пасти его как дойную корову и беречь как зеницу ока. Ты завел речь о справедливости, Наруто, так ответь: разве это — справедливо?
Генин разинул рот, не в силах вымолвить ни слова. Он спрашивал себя, почему эта очевидная истина раньше не приходила ему в голову? Конечно, можно было бы предположить, что Ямато заставляли учить древесные техники Первого Хокаге просто затем, чтобы это умение не стало достоянием истории. Какие-нибудь теоретики вроде Нара или Хьюга еще могли себе такое позволить, но не помешанное на практичности ANBU. Против такой гипотезы говорило и то, что дзеунин вряд ли сумел бы овладеть вторичным элементом на уровне Сенджу Хаширамы, ведь он был всего лишь подделкой под оригинал. Передать свою способность потомкам Ямато не мог, потому что даже дети и внуки Первого не унаследовали ее. Она являлась его уникальным творением и не передавалась из поколения в поколение, а осуществить ее наследование иными, искусственными способами означало уподобиться Орочимару. Если разобраться, то ничего аморального в этом не было, если действовать наверняка, но в период правления Пятой, алкавшей лютой смерти своего бывшего товарища по команде, такого случиться не могло.
Проще говоря, с точки зрения руководства Конохи, у Ямато не было ни единой причины для существования, кроме него, Наруто. С большой долей вероятности можно было утверждать, что и сам Ямато так считал. Это был не человек. Это была функция. Предохранитель. Аварийная система.
'ЧТО, ПАЦАН, ОТОРОПЬ БЕРЕТ? И ПРАВИЛЬНО, ПОТОМУ ЧТО ЕСТЬ С ЧЕГО. ТЫ ПОЧИТАЛ СЕБЯ ПУПОМ ЗЕМЛИ, ДУМАЛ, ТЫ ОДИН ТАКОЙ ОСОБЕННЫЙ? ОСЧАСТЛИВЛЮ ТЕБЯ, ПАЦАН: ТЫ НЕ ОДИНОК В ПОДОБНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ. ПЯТАЯ ХОКАГЕ И ЕЕ ПРЕДШЕСТВЕННИК ВООБРАЖАЛИ ТЕБЯ ЭДАКИМ ЛАРЦОМ С СОКРОВИЩЕМ ВНУТРИ. НАДО ЛИ ГОВОРИТЬ, ЧТО СОКРОВИЩЕ — ЭТО Я? ГОД ЗА ГОДОМ ОНИ ХОДИЛИ ВОКРУГ ЛАРЦА, ПРЕДВКУШАЯ, КАК ЗАВЛАДЕЮТ СОКРОВИЩЕМ, ДА ВОТ НЕЗАДАЧА: ЛАРЕЦ ЗДОРОВЫЙ! — Лис вещал с нескрываемой издевкой. — СКОЛЬ НЕ ТЯНИ РУЧКИ, СКОЛЬ НЕ ПРЫГАЙ — ДО КРЫШКИ НЕ ДОСТАНЕШЬ! И ТОГДА ОНИ ПРИДУМАЛИ К ЛАРЦУ ПРИСТУПОЧКУ. МА-А-ХОНЬКУЮ ТАКУЮ СТРЕМЯНОЧКУ. ВОН ОНА, ЭТА ПРИСТУПОЧКА, СТОИТ ПЕРЕД ТОБОЙ. ПОГЛЯДИ НА НЕГО: ХОЧЕШЬ БЫТЬ ПОХОЖИМ НА НЕГО? ВОСХИЩАЕШЬСЯ ИМ? ЖАЛЕЕШЬ ЕГО? ДУМАЕШЬ, ОН ГЕРОЙ? НЕТ, ПАЦАН, ОН ПРОСТО ЕЩЕ ОДИН ДУРАЧОК, ОБМАНУТЫЙ ТВОИМИ ХОЗЯЕВАМИ ИЗ КОНОХИ. ЕЩЕ ОДНА МАРИОНЕТКА. ЕЩЕ ОДИН СТОЙКИЙ ОЛОВЯННЫЙ СОЛДАТИК. ДЕРЕВЯННЫЙ БОЛВАНЧИК. ТАКОЕ ЖЕ БЕЗМОЗГЛОЕ ДЕРЬМО, КАК И ТЫ'.
В такие моменты Наруто до одури жалел, что Ямато не слышит болтовню Лиса. И тот, и другой отстаивали свою правду, но генин не имел ни малейшего желания выступать в этой беседе посредником. К тому же, спор между беззаветно преданным своему вождю человеком и эгоистичным демоном, как нетрудно было предугадать, мог продолжаться вечно.
— Спасибо, Ямато-сан... Видать, я был полнейшим придурком, раз не замечал этого... а мне следовало догадаться, черт возьми! Вы правы, это да. Правы со всех сторон, — Наруто вскинул глаза на командира, — но я никогда не прощу себя, если сейчас, на полпути, сойду со своего пути ниндзя. Вы еще увидите, Ямато-сан! Я всем докажу, что может — может! — существовать Коноха без предательств, без подлости и вероломства!
— Опять пообещаешь мне, что когда-нибудь получишь титул Хокаге? — с иронией, но безо всякой злобы улыбнулся Ямато. — Все мечтаешь...
— А что дурного в мечтах?..
Со стороны песчаного пляжа, где она иногда любила прогуливаться, к ним стремглав бежала Сакура. Влетев с полосы нетронутой земли в уродливое промозглое болото, оставшееся после их схватки, она нисколько не замедлила бега и не подумала приподнять подола драгоценного атласного платья, и оно тут же оказалось все в грязных брызгах. Девушку это не обеспокоило.
— Наруто! Капитан! Что здесь... — Сакура обвела пораженным взглядом громоздящиеся бесформенными кучами останки кустов, разломанные в щепки деревянные головы, веющие прохладой глыбы льда, глубокую траншею, пропаханную огненной снастью Кьюуби, и, похоже, сама сумела выстроить картину происшедшего. — Вы... дрались между собой?!
— Мы тренировались, — мягко произнес Ямато.
— Ничего себе 'тренировались'! — всплеснула руками разгневанная куноити. — Мы после ваших тренировок отсюда никогда не уедем! Адмирал-префект нас на колья насадит, как тех несчастных катунийцев!
— Сакура-чан, — Наруто поспешил успокоить девушку, — я все объясню...
— Не нужны мне твои объяснения! Ты...
— Думаю, вам приятно будет узнать, — не повышая голоса, уверенно прервал их перепалку капитан, — что сегодня утром адмирал-префект передал мне срочное сообщение, которое Какаши-семпай прислал ему по каким-то специфическим, им одним известным каналам. Собственно, это приказ Хокаге-сама. Нам велено немедленно возвращаться в Коноху. В сообщении не уточнялись подробности, однако, как я понимаю, все обвинения в измене с нас снимаются.
Из горла Наруто вырвался восхищенный вопль. Сакура хлопнула в ладоши, кажется, даже позабыв о намерении немедленно устроить генину взбучку, но, тут же поборов радость момента, раскрыла рот, намереваясь что-то спросить у Ямато.
Затхлый запах плесени и человеческого пота, непроглядный мрак, едва рассеиваемый пламенем закопченных жаровен, паутина по углам, пыль. Ни электрического освещения, ни стульев, ни лавок — традиция запрещала менять что-либо в этой зале, с того самого дня, когда ее вырубили в скале. Сенджу и Учиха, основавшие Коноху, задумывали ее как место, где будут решаться все судьбоносные для Деревни вопросы. Тогда уже было ясно, что первоначальная идея равноправия двух кланов потерпела полный крах, но мечта о том, что Коноха не скатится обратно к их противостоянию, и ей не придется делать болезненный выбор между Хаширамой и Мадарой, еще жила. Залой не пользовались семнадцать лет: последний раз братство дзеунинов собирало внеплановый совет в ночь нападения Кьюуби на Коноху. Четвертый Хокаге погиб, оставив ее без вождя, и требовалось срочно решить, будет ли целесообразней позволить Третьему вернуться к власти или потребовать избрания Пятого Хокаге.
— Прошу внимания! — в центр круга, образованного светом пылающих жаровен, вышел Хатаке Какаши, как всегда невозмутимый и прямой как палка. — Мы начинаем!
Но продолжить ему не дали.
— Погоди, Какаши! — ближе всех к ораторскому месту, грея озябшие руки над углями, сидел Ширануи Генма со своим извечным сенбоном во рту. — Разве уже все подошли?
Хатаке ожидал этого вопроса, но все равно с показным удивлением, задерживая взгляд на каждом лице, пересчитал членов боевого братства дзеунинов, откликнувшихся на его приглашение. Несколько десятков отборных головорезов. Убийцы. Шпионы. Лазутчики. Элита из элит. Щит и меч Владыки. Гордость Хокаге-сама.
— Вроде все.
— Как же все, Какаши? — подал голос Яманака Иноичи, расположившийся на противоположном от Генмы конце круга. — Почти пятой части всего братства не хватает!
— Они на заданиях.
— На каких заданиях? — недоверчиво встрял Генма. — Ладно, Шикаку — он воюет. Ладно, Гай — он сейчас где-то на восточных островах. Но Райдо? Я с ним сегодня пиво пил. Где он? Где Асума? Он еще вчера вечером из Края Рек вернулся! Где чета Инузука? Где Акимичи, Куренай, Эбису и остальные?
— Ладно, Генма, — вздохнул Какаши, — ты сам напросился на эти слова. Все, КОГО Я ЗВАЛ, уже пришли.
— Я что-то не возьму в толк, — сощурился Ширануи, — давно ли ты разжился полномочиями решать, кого звать, а кого — нет?
— Хатаке-сан собрал нас в большой спешке, — примирительно сказал восседающий поодаль от всех Хьюга Хиаши, — и это, согласитесь, внушает настороженность. Если повестка нашего собрания напрямую затрагивает безопасность Деревни, мы все с удовольствием его выслушаем, ведь так?
— Выслушаем! Копирующий Ниндзя слов на ветер не бросает! — зашумели те, кого не смущало отсутствие 'опальных' дзеунинов. Сторонники Генмы презрительно косились на них и на Какаши, но молчали.
— Спасибо, братья. Спасибо, Хиаши-доно, — отвесил легкий поклон Хатаке. — Дело государственной важности — я не вру и не сгущаю краски. Но прежде чем я начну, мне хотелось бы уточнить ваше мнение о мартовском указе Хокаге-сама, согласно которому седьмое оперативное звено и приписанный к нему Узумаки Наруто были провозглашены изменниками родины. Знаю, тема не нова. До меня доходили различные слухи, мне преподносили различные догадки. Но все это так и осталось слухами и догадками...
— Не-не-не, Какаши! Так не пойдет! — замахал руками Ширануи. — Не ты ли мне сказал: 'Поднимай братство, Генма. Срочный совет держать будем'. Вот ты и говори, раз всех собрал, и на нас стрелки не переводи.
— Верно, — поддержал его Яманака, — про Узумаки Наруто и так было сказано во много раз больше, чем следовало. Третий наложил запрет на эти разговорчики, а болтать все равно не перестали. Спорили по кухням и кабакам — все эти семнадцать лет. И ничего с той поры не поменялось. Кто-то его ненавидит, кто-то терпит, кто-то считает своим. Насчет него нет единого мнения, и никогда не будет, потому что суть не в нем, не в Узумаки, а в Кьюуби. Наруто самоотверженно сражался во славу Конохи и в том числе бок о бок с моей дочерью. Из нас, дзеунинов, никто и никогда не усомнится в его верности отчизне, какие бы указы ни издавала Хокаге-сама. Но ты должен понимать, что Кьюуби плевать хотел на священный патриотизм нашего юного друга. У него диаметрально противоположная философия. Именно это (наравне с тем, что постоянно существует какой-никакой риск его высвобождения) и определяет наше отношение к Наруто. Он талантлив и храбр, но все это шелуха, Какаши. Важен лишь Кьюуби.
— Ну вот, — пожал плечами Хатаке, — а ты говоришь: нет единого мнения.
— Так и нет.
— Есть. И ты мне его только что преподнес. Семнадцать лет минуло с той ночи, когда погиб Четвертый. Семнадцать лет Девятихвостый Лис обитает в Конохе на правах одного из нас. Нет, вы не ослышались! Он один из нас, как и Узумаки Наруто, пусть и против своей воли. Но за эти семнадцать лет мы так и не перебороли страх и отвращение к нему, мешающие нам эффективно его использовать! В наших руках венец творения! Абсолютное существо! Мало того: его дзинчурики, его полновластный хозяин, не просто лоялен нам — он наш друг и соратник! И что же мешает нам воспользоваться этой неограниченной мощью? Банальный предрассудок!
— Старая история, Хатаке-сан, — степенно изрек Хиаши, — Третий Хокаге тем и аргументировал решение оставить сына Минато в живых, что он может оказаться крайне полезен Конохе. Я как сейчас помню его пламенные выступления в защиту Узумаки Наруто. Братство дзеунинов хотело умертвить младенца во избежание возможных проблем с ним, но вернувшийся к власти Третий это категорически запретил.
