Гроза ударила что надо. Громы, молнии, ветрина дует, дождь сечёт. У меня окно открыто, но ни капли в мансарде — ветер с юга.
— Всё, как просил, Создатель. Теперь выкладывай, что надумал.
— Твоя схема противометеоритной защиты не верна в принципе.
— Опровергай.
— Легко. Если взять за точку отсчёта центр Земли, скажи, в какой прогрессии будет возрастать объёмный сектор обзора на линейную единицу удаления. Видишь, даже не в геометрической, а на порядки выше. А ты пытаешься вести наблюдение не из единого центра, а системой спутников, направляя локационные волны в космическое пространство. Они не в состоянии справиться с прогрессией четырёхмерного пространства. Понятна природа чёрных дыр?
— В принципе, да. Но как их залатать?
— В той плоскости, которой ты мыслишь — никак.
— Растолкуй свою.
— Мотай на ус. Раз мы хотим защищать Солнечную систему, то светило и должно стать следящей станцией. Его лучи идут сплошным потоком, встречают препятствия, например, в виде планет, огибают и вновь смыкаются.
— Явление интерференции, — хмыкнул Билли.
— Тебе ясно, что чёрных дыр в этом случае не будет. Молчишь?
— А ты закончил?
— Вникай дальше. Знаешь, принцип паутины? Стоит несчастной цокотухе запутаться в ней, сигнал тут же передаётся пауку. Потоки солнечных лучей, заметь, неразрывных — та же паутина. Встречая на своём пути препятствия, они подают сигналы — внимание объект. И этот сигнал источник света получает гораздо раньше отражённого. То есть, в данном случае мы имеем дело со скоростями намного выше световых. На порядки.
— У меня нет информации по этому явлению.
— Не было, теперь есть. Не забыл, что на меня три грации трудятся?
— Ну, хорошо, пока нечем опровергнуть, пусть будет по-твоему. Каковы задачи в свете этих открытий?
— Найти контакт с солнцем — поставить светило на службу человечеству.
— Ты возвращаешься с темой?
— Поживу здесь. Подготовь доклад и сбрось Любе на почту.
Утром Главный Хранитель вышел на связь:
— Гладышев, что ты мне прислал?
— Направление движения. Не поскупись на мозговую атаку, и скоро у тебя будет очень надёжная противометеоритная защита.
— Ты когда прилетишь? Любочка просто чудо, такой замечательный ребёнок! Не хочешь пообщаться?
— Она предназначена в жёны Лёшке Гладышеву — поскольку другого в нашем мире нет, и если готова стать тёщей, то прошу её руки.
— Дурак ты, Гладышев, и не лечишься.
Дулась неделю.
— Так ты что, всерьёз решил поселиться в глуши?
— Чем здесь плохо?
— Меня нет.
— Может, это благо?
— Такова благодарность за полвека моей верности и твоего распутства?
— Люба, не напрягай. Скажи лучше, тема пошла?
— Строим на Меркурии станцию для изучения солнца и поиска контактов с ним, в свете твоего предложения.
— Была мозговая атака?
— Да. Много интересных деталей подсказано. Думаю, задача осуществима.
— Могу себя считать свободным от обязательств? Свободным вообще?
— Вон ты чего боишься. Успокойся, пока тема развивается успешно, тебя никто не потревожит.
— Ну и ладушки.
— Это значит, ты не прилетишь? Параллельные миры не интересны?
— Как-нибудь без меня.
— Жаль. Но учти, не будет получаться — мы тебя снова в оборот возьмём.
Жизнь моя в доме под платанами текла размеренно. Утром делал пробежку по дороге вдоль моря. Днями гулял по берегу. Белая кошка сидела на плече, либо путалась под ногами, задрав трубой хвост. Чёрный кот следил за нами, прячась в дюнах. Вечерами выл под окном или на крыше. Однажды свалился в каминную трубу. Слава Богу, там ещё не было огня. Выпрыгнул, фыркнул и забился под буфет. Сколько его ни звал — не реагировал. Открыл дверь и перестал обращать внимание. Потом слышу, под окном серенаду завёл — ну, значит, пора запираться.
Полюбил живое пиво с вяленой килькой. Каждый вечер на столике перед камином у меня то и другое. На коленях белая красавица. Как ни пытался её чем-нибудь угостить — безрезультатно. Чем питалась? Чем жила? Святым духом, должно быть. Правда, иногда пропадала куда-то. Может, мышей ловить?
Жевал рыбёшку, прихлебывал пиво, смотрел на огонь и гладил кошку. Потом она перебиралась на соседнее кресло. Я брал гитару, и начинался музыкальный вечер.
— Что спеть тебе, мурлыка? Может, эту?
У кошки четыре ноги,
Позади у неё длинный хвост....
При первых аккордах пушистое создание вытягивалось во весь рост, а потом, не без ущерба для него, начинала царапать обивку кресла.
— Не нравится? Может, эту?
Жил да был чёрный кот за углом....
Безымянная гостья прыгала на пол и с гордым видом удалялась.
Почему безымянная? Не поворачивался не только язык, но и в мыслях не мог окрестить её какой-нибудь Муркой. Конечно, глупости мистические, но....
Не случайно она здесь появилась. И кот этот драный.
Кроме прогулок и пробежек, музыкальных вечеров в компании белой кошки, у меня ещё были думы. И диалоги с Билли.
— Не мною сказано, но верно — жизнь прекрасна потому, что она конечна. Каждый миг может оказаться последним и от того он ярок и ценен. Бессмертным быть скучно.
— Может быть, если жизнь посвятить порханию над цветочной клумбой. А если есть цель, на плечах бремя ответственности, и открытия порождают новые загадки, выстраиваясь в бесконечную череду, жизнь становится мукой — мукой поисков и творчества. Такая жизнь достойна бессмертия.
— Каждому дан шанс на вечные муки, но уж если судьба поставила точку, то не стоит их продлять, отнимая тела — читай, жизни — у несчастных из параллельных миров.
— Эти миры суть наше отражение.
— Ой, ли! Ты предложи сейчас Александровне поменяться телами с её новой дочкой. Знаешь, куда она тебя пошлёт? То, что задумал Костя, а теперь поддерживаешь ты, бесчеловечно.
— Завидую, Создатель, твоему умению из ничего, на пустом месте создавать теории. Но на практику ты сильно не заморачиваешься. По тебе, пусть холопы трудятся.
— Какие эпитеты! Мне больше импонировало считать тебя трудоголиком. Но раз моднее стало "холоп", пусть будет холоп.
— В данном случае не себя имел в виду — Любовь Александровну.
— Знаешь, готов с тобою согласиться. Действительно, мало чем помогаю своей разумной жене. Но, Билли, здесь чисто личностный фактор. Тяжело с ней работать — не могу простить Венеру, похищение Дианочки, моё заточение на Меркурии.
— Людям свойственно ошибаться. Даже великим.
— Нет, Билли, здесь не ошибка, которую, в конце концов, можно признать и простить. Здесь присутствует норма поведения, прогрессирующая в синдром.
— Всё может сгладить совместный труд.
— Ты же в курсе — пытался.
— И всё было так плохо?
— Кончалось плохо.
— А попробуй ещё раз.
— А давай.
Билли связал меня с Любой.
— Как дела?
— Что, Гладышев, тебя интересует?
— Всё и по порядочку.
— Откуда прыть?
— Отлежался — хочется вникнуть и поучаствовать.
— Прилетай.
— Давай пока заочно.
— А получится? Ну, слушай. Любочка овладела оптимизатором — летает, болтает, обучается, скоро мыслить начнёт и советовать. Она счастлива. И я.
— А мне жаль тамошнего Лёшку — без невесты парень остался.
— Не будем терять присутствия духа. Тема параллельных миров изучается. Пытаемся понять принцип действия контактора, наладить общение с прозрачными людьми.
— Ты называла их шалопаями.
— Это, когда они были с Константином.
Я к Билли.
— Ты говорил, что секрет параллельных миров у тебя в кармане. Что ж не вывернешь?
— Не горит. Жду, когда ты, наконец, займёшь в этом вопросе ясную и твёрдую позицию.
— За это спасибо. А что за тайны с контактором?
— А он и был тайной для всех, кроме тебя и Константина.
— Слушай, прозрачные его как усилили?
— Давай выясним.
— Искуситель.
Люба:
— Гладышев, ты где?
— Прости, забылся — последствия недавних потрясений.
— Амнезия?
— Почему? Скорее болезнь Паркинсона.
— Это у вас наследственное?
Вот заврался!
— Это у нас приобретённое.
— Ну, отдохни — потом продолжим.
Пришлось отключиться. Я имею в виду связь.
Вечерком только примостился у камина, Любин фантом — облик, синтезированный из светящихся молекул воздуха — возник прямо в полумраке зала.
— Вот где обитаешь. Ну, что ж уютненько. Пиво? Самоваренное? Жаль не попробовать. Гладышев, пригласи в гости — Любочка будет довольна.
— Частная жизнь — не музей для посетителей.
— Обидные слова, муженёк. Ну да, Бог тебе судья. Как звали Костину маму?
— Мирабель.
— Вас что-нибудь связывало?
— Она была моей любовницей.
— Я так и поняла по Костиной реакции.
Любин облик струился в слабых световых потоках.
— Гладышев, ты когда-нибудь ревновал меня?
— Сразу, как только ты стала публичным деятелем.
— А теперь?
— Что изменилось?
— Приятно, как признание в любви.
— А тебе не приходило в голову, что сторонюсь с единственной целью — сохранить это чувство.
— Ты меня ставишь перед странным выбором — чтобы вернуть миру мыслителя, должна пожертвовать мужем. Может, правда, выдать за тебя девочку? Вернёшься в общество, будешь вкалывать. Детки у вас появятся, а я стану бабушкой.
— Нет, спасибо, одной Любы Черновой мне на всю жизнь хватило.
— Она нежна и добра.
— Из мужской солидарности не буду отнимать невесту у тамошнего Алексея.
— Вот ты у меня какой! Ну, хорошо, займись параллельными мирами и помоги моей Любочке встретиться с твоим Алексеем. Может, где-нибудь, на этих спиралях отыщется и Настенька.
Диалог прервался.
Настенька. Незаживающая рана сердца, коснувшись которой, Люба опрокинула меня в пыль с пьедестала непогрешимого. Хорошо, хотел сказать, возьмусь за тему, только одно "но". Хотел, но, оказалось, некому — Любин фантом растаял, и я остался один в каминном зале.
С трудом выдержал паузу длиной в ночь, и утром после пробежки попросил Любу о связи.
— Хорошо. Я возьмусь за тему параллельных миров, только одно "но".
— Излагай.
— Человечество должно поклясться, что не будет использовать возможность проникновения в иные миры для похищения их жителей.
— Как ты себе это представляешь?
— Меморандум. Должен быть озвучен документ, под которым подпишется каждый из живущих на Земле и за её пределами.
— Что тебе это даст?
— Снимет груз моральной ответственности.
— Хорошо, я посоветуюсь с Распорядителями, что возможно сделать по данному вопросу. У тебя всё?
— Что с противометеоритной защитой?
— Не хочет солнце ясное с нами сотрудничать. Заклинатель душ требуется.
А что? Пусть себе. Не обидно.
— Скинь материал — подумаю, чем смогу помочь.
Вечером сел за компьютер, на котором ещё маленький Костя играл. Забыты пиво с килькой. Беленькая кошечка свернулась калачиком на столике, как раз между клавиатурой и монитором.
— Билли, ни черта не понимаю в этих схемах — давай популярнее.
— Твоё предположение о неразрывности светового потока нашло подтверждение. И сигнал присутствует — тот, не отражённый. Пока не можем его декодировать.
— Совсем?
— Нет, кое-что узнаваемо — планеты, спутники, болиды. Но бездна информации поступает из космоса.
— Не страшно — со временем букварь сложится, и люди научатся его читать. Дальше.
— Станция на Меркурии не отвечает задачам всеобъемлющей и непрерывной связи с потоком солнечной информации.
— Что мешает создать сеть следящих станций на околосолнечной орбите?
— Пытаемся понять.
— А я так думаю — ничего. Только надо учесть: они должны быть не просто проницаемы для световых потоков, но стать с ними одним целым — нитями паутины — чтобы чувствовать неотражённые сигналы.
— Мысли дельные. Подскажи их руководителю проекта.
— Сделай это за меня. Нет, внуши их, как собственные — порадуй Главного Хранителя. Пусть Любане приснится менделеевский сон. Ты ведь мастер на такие штуки.
Утром Люба вышла на связь.
— Слушай, твоя идея со станцией на Меркурии не катит.
— ?
— Мы будем создавать сеть космических станций слежения на околосолнечной орбите. На очень околосолнечной — гораздо ближе Меркурия. Они станут неразрывной частью светового потока и позволят отслеживать динамику вселенной на огромном удалении от нашей системы. Ты удивлён?
— К тому всё шло.
— Вот как? Ну-ну. А что у нас со скачками в спирали?
— Ждём-с меморандум.
— Ах, да. Сегодня узнаю мнения Распорядителей, и если не будет отрицательных, запустим проект в народ. Ты становишься крючкотвором, Гладышев. Что будет, если человечество заблокирует меморандум?
— Оно не получит дороги в параллельные миры.
— Так в себе уверен? Константин нашёл без твоей помощи. Найдём и мы — прозрачные в контакторе, контактор у нас. Гладышев, смири гордыню.
— Если вы откроете путь на спирали для флибустьерских набегов, обретёте второго Костю.
— В твоём лице? Его судьба тебя не пугает?
— Нет, ведь я — Создатель.
— Кто?
— Создатель оптимизатора и контактора.
— Я так и думала — слишком мудрёно для твоего братца. Только зачем, Гладышев, ты нам угрожаешь? Человечество ещё не сказало "нет" проекту. И ты сейчас в позе одной маленькой, но гордой птички, которая чирикнула, как мне помнится: "Лично я полечу прямо на солнце". Что с ней стало, надо говорить?
— Любимая, мне самому неприятно вести диалог в таких тонах, и тема очень интересует — знаешь почему — но не хочу стать изобретателем атомной бомбы.
— Успокойся, думаю, человечество тебя поддержит.
— Надеюсь.
Тем же днём.
— Билли, однажды ты исполнил мою просьбу, и земляне попрощались с оружием. Прошу ещё раз — меморандум должен быть одобрен единогласно. Напряги свои виртуальные связи, но чтобы все, как один....
— Те люди и нынешние — какое сравнение?
— На кону реальное бессмертие — могут дрогнуть слабые. Да и не слабые....
На следующий день Люба сообщила — меморандум одобрен человечеством единогласно. Препятствий для выполнения задания не было.
— С чего начнём, Билли?
— С математической модели.
— Это верно. Рисуй.
Экран монитора запестрел формулами и уравнениями, приправленными схемами и графиками.
— Что это?
— Над и подпространственные спирали.
— Слава Богу, не временные.
— И временные.
— Как они получаются? Нет, давай лучше я. Ты отличный математик, а я неважный естествопознаватель. Берём камень, кидаем в воду — что видим?
— Круг волны от центра падения.
— Нет, круги. Один хорошо виден или два, остальные почти не видны, но они присутствуют, и будут колебать поверхность, пока не успокоится. Таковы физические свойства воды.
— Это к чему?
— Образно. Чтобы показать, как получаются над и подпространственные спирали. Они суть отражение некоего возмутителя в центре.
— Не вижу адекватности.
— Про адекватности мы пока не судачим, а говорим образно, о природе возникновения. Теперь представь, что колебания происходят не в плоскости, а четырёхмерном пространстве.
