— Дискретный интеллект Хина... — медленно повторил чин, словно смакуя каждое слово. — Поистине мир сдвинулся. Признаюсь, я не испытывал такого интереса к посторонним уже лет семьдесят, если не восемьдесят. С нетерпением жду возможности поговорить. Прошу в машину.
Я, Мотоко и Кадзунори-сан влезли вслед за ним в салон автомобиля, заднее отделение которого представляло собой два расположенных лицом к лицу дивана. Я уместилась на одном диване с хозяином. Машина тут же легко и плавно двинулась с места, а по бокам и на потолке зажглись экраны, заменяющие стекла. Сначала кортеж поехал по Нижней Набережной, но потом свернул на Ленина. Только тут я осознала, что по-прежнему сжимаю в руке учебник по математике. Получалось, что я украла его у нищенки. Однако не могла же я попросить вернуться, тем более что она уже наверняка смылась с рабочего места. Я бы точно смылась. Оставалось лишь сунуть учебник в большой нагрудный карман, к счастью, имевшийся на моей куртке. Судя по толщине, он предназначался для планшета или бронепластины, но и учебник туда вбить тоже удалось, пусть и с трудом. Вопрос его возвращения владелице приходилось отложить на потом.
Я уже поняла, куда нас везут: в чинский закрытый анклав на Коммунаров. Я никогда в жизни к нему не приближалась. Не только потому, что без ног по городу особенно не погуляешь, но и потому, что пространство в сто метров от окружающей стены, тщательно очищенное от следов старой застройки, простреливалось из автоматических пулеметов. Местные, до сих пор жившие в окружавших анклав руинах старых деревянных одно— и двухэтажных домов, распускали страшные истории о людях, убитых за неосторожное пересечение границы килл-зоны. Сколько в них правды, я не знала, но от одной мысли о том месте у меня ползли мурашки по спине. А теперь нас туда везли. Внезапно я пожалела, что согласилась. Хина Хиной, но кто знает, какая там защита? Зная чинов, вполне можно было ожидать тяжелые танки и гауссовы пушки. Про тяжелые воздушные дроны и вертолеты можно даже не вспоминать.
— Пока мы в дороге, госпожа Оксана, — Кван повернулся ко мне вполоборота, — я хотел бы сообщить, что правительство Чжунго уполномочило меня сделать вам предложение о сотрудничестве. Вам предлагается должность старшего специалиста в Пекин дасюэ, Пекинском университете, в исследовательском институте по вашему выбору. Ваш оклад будет как минимум вдесятеро выше того, что вам сможет предложить даже самый богатый корпостейт. Государство также обеспечит все ваши потребности, включая жилье, питание и медобслуживание по высшему разряду, обучение по любым мыслимым программам и доступ к любому оборудованию по вашему желанию. Кроме того, вам гарантируется полная безопасность и защита от любых угроз, включая враждебные политические блоки и корпостейты.
— Очень интересное предложение, но что от меня ожидается? — подозрительно спросила я.
— Я не специалист в математике и физике и не знаю, чем конкретно вы занимаетесь. Могу сообщить только, что от вас не станут требовать никаких конкретных результатов. Вам предоставят полную свободу творчества. Все, что потребуется — отчет раз в неделю, а может, и раз в месяц о проделанной работе. На страницу текста или даже меньше.
— И мне позволят публиковать результаты в открытых научных журналах?
— Не могу ответить на данный вопрос. Не владею информацией. Но если вы заинтересованы, я свяжу вас с людьми, которые с удовольствием расскажут о деталях.
— Спасибо, — холодно сказала я, про себя подумав, что жить в комфортабельной тюрьме мне как-то не очень хочется. Наш маленький жилой модуль в Бриллианте Галактики меня вполне устраивал. — Я подумаю над предложением.
— Буду признателен, — Кван слегка кивнул и глянул в окно на театр, мимо которого мы проезжали. Судя по огромному транспаранту, труппа из Шанхайского театра давала там "Цветок небесного лотоса". Транспаранты поменьше на упрощенном тоже сверкали и переливались, но читать их я не стала. Древнее здание в очередной раз произвело на меня тягостное впечатление. Ребенком я очень редко оказывалась в центральной части города, но от театра у меня осталось в памяти впечатление чего-то огромного, величественного и недостижимого. Сейчас же я видела перед собой обшарпанный, грязный и как-то по-нищенски выглядящий двухэтажный сарай, который в последний раз ремонтировали как бы не в начале прошлого века — когда Русский Мир еще не назывался Русским Миром и хотя бы внешне претендовал на респектабельность.
До начала спектакля оставалось еще несколько вчасов, но на узком тротуаре толпились люди — по крайней мере половина из них чины — с интересом глазеющие на пролетающий мимо автомобильный кортеж и сопровождающую его транспортную платформу. Мы пронеслись по Седова и Коммунаров и оказались перед высокой глухой стеной с витками концертины поверху. Никаких пулеметов я не заметила. Однако перед самыми воротами кортеж притормозил, а секретарь на переднем сиденье повернулся к Квану. Его губы чуть заметно шевельнулись. В тот момент я смотрела прямо на него и успела рефлекторно включить чтеца по губам, но тот лишь выдал серию вопросительных знаков. Мне снова бросились в глаза темно-зеркальные имплантаты, заменяющие глаза, ныряющие под кожу и уходящие в глубь черепа. У меня холодок прошел по коже. Нейрошунты — это нормально, но лишение натуральных глаз ради машинного зрения?
— Ваше воздушное средство прошу оставить здесь у забора, — среагировал Кван. — Систему ПВО под него перенастраивать долго и бессмысленно. Охранных дронов можете провести на территорию пешком, но попрошу без неожиданной активности. Защита может среагировать неадекватно.
Десантная платформа послушно приземлилась у забора, экшн-дроны тут же пристроились по бокам нашей машины. Ворота автоматически распахнулись, пропуская нас, и мы оказались на территории большого парка, где тут и там в видимом беспорядке стояли обычные двухэтажные коттеджи. Кортеж подрулил к одному из них и остановился. Несколько воздушных дронов с иглометами под брюхом вынырнули из-за дома, на несколько секунд зависли над нами и так же стремительно скрылись из виду.
— Прошу в дом, — пригласил Кван, которому выскочивший с переднего сиденья секретарь уже распахнул дверь. — Вы наверняка давно не ели нормально. Гостей мы не ожидали, но голодными не оставим.
Я недоверчиво пошла за ним к невысокому крыльцу и двери, выглядящей как обычная дверь дачного дома — из тонких досок и прозрачных стекол, за которыми висели занавески в веселенький цветочек. Секретарь распахнул ее, и Кван, не останавливаясь, вошел в неширокую прихожую, за которой виднелась следующая дверь в комнату. Я сделала шаг через порог — и замерла. В наглазниках вспыхнуло яркое красное сообщение от Хины: "Стой! Не входи!" И далее шрифтом помельче: "Дом изолирован, радиоволны не проходят. Утратишь связь со мной, дроны отключатся".
— Прошу прощения, — громко сказала я в спину чина.
— Да? — тот остановился и обернулся.
— Я бы предпочла остаться на свежем воздухе, — я постарались улыбнуться как можно более извиняющеся. — Там, в космосе, я все время в замкнутом пространстве. Хочу побольше побыть под открытым небом, пока есть такая возможность. Очень уж по нему соскучилась.
Я сделала шаг назад. Кван несколько секунд изучал меня, потом кивнул.
— Понимаю. Хорошо.
Минуту спустя мы сидели на удобных мягких стульях возле длинного стола на веранде сбоку от входа. Неизвестно откуда возникла обслуга — невысокие, очень тихие и очень незаметные девушки в синих облегающих ципао, быстро расставившие на столе тарелки с едой западного образца. Перед нами возникли глубокие тарелки с кремовым супом, невообразимо вкусно пахнущие шницели с подливкой, овощные салаты, белый хлеб, красная икра, бутылки с вином. Такого я не ела никогда в жизни. В детстве в Иркутске я перебивалась в основном хлебом с лапшой и сыром из пальмы, в Ниппоне на настоящее мясо денег тем более не хватало. А у внезов вообще в ходу одни белковые концентраты и искусственное мясо, пусть и с разнообразными вкусами, а также растения, растущие на гидропонике. В животе у меня забурчало так громко, что я даже смутилась. Однако я до сих пор горжусь совершенным мной подвигом: я не набросилась на еду как бешеный экскаватор и не сожрала половину стола, а чинно пододвинула к себе шницель и начала степенно его есть. Я даже вспомнила, как в фильмах персонажи пользовались ножами и вилками (и то, и другое я держала в руках впервые в жизни — раньше я знала только ложки и палочки). Не знаю, как я выглядела со стороны, но, на свой взгляд, справлялась вполне удовлетворительно. По крайней мере, окружающие не хихикали в сторону.
Остальные последовали моему примеру.
— Итак, госпожа Оксана, чем наша скромная община может вам помочь? — десять минут спустя поинтересовался Кван, который ограничился тарелкой супа и несколькими листьями салата. — Как я понимаю, вы что-то ищете. Что именно, если не секрет?
На сей счет легенду я уже придумала, пока мы ехали от набережной. Совсем врать нельзя, но и полную правду говорить я тоже опасалась — мало ли как информацию могли использовать чины.
— Я провела ночь в квартире друга, — сообщила я, отправляя в рот маленькую ложку красной икры. Блаженство от неземного вкуса, отразившееся на моей физиономии, отлично скрывало напряжение от, хм, творческого домысливания. — И нашла там тетради с математическими выкладками. Очень старые тетради, двадцатых годов. Ничего особенно выдающегося в выкладках нет, но меня очень заинтересовали стиль мышления автора и подача материала. Никогда не видела, чтобы обычную теорию тензоров и дифуров излагали в такой манере. Не знаю, сам пишущий так придумал или конспектировал чьи-то лекции, но преподавание в такой манере... хм, как минимум стоит попробовать. Я ведь в Поясе репетиторством подрабатываю, мне такие вещи важны. Однако в тетрадях оказалась лишь часть материала. Подозреваю, что где-то еще может найтись продолжение. Вот я и решила попытаться найти друга за оставшееся до вылета время, владелец тетрадей ему прадедом приходился. Чем черт не шутит, вдруг удастся что-то еще найти.
— Вот как? — Кван отложил ложку, промокнул губы салфеткой и уставился на меня немигающим взглядом. — Я бы предположил, что вы провели ночь в районе, атакованным вчера Санду. Я бы даже предположил, в одном из домов, разрушенных его атакой? Я прав?
— Ну... в общем, да.
— В таком случае вы вряд ли найдете в руинах что-то еще. Там сейчас работают спасатели, разбирают завалы, но от домов практически ничего не осталось. Если у вашего... друга и имелось что-то еще, оно наверняка превратилось в пыль.
— Ну... возможно, он держал старье где-то в другом месте. Или знает, где можно найти.
— Очень сомневаюсь. Я никогда не замечал за наркоторговцами стремления к знаниям и учебникам.
Кусок пирожного застрял у меня в горле. Я подавилась и закашлялась. Чин терпеливо ждал, когда я поборю свою глотку.
— Какие... наркоторговцы? — пробормотала я, уже понимая, что изображать целку смысла не осталось.
— Ваш друг господин Иванов по прозвищу "Головешка", — любезно пояснил Кван, по-прежнему сверля меня взглядом. — Тот самый, у которого вы провели ночь. А также второй ваш друг, господин Краматов, он же Горшков по фальшивым документами, по прозвищу "Колун", один из криминальных авторитетов банды "Пожарники", специализирующейся в розничной наркоторговле и рэкете мелкого бизнеса.
Наступила тишина. Я подавила в себе импульс задать идиотский вопрос в стиле "А откуда вы знаете?" и лихорадочно раздумывала, как строить беседу дальше. Но в голову ничего не приходило.
— Не стану вас томить, — Кван усмехнулся тонко, одними губами, его взгляд оставался немигающе-ледяным. — Все крупные банды города находятся... как бы выразиться поточнее... под нашим постоянным наблюдением. Мы отлично знаем, с кем и как они ведут свой бизнес, а они отлично знают, какие границы не стоит переходить. Место, где вы повстречались со своим старым знакомым господином Краматовым, мы обнаружили по сигналу маяка с квада. Кто и с кем там встречался, нам прекрасно известно, следы грунта автомобиль на асфальте оставил вполне отчетливые, дрон-следопыт без труда проследил их до самого города. Адрес господина Иванова у господина Краматова тоже выяснить труда не составило. Вчера наша группа поддержки уже почти достигла вашей квартиры, но, к сожалению, вмешался Санду. Из-за начавшегося хаоса вас не сумели найти, а когда мы узнали, что опричники вас обнаружили, уже вмешался ваш собственный эскорт.
Он выразительно покосился на неподвижно стоящих неподалеку экшн-дронов.
— И, как я уже заметил, я очень сомневаюсь, что бандиты питают нежные чувства к науке в целом и к математике в частности. Прошу прощения, что разочаровываю.
— И все-таки я бы попробовала, — упрямо пробормотала я. Жрать по-прежнему хотелось, хотя уже не так сильно, но я заставила себя отодвинуть тарелку. — Я... впечатлена уровнем знаний, господин Кван О. Однако у нас на исходе время. Если не возражаете, мы продолжим поиски.
— Вы все-таки хотите просить о помощи бандитов? — Кван слегка приподнял бровь. — Мне казалось, внезы их недолюбливают, особенно торговцев наркотиками. У вас ведь, кажется, за их контрабанду по закону убивают?
— У внезов нет законов, — я с сожалением посмотрела на недоеденное пирожное. — У нас в чистом виде анархическое общество. И понятия контрабанды у нас нет. Внезы не любят наркотики, но также не любят и алкоголь: человек под их влиянием угрожает не только своей жизни, но и жизни окружающих. А у нас погибнуть куда проще, чем на Земле. Однако если кто-то потребляет наркотики, не ставя под угрозу окружающих, это его дело.
— Но ведь грабителей вы тоже не любите?
— Очень не любим. Но всех пиратов у нас выбили под корень еще... а-а, лет тридцать назад. А в Русском Мире стать преступником — для коренного населения практически единственная возможность чтобы хоть как-то вырваться из нищеты и сделать хоть какую-то карьеру. И все из-за того, что чины презирают и третируют... Прошу прощения, я не хочу развивать тему, иначе ляпну что-то, неприемлемое для вас политически.
Я поднялась. Мотоко и Кадзунори-сан поднялись вместе со мной.
— Жаль, — покивал Кван. — Очень интересно было бы поговорить о том, как устроено общество внезов. Или вспомнить другие, хм, политически неприятные вещи вроде того, что русские издревле для любой другой нации имеют минимум два-три уничижительных названия. Как там они называют жителей Срединной империи, а заодно Монголии, Средней Азии? Косорылые, косоглазые, черножопые, еще что-то наверняка забыл. Когда я в первый раз в жизни приехал сюда...
Он на секунду ушел в себя.
— Да, через Казахстан, поездом, в две тысячи тринадцатом, наивным двадцатилетним мальчишкой. На вокзале меня остановил полицейский патруль. Безо всякого повода с моей стороны. Меня забрали в отделение, где под предлогом проблем с документами угрозами заставили отдать половину денег — тысяч пятнадцать, кажется, рублей, немалая сумма по тем временам. А когда я попробовал возмутиться, один из полицейских ударил меня дубинкой по локтю и сказал: "Еще раз попробуешь права качать, чурка нерусская, я тебя вообще посажу". Вы знаете, какие ощущения вызывает удар дубинкой по локтю? Я никогда не забывал того первого приветствия от русского народа.
