— Мудрое предложение, — кивнул Тьер. — От чего бы Нэнья не умерла, нам лучше придержать эту новость и обдумать, как лучше ее преподнести.
Невеньен скривилась — человек умер, а они обсуждают, как это преподнести! — но приказала всем вернуться. У ее плеча остался лишь мрачно нависающий Жевьер. За пределами главного здания Серебряных Прудов Нэнья не отходила от Акельена дальше, чем на расстояние вытянутой руки, и этот гвардеец поступал так же. Невеньен поежилась. Хорошо, что он подчинялся приказу не заходить в ее покои.
Ямы — их было две, для женщин и для мужчин, — находились на окраине поместья. Дазьен повел королеву и советника кратчайшей дорогой и шагал впереди. Тьер, невзирая на почтенный возраст, от него не отставал. Невеньен же изрядно запыхалась, прежде чем увидела решетку в земле, сидящего рядом молодого солдата и армейского лекаря в длинной белой рубашке — профессиональной одежде каждого врача. Юноша, заметив капитана, подскочил и отдал честь, низко склонившись перед королевой. Из соседней ямы, мужской, стали раздаваться ругань и крики с вопросами, почему сегодня по соседству так шумно.
— Молчать, иначе месяц будете тут на Очи Бездны любоваться, — рявкнул Дазьен. Голоса тотчас стихли. Повернувшись к стражу, капитан приказал: — Открывай и ставь лестницу.
— Нам придется лезть туда? — удивилась Невеньен.
Дазьен бросил на нее недоуменный взгляд.
— Простите, мы не можем достать Нэнью без того, чтобы об этом не узнало все поместье.
Она прикусила язык. Ну конечно, что за глупый вопрос.
— Вам не обязательно спускаться, моя королева, — заметил Тьер. — Мы можем осмотреть ее сами.
Солдат тем временем отпер ржавеющий замок и начал спускать подобранную им в траве лестницу вниз. Она выглядела опасной — скользкой от росы и грязной. Да и сама яма не казалась соблазнительной.
— Я пойду, — решила Невеньен. Должна же она знать, на что обрекла свою подданную.
— Я спущу вас магией, чтобы вы не испачкались, — глухо произнес Жевьер.
Она ему признательно кивнула.
Первым полез Дазьен, за ним — Тьер. Затем Жевьер опустился на колено и создал над землей площадку. Невеньен уже была знакома с магией — в их доме бывал офицер-маг из армии отца, который развлекал детей тем, что подбрасывал их в воздух и сплетал невидимые преграды. Также Невеньен, как жене истинного короля, подробно объясняли принципы действия энергии. Поэтому, ступив на невидимую платформу, она лишь немного покачнулась, сохраняя равновесие.
Когда вниз полез лекарь, в яме стало тесно. Невеньен невольно сжалась, представив, как в этой сыром земляном кубе сидят люди. Сюда бросали образумиться поварят за кражу продуктов и солдат за провинности, чаще всего за побег из поместья в ближайшую таверну. Временами рассерженные лорды отправляли в яму слуг за какую-нибудь оплошность, иногда надуманную. За дело тут отбывали наказание или нет, Невеньен посочувствовала всем. Даже просто стоять в яме было неприятно.
— И мы здесь держали Нэнью?!
— Мы должны были где-то держать ее до суда, — спокойно ответил Тьер. — Ямы — единственное подходящее для этого место. Ей повезло — будь это королевские тюрьмы, с ней обошлись бы хуже.
Куда уж хуже? В ноги сразу вцепилась сырость, в одном из углов хлюпала вода, воняло помоями и плесенью. Невеньен обхватила себя руками, пытаясь не дать теплу улетучиться. Поздно жалеть — сама напросилась. Однако других людей тут запирали насильно, и они не могли себя так успокоить. Надо будет предложить совету улучшить условия в тюрьмах. Когда они разберутся с более важными делами вроде помощи обездоленным ариминцам...
Мужчины склонились над телом, которое лежало в темной, заложенной сверху досками части помещения — чтобы заключенные могли хотя бы нужду справлять не у всех на глазах. Нэнье разрешили взять в яму только тонкое одеяло, и она скорчилась на нем, вонзив окоченелые пальцы в бока. Вряд ли женщина спасалась от холода — на ней было шерстяное платье, а день выдался солнечным. На земляных стенах чернели борозды, а ее синеющая кожа была покрыта царапинами. Изо рта вытекала струйка крови — наверное, Нэнья прикусила язык. Приступы боли были очень сильными, если она так истязала себя. Глядя на ее искаженное лицо, Невеньен содрогнулась. Непривычно было видеть крепко сбитую, никогда не показывающую признаков усталости королевскую телохранительницу вот так, со спутанными волосами, замученной, неподвижной. Мертвой.
Причем эта женщина, скорее всего, погибла потому, что Невеньен отказалась довериться ей.
— Это не может быть воспаление внутренних органов? — спросил Тьер, поднеся спущенную солдатом лампу к голове Нэньи. — Когда людей мучают дикие боли в правом боку?
— Нет, — лекарь покачал головой. — То, о чем вы говорите, тоже обычно заканчивается смертью, но здесь иное, — он пошевелил Нэнью и показал ее изодранное на груди платье и расцарапанную шею. — Ее как будто что-то пекло в этих местах. Страж сказал, что она начала метаться через какое-то время после того, как он спустил ведро с едой. Женщина пожаловалась ему на боль в горле и желудке. Мальчик решил, что она его обманывает либо это простое отравление. Он догадался позвать меня, только когда она стала стонать и плакать. Когда я пришел, — он развел руками, — было уже поздно.
— Болезнь или яд? — спросил Дазьен.
— Я бы сказал, что яд. У меня богатая практика, но еще никто из моих больных не умирал так быстро и с такими симптомами.
Тьер тяжело вздохнул, глядя на мертвую телохранительницу.
— Вы можете определить, каким ядом ее отравили?
Лекарь пожал плечами.
— За этим вам скорее к господину Залавьену, придворному лекарю, я-то всего лишь солдатский костоправ. Если яд дорогой, то вам должно быть о признаках известно больше, чем мне, — он подмигнул Тьеру, но под строгим взглядом советника его улыбка поблекла. — Какой яд... — он нагнулся и понюхал полное жижи ведерко. Похоже, это была еда для заключенных. Невеньен чуть не стошнило от одного ее вида. — Бездна его разберет, что за яд. Пробовать на язык мне, сами понимаете, не хочется, а навскидку сказать сложно. Может быть, это настойка огневицы и заячьей погибели, которые растут на каждом лугу, а может, знаменитая "Змеиная кровь" из арджасских пустынь. Мне неизвестно.
— Ладно, спасибо за помощь, — поблагодарил Тьер.
— Не говори никому об этом, — посоветовал Дазьен.
Мужчина кивнул.
— Само собой... Я могу позвать господина Залавьена, пускай он изучит ее.
Получив одобрение от Тьера, он ловко вскарабкался наверх, будто делал это каждый день. Не исключено, что так и было. Невеньен подумала, что в ямах, должно быть, постоянно случаются травмы и обморожения, а кожа покрывается язвами. Если бы только знать, что здесь так ужасно... Согласилась бы Невеньен простить Нэнью или нет?
Она вспомнила о том, что ямы практически никогда не пустуют, и большинство людей оказываются в них заслуженно. Невозможно дать поблажки одним, "забыв" о других. А если Нэнью все-таки отравили, то неважно, где бы это произошло — убийца мог подмешать яд и тогда, когда телохранительница находилась в поместье. Значит, Невеньен поступила правильно.
— Теперь мы можем быть уверены в том, что если кто-то подстроил смерть короля Акельена, то Нэнья в этом не участвовала, — хмуро произнес Тьер. — К сожалению, под подозрение в предательстве становятся все остальные жители поместья.
— Яйца Шасета! — цыкнул Дазьен. — Нэнья могла сбежать, когда ее обвинили в смерти короля Акельена, но не сделала этого. Она была одной из самых верных подданных и неплохим магом, защищала сыновей короля Ильемена все эти десять лет. Не могу понять, зачем кому-то понадобилось ее убивать, когда оба мальчика погибли.
— Это предупреждение, — прошептала Невеньен, опершись на стену из-за внезапной дурноты. Мужчины озадаченно посмотрели на королеву, как будто только сейчас вспомнили, что она тоже спустилась в яму. — Вместе с троном я унаследовала от мужа и его врагов. Они предупреждают, что меня не защитит никто, даже лучший маг, как он не защитил и Акельена. Лорд Тьер, — она встретилась с ним взглядом, — вы все еще считаете, что мне не следует искать дорогу назад?
* * *
Невеньен захлопнула ларец, в котором хранилась королевская печать, и с облегчением повернула ключ. На сегодня хватит. Ну, если не на сегодня, то по крайней мере на пару часов.
Она выглянула в окно, гадая, сколько просидела за нашлепыванием печатей. Близился вечер. Лорды в эти часы ужинали или отдыхали от дел. Невеньен первое было запрещено до наступления темноты (она голодала уже семь дней подряд!), а второе... Что ж, делами она тоже уже пресытилась. Подышать свежим воздухом было самое время.
Из гостиной доносились два приглушенных голоса — мужской и женский. После смерти Нэньи Жевьер настоял на том, чтобы дежурить не у дверей покоев Невеньен, а внутри. Невеньен не представляла, как это поможет защитить ее от яда, но под давлением Тьера и Дазьена согласилась. Зато теперь ее служанка получила возможность напропалую кокетничать с Жевьером. Перед госпожой они оба сохраняли невозмутимый вид, словно она ни о чем не догадывалась.
— Эсти! — позвала Невеньен. — Подготовься к прогулке.
Голоса тотчас стихли, и на пороге появилась служанка, держащая в руках легкую накидку для королевы. Удивительно, как у Эсти получается делать все так споро. Жаль, она не могла научить хозяйку, как быстрее шлепать печати.
— Куда мы пойдем, моя королева?
— В сад, — ответила та, подумав, каким блаженством будет посидеть в беседке.
Однако когда они дошли до сада, Невеньен с досадой разглядела на главной дорожке Вьита и Бьелен. Судя по всему, они только встретились и не собирались расходиться. Лорд на сегодняшнем совете замучил Невеньен цифрами и стенаниями о том, что казна истощается с катастрофической скоростью, поэтому видеть его не хотелось. Бьелен — тем более. Скривившись, Невеньен круто развернулась, чуть не налетев на следующего за ней по пятам Жевьера, и направилась в противоположную от сада сторону.
Увы, после того как резиденция Идущих превратилась в обиталище мятежников, в ней не осталось других предназначенных для прогулок мест. Тьер рассказывал, что когда-то здесь были красивейшие пруды, которые дали поместью имя, но теперь на их месте располагались бараки солдат. Невеньен прошла мимо выкрашенных в разные цвета флигелей и растерянно замерла перед полем, превращенным в тренировочную площадку. Если она не хотела бродить среди казарм, домиков слуг и хозяйственных построек, то дальше идти было некуда.
А впрочем, почему королева не может понаблюдать за войсками? Она отодвинулась с дороги и встала рядом с сараем, который использовался как склад для учебного оружия. Офицер, заметив, что солдат почтила вниманием королева, заставил их выстроиться и отдать ей честь. Щеки Невеньен вспыхнули румянцем, когда ей поклонилось столько мужчин. Наверное, они ждали от нее какой-нибудь речи, но она не нашла подходящих слов и жестом вернула солдат к тренировкам. Акельен наверняка придумал бы, что сказать. Он знал об армии намного больше, чем Невеньен.
Невзирая на генеральское звание отца, о военной жизни ей было почти ничего не известно. Отец уходил из дома, спустя месяцы возвращался и сухо сообщал об одержанных им победах. Изредка — о проигрышах и человеческих потерях. Вообще, в присутствии отца семья старалась не говорить о войне. Незачем бередить душу ее кошмарами еще и дома.
Поэтому сейчас Невеньен к своему стыду путала войска, должности, эмблемы рот — все, что только можно. Без мундиров и нашивок, только в тренировочных доспехах, она совсем никого не могла отличить. Кто рубит деревянными мечами набитые травой мешки — новобранцы? Судя по их промахам и издевательствам офицера, да. А кто стреляет по мишеням — гвардейцы или простые солдаты? Здесь Невеньен терялась окончательно.
В поместье, не приспособленном для военных нужд, содержалось немного солдат — в основном гвардейцы и новобранцы, которых не успели разослать по подчиняющимся мятежникам крепостям. Это облегчало задачу Невеньен понять, кто перед ней, но не спасало от говорящих взглядов Ламана, когда она пыталась принять какое-нибудь решение по поводу армии, жестоко путая роты, отряды и прочее деление войск.
Стоило ей вспомнить о северянине, как он пробежал мимо площадки, небритый и взъерошенный еще больше, чем обычно. В Аримине у него были родственники, и он никак не мог выяснить, живы ли они. Вдобавок к личным тревогам лорды, от имени которых он выступал в совете, забрасывали его посланиями и разными требованиями, подчас совершенно безумными — вплоть до перебрасывания всех солдат, имеющихся в распоряжении Невеньен, в логово када-ра. Не для ужина Детям Ночи, естественно, а для сражения с ними. Как будто созданий Бездны можно победить обычными способами...
Для исполнения большинства просьб нужны были люди и деньги. У мятежников отсутствовало и то, и другое. Тэрьин, у которого ресурсов было больше, до сих пор не предпринял ничего конкретного и обещания давал настолько осторожные, что становилось ясно — он всего лишь играет словами. Из-за гигантского расстояния новости из Аримина шли до Серебряных Прудов очень медленно, медленнее, чем до Эстала, который находился ближе к северным землям. Однако шпионы Тьера слали весточки, что Тэрьин бездействует. Не нужно быть прорицателем, чтобы понять — скоро северные лорды в нем разочаруются, и заодно в мятежниках, потому что они бессильны кому-то помочь.
Настроение, которое прогулка должна была поднять, окончательно упало. Невеньен потопталась на месте и решила, что лучше вернуться в кабинет, чем торчать перед солдатами и портить им тренировку кислым выражением лица.
Однако когда она повернулась, то увидела, что к ней направляется улыбающийся Иньит. Он вдел обратно серьгу, которую снимал во время всеобщего траура, и только теперь Невеньен заметила, что украшение очень идет к его загорелой коже и прекрасно сочетается с бордовой рубашкой под черным камзолом. Интересно, зачем он носит эту серьгу? Невеньен не помнила ни одного кинамского мужчины, который бы гордился чем-то подобным. Северяне любили носить костяные изделия, особыми узорами отмечая на них свой статус или, как поступали воины, показывая, сколько врагов они убили. Вряд ли эта серьга имела такое же значение, но она определенно добавляла во внешность Иньита изысканность, не противореча его лихаческому образу. Невеньен им залюбовалась. Пожалуй, Иньит все-таки красивее Акельена. Сын Ильемена не успел возмужать, а лорд-разбойник находился в самом расцвете сил, его походка была твердой и уверенной, а во взгляде мелькала даже нахальность. Не удивительно, что многие молодые леди сходят по нему с ума. Он, конечно, староват, но...
Осознав, что не может отвести от Иньита глаз, Невеньен покраснела. Погребальный костер ее мужа отгорел всего семь дней назад! О чем она думает?
— Моя королева, рад вас видеть, — поклонился лорд.
— Взаимно, лорд Иньит, — кивнула она, пряча радость от встречи.
Перед смертью Акельена Невеньен и Иньит виделись почти постоянно, невзирая на недовольные взгляды Тьера. Невеньен успела привыкнуть к обществу обаятельного лорда, хотя в последние дни он старался ее не отвлекать. К тому же Тьер настойчиво советовал избегать его, пока не закончится траур. Как, впрочем, и других мужчин. Странно, почему это требование не относится к тем гвардейцам, которые застыли за ее спиной? А Жевьер ее разве что в уборную теперь не сопровождает. Разве он не мужчина?
