А разноцветные искры, окружающие меня плотным ореолом, оказывается, меняли свой цвет, соприкоснувшись со мной.
— Вирвидор... — Сти возникла за моей спиной и замерла, рассматривая нечто, видимое только ей. — Воин... И — Вирвидор... Взрывоопасная смесь!
— Ты сказала — "Свидетельствующий"! — Напомнил я. — Там, откуда я пришел... "Вирвидор" это — сплетник, рассказчик. Болтун-собеседник, если в два слова...
Сти замерла, переваривая мои откровения.
Вот врать она не умеет — однозначно!
Не "откровения" это.
Она, рывшаяся у меня в мозгах не один день, знала все это прекрасно.
А сейчас — просто ищет ответ, который устроит все стороны.
Не к земле нам надо было лететь...
— В твоем языке есть слово "журналист". — Сти уставилась мне в глаза и я только сейчас заметил, что она тоже — зеленоглазая. — Ты — "военный журналист", если использовать термины, привычные тебе и принятые в твоем мире.
— "С "Лейкой" и блокнотом, а то и с пулеметом..." — Вспомнил я и улыбнулся.
— Именно так. — Сти расплылась в улыбке. — И только — так! С оружием в руках, на собственном горбу, в пыли и холоде. И без надписи "ПРЕССА"!
Я почесал макушку и вздохнул: сколько я не бегал от этой чертовой профессии, она меня догнала.
— Зато, черт возьми, будет не скучно! — Вырвалось у меня.
— О, Да! Скучно — не будет! — Голос Ромма, донесшийся из-за двери, просто лучился человеколюбием. — Вылазь, "древнейшая профессия"! Разговор есть...
В "отключке" я пробыл восемь дней.
За это время "Восток" успел выскочить на точке прибытия, провести разведку, перепрыгнуть в следующую точку и теперь мы успешно летели в третью — то, что я посчитал "выходом", оказалось "входом".
В первой точке было тухло — Солнышко светило, а Земля крутилась вымороженной в камень, без единого следа атмосферы. Чуть лучше дело обстояло с тамошним Марсом — на нем копошились странные, четырехрукие, зеленокожие гиганты.
Увидев снимки, чуть не рухнул от множества "Чувствей".
Не соврал старик Берроуз, описывая тарков, не соврал!
Прихвастнул, малость, убавив им рост, чтобы его Джон Картер выглядел вполне на "уровне", но не соврал.
Видя мою улыбку, Ромм потребовал объяснений и повис, когда Сти предупредила, что Берроузовских книг, из моей памяти, надергала на целую библиотеку. И не только — Берроуза.
Услышав в перечисляемых фамилиях и Донцову, и милых сердцу Стругацких, понял, что Ромм однозначно — попал!
Посмеявшись, мы плавно перешли ко второй системе, и тут мне стало кисло.
Судя по описанию, вторая система — Сона.
Проклятье, произнесенное над ней, смешало планеты в кучу и разделило, вновь смешало и вновь принялось лепить кособокие шарики планет, за пару десятилетий прогоняя тысячи лет, на их поверхностях.
Возникали планеты, остывали, зарождалась жизнь, строилась цивилизация.
Но, стоило цивилизации подойти к порогу и выйти за пределы своей планетки — проклятье вновь лепило бесформенный ком, плюща все планеты вместе.
Эфир разносил вопли о помощи минимум трех, последних, цивилизаций, а огромный ком из бывших планет, крутился вокруг звезды.
Да уж.
Такого Проклятия, на мой взгляд, никто не заслужил.
Едва я озвучил свою мысль, Мостовой глянул на меня исподлобья и согласно кивнул, невесело улыбнувшись.
— Оттого и ноги уносим, в темпе...
Маленький праздничный обед, устроенный нами в кают-компании "Востока" в честь моего официального выздоровления, получился не радостным.
Система Соны, с ее проклятьем, перечеркнула всю нашу веселость.
— Может, бомбой ее, подчистую? — Предложил я, вертя в руках бокал с красным вином. — Так, чтоб...
— Нет у меня таких бомб! — Огрызнулась Сти. — У нас, максимально — планетарные. Простите, жизненное пространство слишком дорого, чтобы лишаться его вот так, подчистую!
Голограмма сидела справа от капитана и делала вид, что гоняет по тарелке листик салата. В который завернут кусочек мяса.
С кровью, оставляющей следы на белом фарфоре тарелки.
Пришлось чесать затылок, вспоминая вооружение бота.
Но и там, ничего столь масштабного не обнаружилось.
Кают-компания, огромная, слишком огромная для нас троих, навевала тоску.
И пусть вино было изумительным, компания — внимательной, повод — радостным, остающаяся где-то позади система в которой вот-вот вновь начнется развитие жизни, самой судьбой предназначенной для катастрофы, сводила радость на нет.
Нашему Солнцу не дано стать сверхновой — не хватит "силенок".
— За упокой их душ. — Поднял я вверх свой бокал, имея ввиду еще не рожденные цивилизации Соны и давая себе зарок, по возможности, разумеется, разобраться с этим проклятьем.
Или найти того, кто сможет это сделать лучше и быстрее меня.
Моя рабыня, спрятавшаяся под сердцем, со вздохом согласилась, признавая, что сами мы с ней, ни на что подобное не способны.
Ни по отдельности, ни все вместе.
Сти, покачав головой, присоединилась к моему тосту.
Красное, полусухое вино.
Терпкое и багряное.
Жаль, я люблю полусладкое.
Но поминать, вообще-то, положено водкой.
Не сговариваясь, я и Ромм потянулись за бутылкой "беленькой", стоящей в центре нашего стола, как украшение.
Ромм успел первым.
Свернув жестяной колпачок, замер — стопок на столе не оказалось.
— По стаканам, разливай. Не дети, осилим.
Молчком встав, молча выпили и молча сели.
Освещение кают-компании перемигнуло и потеряло ослепительную белизну, став обычным, земным.
— В вас очень много от нас. — Сти "материализовала" себе такой же стакан с прозрачной жидкостью, налитой вровень с краями, быстрым движением поднесла его к губам и выпила, не пролив ни капли. — Те же привычки, приметы и суеверия. Те же ритуалы.
— А у кого-то еще и ген, завалялся! — Хохотнул Ромм.
— Ромм...Не будь идиотом! — Не выдержал я. — У тебя тоже — ген Тчарнов. Иначе бы ты не смог стать капитаном "Востока"!
Мостовой, молчком дотянулся до бутылки и... Отставил ее в сторону.
Я сладко потянулся на стуле, наслаждаясь здоровым телом.
— Почему Ты отказался? — Сти уставилась на меня своими дельфиньими глазками.
— Знаешь... Я тут подумал, что лучше быть психически здоровым и физически крепким, чем стать истеричным Супермэном. — Признался я, ничуть не покривив душой. — Зачем мне все эти "супер-пупер навороты", если радости от них, лишь количество шишек, что сыпется на бедную голову? Лучше я останусь живым "лидом", чем дохлым "шасть". И ладно, если дохлым буду только я...
— Жадность никогда и никого не доводила до добра. — Ромм почесал бровь. — И вообще, от добра, добра не ищут!
Сти рассмеялась.
У нас с Мостовым отвисли челюсти: смех Сти один в один повторял затейливые щелчки наших веселых дельфинов!
— По-моему, у нас в океане притаился еще один вид разумных... — Ромм передернул плечами. — Чет мне не по себе...
Сти, поймав наши образы дельфинов, замерла, переваривая и утрясая.
— Вот это подарок, оставшимся на Земле, нашим заклятым друзьям... — Рассмеялся я.
— Не смешно! — Остановила меня Сти. — Слишком много странностей, слишком много совпадений. Слишком много нереального и неповторимого.
Голограмма исчезла, оставляя нас одних.
— Забавная штука — жизнь. — Роман Мостовой запрокинул голову вверх, словно пытаясь увидеть сквозь потолок звезды. — Я сменил жизнь профессора на судьбу мага и стал капитаном корабля. Ты — был солдатом, а стал — журналистом. Сти — просто душа корабля.
— А есть еще Юра. — Напомнил я, ехидно. — Роман Андреевич, не ищи истин и тайн — найдешь ведь!
Выбравшись из-за стола, я вышел в коридор и поплелся искать свою комнату.
— Я пройдусь рядом? — Голограмма Сти "отлепилась" от стены и замерла у меня на пути.
И звезды меня дернули повторить с ней то, что я сделал с Сарином, на "Мести ведьмы".
Оказавшись втянутой в мое сознанье, Сти сперва запаниковала, пытаясь вырваться.
Вырвалась и вернулась вновь, понимая, что никто насильно ее держать не будет — сил не хватит!
Получив мысль-воспоминание о прогулке с Сарином, она и вовсе замерла, лишь направляя мои ноги в сторону каюты.
— Он так много тебе сказал, Вирвидор. — Вздохнула она на прощание у дверей каюты. — Можно я еще приду?
Йари недовольно заворочалась, напоминая о себе, любимой.
Пришлось отвесить ей крепкого щелбана в лоб — тоже мне, собственница!
Стараниями Ромма Мощенщика, мне достались комнаты первого помощника, уступающие капитанским лишь в одном — у них не было личной спасательной капсулы.
Две комнаты и санузел — "стоячая" ванна, по команде становящаяся "лежачей".
Игры с гравитацией, на мой взгляд, самые забавные.
Вот ванна наполняется водой и ты, уже лежишь в ней, хотя судя по окружающему тебя миру — стоишь.
Непередаваемые ощущения!
Закрыв глаза, представил на минуточку, что я валяюсь у себя дома, на Земле, в своей милой сердцу квартирке и едва не зарычал, от избытка чувств — столько всего, оказывается, пряталось под этим простым действием — воспоминанием.
Закрыл и открыл глаза, возвращая "искры", нежданный и негаданный подарок от незнакомой мне друидессы, что заплатила за наше знакомство собственной жизнью.
Свобода это не право на безнаказанность.
Свобода, это право на жертву, в своем собственном лице.
Свобода — всего лишь выбор, а не бездумное скольжение по волнам реки времени.
"Свобода..." — Вздохнула Йари. — "Свобода, хозяин, это право стать рабом, не переставая быть Властелином..."
Да уж, у моей красавицы обо всем свое мнение, пусть иногда и совпадающее с моим.
Но чаще — нет.
К моему сожалению, "видеть искры" так и осталось исключительно моим свойством.
Ни Сти, ни Ромм, ни даже моя Огневушка-Поскакушка, ничем подобным не обладали, заставляя меня "смотреть искры" и качая головой, в ответ на мои замечания.
А качать было от чего — даже "железные подштанники" сыпали разными искрами, заставляя меня морщить затылок и гадать, какой оттенок цвета, за какие возможности отвечает.
Классический подход: синий — сила, оранжевый — сексуальность, красный — ярость, зеленый — спокойствие — совершенно не годился.
Ромм просто полыхал смесью зеленого, голубого, коричневого.
Сти — оранжевым и черным.
Йари ушла в глухой отказ, прячась внутри меня каждый раз, когда я призывал "искры".
Группируя свои "игрушки" по цветам, Сти и Юра умудрились так перемешать боевые отряды, что только сами могли понять, кто и за что в них отвечает.
Ценность каждого цвета познавалась в сравнениях, анализируясь и громко рыча в спорах.
Даже наш милейший Юра, стал азартно горячиться, доказывая свою точку зрения.
И, даже послал по матери меня, когда я наехал на него "тяжелым катком" собственного опыта.
И, кстати, в тот раз Юра оказался прав, а я — нет!
Белый, который я ошибочно всегда относил к цвету неограниченных возможностей, оказался цветом страха, вышибающего из головы все мысли!
Мы даже специально для проверки этой теории запугали пару "подштанников", которые совершенно расслабились после того как Ромм стал капитаном, а я отправился на лечение, не сокращая более их ряды своими "болезными" нападениями.
Пугал в этот раз Ромм — стоило мне взяться за "старое", как подштанники доблестно укладывались в рядки, деактивируясь.
Знали, собаки хитрые, что даже в самом страшном параноидальном порыве уничтожения всего вокруг, я не бил "лежачих" и не добивал "мертвых".
И ведь эти были из "новенькой" партии и о моих "тараканах" знать не могли!
Однако — знали!
Через пару дней Юра проболтался, что в программную часть, мое поведение было заложено специально, для сохранения "поголовья".
А мы с Роммом, к этому времени уже такую "теорию заговора" придумали, что даже Сти в нее поверила!
И вообще, Юра оказался еще тем юмористом и кайфоломом — одновременно, демонстрируя именно те нюансы мышления, которые "программными" назвать было уже нельзя.
Именно Юра разобрал и собрал мой Имперский бот, попутно внося в него улучшения и усовершенствования, наглухо "забыв" мой запрет на эти действия — раз. И проигнорировав правило "не делать лучше" — два.
"Потеряв" защиту, придуманную и установленную мной еще на планете, в горах, бот превратился в груду металлолома, с пережжеными мозгами бортовых систем и орудийными системами, "прокормить" которые, даже его улучшенные реакторы, просто были не способны.
При воспоминании о реакторах, я побледнел и вылетел из ванны.
Одевался я уже на ходу, путаясь в рукавах и штанинах, отчаянно матерясь и взывая одновременно к Сти, Юре и Мостовому.
Реакторы боевого корабля, не получая команды от бортовых систем в течении 25 часов выходят на "критику", активируя самоликвидацию!
Пролетев чистенькие, словно выметенные, ангары под номером 4 и 5, затормозил у своего бота.
У запчастей, своего бота.
Этот... Юра... Его снова разобрал!
Не смотря на мои просьбы, подкрепленные приказом капитана!
Собака серая!
Впрочем, были и положительные моменты — реакторы, деактивированные по всем правилам и с пустыми разъемами выдернутых энергетических стержней, лежали аккуратной горкой вдоль стены.
Вытерев пот, развернулся и высказал в потолок все, что я о Юре думал.
Матом.
С выражением.
И потопал обратно в каюту, продолжать водные процедуры.
По расчетам Сти, до очередной системы, подходящей под описание нашей нежно любимой Солнечной, лететь было еще трое суток и наваляться в ванне я мог с лихвой.
Ромм, догнавший меня уже на выходе из пятого ангара, лишь покачал головой и погрозил мне, или, все-таки, Юре? кулаком, от полноты чувств.
А еще, видимо от них же, распирающих его во все стороны, он признался, что "неадекватом" я нравился ему намного больше, хотя бы давая выспаться, а не дергая по пустякам, каждые три-четыре часа.
Ну не виноват я, что вместе с вернувшимся здоровьем, вернулась и моя специфическая особенность спать по четыре часа в сутки!
Я не зря отказался от всех "наворотов", что напихал в меня этот фэнтэзийный мир, включая и офицерскую модернизацию, что провели на "Мести ведьмы", заодно и вычистив "охвостья" лечений и модификаций, что провели в моем собственном.
Это очень круто, конечно, прыгать в высоту на шесть-семь метров, без шеста...
Но я — не Сергей Бубка и чемпионские лавры мне нужны еще меньше, чем рыжей рыбке — нефтяное пятно на любимых джинсах!
Вернув себе свои первоначальные рост, цвет волос и чувство юмора, я чувствовал себя необыкновенно живым.
Сделав шаг за комингс пятого ангара, извернулся, замер и протер глаза.
Потом — еще раз и еще.
— Я Тебе говорила, что он заметит! — Обреченно-обвиняюще констатировала факт, Сти. — "Забудет, забудет..."
Обе управляющие системы возникли голограммами, на пороге ангара, делая вид виноватых, но все осознавших, детишек.
С опущенными головами.
Ромм заволновался, требуя от них полного отчета.
— Ну, Вы же сами сказали, что Никто такого проклятья не заслуживает! — Сделал шаг вперед Юра, загораживая Сти. — Вот мы и решили... Что если не хватает зарядов, так мы выведем их из подпространства, в самом центре звезды.
