В палате было шесть кроватей, две из них свободны. На одной из них Максим уложил меня. Раздеваться я не стал, только снял куртку, здесь тоже было не очень жарко, а может, это из-за ранения меня лихорадить начало. Я поинтересовался (мысленно), не проснутся ли наши соседи, Максим ответил, что не должны, все четверо накачаны снотворным и какими-то другими препаратами, тормозящими психику.
Максим принёс откуда-то бинт и йод, обработал и перевязал мою ногу. Очень аккуратно и умело, но я всё равно еле удержался от стона, хотя кость, судя по всему, была не задета. Потом он укрыл меня одеялом и тоже лёг в свою кровать. Максим предупредил, что ночью дежурный по этажу санитар будет несколько раз делать обход, но санитар этот новый, кто где лежит, ещё не знает, так что всё нормально, я вполне сойду за обычного психа (пацан опять хихикнул).
Я, не обращая внимание на его непочтительное хихиканье, поинтересовался, как насчёт дежурного врача, который, как я слышал, тоже должен делать обходы. Максим подтвердил, что дежурный врач действительно есть, но он ещё менее опасен, чем новичок-санитар, этот врач уже накачался таблетками, к которым у него особая привязанность, и сейчас он вовсю "ловит кайф", видит жизнь в розовых тонах, и ему глубоко плевать на любые проблемы вроде невесть откуда взявшегося нового "больного".
Ну что ж, это радует. Видно, действительно можно немного полежать, отдышаться и прикинуть, как выбираться отсюда, чтобы мальчишку при этом не подставить.
Вариант первый. Как в ковбойском фильме. Отключить санитара, забрать ключи у дежурного врача, с боем прорваться через охрану... Не годится. Не в той я сейчас форме, нога не выдержит, повяжут меня как миленького и вскоре учинят допрос с пристрастием, с использованием грандиозных достижений психиатрической фармакологии. В телепортацию, разумеется, не поверят, но внимание к Максиму усилится многократно, и шансов выбраться отсюда у него уже не будет.
Вариант второй. На самом деле прикинуться психом. Не помнящим, как сюда попал. Раздобыть где-нибудь пижаму, избавиться от одежды, документов... Ещё хуже. Неизвестно как проникший в закрытую больницу пациент с огнестрельным ранением. Такой же точно допрос, выход на Макса и прочее в том же духе.
Вариант третий... Ну, это совсем уже чушь, ещё хуже первых двух. Хотя куда уж хуже то...
Эх, Маруся!...
Делать нечего, придётся к Максиму за помощью обращаться. Как ни крути, самому мне ничего путёвого сделать не удастся. Да, попал, из огня да в полымя. Вот чертёнок, зачем полез, кто тебя просил, экстрасенс сопливый... Ладно, хватит скулить, не так уж я и обижен на него, честно говоря, рад даже, что он меня вытащил, не дал самому себе горло перерезать.
Я открыл канал со своей стороны и мысленно обратился к Максиму. Теперь, когда его напряжение немного схлынуло, он не мог уже напрямую, без моего согласия забираться ко мне в сознание. А может — просто не хотел. Так или иначе, теперь у нас был "обычный" канал связи, как до сегодняшней погони.
- Спасибо тебе, малыш. Извини, что наорал на тебя. Я не хотел тебя обидеть, просто боялся впутывать, не верил, что ты можешь на самом деле помочь.
- Ну что вы, Олег Иванович. Какие извинения, я всё понимаю, это вы меня извините... за непочтительность (чертёнок опять хихикнул). Только больше не пренебрегайте мной, ладно? Я ведь действительно кое-что могу. Да нет, я вовсе суперменом себя не считаю. Но я ведь тоже, как и вы, "нормальный мужик", помните, вы ведь сами говорили? Вместе с вами, Олег Иванович, мы — сила. Да ещё какая. Ничего с нами эти бандиты, которые за вами охотятся, не смогут сделать.
- Постой, постой, ты не очень-то увлекайся. От твоей помощи я вовсе не отказываюсь, потому как если откажусь — тебя же и подставлю. Но вот насчёт бандитов... Ты даже и думать забудь, что они "с нами" что-то сделают. Запомни, малыш, бандиты — это моя проблема, только моя, а вовсе не "наша". И в разборку с ними я умру, но втягивать тебя не буду. Думаешь, мне от этого легче будет, если они и тебя заодно со мной замочат?
- Не замочат они нас, Олег Иванович, — нахально перебил мои мысли Максим. — Слабо им. Вы помните, как тащили меня из Фатамии?
- Смутно — признался я.
Продолжать спор с пацаном о том, кого именно, "нас", или одного меня, "не замочат" бандиты, я не стал. Всё равно бесполезно. Не тот Макс человек, чтобы можно было уговорить его бросить меня один на один с бандитами. Сейчас надо как-то выбраться отсюда, желательно в относительно безопасное место, отлежаться там — и в бега, подальше отсюда. То, что этим ребятам "слабо" кого-то замочить, это Максим загнул по своей малолетней наивности. Так что — в бега, это единственный шанс уцелеть и пацана не угробить. Но это — потом. Сейчас задача из психушки выбраться, а здесь без помощи Макса действительно не обойтись. Так что выручай, телепортирующий ты наш...
- Плохо я помню это, Максим, — продолжал я, — я вообще не был потом уверен, что это мне не приснилось или не померещилось. Ты же знаешь, я ко всякой мистике отношусь очень скептически...
- А как же Необычные места в Киеве? А Лунный Меч? Сами же показали!
- Показал... Но там тоже не вполне ясно, на самом деле вся эта чертовщина происходила или только мерещилась. А как выводил тебя... Ты позвал, я пошёл на твой зов и как-то пришёл. А потом ушёл назад, по той же дороге, и увёл с собой тебя.
- Так и было всё, Олег Иванович. А вы помните эту дорогу? Не помните? Это ничего. Я сейчас помогу вам, и вам удастся вспомнить. Вы просто расслабьтесь сейчас и ни о чём не думайте.
"Расслабьтесь и ни о чём не думайте"! Легко сказать! Попробуй тут ни о чём не думать, когда в такую передрягу попал и пацана за собой втянул. Когда шумит в ушах от потери крови, нога болит нестерпимо, а сердце болит ещё сильнее... Но, странное дело, мне действительно удалось расслабиться, отпустить сковавшее тело и сознание напряжение.
Боль в ноге превратилось в жжение, сильное жжение, но оно уже не было нестерпимым, было даже приятным, казалось, что волшебный огонь сжигает без остатка боль, очищает и заживляет рану. Боль в сердце тоже как-то незаметно растворилась, по телу разлилось приятное, расслабляющее тепло, тяжесть, казалось, что тело растекается под собственной тяжестью. Потом я почувствовал покалывание, лёгкую вибрацию, мурашки, приятный озноб, последний озноб замёрзшего человека, уже залезшего в горячую ванну.
Потом откуда-то сверху ударил Свет.
Свет каким-то невероятным образом был одновременно и невидимым, и серебристым, одновременно и обжигал, и холодил, его лучи свободно проникали сквозь тело, просвечивали его насквозь, растворяли и уносили с собой сгустки чего-то багрово-чёрного, очищали от всякой ненужной гадости, напитывали радостной, звенящей силой, спокойствием и уверенностью.
Волшебный свет исходил от Лунного Меча. Точно такого, о котором мне только что напомнил Максим. Это был тот самый Меч, который я в Космосе забрал у Максима и оставил в Пустоте.
И я вспомнил. Вспомнил ту космическую дорогу, во всех деталях и подробностях. Я мог теперь вновь пройти по ней, снова оказаться в холодном сыром подземелье королевского замка. Я помнил эту погружённую в непроглядный мрак узкую каменную клеть, в которой нашёл тогда Макса, помнил так отчётливо и ясно, как не помнил даже свою бывшую квартиру, в которой мы жили с Мариной...
Нога уже почти не болела. Я чувствовал только покалывание в ране, приятное покалывание, как будто миллионы маленьких портных крошечными иголочками торопливо и умело сшивают разорванные пулей ткани. Через сутки, я откуда-то точно это знал, рана уже заживёт полностью, останутся только незаметные рубцы в местах входа и выхода пули.
- Как ты научился этому, малыш?
- Не знаю, Олег Иванович. Правда, не знаю. Как будто всегда умел, только забыл на время, а вот сейчас почему-то вспомнил... Ну, как вы, сможете пройти и мне указать дорогу? Я-то вообще ничего про тот переход не помню, помню только, что держался за вас, а вы куда-то вели...
- Подожди, Максимка, ты что, тоже хочешь со мной? Хочешь опять оказаться в этой Фатамии, из которой и не чаял, как выбраться? Нет, малыш, ты уж лучше оставайся. О маме подумай, что будет с ней, если ты опять исчезнешь.
- Хорошо, — легко согласился Максим, — пока что останусь. Вы только разговаривайте со мной оттуда, ладно? Нет, не бойтесь, не повредит это мне. В меня уже столько всякой гадости вкололи, что я научился недавно уничтожать все эти лекарства в себе, представлять Лунный Меч и сжигать их его свечением. Но врачи ничего не заметили, я им на всякие их приборы выдаю именно те показания, какие и должны быть, если бы лекарства подействовали. Я научился как бы раздваиваться, отделять от себя другого, фальшивого Максима, каким бы я был, если бы позволял и дальше травить себя. А настоящий я — совсем уже другой. Но врачи видят то, что я им показываю, именно фальшивого...
- А ты уверен в этом? Уверен, что они не раскусили давно тебя? Откуда тебе знать все симптомы и признаки, все тонкости, всё, что должно происходить, когда лекарства действуют? Когда бы ты это всё успел выучить? Или ты просто придумываешь?
- Никто меня не раскусил. Это точно. Симптомов я никаких не знаю, да это и не нужно. Тот фальшивый Максим, которого я вместо себя показываю врачам, он... ну, он как бы живёт своей жизнью, с ним всё происходит именно так, как и должно происходить по ихней психиатрической науке. Врачи довольны, им кажется, что они наконец начали разбираться в моей болезни, я научился читать иногда их мысли. А меня настоящего всё это никак не задевает. Я могу давать задания, как бы программировать фальшивого Максима, я ему скажу, что никакой телепатической связи у него с вами нет и не было, и он будет вести себя соответственно. Это правда, Олег Иванович, не сомневайтесь.
- Да я верю, Максимка. Только ты будь осторожен, пожалуйста. Это такие матёрые волки, по сравнению с которыми ты, со всеми своими способностями — просто беззащитный ягнёнок.
- Я знаю. Я и так осторожен. Я хочу выбраться отсюда и никогда больше сюда не попадать, поэтому мне нельзя ошибаться. Но разговоры с вами мне точно не повредят, скорее помогут. Обещаете, что будете иногда со мной разговаривать?
- Обещаю.
- Спасибо. И ещё. Олег Иванович, вы только выслушайте, не отказывайтесь сразу. Я знаю, что вы, когда попадаете в беду, ну, даже не только в беду..., в общем вы никогда не зовёте на помощь своих друзей.
- Звал когда-то...
- Знаю. Моего папу. И он отказался вам помочь. Только через восемнадцать лет вы узнали через меня, что на самом деле это было вовсе не предательство. И поэтому для вас лучше умереть, чем позвать друга на помощь. Потому, что вы боитесь потерять из-за этого дружбу с ним.
- Не только дружбу. Иногда помогать мне просто смертельно опасно. Я боюсь потерять не только дружбу, но и друзей.
- Да, конечно, и это тоже. Вернее, это, наверное, — в первую очередь. Но всё равно, вы не зовёте на помощь. По-моему, это неправильно. Сами то вы на помощь всегда приходите, как бы опасно ни было. А дружба, она должна быть равной, иначе это не дружба. Как бы вы сами отнеслись к тому, если бы ваш друг погиб из-за того, что не захотел позвать вас? Наверное, вам было бы обидно? Вот-вот, именно "мягко говоря". А сами именно так и делаете. Почему вы решили, что вправе обижать своих друзей? Вы же не считаете, что ваши друзья хуже вас?
- Максим, это нечестно — задавать такие вопросы. Я — такой, какой я есть. Если не устраивает — можешь не дружить.
- Я знал, что вы что-то в этом роде скажете! Что попробуете обидеть меня, чтобы я больше не совался вам помогать! Не выйдет! Даже и не мечтайте! Вы можете обижать меня сколько влезет, но я всё равно сунусь!
- Максимка, малыш ты мой дорогой, да я вовсе не собираюсь тебя обижать! И от помощи твоей я никогда не отказывался, когда видел, что ты действительно можешь помочь...
- Олег Иванович, вы сегодня убедились, что иногда я могу помочь, даже если вы этого и "не видите"! Что значит "совсем оборзел"? Что, разве неправда? Ведь убедились? Так вот, я хочу, чтобы вы мне пообещали, что никогда больше не отвергните мою помощь. Даже если вам покажется, что я бессилен помочь! В конце концов друг я вам или не друг?!
- Друг, друг... И как ты это себе представляешь? Взрослый здоровый мужик по собственной дури вляпывается в опасную ситуацию и немедленно зовёт на помощь ребёнка, пятнадцатилетнего пацана...
- Ну и что?! Пятнадцать лет — не такой уже и ребёнок! К тому же мне уже пятнадцать с половиной почти! К тому же я не требую от вас, чтобы вы звали на помощь. Всё равно этого от вас не добьёшься. Я сам почувствую, когда вам будет плохо. И приду. Вы только не отталкивайте меня, ладно? Я ведь всё равно приду, вы в этом сегодня убедились. Ну при чём тут "ну и нахал"? Я ведь не хвастаюсь, я правду говорю, в интересах дела... Ну так вот, я всё равно приду, даже если вы изо всех сил попытаетесь этому помешать. Но мне будет очень тяжело, придётся тратить силы не на помощь вам, а на борьбу с вами. И вам — то же самое! А на борьбу с опасностью сил тогда может и не хватить! И из-за вашего тупого упрямства, ой, извините, просто упрямства, мы оба можем погибнуть! Кому от этого будет лучше?!
У меня не было сил спорить с ним. Да, честно говоря, и не хотелось спорить. Всё равно не поможет. Всё равно, что бы я ему сейчас ни сказал, что бы ни сделал, не бросит он меня, когда совсем уж припечёт, ни за что не бросит. И если я всё-таки проявлю тогда своё "тупое упрямство", действительно ведь лучше от этого ни ему, ни мне не станет.
Что поделать, из этого факта и приходится исходить. И я, скрепя сердце, пообещал этому юному вымогателю, что не буду ему мешать помогать мне, когда мне действительно нужна будет помощь. Взамен я потребовал от него, чтобы он не вздумал опекать меня по пустякам, сорокалетнему здоровому мужику не нужна пятнадцатилетняя нянька. И чтобы он сам обязательно позвал меня, если ему самому понадобится помощь. Он радостно согласился. И на том спасибо. Будем надеяться, что ни во что серьёзное я больше не влипну и пацана за собой не втяну.
Потом Максим попытался объяснить мне ситуацию в своём герцогстве Картенийском на тот момент, когда он так неожиданно для всех исчез оттуда из закрытого наглухо каменного мешка. Что там происходит сейчас, Максим, конечно, не знал. Рассказывая, он быстро запутался, очень уж в этой его Фатамии много было противоречий, фантастических нелепостей, вещей, поверить в которые просто немыслимо. Такое впечатление, как будто этот мир действительно рождён в болезненном бреду свихнувшегося мальчишки.
Вот только я сам был в этом "придуманном" Максимом мире, и визит этот врезался в мою память гораздо прочнее, чем любое событие, происшедшее со мной в родном Киеве. И я вспомнил туда дорогу и был почему-то абсолютно уверен, что смогу пройти по ней ещё раз. А этот "свихнувшийся" мальчишка сумел телепортироваться из закрытой больницы за несколько десятков километров. И вернуться обратно, причём не один, а вместе со мной. Какой силой надо обладать, чтобы свершить такое? Разве что ки му шин, так почитаемой японцами "силой безумия"...
