Один Червь

Ужас. Предсердный страх. Лабиринт кошмаров, извлечённый из глубин подсознания, сводящий с ума, не оставляющий ни шанса. И несломленная человеческая воля, борьба против, казалось бы, неминуемого уничтожения. Теряя самосознание и рассудок в борьбе с безжалостной непреодолимой силой, Гранит не сдавался.

Подобающий героизм, бесполезный в ином случае, обернулся чем-то большим. Обелиск совершил свою последнюю ошибку, надавив слишком сильно, не зная, как именно к местным приходит сила. На грани коллапса психики Гранит изменился. Каменное тело, заставлявшее гражданских шарахаться в стороны, а особо нервных дамочек падать в обморок, погрузилось в землю, будто в воду. Ранее Гранит состоял из камня, теперь же он И БЫЛ камнем. Второй триггер.

Земля содрогалась, когда двадцатиметровая человекообразная фигура из битого кирпича, железобетона, цемента, асфальта, каменной крошки и всего, что было под ногами, по пояс исторгала себя в реальность. И содрогнулась повторно, с силой 6-8 баллов по Рихтеру, когда эта фигура с чудовищной силой обрушила сомкнутые над головой в замок гигантские руки прямо на Чёрный Обелиск, размалывая его в пыль.

В тот же миг прорывавшиеся к хозяину гвардейцы растеклись густой чёрной зловонной жижей. Раздражённо прижала уши к голове заляпанная ею Кошка, вызвав приступ умиления у Художницы, подавившего его немалым усилием воли и напоминанием, чем та развлекается в перерывах между злодействами. Подчёркнуто благородным движением отряхнул тюремную робу Маркиз. Победоносно расхохотался Ящер. Устало улыбнулся Твёрдый Свет.

Битва в Мэдисоне осталась в памяти мира тяжелейшей победой, а в памяти выживших катастрофой, едва не перешедшей в конец света. С определённой точки зрения она стала развилкой, на которой мир свернул в ином направлении. С точки зрения виртуальной копии Обелиска, беспокойно ворочавшегося в подсознании перенёсшего геморрагический инсульт от перенапряжения Легиона — всего лишь очередной ступенькой.

Чего не знали все они, так это того, что в те минуты, когда Симург уже потеряла контроль над портальным устройством, но Возможность его ещё не отключил, тот работал даже в более причудливых диапазонах, чем обычно. Эхо этого события широко разошлось по Межреальности. Озадаченно нахмурила точёные брови большеглазая шатенка в синем платье. Заинтересованно хмыкнул себе под нос красноглазый старик. Глумливо захихикала синеволосая девочка. Мужчина в белом лабораторном халате, типично славянской внешности, но с абсолютно белыми волосами и сиреневой радужкой глаз, почесал дужкой очков в затылке, рассматривая показатели причудливой машинерии.

Были и более материальные результаты этих минут. Именно тогда механизм вытащил на Землю Бет нескольких очень-очень примечательных разумных, из весьма интересного мира...

* * *

— ...аким образом, это не победа. Это катастрофа. Нас и так не слишком много, а теперь в грязь вернулся весь цвет паралюдей. — Женщина склонила закрытую шлемом голову. — Кроме того, в мир пришли новые угрозы запредельного уровня, с которыми придётся что-то делать.

— Но и получили мы немало. Выжившие стали сильнее, пополнение рядов, даже второй триггер. — Несогласно качнулся капюшон. — И самое главное, новые технологии. Ты сама видела мощь этой циклопической гусеничной крепости. Она превосходит наш уровень, даже не на поколения — на целые эпохи! А этот залп... ОДНО попадание — а каков результат? А ведь есть и другие трофеи...

— ...В которых неизвестно, получиться ли разобраться. При всём уважении к нашей союзнице из Гильдии, это немного не её уровень. — Казалось, даже в трепетании тяжёлого плаща проглянуло недовольство. — Не забывай про аномалии.

— Да, проблем много, как и всегда, но нам есть, с чем работать, есть перспектива на результат, более того, — голос мужчины стал вкрадчивым, — мне тут наша общая подруга сообщила, что эти 'запредельные угрозы' способны обмануть её способности. Сама понимаешь, что это значит.

Двое помолчали.

— Ничего ещё не кончено.

...в то же время, недалеко...

— ...е млекопитающие, и даже не животные, — голос с плохо замаскированным ньюфаундлендским акцентом звучал несколько пришиблено. — Они грибы. Но между ними и знакомыми нам грибами такая же эволюционная пропасть, как между людьми и примитивными хордовыми. Не представляю условия, в которых происходило развитие этого вида.

— Это, конечно, безумно интересно, но какой из этого, без сомнения, феноменального открытия, следует практический вывод, — Легенду от усталости потянуло на сарказм.

— О, совершено незначительный, — последовал спокойный ответ, — это значит, что доставляемые зеленокожими проблемы совсем не закончились. Их механизм размножения бесполый, они выделяют споры при стрессе, причём чем стресс сильнее, тем спор больше. А учитывая предполагаемую скорость роста, победить мы может и сможем, но вот полностью избавиться — нет. Посмотри, я смоделировала площадь заражения на основании розы ветров.

Герой в бело-синем, один из сильнейших масок мира, подавил желание постучаться головой о ближайшую целую стену и сосредоточился на решении очередной проблемы.

...позже, в месте сбора тел мёртвых масок...

Мёртвые тела выглядели нелепо. В них не было ни капли посмертного умиротворения или подобающей величественности. Изломанные, перекрученные тела спасителей мира напоминали марионеток, заброшенных мастером-кукловодом в пыльную кладовку после выступления. Какими бы ни были обстоятельства смерти, героическими, позорными или нелепыми, итог один. Труп. Разлагающийся кусок мяса. 'Мёртвые не кусаются'. Эх, Сильвер, старый пройдоха, как было бы хорошо, если бы ты и дальше оставался прав.

Между рядов и рядов мёртвых масок, коих было столько, что не вместил бы ни один морг, шла фигура. Подчёркнуто благородный облик героя был изрядно помят, костюм, над дизайном которого ради подобающего впечатления на своих и чужих работал целый пиар-отдел, был пожёван, возможно даже в самом буквальном смысле. Треснувший шлем свисал, перехваченный за плюмаж. Избитое, освободившееся от стимуляторов тело требовало от хозяина только одного — лечь где-нибудь и тихо сдохнуть.

Но Маркус переставлял ватные ноги, всматриваясь в лица мертвецов, если они у тех ещё были, или иным способам распознавал тела. В этом не было никакого практического смысла, все тела были опознаны и ждали отправки в свой последний путь. Единственный, кому Джейн здесь что-то должен — он сам. Он видел не героев и злодеев, не праведников и грешников, не друзей и врагов. Он видел потери, сломанные судьбы, последствия выбора. Цену, уплаченную за спасение мира. Потенциал, что уже никогда не примет форму. Профессионал, принявший в себе тот факт, что точно умрёт не в своей постели, смотрел на конец своего пути. Лидер Протектората Мэдисона, мёртвого города, шёл сквозь ряды мертвецов, смотрел в лики смерти и запоминал. И не забывал их. Не забывал. Не смел забывать. Они-то уж точно ничего не забудут.

Собрался воевать, так будь готов умереть,

Оружие без страха бери.

Сегодня стороною обойдет тебя смерть

В который раз за тысячи лет.

Не стоит оправдания высокая цель -

Важнее что у цели внутри.

И если ты противника берешь на прицел -

Не думай, что останешься цел.

Добро твое кому-то отзывается злом -

Пора пришла платить по долгам.

А истина-обманщица всегда за углом -

Бессмысленно "переть напролом".

Пусть кто-то гонит толпами своих на убой -

Свои же и прибью дурака.

Но можно дать последний и решительный бой,

Тогда, когда рискуешь собой.

Собрался воевать, так будь готов умереть -

Мы смертными приходим на свет.

Судьба дает победу обреченным на смерть

В который раз за тысячи лет.

Но если чья-то боль на этой чаше весов

Окажется сильнее твоей,

Судьба, приняв решенье большинством голосов,

Отдаст победу именно ей.(3)

Возле одного из тел он остановился. От головы Кэнди Бишера было откушено чуть меньше половины, что не дало той иномировой мрази использовать его тело, но оставило его узнаваемым. В смерти бывший лидер Стражей Мэдисона казался ещё более непримечательным, чем в жизни. Даже не скажешь, что это человек едва не изменил мир. Заряд был Технарём, специализировавшимся на энергетике, воспроизведшем явление сверхпроводимости при нормальной температуре. Проект, перевернувший бы мир, находившийся уже в стадии малых прототипов, теперь будет заморожен. Потери. Маркус потерял ученика и друга, Земля Бет потеряла возможное будущее. Джейн жалел не о смерти Заряда. Он жалел о том, что в ней была необходимость.

— Знал, что найду тебя здесь, — нарушил тишину знакомый усталый голос.

— Возможность, — поприветствовал Маркус друга. — Выглядишь, словно тебя кто-то сожрал, а затем выблевал.

— Ты не так уж и далёк от истины. — Подсвеченное синим жутковатое забрало кивнуло. — Ты уже в курсе последних новостей?

— Просвети меня. — Герой закрыл Кэнди единственный уцелевший глаз и двинулся дальше. Возможность под своей маской поморщился. Он считал, что подобные прогулки среди трупов скорее рано, чем поздно выйдут психике Твёрдого Света боком. Поэтому он постарался отвлечь друга, тем более, что новости и правда важные, а тот выключил коммуникатор.

— Карантин. Гражданские, те из них, которых телепортеры не успели вытащить из убежищ до набора критичной дозы крика. Наши, задержавшиеся в зоне воздействия Симург. Сам понимаешь, спятивший человек — десятки трупов, спятившая маска — это тысячи трупов. Даже те, кто не перебрал — проверки, проверки, и ещё раз проверки. Всё по протоколу. — Технарь пожал плечами — Из нового — биологическая угроза. Зелёные заразили землю площадью больше двухсот квадратных километров. Полностью выжечь нереально. Эту Зону Отчуждения обнесут стеной и захлопнут крышку. Уже обносят.

Старший герой снова остановился. На этот раз у группы тел, несущих на себе явные следы изменений. Идентичные безголовые тела, покрытые костяной бронёй с руками-косами. Одеты в обрывки одинаковых когда-то белых пиджачных пар.

— Вездесущий жив, — сказал Возможность, проследив взгляд Маркуса. — Но неизвестно, очнётся ли, и кем очнётся. Панацея назвала то, что происходит с его нервной системой 'странной деградацией', просто потому, что надо же было это непонятное явление как-то назвать. Делит палату со Стивеном. Последствия его инсульта после нового рекорда по удержанию Кошмара в реальности, 42 секунды, устранены, но проекции снова не появились. Эти двое под особым вниманием, так как теснее всех прочих контактировали с иномировым телепатом.

— Вот и пришёл конец партии Здравомыслия в Сенате. Наши параноики теперь не подпустят его даже к призраку административной власти, — голос Твёрдого Света слегка ожил. — Жаль, я голосовал за него.

— Да, я тоже, — хмыкнул Возможность. — Ещё по нашим знакомым: Стражи относительно целы, малыш Джордж, который теперь совсем не малыш, прямо сейчас поднимает стены; Ядовар на диализе, под конец у него в жилах в стимуляторах текло немного крови; Масть вырвал себе руку, когда тварь, что он рвал на куски, присвоила её себе, подключившись к нервам, ладно хоть запасы здоровья не дали ему умереть на месте от болевого шока и кровопотери; Громила всё, подорвал себя 'мёртвой рукой' вместе с сухопутным Кракеном...

Надевший шлем Твёрдый Свет размеренно кивал в такт словам друга, направившись на выход. Рассказ был долгим.

-...Такие вот дела, — закончил Технарь.

— Ты ведь понимаешь, что вся штурмовая группа, сражавшаяся с хозяином мертвецов, никуда не уйдёт из Карантинной Зоны, по крайней мере пока не будут установлены примерные границы его возможности влиять на сознание? — уточнил уверенно шагавший герой. — Равно как и местные злодеи. И дело не в том, что они просто не пойдут не раскрывающие гражданские личности проверки, а в том, что информация о том, как организация, созданная для защиты людей, использовала тех, от кого она их защищает словно свою карманную армию, не должна выплыть на свет. Герои Протектората давали присягу и понимают ситуацию, с Нейтралитетом можно договориться, но злодеи...

— Информ-блокада, — Возможность сказал, как выплюнул. — Перестраховочная логика. Правило десяти процентов. Прямо Джозеф Маккарти, чтоб его.

— Система не идеальна, но она лучшее, что у нас есть, — лидер надавил голосом, он хорошо знал своего подчинённого, — я могу рассчитывать, что ты не сделаешь глупость?

Младший герой помолчал.

— Да, — наконец выдавил тот из себя

— Вот и хорошо, — заключил Твёрдый Свет и перевёл тему, — кстати, это ведь ты выключил устройство Симург? Что это вообще было?

— Модернизированная версия портального механизма профессора Кабеля, подобная тому, через который мы с Земли Алеф экспортируем фильмы, музыку и многое другое, приобщаясь к культуре иной версии Земли и получая немаленькие барыши, — поддержал тему Возможность, в чьём голосе прорезался энтузиазм. Любят Технари свои примочки... — Только намного, намного совершеннее. Сам знаешь, моя специализация достаточно близка к ныне, слава богу, покойной безумной скотине, чтобы разобраться, да и был у меня доступ к конфискованным после смерти старого паскудника изобретениям...

1. Песня орков, которая обычно исполняется при погрузке на космический скиталец.

2. Алиса "Всё это рок-н-ролл", отрывок

3. Алькор "Правила боя"

Глава 1 Post Mortem

Что есть смерть?

Умереть — это превратиться в полное ничто, перестать мыслить, чувствовать и осознавать самого себя. Словами смерть описать невозможно, представить в общем-то тоже. Сознание обычного разумного просто не может создать мысленную модель, из которой оно исключено. Закройте глаза. Представьте, что вас нет. Не получилось, я знаю.

Он осознавал, что покойник, а от шанса выжить отказался сам. Гордость не позволила получить спасение настолько низким способом. Кто-то назовёт этот выбор глупостью и, возможно, даже будет прав. Но не он. Надо быть готовым умереть всегда. Так учит кодекс воина. Если научиться говорить со смертью на 'ты' — она сама не захочет терять собеседника. С его образом жизни, смерть всегда рядом. Её надо уважать, а не бояться.

Он был велик и могуч даже по меркам своей воинственной расы. Но враги тоже не лыком шиты, плюс их было много. Плюс успешная засада. Даже в мире, где отдельные разумные по мощи равны армиям, а Воля таких разумных может неведомым образом менять реальность вокруг них, подлинные чудеса случаются редко... Он смог прорваться к своим, но сейчас его более чем трёхметровое тело умирало. Кожа цвета коралла, лишённая волос и потовых желёз, туго обтягивающая широкий накаченный торс, побледнела и стала подобна мрамору. Дыхание стало поверхностным и неритмичным. Круглые глаза закатились, челюсти крепко стиснуты, смыкая широкий даже не рот, а пасть. Густая борода и длинные вьющиеся волосы слиплись от крови и пота. Пульс едва прощупывался, и то, только на магистральных сосудах. Каждое последующее биение сердца было быстрее предыдущего. Оно уже трепетало как крылья колибри. Словно бы обреченный орган пытался сбежать, вырваться из грудной клетки, пробурить дыру и укатиться от него. Давление же, напротив, критически упало. А потом его сердце пропустило удар, спазматически дернулось еще раз и затихло. Мозг заходился в агонии гипоксии, угнетая сознание и порождая спутанные видения.