Волчий Пасынок: Чудовище Каоле

— Торчим тут, как одинокий волос на жопе Хогона! — не преминул сообщить об этом Цикса.

Орин ухмыльнулась. Она ничего против подобного поворота событий не имела. Чудовище все равно придется убивать, так что чего уж. Покончить с ним сразу, и спокойно искать Сокровище.

— На заднице Хогона лучше, чем в его когтях. — утешила она великана. — Чем раньше тварь из этого города набросится на нас, тем быстрее мы именно в них ее и отправим.

Так, с пыхтением и ругательствами они и шагали, оскальзываясь, оступаясь на расползающихся под ногами камнях, ежеминутно рискуя вывихнуть лодыжку или голеностоп, пока Цикса не остановился так резко, что Кашель едва не врезался в его широченную спину.

— Потроха Нигга! Шестой!

Он замахнулся своей огромной ножищей, чтобы наподдать очередному встреченному черепу, но не успел.

Что-то вдруг поднялось в воздух, распространив ауру холода и сверхъестественного ужаса. Одноглазый исполин на мгновение почуял легкое прикосновение к своему щетинистому изуродованному многочисленными шрамами лицу — словно невесомый шелковый платок мазнул по загрубевшей коже.

А затем Цикса начал хрипеть и задыхаться. Необъятная грудь циклопа раздулась, втягивая воздух, но то, что проникло в легкие гиганта, не было живительным кислородом. Нутро одноглазого обожгло жгучим морозом. Он тяжело упал на колени и принялся царапать ногтями горло и грудь, будто пытаясь отодрать от себя невидимое нечто, плотно прильнувшее к телу. Но ногти лишь саднили кожу, и сами обдирались до мяса о кольчужные чешуи.

Орин и ее товарищи шарахнулись в разные стороны от гиганта, рвущего себя скрюченными пальцами. Обнаженный адомолтийский меч Черной тускло заблестел в неживом свете Дуранды. Словно голодный волк он метался из стороны в сторону в поисках плоти, которую бы можно было бы располосовать несколькими ударами, хлесткими и быстрыми, как жизнь вырвавшейся из костра искры. Но плоти не было.

— О Всеблагой Утра! — взвыла Орин. — Помоги нам...

А Цикса — ударный кулак группы — уже корчился на камнях, придавив собой факел, паля одежду, волосы, кожу и не чувствуя этого. Вокруг головы одноглазого великана клубилась призрачная дымка. Она была незаметна для глаза, как тончайшая паутинка, если бы умирающее пламя факела, почти раздавленное дергающимся телом Циксы, не подкрашивало ее нежными оттенками красного.

— Утра!... Хогон! — Черная молилась и чертыхалась одновременно. — Тощий сделай же что-нибудь!

— Я же говорил ему, чтоб не трогал костей! Недоумок! Боров! — брызгая слюной, орал Тощий, размахивая длинными руками.

Только один Кашель молчал — собранный и хладнокровный, как всегда.

— Убери это от Циксы, иначе я смахну его мечом вместе с головой!

Орин подступилась к корчащемуся циклопу и занесла адомолтийский клинок, демонстрируя серьезность своих намерений.

— Да если бы это могло помочь, я бы слова не сказал!... Аааа-аахх!

Долговязый колдун громко выдохнул и, оборвав свои пассы, простер руки в сторону поверженного великана. Воздух, казалось, зашипел, когда его наполнил монотонный речитатив, сплетенный из слов давно умершего языка.

Призрачная дымка сразу же оторвалась от головы Циксы и, поднявшись в воздух, повисла напротив колдуна. Она сильно потемнела и даже приобрела какие-то очертания и объем. Гигант, хрипло дыша, приподнялся на коленях, держась за расцарапанное горло. Единственный глаз Циксы был вытаращен в поллица, рот беззвучно раззевался, точно у рыбы вытащенной на берег. С насквозь прокушенной губы обильно текла кровь, смешиваясь с соком ватго. "Как еще не подавился своей жвачкой!" — успела подумать Орин, перед тем, как бросится в атаку.

С пронзительным кличем, Черная прыгнула, словно подброшенная пружиной, и с маху секанула призрак. Отточенная на совесть сталь со свистом рассекла воздух и туманную дымку, не встретив на пути ни малейшего сопротивления. И почти одновременно боевой клич Черной превратился в вопль боли. Прекрасно сбалансированный и отточенный на совесть клинок звякнул о камни, отброшенный хозяйкой. На гладком стальном полотне серебрилась изморозь. Прижав к животу руку, обоженную ледяным морозом даже через ременную оплетку рукояти, Орин отскочила в сторону.

И вовремя — призрак атаковал ее. Со стороны казалось, что подброшенный в воздух черный шелковый платок получил сильный толчок ветра и полетел к женщине, норовя опутать ее своими невесомыми тенетами...

Промахнулся. Снова завис, выбирая момент для повторной атаки.

Орин отбежала на несколько шагов и остановилась, вытянув из-за голенища сапога короткий кинжал. По слегка искривленному лезвию бежала причудливая вязь. Элегантные очертания оружия и рукоять, украшенная тонкой паутинчатой резьбой выдавали элдорское происхождение. Металл клинка был слишком светел для стали. Впрочем, не секрет, что элдоры-сидхи известны своим пристрастием ко всему серебряному.

— Тощий, твою мать!... Что это?! — выкрикнула Черная, держа элдорский кинжал перед собой.

— Это не призрак! — рявкнул в ответ колдун.

Взмахом длинной руки он бросил в сторону туманной дымки яркую желтую искру.

Дымка на мгновение озарилась таким же ярким желтым светом, и контуры ее четко обозначились в темноте. Стало видно, что она похожа на огромную медузу, зависшую в воздухе.

Пораженная магически ударом "медуза" смялась и отлетела в сторону. Однако покидать поля боя она явно не собиралась.

— Это "костяной дух"!

— Так уничтожь его! — одновременно выкрикнули Орин и Кашель, не решаясь приближаться к созданию.

Что касается Кашля, то он даже и не пытался вступить в схватку. В каждой руке метателя было стиснуто по ножу, но в кого их бросать? Его оружие могло поражать только живую плоть.

— Против него не работают заклинания экзорцизма! — завопил Тощий. — Это не неупокоенная душа, а скорее элементаль!... Хогон! осторожно!

"Костяной дух" стремительно рванулся, но уже не к Орин, а, огибая в воздухе крутую дугу, к Кашлю. Тот машинально метнул в "медузу" один за другим оба ножа, не причинившие созданию никакого вреда, и бросился прочь, норовя укрыться за спиной Тощего.

— Аааа! — воздух разорвал оглушительный рев.

Озверевший от ярости, боли и страха Цикса, едва очухавшись, схватился за топор и, подбежав, крест-накрест рубанул "духа". Топор едва не зазвенел, набравшись мороза, но хогонову элементалю было хоть бы что!

— Железом его не убить!... — Тощий оборвал свой крик и забормотал заклятья.

"Медуза" снова замерла в воздухе, распустив свои бесплотные "стрекала", а затем полетела на колдуна.

— Берегись! — Черная рванулась было наперерез, размахивая кинжалом, но в последний момент отпрянула.

— R`raa t`aat ssana! — торжествующе выкрикнул Тощий, завершая сложное трехступенчатое заклинание.

"Костяной дух" скомкался, будто все тот же шелковый платок, и отлетел в сторону. Заклинание ударило его достаточно сильно — "медуза" превратилась в трепещущий темный комок, почти лежащий на земле.

— Рази его, Орин! — рявкнул колдун. — Бей своим кинжалом! Теперь можно!

Женщина с кошачьей ловкостью подскочила к колышущейся дымке и рубанула ее серебряным элдорским клинком. На этот раз ей даже показалось, что кинжал встретил какое-то сопротивление на своем пути. В последний момент женщина напряглась, ожидая ледяного ожога, однако ничего подобного не случилось. Серебро тому причиной, элдорские руны или колдовство Тощего, но "костяной дух" просто распался надвое и истаял в воздухе, как обрывок утреннего тумана.

Выждав несколько ударов сердца, чтобы убедиться, что хогоново отродье действительно уничтожено, Черная медленно поднесла клинок к губам и поцеловала, затуманив полированную поверхность теплым дыханием:

— Малыш, ты достался мне на удачу.

Какое-то время вся четверка подавлено молчала. Первое же столкновение с противником в руинах Каоле привело их в растрепанные чувства. Далеко не самый опасный враг за какое-то мгновение едва не расправился с самым сильным бойцом группы!...

Кашель бродил среди камней, отыскивая свои ножи. Цикса все еще хрипел, очумело мотая головой. Выглядел он страшно, словно восставший из могилы мертвец. Тощий устало вытирал пот со лба. Орин, сидя на камнях, вытрясала из сапога мусор.

Неожиданно великан издал нечленораздельный вопль, бросил свой топор на землю и, одним прыжком покрыв расстояние, отделявшее его от Тощего, схватил колдуна за грудки. Кулачищи циклопа загребли столько одежды, что щегольской кафтан стиснул колдуна плотнее, чем бинты кхурбийскую мумию. Не в силах ни пошевельнуться, ни вздохнуть, он бессильно мотался в могучих руках гиганта, похожий на куклу.

— Ты! Ты-ы!... — брызжа слюной, рычал циклоп. — Чего ты ждал, песье отродье?! Хогонов магик! Ты ждал, чтобы оно убило меня?! Моей смерти?! Ты этого ждал?!

— Я не мог... — просипел полузадушенный колдун, но Цикса так встряхнул его, что остатки дыхания вылетели из груди Тощего.

— Врешь, гнида! Смерти моей хотел! — кровавое безумие заволакивало сознание Циксы быстрее любого наркотика.

Болезненно подозрительный, как всякий маньяк, он с каждым выкриком все больше убеждал себя в том, что так оно все и было на самом деле. Его хотели убить! Люди, которых он считал если не друзьями, то союзниками, жаждали его смерти! Только чудо уберегло его сейчас! Тощий специально тянул время, ожидая, пока его, Циксы, легкие разорвутся в призрачных объятиях темной твари. Убить его! Удавить! Медленно! Чтобы видеть, как эти выпученные глаза увеличиваются в объемах, вылезают из орбит и гаснут. Одной рукой продолжая удерживать Тощего за кафтан, великан второй, будто клешней, вцепился ему в горло, явно намереваясь немедленно привести свой приговор в исполнение.

Чувствуя, что еще немного, и сумасшедший циклоп отправит его в объятия Хогона, колдун начал трепыхаться, силясь дотянуться до кинжала на поясе одноглазого. Собственное оружие висело слишком низко, не дотянуться. Почуяв эту попытку, гигант осклабился и одним рывком вздернул Тощего так высоко, что самое большее, что тот мог сделать — почесать ему живот повыше пупа.

— Орин... — из последних сил просипел колдун.

Черная, так и не успев натянуть сапог, метнулась за брошенным мечом. Кашель опередил ее. Он быстро и хладнокровно приблизился к гиганту, одуревшему от подозрений, ватго и собственной кровожадности, зашел ему за спину и, привстав на цыпочки, чтобы дотянуться, упер нож в кадык.

— А ну отпусти его, громила...

Кашель знал, что пустой угрозой великана не проймешь. Он и не церемонился — с хрустом вдавил нож в щетину одноглазого так, что из-под острия вниз побежала тонкая вишневая струйка. Кровопускание — великая вещь. Цикса замер.

— Отпусти. — с нажимом произнес метатель ножей. — Иначе сам отправишься на встречу с когтями Дерущего.

— Он хотел убить меня! — едва сдерживаясь от трясущей его ярости, прорычал циклоп.

— Никто не хотел убивать тебя, болван! — крикнула Черная, подходя к застывшей в живописных позах троице. — Колдовать, это тебе не топором размахивать. Тут для каждого заклинания время нужно. Отпусти Тощего!

— Он хотел убить меня. — тупо, но уже без прежней уверенности в голосе пробубнил Цикса.

— Никто не хотел тебя убивать... До сих пор. Не заставляй нас. — Орин едва заметно кивнула Кашлю.

Тот сильнее надавил на нож, и вишневая струйка заметно расширилась. Цикса сморщился и медленно разжал свои лапы.

Полузадушенный колдун отскочил на несколько шагов, и укрылся за спиной Черной, сыпля отборнейшими ругательствами (благо — не заклинаниями). Орин тоже медленно отступила назад, направив свой меч на гиганта. Тот взбесился еще более, но не шевелился — знал, что без топора Черная разделает его, точно тушу на бойне. У Орин в свою очередь не было уверенности в том, что безумный циклоп не набросится на нее, едва Кашель уберет нож от его горла. Оба медлили, выжидающе глядя друг на друга.

— Ты будешь хорошим мальчиком, Цикса? — Орин растянула свои пухлые, вульгарно яркие губы в неприятной улыбке.

— Да... — прохрипел великан, с ненавистью сверля ее взглядом единственного глаза. — Буду, дери тя Хогон!

Орин кивнула Кашлю. Тот неестественно быстрым движением убрал нож и отошел в сторону. Цикса остался стоять на месте, сопя, словно бык на случке.

— Бери топор и побереги силы для Чудовища! — приказала Черная.

Шаркая ногами, гигант покорно потащился к отброшенному топору. До арбалета Тощий добрался раньше него. На удачу четверки оружие не пострадало, несмотря на то, что Цикса катаясь на нем, ухитрился порвать кожаный наплечный ремень, шириной в два пальца. Трое спутников настороженно следили за действиями великана, ожидая худшего, но Цикса, шмыгнув носом, отправил топор за пояс. Кажется, конфликт был исчерпан. Орин покопалась в сумке, свисавшей с ее бедра, и бросила одноглазому бинт.

— Перевяжи горло.

— Царапины. — отмахнулся Цикса.

— Что это была за тварь? — хмуро спросил Кашель, сближаясь с Тощим.

— Кхе-кхе!... сука... — прокаркал колдун, массируя шею...

Это явно адресовалось Циксе, поэтому Кашель повторил свой вопрос.

— "Костяной дух"... кхе-кхе! Один из низших воздушных элементалей... кхе! Неуязвим для хладного железа и заклинаний экзорцизма. При контакте с железом, медью и бронзой выделяет... кхе-кхе! выделяет нестерпимый холод. На остальные материалы вовсе не реагирует. Даже на серебро.

— Какого хрена элементалю делать в человеческих костях?! — удивленно спросила Черная.

— А я похож на специалиста по элементалям?! — огрызнулся колдун. — Сидит и сидит в костях! Может быть, ему масла нравятся!

— Как ему могут нравится мослы? У него же зубов нет! — фыркнул Цикса.

Тощий пренебрежительно расхохотался и демонстративно повернулся к гиганту спиной. Кашель незаметно покачал головой. Он бы ни в коем случае не поступил бы так опрометчиво. Кто знает, когда в голове одноглазого дотлеет последняя искра благоразумия. Даже сейчас метатель не выпускал из ладони спрятанного ножа. Покалывая о его острие указательный палец, Кашель обретал спокойствие и уверенность. А расстояние в два с половиной шага, отделявшее их друг от друга было вполне достаточным, чтобы наверняка вогнать нож в единственный глаз великана, прежде, чем тот успеет поднять свой страшный топор.

* * *

Через некоторое время Гай замедлил бег, затем перешел на шаг и, наконец, вовсе остановился, чтобы внимательнее осмотреться по сторонам и сориентироваться. В какой-то момент он понял, что не знает куда идти. Растерзанные останки мертвого города лежали вокруг него — одинаковые и ничем не примечательные, куда не посмотри. Карта в таких условиях была спорным помощником. Да и вообще, затруднительное это дело — ориентироваться среди развалин города, в котором ты никогда не был, по карте, нарисованной одним человеком со слов другого, тоже, возможно никогда тут не бывавшего.

Канна мрачно потер висок, собираясь с мыслями. Он должен понять, где он, и должен понять, где искать Сокровище. Для любого другого это была бы непосильная задача, однако, у Волчьего Пасынка оставалось слишком мало времени, чтобы позволить себе не то, что заблудится — хотя бы заплутать. Баронет Лобльак должен выжить во что бы то ни стало. Единственный способ сохранить ему жизнь — убить таинственное Чудовище и отнять Сокровище. Но сначала надо найти и то, и другое — неважно каким образом. Иного выхода просто не было.