Я где-то слышал нечто подобное на Марсе и в более подробном виде, эта легенда напоминала сильно искаженные мифы индуизма. Наверно, как-то срослись два поселения — одно индийское, другое испанское, откуда и вышел этот винегрет.
Сердце мое дало о себе знать тяжелым импульсом боли — я вспомнил, как Ирина с интересом изучала и записывала все местные обычаи... Наверняка она сейчас бы...
В это время Глаз Варана сделал повелительный жест какой-то молодой черноволосой девушке и кивнул в мою сторону. Она немедленно подбежала ко мне, покачивая молодой грудью с темными сосками — у Одиноких Камней не в почете были лифчики.
Девушка присела рядом со мной, тут же, словно по команде, положив мне голову на колени. В ноздри ударил щекочущий аромат ферамонов и... запах немытого тела, пополам с копотью...
Я кивнул, сделав вид, что не произошло ничего существенного, но внутри все бурлило. Я хотел ехать дальше — и в то же время боялся показаться невежливым: по всей вероятности, почести, оказываемые мне, доставались не каждому гостю. Любопытно, а есть у этой девушки хвостик? — мелькнула в голове идиотская мысль.
Только после того как музыка стихла и люди стали переговариваться, я осмелился задать вопрос предводителю Одиноких Камней.
— Скажи мне, Слышащий Богов, — сказал я, затянувшись сигаретой. В голове моей приятно зашумело после Трубки Клана — видать, были там какие-то бодрящие травы.
— Все, о чем знаю, Пастух Глюков, — кивнул тот с достоинством, моргнув третьим белесым веком.
— Ты мудр и многознающ, — продолжал я с легким поклоном. — Скажи, не ведомо ли тебе, где могут вить гнезда такие черные Харпазы демонов? Где на Великой Горе может быть их логово?
Я весь превратился в слух, хоть и сомневался, что эти люди могут мне сказать что-то важное.
Глаз Варана вздохнул, закатив глаза и слегка прикрыв полупрозрачные веки. Так он застыл, будто впал в глубокую медитацию.
— Я много знаю, Пастух Глюков, ты прав, — наконец изрек он медленно, не раскрывая глаз. — Но я никогда не поднимался высоко на Великую Гору. Она необъятна, как Небо, она и держит небо со звездами, чтобы те не упали нам на головы, ты должен и сам это знать...
— Конечно, знаю, — убежденно кивнул я, — но испокон веков миру демонов высшими богами — Теми, Которые — было запрещено вторгаться в мир людей. А сейчас твой воин видит спокойно летящих гигантских черных Харпазов, которые похитили мою жену, не сделавшую ничего дурного. Они хотят войны, и я должен их остановить — иначе мир перевернется...
— Да... — протянул старик. — В пророчестве Гунн-Шу говорится о том, что мир изменится и сущее рухнет, но придет избранный Воин Света, который сможет переломить ход Большой Битвы за Гору. Ты уверен, что именно тебя избрал Гунн-Шу?
— Я иду по велению сердца, — ответил я, помедлив: как на минном поле, я боялся сказать что-то лишнее. — Если мою жену забрали на Великую Гору, значит, они ждут, что я приду за ней...
— В твоих словах есть прожилка слюды истины, — кивнул Слышащий Богов.
Он вновь помолчал, словно взвешивая все "за" и "против", будто решался — сказать мне или не стоит оно того.
— Ровно посреди Великой Горы, там, где давным-давно демоны окружили богов, — заговорил Глаз Варана глухим голосом, — в том месте, где прыгал с утеса Гунн-Шу верхом на своей крысе, стоит на склоне Город Змей. Опоясан он округ гигантской каменной змеей, кусающей себя за хвост. Когда Гунн-Шу вышел на утес и стал готовиться к прыжку, огромный змей Наггат выполз на поверхность, потревоженный шумом битвы и самим Гунн-Шу, который спускался за священной крысой в пещеру.
Наггат бесшумно подполз к Гунн-Шу, пока тот обозревал поле битвы и готовился к прыжку, и уже раскрыл свою пасть величиной с пещеру, чтоб ужалить отца Сынов Неба. Но его верная крыса учуяла врага, и как только Наггат собрался ужалить Гунн-Шу, она ловко перекусила ему шею. Голова змея осталась лежать возле утеса, а хвост так и остался свернут кольцом вокруг того места, где стоял Гунн-Шу. Тело мертвого змея окаменело с годами. И после гибели нашего бога, воскресившего Сынов Неба, ставших Одинокими Камнями, боги и демоны сошлись для разговора. Они решили, что никто из них не уступит, но и не захватит Гору. А для того чтобы договор соблюдался, внутри кольца мертвого змея решено было сделать крепость, в которой служили бы самые лучшие воины. Они должны были молиться и богам и демонам, да и следить: не нарушит ли кто из них договор? На утесе, с которого прыгал Гунн-Шу, поставили сторожевую башню, с которой можно видеть и мир демонов и мир богов. С этой башни ты и увидишь, куда отнесли черные птицы твою жену...
День я переждал в одной из многочисленных пещер Ломтя Сыра. Даже палатку ставить не пришлось. Я нашел самый уютный, самый сухой и безопасный грот на некотором возвышении от поверхности. Мы с Белым вполне уместились в нем, повыгнав оттуда летучих мышей при помощи резонатора.
Я проснулся еще ранним вечером, как ни странно, выспавшийся и свежий, хоть мне и казалось, что спал я плохо и мало.
Наскоро перекусив, мы отправились в дорогу.
Пригороды Лихоторо-Сити начинались постепенно. В основном это были небольшие поселки рядом с дорогами, которые лепились у подножия каменистых холмов. Между этими холмами были построены стены, перегораживающие проезд и защищающие поселения.
К трем утра я прошел шесть блокпостов, и нигде мой жетон не вызвал ни малейших подозрений со стороны народной милиции и даже паладинов, которые часто шли работать в деревни в качестве наемников.
Еще до наступления утра я любовался высокими зданиями, даже трубами и вышками связи — словом, сотнями построек, которые возвышались над приземистыми камнями. Город, утопавший в легкой ночной дымке, сиял тысячами огоньков, прожекторов, окон и фонарей. Вновь раздавался гомон голосов, отражающийся между камнями, к которым уже лепились разнообразные лабазы, лавки, просто жилые лачуги различнейших форм и материалов.
Наконец мы с Белым заняли очередь возле последней преграды. Это была каменная стена с надписью, которую даже подсвечивали, не жалея электричества: "Лихоторо-Сити, юго-западный округ, районы 17, 18, 19, 20. Добро пожаловать! Блокпост N 14. Готовьте заранее жетоны и входную пошлину".
Приближался Ракетный Сезон, и тысячи Охотников, фермеров и просто жуликов стекались в столицу с целью урвать свой кусок материальных благ марсианской жизни.
Суета была какая-то праздничная. Не знаю, как объяснить, но в Персеполисе было совсем другое ощущение, хоть, наверное, мало чем отличалась эта публика от той. Может, просто людей было больше? Или они все же были БОЛЕЕ разными, нежели в кратере Персеполис? Большой город — его чуешь издалека. Может, просто огромный букет новых запахов? Может, больше суеты?
Раздавались многоголосые гудки электромобилей, грузовиков, фыркали, топали и пахли животиной множество верблюдов и свиноконей. Скрипели повозки. Чадила гарью горящая помойка, а в оцинкованных бочках росли невысокие деревья.
Я уплатил за вход, зарегистрировал жетон при проходе в ворота — и... Вот я в городе.
Сразу бросалось в глаза обилие света: фонари разных форм, а что добивало своим расточительством и роскошью — так это множество цветных гирлянд прямо на улицах, аккуратно мощенных шлифованными камнями.
Ох... Не так я себе представлял встречу с Лихоторо... Совсем не так — здесь уместнее было идти рядом с отдыхающими, и чтобы на Белом сидела хрупкая фигурка в оранжевом комбезе...
Я стиснул челюсти, стараясь концентрировать внимание на красивых узорчатых тенях крон уличных деревьев, которые в искусственном свете казались совершенно нереальным видением из детских снов. Втоптанные в пыль окурки и полированные гранитные клумбы — я не переставая что-то подмечал, пока наконец не встряхнулся, взяв себя в руки, и не подошел к ближайшему патрульному милиционеру уточнить дорогу, которую я и так знал.
И вот я сижу в седле Белого, в центре какой-то довольно компактной и милой площади. Вокруг снуют люди, сияют вывески магазинов и кабаков. А я пытаюсь сосредоточиться, чтобы не раствориться в этой суете и бурлении. Только что у меня был культурный шок — я видел фонтанчик с питьевой водой!
Продолжаю концентрироваться на своих целях и задачах, поэтому сосредоточенно курю. Напротив меня возвышается крашеное бетонное здание с ажурными решетками на окнах. Табличка над черной металлической дверью гласит: "Управление внутренних дел юго-западного округа Лихоторо-Сити. Начальник милиции. (И ниже.) Старший офицер-координатор 44-й роты Космического Десанта. Прием граждан ежедневно с часа ночи до четырех утра. Выходной — воскресенье".
Я продолжаю пускать из-под забрала шлема табачный дым и изучать белые буквы на синем пластике.
Я выделяюсь в суете улицы своей статичной позой и созерцанием. Наконец меня замечает дежурный из будки рядом с дверью.
Он румяный, веселый, гладко выбрит, с модной эспаньолкой. Он закуривает сигарету и медленно подходит ко мне.
— Что, парень, никак не решишься во всем признаться? — говорит он с усмешкой на холеном лице. — Пойдем, провожу: облегчишь душу — самому лучше станет! У нас и адвокаты бесплатные, присяжные там всякие, а уж кормят в тюрьме!.. Хоть самому садись!
Я спрыгнул с седла и небрежным жестом кинул ему поводья Белого. Он рефлекторно поймал их и, нахмурясь, вопросительно поглядел на меня.
— Ты меня убедил, брат, — сказал я, затягиваясь сигаретой. — Пойду сдаваться! А животинку мою припаркуй рядышком — я скоро вернусь.
Метнув сигарету в стоящую неподалеку урну, я под недовольный взгляд милиционера решительно направился к черной металлической двери.
— А кто верблюда моего потравил — так я знаю, вот те крест, знаю! — кричала тучная женщина. — Сосед мой, Борис! Это его морда наглая...
— Тихо, гражданка, что вы шумите. — Начальник милиции выглядел невыспавшимся. — Анализы послали в лабораторию — там реактивы кончились, на следующей неделе будут...
— Давайте я вам заплачу, — неожиданно понизив голос, предложила она. — Купите этих реактивов и сделайте уже этот анализ... Я так любила Джерри!.. Это что же получается? Он напакостил, этот Борис...
— Гражданка, что вы такое предлагаете? — Тот нахмурился.
Я стоял, облокотившись о потертую конторку, и ждал своей очереди. На заднем фоне милиционер с нашивками прапорщика отчитывал секретаря-курсанта.
— Это до какой же степени надо охренеть, — сдавленно шипел прапор. — Ты сам-то это прочел???
— Там все по правилам... — пытался оправдываться курсант.
— По правилам?! Ты послушай сам, недоразумение ты генетическое! "Будучи доставлен в отделение милиции, гражданин Свободных колоний Ганаев по прозвищу Хобот продолжал хулиганить и ударил ногой прапорщика милиции Кена Миллера в область полового органа, причем с последнего слетела шапка..." Ты про что писал, идиот?..
Я оглянулся по сторонам, но никто даже не улыбнулся.
Наконец после нескольких томительных минут, попросив гражданку подождать его в кабинете, начальник воззрился на меня.
— Тебе чего надо? — вздохнув, спросил он.
— Здравствуйте, — сказал я с расстановкой.
— Здравия желаю, — казенным тоном ответил он.
— Мне бы адрес одного человека узнать, — сказал я. — И так, осмотреться... Может, какую гостиницу посоветуете...
Его потухшие еще секунду назад глаза округлились, и он, вскинув брови, поглядел на меня в упор.
— Слышь, Охотник, — возмущенно спросил он, — а ты адресом-то не ошибся? Это Управление внутренних дел! Это не адресное бюро и не богадельня! Давай гуляй...
Я молча положил перед ним на стол свой жетон-удостоверение.
— И чего я должен делать? — Он указал обеими руками на мой жетон, будто это была дохлая крыса.
— Просканируй в режиме "Ку-два", — невозмутимо посоветовал я.
Он, продолжая буравить меня взглядом, будто был потрясен моей наглостью, снял с пояса универсальный КПК, покачал головой и, переведя в заданный режим, небрежно провел сканером по моему жетону. Поглядев краем глаза на экран, нахмурился, пошевелил беззвучно губами, а потом вновь поглядел на меня, но уже гораздо более любезно.
— Слышь, разведка, а чего ты ко мне-то пришел? — Он немного виновато развел руками. — Вон в соседнем крыле паладины сидят, так пускай они...
— Ну, надо мне, майор. — Я для убедительности тяжело вздохнул. — Так не пошел бы тебя дергать, конечно...
— Ясно. — Он поджал губы, сразу сделавшись лояльным государственным лицом. — Фамилия, имя вашего адресата?
— Эверт Лидумс, — сказал я и сладко зевнул...
— Так что запомни, Морис, — пробормотала тетушка Мастика, — я и есть воплощение Геры, а кое-кто из вас — воплощение моих детей, богов Олимпа... Да-да, я докажу...
Она опрокинула стакан в крупный рот, еще сильнее сжав плечо своей явно несовершеннолетней дочери.
Я глядел на мир сквозь ржавые линзы... Я решил, что могу поглотить их без остатка, вместе с призраками прошлого...
— Повторить, сэр? — спросил тучный негр-бармен с доброжелательным лицом.
Он был явно не против отвлечься от увлекательной беседы с тетушкой Мастикой, которая упорно называла себя Герой, намекая на легендарную богиню.
— Если не трудно, Морис. — Я пододвинул ему квадратный стакан толстого стекла.
Тетушка Мастика неодобрительно покосилась на меня и, взяв бокал с чудовищным коктейлем, удалилась в сторону своего столика, демонстрируя настоящую грациозность бетономешалки.
— Сегодня у вас эрги, патроны или жетоны? — вежливо спросил бармен.
— Девайсы пока есть... как обычно...
— Это, конечно, не мое дело, сэр, но вы явно чем-то расстроены... Возможно, выпивка не принесет вам (он замялся) того облегчения...
— Да, Морис, спасибо — ты мудрый человек, но... Не называй меня, пожалуйста, "сэр" — мне тут же кажется, что я какой-то...
Я не нашел что сказать, поэтому развел руками и, высунув язык, с неприличным звуком выдохнул воздух ртом.
— А потом, наркота, — продолжил я, слегка задевая языком за зубы, — тоже не принесет мне... Как ты сказал? Того облегчения?
Морис кивнул и налил мне из мутной бутылки с этикеткой, на которой было написано: "Виски Олимпийские". Снизу было намалевано что-то вроде разрезанного пополам мыльного пузыря. Когда первый раз прочел это название, я спросил:
— А что? Все виски у вас олимпийские или только некоторые?
Морис тогда улыбнулся, одновременно виновато и с сарказмом.
— Не все, кто руководит, в ладах с грамматикой, — сказал он.
Вот так... Морис подвинул мне очередную порцию, и я, взяв стакан указательным и большим пальцами, опрокинул его в свою пасть и тут же зажевал арандой в сахаре — это типа местной клюквы...
Слава богам, он отстал... Я, честно сказать, был готов сорваться и наорать на этого милого и заботливого профессионала...
Я опять встал и, слегка пошатываясь, пошел к своему столику, который с первого моего появления здесь мне не рекомендовали: он был в самом дальнем углу, официанты обслуживали его не всегда, и он стоял в тени от игрового автомата...