Колодец лесной ведьмы

Со двора доносились знакомые и привычные звуки. Вот замычала корова — матушка на дойке. Вот куры расквохтались, суетясь вокруг своего барина и господина, старого красного петуха. Вот радостно звякнул носик литого умывальника — Зорко с Галыськой плещутся водой друг в дружку. Из кузницы доносятся оживлённые мужские голоса, заглушаемые мерными звонкими ударами молота по наковальне, — батька со Жданом давно за работой.

А у печи сопит от напряжения Милиша, замешивая тесто на хлеба. Красная от работы и от жара, рукава корсажа закатаны, тонкие, но жилистые руки по локоть в липком тягучем тесте, рыжие прядки волос прилипли ко лбу. Мельком глянув на опоздавшую Айлину, сестра буркнула:

— Подь болтушку свиньям отнеси, там курам тоже готово уже.

Айлина кивнула, только сообразив, что сегодня суббота — день хлеба и стирки. Поставив разделанное на будущие буханки тесто в печь, Милина пойдёт укладывать корзины белья, а матушка с Айлиной отправятся на реку после обеда, вместе с другими женщинами деревни. И у каждой дома из печи будет терпко пахнуть пекущимся хлебом.

Тяжёлая чинья со свиной болтушкой оттягивала Айлине руки. Два чёрных с большими белыми пятнами поросёнка, огромные и весёлые, встретили её оголтелым хрюканьем, толкаясь раздутыми боками и подпрыгивая от нетерпения на коротеньких ножках.

— Сейчас, сейчас, не деритесь! — со смехом Айлина опрокинула чинью над кормушкой. Поросята сунули круглые пятачки в болтушку и зачавкали, брызгая кашей по сторонам.

— Фу, проказники! — нежно обозвала их Айлина, с улыбкой наблюдая за братской ссорой за место, потом вышла из свинарника, чтобы отнести курам их порцию.

Когда с птицей было покончено, Айлина вошла в избу. Милиша уже поставила первую порцию хлебов в печь и набивала корзины доверху постелиной, портками, рубахами, юбками и корсажами. Галыська мазала ломоть оставшего с прошлой недели хлеба густым топленым салом, второй ломоть — для Зорко — уже посыпанный солью, лежал рядом. Матушка шила в своём углу. Маленькая, хрупкая с виду, но необыкновенно сильная в руках, она славилась своим шитьём по всей округе. Терпеливо и кропотливо, иголка потихоньку-полегоньку скользила между двумя частями будущей праздничной мужской рубахи. Готовая, она перекочует в избу вышивальщицы, украсится переплетёнными узорами, которые защитят носящего от злых демонов и всех прочих неприятностей, что могут с ним приключиться. А пока это были просто куски белёной материи в руках умелой швеи. Матушка подняла голову от работы и позвала:

— Айлюшка, подь сюда, придержи мне тут...

Айлина присела рядом, зажала пальцами протянутые куски, глядя, как матушка проворно стачивает их между собой. Потом осторожно спросила:

— Матушка, а вы гадали, когда были молодой?

— Гадала, а как же, — охотно ответила та, бросив быстрый взгляд на дочь. — Суженого иголочкой вызывала, воск лила в чашку... Ой, даже братов сапог за ворота бросала!

— И вы видели батюшку в зеркале? — живо поинтересовалась Айлина, передвигая пальцы по будущему шву.

— Видела, — улыбнулась матушка. — С такой шевелюрой, как была у него, ошибиться никак нельзя!

— Значит, судьба, — пробормотала Айлина, думая о чёрном коте.

— Судьба или нет, то, что ты видела в зеркале, можно истолковать по-разному.

— Да я даже не знаю, что именно я видела, — вырвалось у Айлины, и она замолчала. Не стоит говорить матушке про ведьмины знаки! Разволнуется, встревожится зазря, а вдруг это просто случайность?

Матушка тоже молчала, а потом ласково ответила:

— Твоя судьба зависит от тебя, а ты у нас девочка умная, ты всё поймёшь сама. Гадание просто для развлечения. Я-то увидела Иренея, потому что он мне давно нравился и ещё потому что так смотрел на меня... Сказала себе — вот мой суженый, вот моя жизнь. И никогда не пожалела об этом. И ты найдёшь свою жизнь, своего суженого, к которому сердцем прикипишь, и будешь счастлива.

Айлина вздохнула, склонив голову над руками. Ох, матушка, ваши бы слова да Всемогущему в уши...

Милина выглянула из-за печки:

— Матушка, мыло кончилось, что делать-то будем?

— Айлина сбегает в лавку, — махнула рукой та. — Беги, доча, пущай Янислав запишет нам три куска черёмушного мыла!

Айлина обрадовалась. Вот и нашёлся повод увидеться с Дариной! Ведь после Дедков та должна была узнать кое-что, да за два дня подруги никак не могли встретиться!

Она шла, торопясь, и из-за мыла, и из-за нетерпения. В Триречье стояла тёплая солнечная погода, Березень был в самом разгаре, набухли почки на деревьях, оставалось совсем немного до того момента, как ветки покроются зелёным пухом молодой листвы. А вот плодовые уже вовсю в цветении, во всех садах, видных с улицы, ветви гнутся от тяжести белых и розовых цветов. Осенью будет знатный урожай фруктов, который осядет в бочках мочёных яблок или в чиньях сахарной трешни, а многие отвезут телеги, доверху наполненные душистыми плодами, на ярмарку, а вырученные монеты спрячут в кубышку, дочерям в приданое или на спокойную старость.

Дарина оказалась на завалинке перед лавкой. После свадьбы молодые жили с родителями мужа, как и полагалось по традициям. Витай помогал отцу продавать, а иногда и закупать в городе товары, а Дарина была на подхвате: принести из подполья, унести в подполье, почистить, перебрать да подмести. Она не жаловалась такой жизни — ведь в лавку всегда забегали женщины, за тем или за этим, можно было и посплетничать, и поругаться. Сейчас Дара как раз протирала лоскутом глиняные плошки из Василькова, покрытые лаком и раскрашенные вручную тонкой рунной вязью. Такие покупались к свадьбе сёстрами молодого в подарок молодой. Увидев Айлину, Дарина махнула рукой:

— Иди сюда, покалякаем!

— Я за мылом, — слегка виновато ответила Айлина.

— Так я тебе и отпущу, — обрадовалась подружка. — Моих-то нету!

— Куда ж они подевались?

— Куда-куда... В трактире, медовуху пьют! — подмигнула Дарина, собирая плошки в руки. — Пошли-ка, поможешь расставить!

В лавке дядьки Янислава было всегда прохладно, мрачно и пахло удивительной смесью трав и ароматов. Причём, в каждом углу небольшой избёнки запах был свой, особенный. Больше всего, конечно, Айлина любила угол пряностей. Там стояли глиняные горшки с кокетливыми крышечками, на которых было накорябано нетвёрдой рукой "Мята", "Розамарина", "Полынник" и другие имена трав, которые использовались хозяйками для приготовления еды, лечебных снадобий и для других нужд.

Мыло старик Янислав хранил в другом углу. Он привозил его с мыловарни из города, большими холщовыми мешками, а потом раскладывал по полкам: в одной стопке черёмушное, в другой сиреневое, а отдельно — дорогое розовое. Записав покупку Айлины на нужную страницу огромной амбарной книги, Дара отсчитала три куска мыла и завернула их в кусок ткани. Потом обошла прилавок и горячо зашептала на ухо:

— Была я вчера у тётки!

— И что? — Айлина стиснула руки у груди, желая и одновременно боясь услышать ответ.

— Тётка сказала, что это ведьма тебе знак подаёт!

— Какой знак? И откуда в Триречьи ведьма? Их всех прогнали в басурманщину сто лет назад!

— Тётка этого не знает, — развела руками Дарина. — Зато она знает верный способ увидеть твоего суженого!

Увидеть, наконец, его лицо? О да, Айлина желала этого больше всего на свете! Поэтому схватила подругу за руки:

— Говори, какой!

Глава 8. Кто такая Вера?

С утра зарядил дождь. Нудный северный холодный дождик, убивающий желание выходить на улицу, желание смотреть в окно и иногда даже жить в этом городе. Но Егор родился здесь и любил Питер. Да, необходимо было пользоваться железобетонным гелем для волос. Да, подвал дома регулярно затапливало. Да, очкарикам не позавидуешь. Но даже дождь в любимом городе был лучше самого ясного солнца в чужом месте.

На сегодня был запланирован пикник. Но он отменялся по двум причинам. Первая: упомянутый выше дождь. Вторая: на кровати Егора уже два дня беспробудно спала Вера. В ту ночь, когда она позвонила в дверь и без сознания упала ему на руки, Егор жутко перепугался. Пару раз потряс её, но, не получив никакой реакции в ответ, отнёс в свою комнату и уложил на кровать. Сбегал за водой, побрызгал в лицо, но и это ничего не дало. Тогда он просто накрыл Веру одеялом и стал ждать.

Она спала беспокойно, отбиваясь во сне от кого-то или от чего-то, ворочаясь и ругаясь непонятными словами. Потом затихла. Но в семь утра так и не пришла в себя. Тогда Егор позвонил на работу и, зажав нос пальцами, прогундосил, что подхватил насморк и хотел бы остаться до понедельника дома. Чёрт с ним, с работником месяца, чёрт с ней, с премией, знать бы, что случилось с Верой!

К тому же, хозяйка строго-настрого запретила квартирантам приводить лиц противоположного пола, поэтому Егор провёл пятницу в попытках скрыть присутствие Веры. Это было нелегко, потому что во сне она то и дело вскрикивала и стонала. Потом в комнату просочился Барсик. Подёргивая длинным пушистым хвостом, он долго нюхал воздух и вдруг вспрыгнул на кровать, потоптался по одеялу и лёг на грудь девушки. Устроился калачиком, положил мордочку на лапы и заурчал, словно включил моторчик.

Егор хотел было прогнать его, но потом вмпомнил, как бабушка говорила "Кошки лечат, когда ложатся на тебя", и оставил. В десять часов он приготовил себе завтрак, принёс его в комнату и поделился с Барсиком. Тот охотно схрумкал жареную сосиску с яйцом, но Веру не покинул.

Егор сел за компьютер, поработал немного над программой, то и дело поглядывая на спящую девушку. Её распущенные волосы разметались по подушке, на лице застыло напряжённое выражение тревоги, а кулаки были крепко сжаты. Что же с ней случилось?! Кто-то напал на неё? Следов нападения не было видно, но грязь на щеках и на лбу говорила о том, что Вера побывала в переделке. За два дня их знакомства Егор успел привязаться к девушке, при взгляде не неё он испытывал неизвестное ранее желание защитить её, укрыть ото всех бед, наказать тех, кто посмел обидеть это нежное и доброе создание. О Насте он как-то забыл, да и та не напоминала о себе. Ночь с пятницы на субботу прошла всё в том же беспокойном ожидании. Утром Егор не выдержал. Пробежавшись взглядом по именам своей записной книжки, он позвонил Полине. Когда-то они учились в одном классе, сидели за одной партой и даже одно время считались влюблёнными. Но для Поли главнее всего было поступление в медицинский университет, а любовь на далёком втором плане. Егора такое положение вещей не устраивало, и они мирно расстались, продолжая перезваниваться. Университет Поля закончила и теперь работала интерном в одной из Питерских больниц Скорой помощи. Егору почему-то казалось, что она не откажет ему в просьбе.

Полина ответила сразу. После ритуальных приветствий Егор кратко изложил ей Верино состояние, и Поля ответила после недолгих раздумий:

— Вызывай Скорую, это может быть кома! Что вы приняли? ЛСД? Розовые таблетки?

— Ты что?! Я никогда ничего...

— Ладно, не ты, так она!

— Вот этого не знаю.

— Подними ей веко, посмотри на зрачок. Если он расширен, значит, наркотики!

Егор с сомнением поглядел на Веру, потом решительно выполнил указание подруги. И отрапортовал:

— Вроде нормальный зрачок.

— Тогда алкоголь?

— От неё не пахнет...

— Посчитай пульс на четверть минуты!

Егор прижал пальцы к бьющейся жилке на шее Веры и сосредоточенно вслушался в частые толчки сердца, гонящего кровь по венам.

— Двадцать три.

— Давление должно быть нормальным, — задумчиво протянула Полина. — У тебя нашатырь есть?

— Откуда?!

— Ну, что-нибудь с резким запахом: Доместос, хлорка...

— Это, наверное, есть, схожу гляну в туалете.

Обнаружив начатую бутыль с отбеливателем, стрявшую за униразом, Егор отвернул крышку, понюхал и чихнул:

— Хлорка есть. Воняет, зараза!

— Сунь ей под нос!

Вернувшись в комнату, Егор поднёс бутылку к Вериным ноздрям. Но эффекта это не оказало. Полина молчала пару минут, потом сказала:

— Это очень похоже на кому. На твоём месте я бы вызвала Скорую.

— Но она шевелилась, бормотала во сне!

— Не знаю, не знаю... Кома может привести к смерти, это я тебя так просто оповещаю. Решай сам, ты как бы её жених...

— Полька, ты что! Мы познакомились три дня назад в метро, а ты знаешь, как я отношусь к случайным связям!

— Ну ты же дал ей свой адрес!

— Ничего я... — запротестовал Егор и осёкся. А правда! Адреса он Вере не давал, а по мобильному его не найти ни в одной справке! Как же она нашла его квартиру?

Вопрос остался без ответа недолго. После звонка Полине Вера быстро пришла в себя. То ли хлорка подействовала, то ли ей самой нужно было проснуться. Она открыла глаза, обвела взглядом комнату, наткнулась на Егора и, как ему показалось, очень обрадовалась. Выпростав руки из-под одеяла, Вера слабо позвала:

— Иди сюда!

Он и сам чуть в обморок не свалился от счастья. Поэтому без слов присел рядом, обнял её, чувствуя на шее невесомые ладони, и пробормотал в её волосы:

— Ну ты меня и напугала...

— Прости, — тихо ответила она. — Мне не к кому больше идти.

— Хочешь чего-нибудь? Кофе? Или поешь?

— И то и другое, — смущённо улыбнулась Вера. — И можно без хлеба!

— И ты мне расскажешь, что с тобой произошло! — твёрдо предупредил Егор. Вера сразу помрачнела. И когда он вернулся с кофе и парой наскоро сооружённых бутербродов, она уже сидела на кровати, пытаясь встать.

— Куда? — грозно спросил он. — Ну-ка, ложись обратно!

— Мне надо идти, — тихо ответила Вера, избегая его настойчивого взгляда.

— Держи и ешь, там посмотрим.

Она взяла бутерброд и жадно откусила кусок. Да, всё лучше, чем отвечать на неприятные вопросы! Но Егор был упрямее египетской мумии, поэтому терпеливо дождался окончания завтрака и, взяв тарелку с чашкой, спросил небрежным тоном:

— Так в какое приключение ты попала?

— Не надо, — Вера покачала головой. — Ты не поймёшь. Это очень сложно объяснить.

— Давай уже, не жмись! — усмехнулся он. — Всё-таки ты спала в моей кровати, а это значит, что мы почти любовники.

Вера не отреагировала на глупую шутку. Она только тяжело вздохнула. Потом ответила, как ему показалось, тщательно подбирая слова:

— Мне пришлось бороться. Это оказалось труднее, чем я себе представляла. Но я изменила судьбу...

— Мда... Всё ясно как никогда!

— Не жди, что я всё разложу по полочкам, — Вера покачала головой. — Во-первых, мне это запрещено. Во-вторых, так лучше. Когда не знаешь свою судьбу, принимаешь решения без предвзятости.

— Вера, давай без отговорок! Как ты нашла мой адрес?

Она густо покраснела, и её лицо стало вдруг некрасивым. Краснеющие блондинки не должны существовать в природе! Но запирающиеся и врущие блондинки — ещё хуже, поэтому Егор слегка прибавил тон:

— Вера, отвечай!

— Я не могу! — отчаянно выкрикнула она, и тут дверь приоткрылась и в комнату чёрной тенью скользнул Барсик. Остановившись в двух шагах от Веры, он уставился на неё немигающим зелёным взглядом, легонько помахивая хвостом из стороны в сторону.