Право первородства - общий файл

— Слуги! Твой отец всегда видел во мне способного слугу, беззастенчиво использовал мои силы, когда ему хотелось, и прогонял, едва я переставал быть нужен.

Он под пытками не признался бы в том, что стать врагом Владиславичей его в большей мере заставила не надменность отца, а холодный и презрительный взгляд темных глаз дочери.

— Он так поступал со всеми нами, но лишь тебе было нужно больше, чем он мог дать. Ты хотел получить Средоточие и владеть миром? О нет, оно по праву принадлежит наследнику, моему брату, и не достанется другому, — твердо произнесла Владиславна.

— Вот как? Да ведь ты сама выкрала Средоточие у брата, чтобы вышвырнуть его из нашего мира.

— Это верно. Но у меня не было времени убеждать. Когда Всеслав узнает все, он поймет и простит.

— Вот уж не знаю, поймет ли князь Всеслав, почему он вдруг остался без трона. Без магии вы — ничто.

Неодим горячился, княжна же была по-прежнему спокойна.

— Равно как и ты, Неодим. Теперь противостояние будет честным, и в нем примут участие не только те, кому право дано рождением, но все, кто достаточно силен.

— Как странно слышать это от тебя, Мелания, — саркастически протянул Неодим. — Ты опускаешься до нас, низших?

Княжна отвернулась от него, полагая, что беседа утратила смысл и к сказанному нечего добавить. Но Неодиму вся ее грациозная фигура показалась исполненной таким холодным презрением, что он пришел в привычную ярость. Неодим понял, что никогда не сможет оставаться равнодушным к этой женщине. Ее можно или преданно любить или жгуче ненавидеть, и сейчас ненависть к ней была самым сильным его чувством. Сильнее даже, чем жажда колдовского могущества, сильнее стремления к власти над миром, сильнее неожиданно возникшего страха перед неопределенным будущим.

— Тебе нет смысла больше удерживать нас, — сказал Лаврентий, запахивая свой украшенный гербами плащ. — Даже если под пытками ты вырвешь из нас местонахождение Средоточия, проникнуть туда не сумеешь. Мы открыли врата, пока наш мир еще был насыщен магией, а захлопнули их с помощью эха из чужого мира. Когда же створки врат сомкнулись, сотворить такое стало не под силу никому.

— Ты так в этом уверен? — процедил Неодим скорее машинально, чем обдуманно. Он все еще безуспешно старался справиться с оскорблением, нанесенным княжной Меланией.

— Ты впустую потратишь время, — убежденно заявил Лаврентий. — Магия никогда не вернется в наш мир, если только врата не будут открыты с другой стороны. Но этого не произойдет. Средоточие чуждо обитателям того мира и не подчинится ничьей воле. Нельзя исключать, что однажды оно окажется в руках сильного колдуна, который, может быть, спустя десятки лет поймет, что за сила перед ним, и как ею воспользоваться. Но если это и случится, то еще очень нескоро, от нас же — и в первую очередь от тебя — ничего не зависит.

Несмотря на самоуверенный вид, многословность Лаврентия говорила о беспокойстве. И Неодим понимал причину этой тревоги.

Средоточие в самом деле чуждо иному миру. И оно — не совсем бесчувственная вещь. В некотором смысле, Средоточие — магическое существо, а значит не может не стремиться домой. Время для камня течет иначе, чем для смертных, но рано или поздно Средоточие найдет путь обратно. Лаврентий боялся, что это может произойти слишком рано, а Неодим опасался, что слишком поздно.

Внезапно колдуну пришла в голову иная мысль:

— Глупость Творца! А вы никогда не задумывались, могущественные Владиславичи, что обрекли на гибель тот мир, которому не посчастливилось попасться вам на глаза в Карте миров? — проговорил Неодим. — Средоточие, Центр магии нашего мира, вступит в контакт с магической аурой другого, и, как инородные, противодействующие друг другу силы, они будут пытаться подавить друг друга. Вы представляете, на каком уровне будет это противостояние? Напряжение будет постепенно нарастать, обрушивая страшные катастрофы на ничего не подозревающих обитателей несчастного мира, пока не замкнется в коллапсе. Одним богам ведомо, чем все закончится, но уж мира того не останется и в помине. Ты понимаешь, Мелания, сколько смертей ты сотворила одним движением вот этих тонких пальцев?

Схватив княжну за запястья, Неодим притянул ее так близко, что та вынуждена была откинуться назад. Холодные темные глаза, словно горные озера зимней ночью, встретились с горячими и синими, как те же озера летним днем. Как ни далек был от посторонних мыслей Лаврентий, он невольно задержал взгляд на этой странной паре. Колдун и княжна — самая полная противоположность, которая только может быть в двух людях, но именно это делало их похожими. Словно Создатель забавы ради решил сотворить во всем до последней мелочи отличающихся мужчину и женщину, а потом свести их вместе и посмотреть, что будет.

Неодим и Мелания рождены были стать смертельными врагами, ибо ничего хорошего из такого столкновения обычно не получается.

К изумлению Неодима, слова не произвели на собеседников никакого впечатления. Его не удивляла холодность княжны, которая, молча вырвавшись, отошла в сторону. Но даже Лаврентий остался равнодушен.

Осторожно, осторожно, говорил себе Неодим, чувствуя, что подбирается к главному. Он еще не знал, к чему именно, но тщательно разыграл ужас:

— А если в катаклизме погибнет Средоточие? Вы иссушили нашу землю, украв у него магию, превратили Эфир в пустоту. Но с миром, который отважился вам помочь, поступили особенно жестоко.

— Пусть это не заботит тебя, колдун, — Лаврентий оборвал предположения Неодима. — Думай лучше о том, как сохранить власть, которой уже достиг, ибо большего не достанется. Иначе впредь тебе придется зарабатывать себе на хлеб ярмарочными фокусами — ни на что иное не хватит магических способностей.

Бывший маг бывшего Ордена, потерявшего свой смысл с исчезновением Средоточия, величественно кивнул, словно ставя точку в разговоре.

Неодим прищурился, но ничего не сказал. Он тоже считал, что беседа завершена.

Он позвонил в обычный колокольчик, который уже достал для него кто-то из расторопных учеников, когда невозможно стало передавать телепатический зов. Вошел воин.

— Отпустите их.

Колдун наблюдал в окно башни, как двое — мужчина в развевающемся на ветру плаще и высокая стройная женщина — уходят прочь по горной дороге.

— Никак ты сошел с ума, — вбежал старец Прохор. — Зачем освобождать злейших врагов?

— Они больше не нужны мне, — усмехнулся Неодим.— Я уже знаю все, что мог выведать.

— Вот как? — Прохор с удивлением обернулся. Наверняка слушал беседу от начала до конца, подглядывая в щель стенных панелей, подумал Неодим.

— Они отправили Средоточие в мир, где нет магии. Таких мало на Карте. Остается только догадываться, как они возникли — возможно, потеряли своей Центр магии примерно как мы. Но они есть, и там Средоточие, само не создав угрозы, будет в безопасности. А что касается Лаврентия и княжны Мелании... Я думаю, князь Всеслав несколько иначе воспримет исчезновение Средоточия, чем полагает его сестра. Будет не так уж плохо, если он со своей стороны примется его искать, вытянув правду из Лаврентия. Я сомневаюсь, что княжна проронит хоть слово, но боярин не посмеет молчать. Слава Творцу!

Прохор поморщился.

— Давно пора бы перестать ежеминутно поминать слабовольного бога. Ему нет дела ни до кого, кроме Владиславичей. Он не заслуживает ни хулы, ни восхвалений.

Глава V

Отшельник

Ужасно болело левое колено, саднили ладони и локти. Рот оказался полон песку, который продолжал сыпаться на голову. Земля была сырая и холодноватая, из нее торчали твердые корни, неприятно впивались в бок. Наташа осторожно приоткрыла глаза и попыталась оглянуться вприщурку. Темно, но сверху пробивается свет — вот и все, что удалось понять.

Чтобы выяснить, куда она угодила, придется подождать, пока перестанет осыпаться земля.

Отплевываясь, Наташа неловко примостилась на дне ямы, вытянув левую ногу. Нет, в самом деле, это уже не смешно. Колено дергало все сильнее и сильнее.

Наташа постаралась успокоиться. Итак, что делают обычно попавшие в беду? Правильно.

— Помогите! — закричала она, но голос показался почти беззвучным.

Как же люди услышат идущий из-под земли замогильный вопль? А что, если Павла сейчас на хуторе вовсе нет? Судя по безлюдности дороги, посторонние сюда забредают крайне редко. А если хозяин вернется под вечер, уставший, и тут же завалится спать?

"Без паники", — строго приказала себе Наташа.

Кряхтя, она приподнялась и выпрямилась во весь рост. Яма оказалась не очень глубокой, но метра два в ней было. Может и удалось бы вскарабкаться по неровной стенке, цепляясь за торчащие корни, но сейчас любая попытка наступить на левую ногу вызывала резкую боль. А на одной ноге далеко не ускачешь: получалось только подтянуться на руках, упираясь правым коленом. Сантиметров на тридцать. Но до поверхности не достать.

Распластавшись по земле, Наташа отчаянно закричала:

— Люди, помогите, кто-нибудь!

— Тише, совсем оглушила, — вдруг получила ответ. От неожиданности девушка свалилась вниз, снова ушибла левую ногу, и застонала.

Свет над ямой угас, опять посыпалась земля, но Наташа, скривившись от боли, с надеждой рванулась навстречу человеку.

И сразу поняла, что это тот самый, кого она искала.

Даже если бы не видела фотографий — склонившееся над ней лицо не походило на деревенского жителя.

— Хватай, — спаситель протянул ей руку. Наташа схватилась, как утопающий за соломинку.

Павел же, опершись о край ямы и расставив ноги, выдернул Наташу из-под земли, словно морковку из грядки.

Вот теперь ее глаза ошеломленно распахнулись. На миг даже позабыла о больном колене.

Одной рукой! Девушку весом пятьдесят пять килограммов из ямы глубиной в человеческий рост!

— Ох, — только и сумела вымолвить она.

Павел с удивлением поставил Наташу на землю.

— Слушай, ты откуда здесь взялась?

— Э-э... ищу, — пробормотала та. На случай вопроса у нее была заготовлена жалостливая история, но сейчас в голове все немного перепуталось.

— Кого?

Стараясь вспомнить, Наташа шагнула — и если бы Павел не успел ее подхватить, свалилась бы обратно в яму.

— Ой, нога!

— Покажи, — деловито прислонив Наташу, как куклу, к стволу дерева, он ощупал колено.

— Больно!

— Ясно. Держись за шею.

Павел поднял ее на руки, и понес через кусты. Не спрашивая позволения, а отдавая приказ. Что Наташа не преминула отметить про себя.

Пролетая над колючими кустами, Наташа внимательнее рассмотрела своего спасителя. Привлекательный парень, смуглый, темноглазый, уверенный в себе и во всем, что делает. Он не производил впечатления сумасшедшего или одержимого навязчивой идеей — по крайней мере настолько, насколько Наташа разбиралась в душевных болезнях. Говорил ясно, реагировал адекватно. Может быть, казался немного мрачным и ничуть не был доволен появлением в его владениях молодой симпатичной девушки. Черные джинсы, широкая рубаха навыпуск, в разрезе ворота — толстая серебряная цепь. Наташа тут же решила, что ни за что не уедет, не выяснив, что висит на ней. Возможно, ничего особенного, но ей все-таки думалось, что эта вещь о многом поведает.

Участок перед домом походил на обычный деревенский двор, но влияние городского, непривычного к сельскому образу жизни человека, замечалось во всем. Домашняя птица не бродила по огороду, а содержалась в специальном загоне. Крупная лохматая дворняга не сидела на цепи в грязном вытоптанном круге, а спокойно полеживала на нагретом солнцем крыльце. Вне всякого сомнения, спит она в доме с хозяином. При виде чужой девушки, собака гавкнула для порядка, потом вопросительно вильнула хвостом. Лучше всяких слов понятно: "ну что, хозяин, это свой или чужой?". Наташа даже засмеялась от удовольствия.

— Спокойно, Пантелеймон, — бросил Павел, проходя в дом, и пес вновь преспокойно улегся на ступени.

Внутри избы нет нагромождения вещей, к которому Наташа привыкала за время летних каникул у деревенских деда с бабкой. Единственная комната просторна и светла: окна в одной из стен раза в два больше двух махоньких окошек в другой. Там к стене прислонены широкие свежевыструганные рамы, которые скоро займут их место. Обстановка состоит из раскладного дивана, покрытого чистой клеенкой обеденного стола, небольшого комода с телевизором и огромного, во всю стену, книжного стеллажа, забитого книгами. На чисто выскобленном деревянном полу — домотканые дорожки. Наверное, остались в наследство от предыдущего хозяина. Они выглядят потертыми, но чистыми.

Вообще, главная черта всего интерьера — чистота. Каким бы старым и облезлым ни выглядел предмет, он был вымыт, выскоблен, — или, вероятно, выброшен, если отмыть не удавалось.

Наташа вгляделась в надписи на корешках книг: несколько полок занимали учебники по физике, химии, истории. "Положим, "Минеральные удобрения" — это я понимаю, — размышляла журналистка, — скажем, "Народная медицина", тоже. Но к чему хуторянину "Элементарный учебник физики", "Практическая химия", "Электричество"? Намеревается строить личную электростанцию?". Были там и художественные романы, от классики до современных детективов и фантастики. Но наиболее часто читаемыми выглядели именно учебники: из страниц торчали закладки, листы бумаги с чертежами и формулами.

Пока Наташа с любопытством оглядывала комнату, Павел посадил ее на диван. И вдруг так резко дернул за ногу, что у нее перехватило дыхание.

— Ты что! — взвизгнула девушка. — Больно!

Павел засмеялся:

— К сожалению, вывих безболезненно не вправляется. Но теперь все в порядке. Кстати, я Павел, — представился он.

— Наташа, — пискнула в ответ и осторожно пошевелила ногой: в самом деле, уже легче. Но стоило попытаться встать, как тут же пришлось опуститься обратно. Такие подвиги явно были еще преждевременны, о чем немедленно заявило колено.

Критически осмотрев гостью, хозяин счел нужным покопаться в комоде и выудить из него черную рубашку.

— Советую надеть, твоя блузочка похожа на грязное решето. Не бойся, рубаха чистая. К сожалению, меньших размеров не держу.

Только теперь Наташа подумала о том, в каком виде предстала перед молодым интересным мужчиной. К которому, кстати, явилась в надежде на интервью. Отчаянно вытянув шею, она заглянула в небольшое зеркало на стене — и пришла в ужас! Грязная, покрытая пылью, щеки исцарапаны, волосы дыбом, в них набились листья, хвоя, песок. А одежда вообще похожа грязную тряпку, какой побрезговала бы последняя нищенка... Разве так должна выглядеть подающий надежды корреспондент?

— Помыться бы, — простонала она.

Вздохнув, Павел отправился за водой.

К моменту, когда Наташа привела себя в относительный порядок и переоделась, солнце уже начало клониться к закату. "Ужасно, — думала она, — время истекает. Сейчас хозяин выставит меня вон, а я ну ничегошеньки не узнала".

Но тут же, потянувшись за полотенцем, пришла к другой, прямо противоположной мысли: "Кошмар, да я же не могу ходить! С одной стороны, придется оставаться на ночь, и это хорошо... если, конечно, не выставит... с другой — как объяснить все это родителям?"