Он спрашивал, что нужно, ворожил, уходил, а за его спиной клубились и росли очередные слухи.
Округа была счастлива. Людям было о чем поговорить — о том, что Черный, конечно, сволочь, но Рыжего учит исправно, и то ладно; о том, что ученик малость изменился, и глаза у него потемнели даже, а раньше-то какие были ясные, голубые глазоньки, а теперь вроде позеленели, и обликом ученик строже стал и суровее; о том, что если черный кот перебежит тебе дорогу, то это к беде, потому что в облике черного кота ходит сам старый колдун; о том, что надо бы своевременно приносить сыр и молоко к плоскому камню на развилке лесных троп, потому что вчерась вот ученик Мастера как сказал что-то свое, увлекшись, так все молоко в доме и скисло.
* * *
Жизнь с новым помощником входила в колею.
Иногда Тесс поднимал-передумывал обстоятельства его появления и начинал тихо изумляться, как можно было пойти и притащить в дом практически первого встречного, но Грин в этом самом доме смотрелся на редкость органично, жить не мешал, охотно и с удовольствием готовил, а когда приходил с вопросами, слушал объяснения и благодарил, Серазан вовсе забывал ломать голову над вопросом, зачем же ему понадобился этот парень.
Он заодно понял, зачем, кроме собственно работ по хозяйству, его держал Дорр. Старый Вульфрик тоже веселился в первые недели, то в очередной раз наслаждаясь почти цирковым номером "инженер с топором", то объясняя жертве прогресса, что жуткая кровавая требуха — это вообще-то ливер, а действующее вещество тех, этих и всего класса еще и этих таблеток содержится — гляди и учись, технарь хренов! — вот в таких листьях и еще вот в корнях, только другого растения.
А теперь и Тесс получал свою долю удовольствия, когда рыжее чудо уже вторую неделю демонстрировало непроходящий детский восторг, осваивая общеобразовательную программу естественных наук. И тихо гадал — что же будет, если Грин доберется до университетского курса?
С таким азартом-то...
Грина хотелось обозвать то ли студентом, то ли еще как-то... до студента он, впрочем, не дотягивал, для школьника был староват, и как-то незаметно, наверное, в ответ на обращение "мастер", превратился в сознании Серазана в "ученика".
Правда, приходилось время от времени напоминать себе, что юношу, хоть тот и вписался в ежедневный быт с такой легкостью, словно всю жизнь тут и был, надо все-таки направлять в отношении выбора более нужных дел. Лучше всего удавалось спихивать на ученика заботу о хлебе насущном — особенно когда дело касалось необходимости что-то выменять или купить.
Местный житель в этом деле был как нельзя кстати.
Поэтому вскоре Грин стал уходить "в люди", приносить пользу, а Тесс получил возможность, как прежде, надолго уходить в лес за добычей, в любой час заваливаться поспать, а иной раз на целые часы зависать в мастерской, пользуясь тем, что его никто не дергает, отвлекая вопросами и чудесами.
В мастерской же исправно работал радиоаппарат, раз или два в день Серазан, уважая просьбу ушедшего, даже пытался что-нибудь на нем поймать, тихо вздыхал, что Дорр в свое время не стал усложнять конструкцию блоком автоматического поиска сигнала, через день пробовал вызов...
Не то чтобы он хотел действительно с кем-то связаться.
Просто — есть оборудование, есть просьба, переданная аж с того света, есть время ей заниматься...
Тесс это и делал. Так, для очистки совести.
...но когда вновь включил приемник — на исходе была третья неделя, и действие это стало уже абсолютно рутинным — и в очередной раз прошелся по диапазону частот, на линии наконец прорезался безнадежно-усталый голос, повторяющий раз за разом:
— Крыло вызывает Отшельника. Крыло вызывает Отшельника. Мать вашу, Дорр, Крыло вызывает Отшельника...
Тесс вздрогнул.
— Чистого неба, крылатые, — когда рука перекинула ключ и почему собственный голос звучит так хрипло, он не смог бы сказать.
Чистого неба...
На том конце, судя по интонациям, только что не подпрыгнули. Возможно, даже проснулись.
— Кто занял частоту? Назовите себя!
— На связи Черный Мастер.
— ... не парь мозги, парень! — раздалось после секундного молчания. — А то я не знаю, как старик разговаривал.
Тесс возвел глаза к небу, не беспокоясь, что этого жеста все равно не увидят.
— Вульфрик Дорр мертв, — ответил он сухо и вдруг добавил, словно на общей поверке. — Я за него.
Помолчали.
— Вот, значит, как... Пожалуйста, оставайтесь на связи.
Интонация и слова распоряжения звучали настолько привычно, что Серазан остался.
— Черный Мастер? — ждать пришлось недолго, новый голос раздался уже через несколько минут, но властность в нем Тессу отчаянно не понравилась. Этот второй тип, кажется, привык брать и ставить.
Но не зря же он..?
— ... на связи.
— Что имеете доложить?
Тесс фыркнул.
"А ставить, кажется, собрались сразу..."
— А что, надо докладывать?
— Хорошо, — сказано это было отчетливо недовольно. — Начнем с самого простого — чего вы хотите за информацию?
"И брать".
— Ничего, — Серазану вдруг резко расхотелось иметь хоть какое-то отношение к человеку на том конце. — Это была проверка работоспособности оборудования. Отбой.
* * *
В тот вечер, вернувшись домой, Рон отметил, что Мастер как-то особенно неразговорчив. Вдвоем они как раз налаживали выпариватель, когда Тесс вдруг спросил:
— Грин, вы уже две недели забываете рассказать про посохи. Каким способом вы выяснили, какой из них чей?
— Так видно же! — Рон недоуменно посмотрел на Серазана, — Вы с этим посохом к Рози пришли. Я так понял, что он ваш. Ну, и еще по мелочи...
— Хорошо, — продолжил допрос старший, — допустим, вы, находясь в нетрезвом состоянии в полутемном помещении, рассмотрели и запомнили мой посох. Какую информацию вы извлекли из него?
— Не допустим, а точно рассмотрел! — возмутился Рыжий. — Не заметить посох мага — это надо не просто пьяным, а в полной отключке быть! К тому же ваш посох очень похож на вас, перепутать невозможно.
— Именно об этом, — мягко и раздельно ответил Серазан, — я и хочу послушать подробнее.
Рон отложил в сторону стеклянную трубочку замысловатой конструкции:
— Внутри там больше, чем снаружи, — начал он нараспев, в той неповторимой манере, которая отличала человека, привыкшего к устным традициям, — внутри там оружие, а снаружи дерево ачерн, светлое и для успокоения души предназначенное. Древесина его злых духов отгоняет, от молнии охраняет, от недоброго глаза...
Рон мечтательно смотрел куда-то сквозь Мастера.
— Если в ачерн душа человеческая войдет, дерево петь будет, из ачерна виолы делают, а если обиженный человек к ачерну прикоснется, дерево его боль возьмет, но само высохнет. Я ваш посох смотрел, видел нарисованные крылья на нем, и семена ачерна тоже крылаты, летают по воздуху далеко, кружатся, вьются, как мотыльки. Я подумал тогда, что странно, что у Черного Мастера такая певучая оболочка, и вряд ли он тот, за кого себя выдает. Еще ачерн носят при себе люди, которые себя потеряли, но хотят найти. Еще бывает так, что человек умирает от тоски, и на могиле его вырастает ачерн с серебристыми листьями.
— Достаточно, — остановил его Тесс. — Теперь о втором посохе.
Грин, в тот момент вспоминавший дерево с разлапистыми листьями, которое росло рядом с домом, слегка вздрогнул, возвращаясь в реальность.
— Второй посох принадлежит старому воину, — с уверенностью продолжил он.
— Оружие и внутри, и снаружи. Что внутри есть хитрость — видно по балансу, но не сразу, а если в руках покрутить. Баланс у посоха, как у копья, хотя форма непростая. Видно, что не зря дерево в руки человека пришло, и долго ему служило, впитало в себя многое. Хитрость впитало, отвагу и расчет. Козье дерево, из которого посох сделан, светлое, прочное и упругое. Говорят, на краю света растет козье дерево, а под корнями его живет саламандра, а на ветвях его — ястреб. На дощечках козьего дерева знаки вырезают для гаданий, огонь его силы придает, сквозь дым его новорожденных детей проносят, чтобы от зла защитить. Маги часто берут это дерево, сажают рядом с домом. Если дерево засохнет, считай, сила ушла.
Рон перевел дыхание, вспоминая легкое тепло, исходящее от того посоха.
— Знаки на нем были простые и сложные. Знаки для путешествий и долгих бесед, для успешных дел и, — Грин запнулся, — как будто тоже на полет. Как будто этот человек часто птиц заклинал или разговаривал с ними, что ли.
Напевная речь юноши сбилась. Было видно, что ему пришлось немало повозиться, разгадывая в узорах то, что изначально заложил в них старый Вульфрик.
— Чтобы голуби возвращались в голубятню. Там еще спирали с засечками такие характерные — их используют только в предгорьях. Ни с чем не спутаешь. Ну и круги тоже. Эти круги — символ посыльных птиц, потому что они всегда долетают, куда надо и обратно.
Еще тот человек был очень любопытный и много путешествовал. Это видно, потому что в посох вделана нить такая медная, так она похожа на дорогу сверху, и там названия городов, карта, как будто он сверху посмотрел, как оно все будет. То ли птичьими глазами смотрел, то ли на шаре наверх поднимался, но на шаре подниматься редко кто отваживается, маги больше через птиц смотрят, и даже так, чтобы птицу заловить и заставить для себя посмотреть, надо очень любопытным быть, без этого не получится.
И написано на посохе, как раз у основания, очень старыми рунами имя "Дорр", а вы сказали, что так звали того мага. Такими рунами пишут, чтобы вещь никогда от тебя не уходила.
И в ту же ночь, когда я эти руны рассмотрел, я во сне человека увидел. Он темноволосый, небольшого роста, с большим носом и резкими чертами лица. Очень на вас похож.
Рон тряхнул головой:
— Этот старик у костра точно был Дорр? Я правильно понял? А сейчас вы нашли то, о чем он просил?
— Возможно... — задумчиво признался Серазан.
— И что? — заинтересовался Рон.
— Ничего хорошего, — дернул плечом Мастер и отвернулся к ящику с инструментами.
* * *
"Ничего хорошего" — это было очень точное определение настроения Тесса и в этот, и в последующие дни. Он сам не думал, что короткий сеанс связи оставит такой мутный и полный старых горечи и обиды осадок.
То ли оставит... то ли всколыхнет.
А ведь Серазан думал, что ему уже все равно.
— Вы обслуживаете системы связи, Тесс, какая вам разница, в космосе этим заниматься или на земле?
Тесс мрачно хмыкал и отвечал коротко:
— Небо.
— Да на планете вы его хотя бы своими глазами видеть будете, а не в иллюминатор!
О, да. Небо. Блеклые облака и гуляющие по ним отсветы городских огней - вместо звезд. Небо?
— Льготы.
— По инвалидности у вас их будет даже больше.
Разумеется. По инвалидности.
— Деньги.
— У вас очень высокий ветеранский коэффициэнт, плюс надбавка за выслугу, плюс гарантированное социальное пособие...
Тесс молча выкладывал распечатку с расчетом: сумма, получаемая в космосе, где заодно обеспечивают жильем, униформой, питанием, и все то же, но за свои деньги, с учетом текущих цен и потолка зарплат на работах, к которым он может быть допущен с учетом всех противопоказаний.
Получалось доходчиво, после чего попытки убедить Тесса, что он еще и благодарен быть должен за свое увечье, заканчивались.
К сожалению, дела это не меняло, и следом в той или иной форме звучало неизбежное: "Простите, но помочь вам действительно невозможно".
Серазан прощал, благодарил за содействие и шел пробовать очередной способ выбраться из той задницы, в которой он оказался.
Способа не было, но он нашел. Радикальный.
— Единовременная выплата в перерасчете на среднюю продолжительность жизни, аннулирование гражданства, разрешение на использование телепорта.
— Вы... уверены? Вы же не выживете без лекарств!
— Выживу. Да. И вот справка — я нахожусь в здравом уме и твердой памяти.
Вариант сработал. Небо по-прежнему оставалось недоступно, но было хотя бы чистым, прав и свобод он теперь имел столько, сколько и не снилось жителям Мабри, а вопрос "как прожить на такую зарплату" отпадал за отсутствием самой зарплаты. Не боишься работы — как-нибудь проживешь.
Нет, жизнь все равно не была легкой и беззаботной. Но она стала проще.
Тесса это устраивало.
И вот теперь почти достигнутые умиротворение и спокойствие разбились об одно короткое: "Имеете доложить".
Доложить.
Докладывать — это не работа даже, а служба. Серазан очень хорошо — шкурой — умел чувствовать эту разницу.
Служба — и старик Дорр?
"...а здесь, Серас, я себе сам хозяин. Это дорогого стоит".
Н-да...
Несоответствие не шло из головы, царапало изнутри, как ногтем по стеклу, раздражало... Для анализа не хватало данных, инсинуировать впустую Тесс не желал, зная за собой привычку доходить в предположениях до идей самых фантастических и притом крайне мрачных, а потому молча сцеплял зубы, сдерживая понятное, но все равно не становящееся простительным недовольство миром вокруг, давил не имеющие ответов вопросы и почти непроизвольно искал, к чему прицепиться...
Или к кому — а ученик, как назло, поводов не давал.
Но на это у Тесса было желание — смутное, но достаточно сильное, и привычка помнить поставленные задачи и незакрытые темы до тех пор, пока они не понадобятся.
Провинностей у Грина не было, но "хвост" Тесс нашел... На свою голову, как оказалось.
"Поймать птицу и посмотреть..".
Крылья. Небо.
Полет.
И Тесс еще глуше замкнулся в себе, всерьез и надолго, а еще через несколько дней так же внезапно и без предисловий спросил:
— Приходилось ли вам работать с птицей или животным, Грин?
К этому моменту Грин уже волновался не на шутку.
Во-первых, он очень боялся, что ляпнул что-то не то про посохи.
Во-вторых, он не осмеливался так же свободно, как раньше, спрашивать о непонятных вещах из книги.
В-третьих, он успел привыкнуть к одобрительным хмыкам и кривым усмешкам Тесса, и теперь ему неожиданно не хватало привычных знаков внимания.
Двое суток — Грин считал — целых двое суток Серазан ходил нахмуренный, отстраненный, и открывал рот только для того, чтобы указать Грину на какую-нибудь, с его точки зрения, страшную провинность, типа не туда поставленной или вовремя не убранной вещи.
Поэтому, когда Мастер сам, наконец, сам обратился к ученику с вопросом, Грин аж поперхнулся и ответил с такой дурацкой улыбкой, словно ему как минимум дали бочку варенья:
— Нет, я сам не работал. Но я слышал, что некоторые маги могут смотреть глазами зверя или птицы, или на время превращаться в кого захотят.
Мастер посмотрел на него секунду, потом коротко спросил:
