Под знаком Святой Софии - 2

Принюхавшись к, принесенному Федором и откупоренному кувшинчику, Дан аккуратно слил себе на ладонь, на тыльную сторону ладони, благо, что еще не успел руки ни в краске, ни в глине вымазать, несколько капель его содержимого и осторожно слизнул их. Немножко завис, прислушиваясь к своим эмоциям...

— Вроде, ничего и запах, наконец, не противный...

Как раз в этот момент к нему и подошел крепкий молодой парень с румянцем на щеках, одетый во все красное — новгородский бирич. Выслушав бирича и, кивнув головой — в знак того, что услышал и все понял, Дан обронил: — Я приду, — тут же, в очередной раз, отмечая, яркую одежду бирича на фоне обыденно одетых работников.

Приглашение на завтра Дана не очень устраивало, он собирался завтрашний день посвятить "медицинскому направлению" в деятельности их с Домашем "фирмы", но... Но подобными "вызовами" не манкируют. Придется идти. Да, и попусту звать на совет "осподы" аж в Грановитую палату, вотчину владыки Ионы, не будут. Впрочем, все это будет завтра. А сейчас он, все-таки, хотел решить вопрос с зельеваром Федором — давать ему "добро" на выгонку самогонки с подобной очисткой — это был уже четвертый раз, когда Федор приносил Дану результаты своих усилий — или отправить его экспериментировать дальше. В первые три раза, Федору не удалось приемлемо избавить "доморощенный" алкоголь от мерзостного запаха и вкуса, да и слабоват по крепости он был, даже до незапамятной по прошлому-будущему 21 веку водки, то бишь спирту, сильно разбавленному водой, не дотягивал. Пришлось Дану изо всех сил "намекать" Федору о необходимости дополнительной перегонки мутноватой субстанции, больше похожей на брагу — собственно, это и была брага, а не самогон. В своем 21 веке Дан слышал, чуть-чуть, краем уха, о том, как делали "первач", жидкость, по крепости доходящую почти до 80 градусов. И, если "первач" было нежелательно использовать, из-за высокого содержания в нем метанола — метилового спирта, химического элемента, ядовитого для человека, то вытекающая следом за "первачом" из самогонного аппарата — или перегонных кубов — жидкость уже во многом была избавлена от метанола, а крепость еще имела вполне приличную, подходящую для задуманных Даном медицинских препаратов, 45 — 60 градусов...

Федор учел все "намеки" и претензии Дана, и сегодня, ничтоже сумняшеся, принес то, что Дана, более-менее — скорее более, чем менее — устраивало. Довольно качественный продукт. Не полностью, но в значительной мере избавленный от сивушных масел... — бывший медовар сказал, что он использовал для очистки древесный уголь, однако, как подозревал Дан, он использовал еще что-то, но что, конкретно, Федор не говорил, а Дан не стал заострять на этом внимание, решил, хрен с ним, пусть это остается тайной Федора, надо будет — разберемся... — и имевший крепость, Дан мог понять это только по собственным внутренним ощущениям, ибо никакого спиртометра у него и в помине не было, определенно не менее 40 градусов. Во всяком случае, продрало Дана, "обожгло огнем" внутренности, когда он, при бириче, напрямую приложился к кувшинчику... — ес...сессно, не выпив...ик, не выпивки ради... Иех, ух...

— Ойся, ты ойся, да ты не бойся, я тебя не трону, не беспоко-о-йс-ся..., — попытался выводить он рулады...

— ...а, токмо, в целях установления истины...вот! — и разобрало его, будь здоров.

Теперь, поскольку самогон Дану понравился, предстояло "сломать мозги" и придумать, как лучше, вернее — как правильно, "запустить в жизнь" "медицинский проект". Но сначала нужно было, все-таки, решить вопрос с производством самогона — название "хлебное вино", данное Федором первой, сделанной им мутной жидкости, отпало, как бы, само по себе. Ну, какое это было вино?

Гнать самогон на купленном Домашем по соседству с его усадьбой участке, на котором, сейчас, находились лишь две, обшитых деревом, ямы-глинника, было, пока, невозможно. Участок был пуст и нанятые плотники — как раз вчера и нанятые, притом хватило лишь части виры, что заплатили ганзейцы за нападение на Дана, за его "моральные страдания"... — Дан не хотел залазить в общую их с Домашем казну. Интуиция ему подсказывала, что очень скоро им потребуются все их деньги... — только-только приступили к сооружению крепкого сарая под производство самогона. Хотя... Новгородские плотники строили быстро и уже через пару-тройку дней сарай будет готов.

— Вот, тогда-то, — подумал Дан, — и переедет самогонщик Федор со всем своим имуществом в этот сарай. А, сейчас, пожалуй, пусть закупает или заказывает то, что необходимо для изготовления самогона — кроме перегонных кубов, кубы мы сделаем сами в мастерской — и складирует дома у себя. Чай, места у него хватит.

Дан уже трижды заходил к Федору в гости, каждый раз пугая зверскими физиономиями своих телохранителей Рудого и Клевца, домашних Федора — жену и двух пацанов-малолеток, и видел в каких условиях живет зельевар, а также те плошки и кувшины, которые он использовал в своей работе по выгонке самогона. Для массового производства алкоголя такие "перегонные кубы" не годились.

Дан уже хотел отправить, передавшего ему приглашение и теперь с любопытством таращившегося на снующих по подворью...

— Семен, не стой! У тебя там пригорает! — кричал Семену младшему, стоящему у печи для обжига, Семен старший, держа в руках несколько кувшинов-заготовок. Одновременно с этим криком Семена, распахнулась широко дверь сарая-цеха гончаров и художников, и оттуда вывалился Лаврин, высоко подняв, к солнцу, "греческую" амфору и что-то рассматривая на ней. Следом за ним из сарая вывалились Зинька, Нежка и Домажир, о чем-то бурча и апеллируя, при этом, явно к своему старшему...

Застряв посреди двора, вполоборота к Дану, Федору и биричу, довольно громко разговаривали друг с другом по-немецки, одетые в кольчуги — Седой Хирви, с арбалетом, положенным на плечо, и опиравшийся на копье молодой немец Иоганн... Периодически, и тот, и другой крутили головами, наблюдая за усадьбой и находящимися в усадьбе людьми...

В нескольких шагах от бирича, подпирали забор усадьбы, сливаясь с тенью от него Рудый и Клевец, вроде бы не смотревшие на топтавшихся возле Дана Федора и посыльного новгородского посадника, но на самом деле внимательно отслеживающие все их движения...

Пыхтел, в дальнем углу, под просторным, но, все же, хлипким навесом Незга, нарезая круги вокруг своего пифоса — оно, конечно, делать керамику под временным навесом — это не есть "гут", но в старом сарае, даже перестроенном и расширенном, просто не было места под такую громадину. Вот, закончат плотники сарай на новом участке, тогда и возьмутся за сооружение пристройки к нему, разумеется, с отдельным входом и через стену. Пристройки, под лепку подобных сосудов-исполинов — Дан уже озадачил плотников. Благо деньги в наличии были...

— Вайке, Мерене, Майму, веселее! — командовала Аглая, жена Вавулы трем девчонкам-девушкам, более похожей на девчонку Вайке и более похожим на девушек Мерене и Майму — Мерене, заметив молодого бирича, кокетливо улыбнулась ему — тащившими вместе с ней в дом к Домашу какие мешки.

— ...таращившегося на работников мастерской бирича Дан уже хотел отправить обратно, а следом за ним отправить и Федора, дав пинком под зад, пардон, дав "добро" на производство самогона и поручение — закупаться всем необходимым, но тут ему в голову пришла шальная мысль.

— А, не предложить ли, — подумал Дан — самогон биричу? Пусть попробует... Интересно, скривится или нет? Все-таки, ни на что несмотря, я дитя 21 века, а он абориген до мозга костей... — Идею же испытать самогон на работниках мастерской, Дан отмел сразу. Они все не первый день работали с Даном и внутренне уже были готовы — и Дан это понимал — к любому новшеству. То бишь, чистоты эксперимента не получилось бы.

— А не испробует ли бирич Великого Новгорода, — обратился Дан к посланнику новгородского посадника, — несколько капель нового зелья для лечения всего люда новгородского изготовленного?

Дан не знал, позволяет ли биричу статус пробовать что-либо у тех людей, к которым он приходит, однако рискнул.

Бирич, молодой парень с румянцем на щеках, со светлыми усиками и маленькой светлой бородкой, если и удивился неожиданному предложению, то ничем себя не выдал. Посмотрев в глаза Дану — Дану показалось, он, на мгновение, увидел душу парня, бесхитростную и верящую в то, что ему здесь не причинят зло — парень перевел взгляд на тоже стоящего рядом "испытателя" Федора, с интересом также уставившегося на него, и, после секундной задержки, правильно сориентировавшись, подставил свою согнутую лодочкой ладонь под кувшинчик, что держал в руке Дан. Дан взглянул на чистую ладонь бирича, и аккуратно "выдавил" на нее, из кувшинчика — как и первый раз себе, все же парень, никогда раньше не пробовал подобной крепости напитка — несколько, ну, может, чуть больше, чем несколько, капель, содержащейся в кувшинчике жидкости. Бирич, как и Дан ранее, лизнул жидкость, на мгновение застыл, затем сделал мощное глотательное движение, после чего, едва не закашлявшись, раскрыл рот и начал втягивать в себя воздух, одновременно махая перед собой рукой, словно пытаясь остудить этот воздух. Дан даже растерялся, он абсолютно не ожидал такой реакции, ведь сколько было той жидкости...

— Только этого не хватало..., — пробормотал он. — Воды! — громко крикнул он непонятно к кому обращаясь, или к стоявшему рядом Федору, или к, как раз, набирающей воду из колодца — возле печей для обжига — Антонине и сам, оглянувшись, метнулся к Антонине. Буквально выхватив у нее из рук кожаное ведро, Дан, в мгновение ока, вернулся обратно, к глотавшему воздух биричу и сунул ведро биричу.

— Пей! — приказал... — уж что-что, а приказывать Дан умел... — приказал он парню, проклиная себя за дурацкую идею — испробовать на молодом неопытном бириче самогон. Парень моментально схватил ведро и, поднеся его ко рту, приник к воде. Хлебнув пару раз, он поставил его на землю-траву.

— Тьфу, ты, — произнес в сердцах, Дан. — Я чуть было не умер от страха, что отравил невинного человека. Парень, ты, вообще, как, живой? — обратился Дан к биричу, все лицо которого и видимую часть шеи, как сыпь, покрыли крупные красные пятна. Парень молчал, вероятно, еще никак не придя в себя.

— Первый раз вижу, — обронил Дан, — чтобы несколько капель так повлияло на человека. Эй, алло! — Дан замахал руками перед парнем. — Ты меня слышишь?

— Слышу, — наконец-то отмер бирич.

— Ну, слава богу, — буркнул с облегчением Дан. И слегка наклонившись к биричу, который был на полголовы ниже Дана, спросил: — Ты как себя чувствуешь, слуга народа?

Насчет "слуга народа", парень, было видно, что не "в курсе", но, все равно, ответил: — Сейчас хорошо, но, как-то, жарко мне.

— Я, вот, что тебе скажу, — произнес Дан после паузы. — Я дал тебе испробовать питье, какое мы будем пользовать для лечения огневицы и для того, чтобы не было этой огневицы. То бишь, тогда, ежели ты, к примеру, зимой провалишься в воду аль замерзнешь и станешь хворать. Или живот у тебя разболится, или, допустим, рана какая откроется. Много для чего подойдет это питье и многим сможет помочь. Однако, сначала надо, чтобы оно не пахло противно и на вкус не было отвратным. Ведь, кто им будет лечиться? — вроде как, не смотря на парня и в тоже время, как бы, задавая ему вопрос, вопросил Дан, вовлекая, тем самым, бирича в разговор... И делая его не пострадавшим — по глупости Дана — посторонним и, более того, находящимся на службе у Господина Великого Новгорода, человеком, а, как бы соучастником эксперимента по испытанию самогона... — Ну, а жарко, — не закончив тему, резко перескочил, по испытанной методологии демагогов будущего, на другое Дан, — это сейчас пройдет. Лучше скажи, ощущения какие были, когда попробовал питье?

Парень растерянно, все-таки, Дан, за минуту, уже "запудрил ему мозги", посмотрел на Дана, затем на прищурившегося хлипкого носатого мужичка — почетного самогонщика Федора, и произнес: — Ядреная!

— Эт хорошо, — промолвил Дан, — она и должна быть ядреная. А пить не противно?

— Не...нет, — маленько заторможено сказал бирич. — Непривычно и жжет, а так не противно.

— Ну, вот, и ладушки, — улыбнулся Дан биричу. И полуразвернувшись к медовару-зельевару и просто самогонщику Федору, произнес: — Считай, Федор, новгородцы дали "добро" на твое зелье! — А затем, снова повернувшись к парню-биричу, уронил: — За то же, что ты принял участие в испытании нашего лечебного питья, прими этот кувшинчик с лечебным напитком в подарок. И, самое главное, — сказал Дан, — и постарайся это запомнить — пить его нужно только тогда, когда почувствуешь, что хвораешь, что тебя кашель мучает, али горло болит и знобит тебя. И пить не более двух глотков сразу и не чаще раза в день, лучше всего перед сном и, желательно, на пустой живот али когда давно поел. Но, ежели очень сильно замерз или провалился в воду зимой, то первый раз можно и три глотка сразу, как только домой пришел. Ясно?! — мгновенно посерьезнев, сурово спросил Дан. Парень кивнул головой.

— А еще, — снова став добродушным, добавил Дан, — это питие хорошо для промывания ран, дабы не было потом огневицы...нальешь немножко из кувшинчика на чистую тряпицу, чтобы она возглой стала и протрешь этой тряпицей края ран. Будет чуток жечь, но так и должно быть. И так нужно делать каждый раз, когда перевязываешь рану. Если зуб драть будешь или вышибут в стычке какой, тоже немного возьми в рот этого пития, но не глотай, а просто поддержи во рту, там, где был зуб, а затем выплюни. И если объелся или съел чего-то не то, то тоже сделай два глотка, но не более и только один раз. Все запомнил? — уже не став изображать "железную" суровость, снова спросил Дан. И, не дожидаясь ответа бирича, сам сказал: — Парень ты молодой, должен запомнить. — И, вновь, закупорив горло кувшина деревянной пробкой, Дан протянул судно-кувшин парню... Даря молодому биричу, "безвозмездно", кувшинчик с самогоном, Дан не опасался, что парень разнесет по Новгороду слух о странном зелье, имеющемся в мастерской Дана и Домаша и даже даст, кому-либо, самогон на пробу. Пусть. Это будет лучшей бесплатной рекламой на будущее!

Отправив бирича, Дан, опять развернулся к наблюдавшему весь "концерт", непонятно чему улыбающемуся Федору.

— Ну, как ты понимаешь, — посмотрев на Федора строгим взглядом, отчего тот сразу прекратил "лыбиться", произнес Дан, — у тебя, наконец, получился то, что нам требовалось. И на ее выгонку я даю "добро"... — Федор ухмыльнулся, хотя, заметно было, что похвала пришлась ему по душе и он, давно уже не юный девственник, даже, чуть-чуть, покраснел... — однако, в ближайшие несколько дней, может два, а может и три, ты делать ее не будешь. — И, пока, Федор, в недоумении разевал рот, дабы поинтересоваться: — Вах, дарагой, па-а-чиму? — Дан быстренько задал ему вопрос: — Сколько у тебя дома такой самогонки?

— Три кувшинчика, — ответил мастер-зельевар.

— Сейчас пойдешь и принесешь весь самогон сюда, — быстро, пока Федор ничего не понял и не начал снова интересоваться: — Вах, дарагой, пачиму? — произнес Дан. — Отдашь его мне, а я скажу, что тебе делать дальше... — Дан собирался, как и предполагал, снабдить Федора инструкциями и деньгами, в том числе и инструкцией, как тратить и как отчитываться за "казенные" деньги, и отправить его в поход за всем, что будет необходимо для производства самогона в количестве. Разумеется, за всем, кроме того, что они сами сделают в мастерской.