Alyte

Котят не встревожили ни уход матери, ни проблемы питания и защиты. Они радостно мяукали, крутясь в теплой постели. А как он их понесет? Руки желательно держать свободными. Он прикинул в уме и обрадовался простому решению. В его рубахе на животе был нашит широкий и глубокий карман. По какой причине, он не знал, — рубаха досталась ему уже старой. В этом кармане котятам будет хорошо. По крайней мере, на первых порах, пока они маленькие и смогут в нем размещаться.

Он встал и положил котят на землю. Те немедленно возмутились, недовольно мяукая и рыча. Но Карлайн отрезал им по маленькому кусочку мяса, и котята нашли новую забаву — терзать и кусать мясо, не столько поедая его, сколько играя и, видимо, представляя себя могучими кошками, убивающими больших животных.

А юноша разделывал мясо. Жалко было оставлять кости и кожу. Наученный пользоваться крайне скудным запасом продовольствия и вещей, Карлайн с грустью представлял, какой жирный бульон мог бы он получить, выварив кости, сколько в них костного мозга, и насколько полезен был бы кусок шкуры с ноги оленя.

Увы! Запас мяса оказался и без того большим для худощавого и ослабленного постоянным недоеданием юноши. А ведь он выбросил все жировые полоски и сухожилия и даже наиболее жесткие куски мяса. Нарезал мясо полосами, переложил большими листьями растущего под деревьями невысокого кустарника. Память эльфа подсказала, что это растение с редкими желтыми плодами можно использовать для более долгого хранения мяса.

Больше выбрасывать было нечего. Расставаться с нежным, вкусным мясом было сверх его сил. Он с большим трудом надел мешок за плечи и после этого понял, что с таким грузом наклониться за котятами не сможет. Пришлось повторить операцию еще раз, но наоборот — сначала положить в карман котят, а затем нацепить мешок. И двинулся вперед, пробираясь среди деревьев и кустарников.

В этот день он прошел немного. Мешали котята, не привыкшие таким образом проводить время и постоянно норовившие вылезть из кармана, груз за спиной неимоверно давил. Но больше всего его привлекала возможность остановится и поджарить себе мяса. Он никогда не ел так много мяса. Он и в малом-то количестве ел его считанное количество раз. А здесь такие куски!

Он остановился на крохотной поляне. Точнее сказать, это была небольшая проплешина, образовавшаяся когда-то упавшим деревом. Затем на этом месте вырос кустарник и молодые деревья. Но прошлым летом здесь порезвилось стадо кабанов. Карлайну лишь осталось немного выровнять землю и набрать дров на ночь.

Котята мирно играли очередными кусочками сырого мяса, а Карлайн жарил оленину, предвкушая вечернее пиршество. Такая жизнь ему нравилась.

Глава 9

Шел третий день его путешествия по тракту. Большую часть пути приходилось прокладывать по лесам и полям, что заметно удлиняло время перехода, зато было более безопасным.

Котята привыкли к карману рубахи. Они даже приспособились, высунув головы, рассматривать меняющуюся окружающую действительность. Ели они помаленьку, но до удивления часто. Поначалу четырехлапые жаловались на отсутствие молока, жалобно мяукая, но затем привыкли. Карлайну приходилось нести в руках нарезанные кусочки мяса, чтобы то и дело вкладывать очередную порцию в требовательную пасть. И, естественно, они также быстро росли. Он уже прикидывал, что через несколько дней они уже не будут влезать в карман и им придется идти своим ходом.

Мясо таяло на глазах. Кроме кошек ему помогал исчезать сам Карлайн, жаривший утро и вечером большие порции. Мясная пища помогала расти прямо на глазах и ему, вверх и вширь. У него начали округляться мышцы на плечах, а руки и ноги стали на загляденье мускулистыми. Хотя, возможно, мясо не играло никакой роли, а все дело было в даре эльфа. Он по-прежнему легко находил травы — и для еды, и для подкрепления здоровья.

Стремительно убывающие куски мяса Карлайна не беспокоили. Частично благодаря новым навыкам ловкости и меткости, частично из-за имевшегося опыта ловли прежней жизни мелких птиц и зверушек на пастбище, он наловчился каждый вечер ставить ловушки. И еще не было утра, чтобы он не выбирал добычу из силков и сплетенных на скорую руку сетей. Несколько раз ему удавалось подбивать камнями мелких зверушек.

Так что теперь в его заплечном мешке были довольно уже небольшой кусок лосятины, заяц и три мелких птички. И это при том, что они утром за завтраком уполовинили остававшиеся куски мяса королевского лося и съели тушку другого зайца.

Карлайн, правда, подозревал, что он занимается браконьерством и местные власти, если прознают, захотят его наказать. Но пока ему никто не встречался. А если и окажется кто, юноша прекрасно понимал, что с его обострившимися слухом и зрением он всегда заметит прохожего раньше.

На третий день после полудня он заметил на дороге стоящий обоз. Почему он стоит? Здесь не место стоянки, нет укреплений от разбойников, нет трактиров с недорогой и обильной пищей. Нет даже удобных спусков с дороги. Подойди поближе? Ему уже надоело идти вне дороги. Было обидно, что совсем рядом находится хороший тракт, покрытый булыжниками и камнями, и весьма удобный для ходьбы, а он должен плестись среди оврагов и болот, пересекая ручьи и речушки, спотыкаться и получать царапины в лесу. Если бы удалось остаться в обозе, никто бы не решился схватить его. И, может быть, ему удастся скрыть отсутствие метки.

Попробовать? Хотелось верить, что хозяин не изобьет его и не сделает рабом.

Он подошел к последним телегам обоза, состроив виновато-почтительное выражение лица. За годы сиротской жизни Карлайн сумел научиться работать с лицевыми мышцами, как настоящий лицедей. Иногда это помогало добиться небольшой добавки постной похлебки, иногда — избежать тумаков.

Стражник, стоявший у последней телеги, лениво посмотрел на него. Худенький юноша, появившийся неизвестно откуда вдали от селений, тем не менее, не вызывал у него особой тревоги. Он только передвинул рукоять сабли, чтобы было легче выхватить клинок.

— Я бедный маленький путник, осиротевший от набега жутких гномов и идущий в Гарн. Скажите, господин, у вашего хозяина нет работы за путешествие с вашим обозом.

Стражник, еще раз оглядев его фигуру, что-то пробурчал типа "в таких слабаках хозяин не нуждается", все-таки махнул рукой в голову обоза.

Карлайн воспринял это как разрешение оставаться у телег, почтительно поблагодарил, и двинулся в обозначенном направлении. Телеги в обозе были оркского типа, высокие с большими, выше него, колесами. Нагруженные товарами до самих краев, они были тяжелыми и их тащили по два огромных, размером почти с дом, быка альенской породы. Сам он их не разу не видел, но неоднократно слышал и потому решил, что других таких громадин не может быть.

Хозяина он нашел у третьей с головы обоза телеги. Тут было и объяснение остановки. Один из быков лежал. Его раздутый живот временами содрогался. Остекленевший взгляд и высунутый язык говорили о близком конце.

— Ваша честь, нельзя ли мне..., — робко заговорил Карлайн, понимая, что оказался около торговца не в самое лучшее время.

— Отстань, — раздраженно буркнул торговец, кинув на него мимолетный взгляд. Попрошаек и нищих он не любил и общался с ними при помощи плетки. Этот мальчишка явно из них. Хотя одежда вроде бы аккуратная, не рваная и вид приличный...

Котят возмутило такое отношение к их хозяину. Они дружно высунулись из кармана рубахи и зарычали на торговца.

Тот повернулся обратно, удивленно посмотрел на Карлайна.

— Котята вазлиборских кошек! — продемонстрировал он знание фауны, — парень, да ты не субидар?

Субидарами называли лекарей, лечивших скот. Они нередко держали экзотически и весьма опасных зверей. И из любви к природе, и для привлечения пациентов.

Карлайн, решив придерживаться одной версии, ответил:

— Мой отец врачевал скот. Увы, он и вся моя семья пропали во время налета гномов. Мне одному удалось скрыться и теперь я иду в столицу найти работу, а может быть и опытного мастера для дальнейшего обучения.

Торговец кивнул, выслушав довольно простую, хотя и ничем не подтвержденную версию. Его сейчас беспокоил только бык. Все телеги были предельно загружены. Если он умрет, один бык тащить телегу не сможет, оркские повозки сделаны только для пары животных. А это означает, что придется бросать телегу, полную груза. Какие убытки! А ближайший лекарь только в столице. Да и там довольно бестолковый. Услышав, что юноша субидар, пусть и всего лишь ученик, торговец взмолился:

— Спаси быка, парень, потом проси, что хочешь.

Карлайн рисковал, говоря об отце врачевателе. Вполне естественно, что хозяин обоза захочет проверить его навыки — ему некуда деваться. Карлайн не знал, сколько стоит бык, но понимал — дорого. Риск был страшный. Но иначе его выбросят из обоза. А то и просто прикуют к одной из телег и продадут в столице.

Ему очень хотелось верить, что умение ладить с вазлиборскими кошками поможет ему в лечении животных.

Подталкиваемый торговцем, он подошел к громаде быка. В голове сразу возникло понимание, что, скорее всего, бык наелся желтой полыни. А в ней иногда встречаются коричневые клопы. Они попали в живот быка и там под воздействием желудочного сока стали распадаться. Появилось много газа, живот раздуло, он сдавил все остальные органы и отравил кровь в кровеносных жилах. Бык сейчас умирает, легкие и сердце работают плохо, все остальное тоже.

Прежде всего необходимо воткнуть в живот трубку, чтобы лишний испорченный воздух через нее вышел, живот уменьшится и бык оживет. Затем следует дать ему ведро теплой воды с мелко нарубленой придорожной кандилой, добавив туда для вкуса две горсти серой муки и полгорсти соли. Быка вырвет, клопов из желудка вымоет. Немного подождать, если воздух в трубке будет снова появляться, дать еще ведро. Если нет, трубку надо вытащить, дырку залепить сосновой или еловой смолой. А быку дать ведро теплой воды с танзилой, добавив опять же муки и соли. Это успокоительное лекарство успокоит желудок и постепенно вычистит кровь. С утра бык будет почти здоров и сможет тащить телегу. А к приходу в Гарн животина совсем забудет о своей хвори.

Все это пронеслось в голове моментальной быстротой. Карлайн солидно произнес:

— Хорошо, ваша честь, я постараюсь поднять быка, но у меня нет ни инструментов, ни лекарств, поэтому я попрошу ваше помощи.

— Ты только назови, — засуетился торговец, оживая на глазах.

— Мне нужна трубка с отверстием с половину моего мизинца, заостренная с одной стороны, — потребовал Карлайн.

Торговец задумался, пытаясь понять, есть ли у него в обозе нечто подобное.

— Трубка мальбекских наемниц, — подсказал стоявший рядом с ним стражник, судя по более богатой одежде, их старший.

— Да, — вспомнил торговец, — Наним, принеси. Они у меня в большой сумке.

Стоявший рядом с ним слуга рванулся вдоль обоза.

— Нужно ведро теплой воды, — продолжил перечислять Карлайн, — туда засыпать две горсти муки, полгорсти соли, три горсти мелкорубленной кандилы. Вот этой травы, — пояснил юноша, показывая на жухлую траву у обочины. — Еще в одном ведро надо приготовить настой из рубленой танзилы. Такая с синими цветами. На лугу должно быть много. Две горсти рубленой травы. Опять две горсти муки и полгорсти соли. И смолы древесной, если есть.

Торговец погнал выполнять просьбу другого слугу. За смолой отправился стражник, она у него была для выделки кожи.

К этому времени вернулся первый посыльный, принес трубки мальбекских наемниц, вложенных друг в друга. Они были с разными отверстиями — от почти соломинки до хорошей тростинки. Амазонки из Мальбекского княжества, в котором господствовал матриархат, по слухам, метали их с такой ловкостью и силой, что крупными пробивали рыцарскую броню в рукопашной схватке, а мелким с десяти шагов попадали в глаз.

Трубки передали Карлайну. Он посмотрел на ширину отверстий и выбрал вторую. Теперь предстояло самое сложное — воткнуть ее быку в живот в нужное место. Нельзя сказать, что он ни разу не пользовал скот. У пастухов всякое бывает. Один раз теленка принимал, корова отелилась не в срок. Другой раз с коровой что-то случилось и, чтобы она не издохла от болезни — тогда ее есть было нельзя — перерезал ей глотку. Если бы кругом не было людей, глядящих на его действия с широко раскрытыми глазами, он бы, не задумываясь, уверенно воткнул трубку.

Но все равно получилось хорошо. Глаза боятся, а руки делают. От медленного, но настойчивого нажатия трубка до половины вошла в живот быка. Толпа ахнула от такого изуверства. Старший стражник шагнул к Карлайну, положив руку на рукоять тесака и остановился, понимая, что субидар лечит, а не убивает. А бык даже не дернулся.

Из трубки немедленно под большим напором пошел испорченный воздух. Противно завоняло. Часть людей поторопилась отойти, зажимая нос, но большинство, глядя на хозяина, нетерпеливо ожидающего последствия лечения, осталось.

Живот опал, напор воздуха в трубке ослабел. Карлайн, следуя подсказывающей памяти, смочил указательный палец слюной и поднес к концу трубки, чтобы проверить с какой силой выходит воздух из живота, и ничего не почувствовал. Получилось! По-видимому, больше испорченного клопами воздуха не было. Но тельца самих клопов остались. Придется пока трубку оставить.

Карлайн прошел к голове быка. Тот шумно дышал, приходя в себе. Язык уже был за зубами, глаза не стекленели, а были закрыты. Выживет ли? От этого во много зависело ближайшее будущее Карлайна. Лечение благотворно подействовало на животное, но он не бог и любой пустяк погубит ослабевшего быка.

Глава 10

Надо почесать за ухом. Разнообразия ради, это подсказал опыт молодого пастушонка, который, однако, пас коров уже почти четыре сезона в полном одиночестве. Он наклонился, задрал ухо быку и принялся энергично тереть.

Бык открыл глаза, любопытно скосил взгляд, интересуясь, как идиот не дает ему полежать.

— Вставай... — ласково попросил Карлайн, — как его зовут?

— Дубоцвет, — сказал кто-то позади него.

— Вставай, Дубоцвет, пора травку кушать, теплую затирку пить.

Бык с интересом огляделся, увидел ведро, вполне справедливо решил, что это для него, с большим трудом поднялся. По торопливым командам торговца его подперли с боков, несмотря на вполне возможную опасность, что бык рухнет и задавит кого-нибудь из несчастливцев до смерти.

Дубоцвет устоял, с интересом сунул голову в ведро. Соблазнительный вкус муки и соли заставил его жадно выпить содержимое. Из трубки часть пойла стала вытекать обратно. Карлайну пришлось пальцем заткнуть отверстие. Впрочем, держать пришлось недолго. Едва слуга успел подхватить ведро, как быка вырвало. Зеленовато-желтая вода потоком полилась из широкой глотки. Когда вода закончилась, пошла слизь, а затем Дубоцвет долго кашлял и чихал, почти как человек.

— Му-у! — громким воплем огласил он окрестности, будучи не согласным с такой жизнью.

Однако теперь он окончательно ожил, шумно дышал, уверенно стоял на ногах. Подобрал какой-то зеленый пучок, принялся жевать.