Ассортимента местных аптек и клиник, доступ к которым организовал всё тот же Грэг, ей не хватало. Фармацевты 'Чёрного Солнца' были весьма изобретательны в вопросах составления эффективных препаратов на все случаи жизни. Отравить одним прикосновением? Легко. Усыпить распылённым в воздухе порошком? Извольте сперва противоядие для себя. Вживить под ногти нано-роботов с ядом? Дорого, но если нужно...
Здесь, на Зелтросе, Эйнджеле удалось раздобыть лишь несколько готовых препаратов. Её обучали применять, не изготовлять, так что оставалось надеяться, что местные химики сумеют выполнить заказ вовремя.
— Ага, — согласилась с ней Ри, деловито устроившись за терминалом. — Заодно все те чудесные крохотные штучки, что дают удалённый доступ к зашифрованным данным. Хорошо хоть украшения и мелочёвку с тайниками прихватили на Зелтрос.
'Штучки' не понадобились: пароль услужливо был написан крупными печатными буквами на листке флимси и приклеен над монитором. Вояки оказались столь любезны, что даже служебный инфочип оставили в разъеме, максимально облегчив сестричкам доступ к военным тайнам.
— Вы ж мои лапушки, — при виде этой картины умилённо улыбнулась Эйнджела спящим сепаратистам.
Пока Свитари скачивала всю доступную информацию, Эйнджела поудобней откинула в кресле спящего капрала, спустила тому штаны и вонючее, давно не стиранное бельё, а после небрежно швырнула на пол смятую и ободранную упаковку от контрацептива. Последним штрихом она сняла с себя трусики и бросила их у кресла.
— Может ещё раз от своих огребёт за то, что один развлёкся, — мечтательно протянула она. Принятое вояками вещество должно было смазать последние воспоминания, так что заполнять пробел 'дикарям' предстоит по косвенным уликам.
— Обязательно огребёт, — злорадно предрекла Ри, извлекая инфочип и пряча тот в двойном дне пудреницы. — Ну что, заказ мы доставили, пора возвращаться...
Позиции 1-й роты 2-го батальона 3-й пехотной бригады ВАР. 800 км. от Зелтроса. Ночь с восьмого на девятый день вторжения.
На войне было бы всё не так плохо, если можно было больше спать и вкуснее есть. По крайней мере, так гласит солдатская поговорка. С первым действительно было туго — помимо артобстрелов и авианалётов, бидоны то и дело прощупывали оборону, устраивая разведку боем силами от взвода до роты, а на нейтральной полосе ночами сходились и беспощадно резались разведгруппы. Спать приходилось урывками, и если рядовых и сержантов привычно раздели на смены, то офицерам столь же привычно пришлось терпеть хронический недосып. Зато со вторым обстояло куда лучше. Вернее — превосходно. Дело в том, что на передовую с бригадой двинулись и зелтронские повара, наотрез отказавшись оставаться в безопасности на базе. На все доводы и уговоры розовокожие упрямо отвечали, что это их дом, и их право делать всё для его защиты. Даже если это просто возможность накормить солдата горячей пищей.
Первый же артиллерийский обстрел внёс свои коррективы, вынудив отправить всех чистокровных зелтронов обратно в столицу. Виной тому были их эмпатические способности: страх и паника попавших под обстрел поваров передавались всем, кому не посчастливилось оказаться 'в радиусе поражения' живых ретрансляторов. На передовой остались лишь полукровки без эмпатических способностей, да рождённые уж на Зелтросе представители иных рас.
И оставшиеся делали свою работу от души. Более того — кухни упёртые тыловики расположили максимально близко к позициям рот, облегчив работу подносчикам пищи, и вкалывали денно и нощно. У клонов сложилось впечатление, что повара отказались от сна совсем: еда и горячий каф ждали едоков в любое время суток. Самоотверженный труд, который кроме солдат мало кто замечает и ценит. Всем интересны лихие рейды спецназа, или бесстрашные атаки пехоты и танкистов, но не скромные труженики тыла, вся работа которых — сварить каши да ботинки починить. Мелочь, не правда ли? Да, мелочь. Но не для тех, кто торчит на передовой. Особенно когда видишь, как хрупкая подносчица с термосом на спине бежит по окопу, невзирая на обстрел, только ради того, чтобы наполнить твой котелок. Великоватая каска сползает на нос, тяжёлый бронежилет пригибает к земле, в глазах страх напополам с решимостью — но девчонка упорно движется к цели. А добежав, умудряется улыбаться и подбадривать. И это было особенно ценно, ведь все прекрасно понимали, что эту опасную работу можно было просто перепоручить дроидам.
Капитан Тор (что в переводе с мэндо означало 'Правосудие'), сидел в командном блиндаже и наслаждался минутами покоя, потягивая каф и бездумно глядя в выключенный монитор. Имя клон получил от своего инструктора-мандалорца за безжалостность и беспристрастность к оценке ка своих, так и чужих ошибок. 'Торжество правосудия прямо. Ты, парень, не офицер, а судья' — хмыкнул мандалорец, прочитав рапорт курсанта. Так Тора и предпочитали звать остальные — Судья, — вспоминая его мандалорское прозвище в крайне редких случаях.
Из полудрёмы Судью выдернул голос связиста.
— Сэр, — спросил он. — Вам что-нибудь известно о подкреплении?
— Подкреплении? — Тор потеребил ус, как делал всегда в моменты задумчивости или удивления. — Каком подкреплении?
— Зелтронском, — несколько обескураженно отозвался солдат. — Там, снаружи ждут. Их на подходе остановили, сюда направлялись.
— Хрень какая-то, — недовольно пробурчал Тор. — Сейчас разберусь. Где они?
— За холмом ожидают. Комбат в штабе бригады, всё ещё на совещании, — предупредил следующий вопрос связист.
Тор огорчённо скривился, поняв, что свалить решение вопроса на начальство не получится, и неохотно выбрался из кресла.
К удивлению Тора, зелтронцы ожидали его, стоя в строю. Капитан окинул взглядом шеренги, отметив про себя, что розовокожие подошли к вопросу снаряжения весьма разумно, одевшись, экипировавшись и вооружившись по единому образцу. Молодые, тренированные парни и девушки стояли, глядя на клона горящими глазами.
— Неплохо, — отметил вид подразделения Тор, отвечая на приветствие командира зелтронцев. — И что это за орлы?
— Первая добровольческая рота Зелтроса, сэр! — вытянувшись в струнку, отрапортовал зелтронец. — А я — их командир. Натан, но ребята зовут меня Нэд. А это вот — мои заместители...
— Стоп, — остановил фонтан энтузиазма клон. — Натан, кто вас сюда отправил? По чьему приказу?
— Да мы сами, — пожал плечами зелтронец. — Решили вот тоже дом свой защищать. Ну, и вам помочь. Собрались, почитали материалы, закупились необходимым, и вот, приехали... А что?
— Нет, ничего, — Тор, гася растущее раздражение, ещё раз оглядел 'добровольцев' и понял, что эту бурную энергию надо как можно скорее убирать подальше от фронта, пока не произошло непоправимое. Клон заблокировал шлем, вызвал командиров взводов, кратко обрисовал ситуацию, приказал разместить 'пополнение' в блиндажах и не спускать с них глаз.
— Нэд, — закончив инструктаж, Тор вновь переключился на зетронца. — Смотри. Сейчас спускаетесь в окопы. Там вас ждут лейтенанты Лысый, Писк и Ювелир. Они разместят твоих ребят, а я пока свяжусь и получу указание, куда вас конкретно определить. Понятно?
— Да, сэр! — просиял парень. — Разрешите идти?
— Да, выполняй.
— Ребята! За мной! — заорал Нэд и первым побежал к окопам. Клон проследил, как вся 'добровольческая рота' с весёлыми воплями попрыгала следом, и кинулся к своему блиндажу.
— Связь с генералом, быстро! — ворвавшись на КП, заорал он связисту. — Скажи — срочно!
Сидеть в блиндажах было скучно, и зелтронцы по одному-двое стали просачиваться в окопы первой линии. Клоны, получившие приказ следить за пополнением, недовольно ворчали, но, пока розовокожие не пытались выкинуть какую-либо глупость, особо им не препятствовали. Просто следили, чтобы те не высовывались над бруствером.
— О, Тилли! — обрадованно воскликнул Нэд, увидев знакомую сероволосую фигурку.
Рождённая от матери-эчани, Тилли не унаследовала дара эмпатии, но всё же была настоящим дитя Зелтроса. Красивая, грациозная, талантливая художница и певица, Тилли занималась с Нэдом в аэроклубе, а с началом войны ушла к республиканцам помощником повара. Нэд с завистью отметил вид своей знакомой: шикарно потёртая и запачканная форма, портупея с подсумками и бластер подогнаны с элегантной небрежностью, ремешок каски расстёгнут — прям бывалая фронтовичка, как в фильмах. Только вот её глаза... Нэд видел такие только у клонов — шалые, с тёмным ободком по краю, словно от ожога. И этот взгляд тоже вызвал у зелтронца лёгкую зависть.
Совсем иначе думала Тилли — восемь суток не то что без ванны, а даже без душа, форма заляпана, а постирать негде. Они с девочками мылись, на скорую руку обтираясь гигиеническими салфетками у себя в кубрике. Хорошо, сама догадалась подстричь волосы, расставшись с роскошной косой, которой завидовали подруги, а то неизвестно, что сейчас на голове творилось бы. Коса, подруги... Хотя прошло всего восемь дней, Тилли казалось, что всё это было давным-давно, целую вечность назад. Эти восемь дней навсегда разделили её жизнь на 'до' и 'после'. До — были веселье, вечеринки, занятия в аэроклубе, дом и семья. После... После были бессоные дни и ночи, беготня по окопу с тяжёлым термосом, посвист смерти над головой, отдых урывками и раненые и погибшие товарищи. До — была Веселушка Тилли, плачущая над умершей от старости аквариумной рыбкой. После... Тилли вспомнила, как зажимала тряпкой дыру в груди раненого солдата, и невольно посмотрела на свои руки, словно до сих пор ожидая увидеть на них пятна засохшей крови.
— Натан, — Тилли поставила на землю огромный термос, и устало потёрла ладонями лицо. — Ты чего тут делаешь?
— Да вот, — приятно тронутый её радостным удивлением, подбоченился Нэд. — Воевать приехали. Собрались с ребятами, посовещались и решили, что тоже хотим дом защищать.
— Нэд... — Тилли грустно усмехнулась. — Не будь дураком. Забирай ребят, и езжайте обратно. Вам тут делать нечего.
— Это почему? — тут же вскинулся уязвлённый до глубины души зелтронец. — Мы...
— Вы дураки, — оборвала его Тилли.
От неё веяло такой непоколебимой уверенность, что Нэд невольно замолчал, глядя на девушку и не узнавая её. Веселушка Тилли, Тилли-Огонёк превратилась в незнакомку — жёсткую, несгибаемую и... взрослую.
— Это не кино, понимаешь? — продолжала она. — Тут всё по-настоящему. Всерьёз. У нас за эти восемь дней — десять раненых и один убитый, а у ребят из третьей роты — двое убитых. А их учили воевать с рождения, Нэд. Уезжайте, прошу. Вы же ни хрена не знаете и не умеете. Сами тут ляжете — пол-беды. Но из-за вашей глупости ведь и другие погибнут, — Тилли замолчала, поняв, как отдалилась от себя прежней. Танцы у костра на пляже, ночные полёты над морем, Нэд, по которому с ума сходили все девчонки в их клубе, — всё это стало чужим и малозначимым. Её настоящие друзья были тут, в этих окопах, те, кого она и три другие приписанные к роте подносчицы называли 'наши мальчишки', зная каждого по имени. И каждый раз, хватая тяжёлый термос, они бежали по окопам не из чувства долга, а желая убедиться — все живы, целы. Все, кто стал им неимоверно дорог за эти восемь коротких и в то же время неимоверно длинных дней. Тилли с удивлением и некоторым страхом осознала, что готова сама убить любого, кто причинит им вред. Даже если это красавчик Нэд и его приятели, решившие поиграть в героев.
— Уезжайте.
Высокий столб земли, с грохотом выросший на нейтральной полосе, метрах в ста от линий траншей, заставил Тилли замолчать и пригнуться.
— Сядь, кретин! — рявкнула она, рывком сдёрнув парня на дно окопа.
Нэд хотел возразить, но грохнуло ещё, ещё и ещё, а потом вообще слилось в единый гул. Земля ходила ходуном, сверху сыпалась какая-то дрянь, в горле першило от едкой вони сгоревшей взрывчатки, и было страшно. Очень страшно. Нэд прижался к Тилли, и закрыл своим телом, не слушая её отчаянной ругани. А потом так же резко, без перехода, стало тихо.
— К бою! — разнеслось над окопами.
Из каких-то тёмных дыр мгновенно выскочили клоны и разбежались по местам. Кто-то из них в темноте споткнулся о ноги зелтронца, выругался и побежал дальше, поминая недобрым словом бидонов и придурков, вздумавших разлечься посреди дороги. Нэд отцепился от Тилли, и огляделся.
— Всё... всё кончилось? — спросил он, и пристыженно умолк, услышав, как испуганно дрожит голос.
— Почти, — кивнула Тилли. — Сиди. Сейчас бидоны полезть могут.
— Как — полезут? — не понял Нэд. — Откуда?
— Оттуда, — девушка кивнула на бруствер. — Сиди, и не вздумай высунуться, пока башку нахрен не отстрелили.
Но Нэд её уже не слушал: играющий в крови адреналин, помноженный на пережитый только что ужас и желание доказать всему миру — и, в первую очередь, Тилли, — свою храбрость напрочь заглушили голос благоразумия. Зетронец надвинул на глаза визор, вскочил на ноги и выглянул из окопа.
Ночное видение услужливо показало перепаханную взрывами полосу земли перед окопами. Свежие воронки ещё курились дымком — прозрачным и совсем-совсем не страшным.
— И это всё? — презрительно хмыкнул Нэд, чувствуя, как улетучиваются последние остатки страха.
— Сядь, придурок! — рявкнула Тилли и вновь — откуда только силы взялись — швырнула его на грязный феррокрит.
— Отстрелят твою дурную башку, и имени не спросят, — добавила она. — Сколько вас?
— Что? — переспросил ошеломлённый столь резким переходом Нэд.
— Сколько вас всего? — терпеливо повторила Тилли. — Надо знать, на сколько порций больше готовить.
— Готовить?
— Готовить! Жрать что, вообще не будете?
— Будем, — наконец понял, что от него хотят, Нэд. — Семьдесят два нас.
— Хорошо, — Тилли подхватила свой термос. — Сделай одолжение: загони своих обратно в блиндажи и не мешай ребятам воевать. Позже увидимся, — и, пригнувшись, побежала по окопу.
— Мы, вообще-то, тоже воевать приехали... — начал было Нэд, но девушка уже скрылась, нырнув в ход сообщения. Зелтронец огляделся по сторонам, а потом, хлопнув себя по лбу, ухватил коммлинк.
— Здесь командир. Перекличка.
В эфире зазвучали бодрые голоса командиров взводов и отделений. Нэд выслушал и облегчённо перевёл дух — все были живы и целы. Кое-кто пожаловался на грубость клонов, а кто-то — на порванные штаны, но этим всё и ограничилось.
— Ожидать команды... — Нэд, помня слова Тилли про отстреленную башку, вновь осторожно выглянул из-за бруствера. Никого. Война неожиданно оказалось совершенно не похожа на то, что представлял себе командир первой добровольческой роты.
Зелар. Вечер восьмого дня вторжения
Рам стоял на пороге дома Зары и впервые не ощущал себя дураком в гражданском костюме. Причин тому было две. Первая — мандалорцу было просто не до того: Костас был собран, как перед боем, вот только полем битвы была душа дорогого ему существа. Второй причиной был тот факт, что в кои-то веки костюм пришёлся по душе наёмнику. Чёрный, без глупых украшений и излишеств. Как объяснила ему кафарель, одеяние носило ритуальный характер и сегодня в таких будут абсолютно все мужчины города. Раму же оно строгостью и единообразием напомнило скорее военную форму. Странная аллюзия в мире, где не было войн. До сих пор не было...
