Словом, каждый из нас видел ситуацию по-своему, но старался убедить других в своём полном оптимизме. Мы молились за наших товарищей, надеясь, что те успели покинуть канализацию до катастрофы. В противном случае им могло помочь только чудо.
Вокруг воздух звенел, так мы нервничали, даже не любящая драматизировать Мышь. Меня волновала Кара. Я видела, что она бесится, только и ждёт возможности кого-нибудь поджарить, чтобы забыть о своём страхе. Струна, которая вот-вот лопнет от перетяжки, в агонии рассекая в кровь всё, что ей попадётся.
Она успокоилась, когда я заставила её сесть на ступеньки и вполголоса спела ей пару строк песни утешения. Я не считаю себя очень талантливой, но при моём опыте уже не важно, как поёшь. Это похоже на настройку, а каноническая песня — и камертон, и настройщик. Опытный музыкант обходится без них. Тайный код, вшитый в куплет, всё равно откроет ему путь к сердцу.
Напевая, я смотрела ей в глаза, на нервное алое пятно губ на побледневшем лице, поглаживала по руке. Я слышала биение её сердца, чувствовала резонирующие и гасящие друг друга вибрации её сложных, спрятанных от мира струн. Иногда всё, что нужно — это найти навязчиво-диссонирующий мотив и вытянуть его аккуратно, не разорвав.
Он был красив. Терпок, горяч и совсем неожиданно для меня — светел, хотя это была всего лишь эмоция, поверхностный выплеск недоступного для манипуляций лейтмотива. Рассказать бы о нём тому, о ком она думала... но довольно и того, что я вмешалась в чужую музыку, хоть и с благой целью.
Можно лечить рану, не прикасаясь, почти не рискуя. Но когда вот так, один на один, я чищу и зашиваю своими руками. Это опасно, я знаю. И нелегко. Десять ударов сердца того, кому помогаешь, могут тянуться для тебя, как бессонная ночь. Но награда за этот труд — возможность создать новое, мощное, прекрасное, ужасное, что, может быть, останется после тебя в веках. Потому, что из слияния принятых и своих эмоций у бардов рождаются собственные волшебные мелодии. Они самые сильные, живые, в них нет ничего искусственного, но даются они тяжело. Физически это не легче, чем провести ночь в бдении, а душа... душа вся исклёвана хищными нетерпеливыми нотами, исполосована кровящими следами родных-чужих мелодических нитей, ускользающих, как шёлк, или острых, как стальные ленты, — от которых ещё труднее избавиться, чем заполучить. Но когда они сплетаются в музыку — это больше, чем жизнь. Это как выстоять в тяжёлом бою или... родить ребёнка? У меня таких цельных фрагментов уже три, мне их подарили мои любимые. В одной теме они "звучат" в два голоса. Там странный эффект, я даже названия для неё ещё не придумала.
Только вот добрых и созидательных среди них нет.
Опыт заставляет рисковать. Заглянув глубже, я уже не хочу постоянно работать по канонам и позволять песням делать всё за меня. Я понимаю, что это искажает мой внутренний строй, но... Грубое сравнение, но иногда это напоминает глоток крепкого спиртного. Наверное, я сумасшедшая. Начав пить из этой тёмной чаши, я не могу остановиться. Не хочу...
Но когда я думаю, что есть люди, которые хотят полностью подчинить такие тонкие эмоциональные средства магии законам стихийного волшебства, мне кажется, что они и есть настоящие психи, опасные для общества и для самих себя. Серебряные Лабиринты не должны им достаться.
Касу я почти не рассказываю о своих методах. Мне бы хотелось, чтобы у него была нормальная жена, которая бы ни во что его не втягивала, за которую ему не пришлось бы переживать, которая бы детишек родила, с которой жизнь была бы праздником и отдохновением. Ему это нужно, как никому. Но у меня не очень хорошо получается. Когда всё тихо-спокойно, и дела в порядке, меня вдруг или мелочи начинают раздражать, или появляется какой-то звериный страх будущего, со мной тогда вообще невозможно разговаривать. Как Касавир меня в такие моменты терпит, не знаю. Ему и самому ведь бывает ох как нелегко. Одно я знаю точно, и буду внушать это Касу: в Невервинтер мы не вернёмся. Не пущу, буду держать руками и ногами. Мы много сил и души вложили в наш дом, но было ошибкой думать, что он останется нашим навсегда, как это ни больно. Ветер переменился, и Ниваль тут совершенно ни при чём, он лишь посылал мне сигналы о грядущей беде. Знать бы мне раньше, что он делал это сознательно...
Канализационные твари долго нам не докучали, они оказались восприимчивы к языку силы. Откуда-то выползла жалкая, угрюмо-униженная самка с рахитичным детёнышем, сонно треплющим вислую грудь. Она была не из тех, кто погубил Арвида и напал на нас и, скорее всего, влачила существование в самом низу мьязельской иерархии. Даже у Кары не поднялась на неё рука. Самка жестами попросила у нас разрешения забрать трупы сородичей и, когда, поколебавшись, Касавир сдержанно кивнул, подозвала двух таких же потрёпанных товарок. Судя по их нравам, хоронить убитых в том смысле, как это понимаем мы, они не собирались, но почему мы должны были им препятствовать? Кас, хоть и не был рад своему решению, тоже видел, что это бессмысленно и попросту лицемерно. Мол, подождите, пока мы уйдём. Самки рассчитывали, что мы отдадим им и Арвида, но быстро сообразили, что это плохая идея.
Бедная Кара, её чуть не вывернуло от одной мысли об этом. Но что толку их уничтожать? Если там остались только такие, то долго им не протянуть. Доедят своих воинов, потом детёнышей сожрут, а потом друг друга. Их убивать — всё равно, что таракана раздавить: мир от этого лучше не станет, только на подошву лишняя грязь налипнет.
Когда всё стихло, и отстойник перестало заливать, — а к тому времени мерзкая жижа уже лизала щиколотки, и пришлось перетащить Арвида на лестницу, — в одном из отводов закопошились жабообразные и крысы, привлечённые запахом смерти. Мне удалось стравить их между собой, это помогло нам выстоять против жаб с их ядовитыми языками. Да и Кара отвела душу. Пакостно это всё было, и не о чем тут рассказывать.
Потихоньку сошла вода, обнажив мостки, снова что-то громыхнуло, часть коридоров открылась, и явилось то самое чудо, на которое мы надеялись. Симпатяга-аладжи принёс добрые вести о наших эльфах и сообщил, что Сэнд пообещал взять его в отряд, так что можно не стесняться. Сомнительно, что так прямо и пообещал, но Азгар молодец. Что бы мы делали без него? Вооружившись топором и гвоздями, он мигом соорудил из досок крепкие носилки и предложил Касавиру сообща доставить тело к колодцу Гильдии.
Было всего около трёх пополудни. Я привычно отметила, что под землёй время ощущается иначе, чем на поверхности. Мало приятного вылезти на такой солнцепёк из канализации, но первый же глоток свежего воздуха примирил бы меня даже с пустыней Анаурох. Мы с Карой наскоро умылись, почистились, разузнали у Азгара дорогу и, оставив мужчин решать нелёгкий вопрос с подъёмом тела, поспешили в аптеку.
Солнце пригревало, мы на какое-то время замолчали, и мои мысли поплыли в этой жаре вокруг разных, вроде бы не связанных с Арвидом вещей, но на самом деле — они были о нём.
Ещё утром, когда мы с Касом искали "Зияющий портал", мы дивились тому, какой Уотердип сложный и многоуровневый город. В портовом округе все плоско и расчерчено на квадраты-кварталы. Разве что ночь и места неконтролируемой магии придают этим улицам таинственности. И традиционно ощущается зловещее дыхание космоса в повышенной вероятности огрести дубиной по голове или получить нож в бок. Но саму по себе портовую застройку можно назвать скучным слово "рациональная". Всё подчинено логичной схеме "дом-лавка-кабак-рынок-склады-ремесленные мастерские-доки-порт", и вся эта ладно скроенная система крепко сшита сетью проезжих и пешеходных путей. Как в любом разумно организованном человеческом муравейнике. Однако, чем ближе к горе Уотердип, тем город становится сложнее и интереснее. Улицы живописнее и разнообразнее, архитектура причудливее. Феерия холмистого ландшафта слегка причёсана подпорными стенами и облагорожена сплошными пёстро застроенными террасами. Так, наверное, это выглядит для стражников, несущих службу на грифонах. Но для человечка-муравья, ползущего по земле, это сплошная головоломка. Забудьте о карте, она слишком плоская, чтобы отразить эту реальность. Уотердип называют "городом роскоши". Не буду спорить, уж чего-чего, а роскоши там хватает, но для меня он навсегда останется "городом лестниц, ведущих в никуда". Ты видишь цель, и путь к ней кажется очевидным, но поднявшись на миллион ступенек, ты оказываешься чёрт-те где, перед глухой стеной без окон и дверей, напичканной магическими ловушками. Ну да, кто ж идёт вверх по лестнице, чтобы попасть наверх, когда на самом деле нужно идти вниз в арку слева, потом направо по деревянному настилу, потом обогнуть холм по козлиной тропе, окаймлённой белыми стенами и благоуханными люпинами, и вот он, трактир. Потом оказалось, что туда можно было попасть новым путём, прямо от Гильдии Магов по великолепному арочному виадуку, а по старой живописной дороге уже сто лет никто не ходит. Нет, в таком городе не заскучаешь.
Должно быть, аасимар тоже когда-то плутал по этим улицам, и город открывался ему с неожиданных сторон. Может быть, попав в какое-то незнакомое место, он замирал, увидев раззолочённые вечерним солнцем шпили и садики на плоских ступенчатых крышах, янтарную полоску моря, и думал, что надо запомнить дорогу, потому что он обязательно сюда ещё вернётся, и, может быть, не один. А может, он ничего такого не замечал, а просто считал этот город более подходящим местом для жизни и работы, чем его родное захолустье. Уотердип принял его благосклонно, приоткрыл свои секреты. Обласкал, дал возможность реализовать таланты. Дал надежду. А потом безжалостно схарчил, когда он, такой щепетильный и совестливый, почуял обман и ступил с мощёных светлых улиц туда, куда нельзя.
Теперь Уотердип навсегда останется для меня городом, где жил незнакомый мне добрый и честный парень по имени Арвид.
"Равнодушным не грозит умереть так, как погиб этот добрый юноша, да обретёт мир его душа". Эти слова леди Тиннуарэ вселяли надежду, что Гильдия его не забудет. "Но лучше бы он жил", — тихо добавила она, опустив глаза, и я сразу прониклась к ней симпатией.
Каюсь, соперница Кары понравилась мне. Это её-то Кара называла дылдой пучеглазой и ещё бог знает как! Интересно, а на себя она давно в зеркало смотрела? Если я правильно поняла ситуацию с леди Тину и Сэндом, то могу сказать одно: за сотни лет его вкусы практически не изменились. Он по-прежнему питает склонность к высоким элегантным зеленоглазым женщинам с красивым руками и дивным русалочьим голосом. Не знаю, как ему это удаётся, но он выбирает самых-самых.
В самом начале нашего нетривиального знакомства я в глубине души опасалась Кары. Меня всё в ней озадачивало: колдовская мощь при таком юном возрасте, взгляд, достойный императрицы Вселенной, и удивительная красота, сочетающая точёную симметричную холодность и стихийный внутренний огонь, — я люблю такие лица, на них можно смотреть бесконечно. Среди студентов, насколько я могу представить себе эту среду, она должна была быть ярким светом, за которым летят бледные мотыльки, ища его внимания. Я не знала, как к ней подступиться. Но вскоре я кое-что поняла про неё. Собственно, на внешности и фигуре её сходство с леди Тину заканчивается. Её слабым местом является то, что она предпочитает действовать, а не говорить, и, какой бы она ни выглядела боевой и умеющей отвечать на словесную агрессию, в душе она чувствует себя неловко, оказавшись в центре внимания, если это не повод устроить "маленькое происшествие". Я думаю, это неумение располагать к себе и создало ей проблемы в Академии. А когда выяснилось, что на самом деле она умнее и способнее многих, это только увеличило пропасть между нею и остальными.
Убеждать словом — это, прямо скажем, не её стезя, и тот же Дункан вечно этим пользовался, ловя её на несдержанности. Запутаться в аргументах, наговорить резкостей и послать всех к дьяволам — это она может. А для леди Тину дипломатия, убеждение и публичные выступления — дело обыденное, она практикуется в этом сотни лет. Может, Кара тоже это поняла, и оттого благоразумно помалкивала, не давая ей повода показать своё превосходство.
А повод для конфликта чуть было не возник, когда леди с едва уловимым холодком заметила, что доспех боевого мага первого ранга очень идёт Каре, и, видимо, достоин её, так что она может забрать его себе, если он ей понравился. Зная нашу огненную девочку, я думала, она сейчас начнёт срывать с себя одежду. Но на удивление, Кара ничего не ответила, только на Сэнда посмотрела с мягкой укоризной, а тот пожал плечами. Такого же укоризненного взгляда он удостоился и от главы Гильдии. Чёрт побери, никогда ещё на моей памяти этот эльф не был так популярен. Разве что в логове суккубов.
Впрочем, продолжение беседы убедило меня в том, что эльфийка никакого камня за пазухой не держала и искренне отдавала должное и Каре, и всем нам.
Никогда раньше слово "леди" не было для меня так наполнено смыслом, как после знакомства с леди Тину. Если в её жизни есть место скрытым конфликтам и интригам, то явно более высокого порядка, чем те, что касаются частной жизни бывшего возлюбленного. Это не значит, что ей чуждо всё женское. Как бы она ни владела собой, свою симпатию к Сэнду и беспокойство об его состоянии она скрыть не могла. Не от меня. В её сердце больше огня, чем она хочет показать. Просто мышление и методы светских дам вульгарного пошиба с ней не вяжутся, всякий намёк на житейскую пошлость и мелочность натыкается на невидимую, но ощущаемую границу. И пусть Кара обижается на меня, если ей угодно, но этой леди хочется подражать.
Ток-ток, так-так — наши каблуки бодро застучали по горбатой брусчатке, когда мы пересекли пустырёк, где трое крикливых дворфов копали яму под фундамент. Нам оставалось пройти квартал до нужного места.
— Переживаешь за него? — спросила я.
Колдунья не сразу ответила, и я поняла, что она восприняла мой вопрос, как приглашение к разговору, а не обычную вежливость. Вообще-то, так оно и было.
— Он много значит для меня.
Она снова задумалась. Я не торопила её.
— Он спас меня, когда мне было плохо. Странно, да? — она усмехнулась. — Защитил не от нежити и монстров, от них мне защита не нужна... а от окружающей жизни, когда стало тошно.
Я вспомнила, как в ту тяжёлую полуголодную зиму Кара уехала из крепости, не объяснив толком причины, как только наладили сообщение с городом. Потом Дункан написал, что "она какая-то совсем странная", а вдогонку за первым письмом пришло ещё одно, сухо сообщавшее, что у Кары серьёзные проблемы, и он не в силах её больше покрывать. Но примчавшись при первой же возможности в Невервинтер, я с неописуемым удивлением обнаружила безмятежную колдунью в доме Сэнда, изучающей поваренную книгу с таким видом, словно ей в руки попался образчик древней гномьей письменности. Путанные объяснения Дункана заставили меня заподозрить, что Кара была замешана в чём-то таком, что аж привлекла внимание Девятки, но Ниваль только отшутился. Так и не поняла, почему она сразу не попросила моей помощи. Я бы ему плешь проела, если бы он её тронул хоть пальцем, что бы она там ни натворила по глупости.
