Ромм вздохнул, закрывая папку и отшвыривая ее на другой конец длинного бежевого дивана.
— Да, странная штука — история. Вроде и проститутка, а потом раз и всем не поздоровилось!
— Меня другое забавляет, — я довольно потягивал свежезаваренный чай из пол-литровой чашки, любуясь видом курящегося вулкана и цветущими сливовыми и вишневыми деревьями. — До Японии дошло кто именно сбросил на них ядерную бомбу, только после того, как Россия исчезла... А мы смеемся над финнами...
Две молоденькие девушки-хостэс, рыженькая и блондиночка, занимались нашими ногами, старательно разминая ступни, выкручивая пальцы и улыбчиво заглядывая нам в глаза, предугадывая наши пожелания.
Курилы, наконец-то, достались Японии.
Фудзияму, правда, растрясло лет 17 назад, да и климат стал не так чтобы очень...
Так что, пришлось Японии и японцам осваивать не только Курилы, но и капитальное строительство для погодных условий от +45 до -51, да и теплая одежда, доставшаяся по наследству от русских, оказалась очень кстати. Особенно валенки и шапки с длинными ушами, подвязываемыми под подбородком.
Хуже всего оказалось с канализацией, замерзающей на зиму...
Ромм не знал, плакать ему или смеяться: с одной стороны вроде как и США пострадало, а с другой и СССР нет.
Вобщем, смешанные чувства это не только когда "теща летит в пропасть в твоей, свежекупленной машине".
Подавив сладкий зевок, хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание девушек.
Блондиночка на Ромма запала однозначно, а вот рыженькая...
Странно как то...
— Девочки, на кого работаем? — Вырвалось у меня и обе хостэс тут же приняли вид обиженных детишек, обвиняемых в пожирании желтого прошлогоднего снега. — Сами ответите? Или за начальством побежите?
Рыженькая, со вздохом, стянула с себя парик и бухнулась в кресло напротив меня развязывая поясок халатика, улыбаясь и вытягивая ноги.
Очень красивые, между прочим, ноги.
Так и тянуло взять их в свои руки, крепко сжать и... Ждать, когда противник взвоет от боли, признавая свое поражение.
Я очень люблю женщин, право слово, но вот "женщин на службе государства" не люблю.
Наша комната, на 23 этаже гостиницы "Ямато", выходящая своими здоровенными, видовыми окнами на вулкан, отделанная желтоватой ольхой и бежевой мебелью, с коврами цвета весеннего меда и позолоченными бра сразу превратилась в место вооруженного конфликта. Слава звездам, что пока еще никто и ни в кого не стрелял.
Но напряжение ощущалось.
Зря мы с Роммом сюда приперлись, честное слово!
Ведь крутилась у меня мыслишка попросить его подкинуть меня до Матушки, уговорить погостить пару месяцев, а там можно было и снова во все тяжкие кидаться, ведь скучно это, 25 лет бороздить пространства, а потом, враз, осесть и не трогаться с места. Не по человечески...
"Восток" мы оставили в кольцах Сатурна, до сих пор бесхозных и безмолвных, плохо подходящих для добычи полезных ископаемых, прямо скажу, но... Лиха беда начало!
Китайцы, кстати, вон уже наладили семь куполов на Марсе. Индийцы — три. А Европа все кризисы переживает, завязанная на всеобщую валюту с корнями в Белом доме, в анальном кабинете.
Где зародилось, туда и угодилось, если перефразировать знаменитую русскую пословицу.
Орбитальные лифты нам все-таки построили, аж, страшно сказать — целых четыре штуки!
Что наши серокожие собирались вывозить такими количествами — ума не приложу: планета у черта на куличках, ресурсов кот наплакал... Если только... "Рабов"?! Семь лярдов голов, чем не охреннено-здоровенный бизнес? Интересно, кольвегам именно это и предложили, если они так отреагировали? Или что-то еще? Зная наших... Остается предположить — наркоту и донорские органы...
Девушка, видя мою странную гримасу, поджала ноги и прекратила улыбаться, демонстрируя свои 32-а белейших зуба.
Ромм, видя, что я не радуюсь, но и в драку не кидаюсь, расслабился.
— Я журналистка газеты "Линден-райд". Меня зовут Оливия Мастерс, а мою подругу — Эрика Цазенн.
У меня отлегло от сердца — журналисты это не рыцари плаща и кинжала, можно завалить и прикопать и искать их никто не будет, особо.
— У нас редакционное задание — информация о внешних мирах, максимально правдивая. — Эрика, в отличии от своей напарницы, устроилась рядом с Роммом, едва не касаясь его плечом. — За последние два года — Ваш корабль единственный, из которого вышел хоть кто-нибудь. Остальные...
Девушка дернула плечиком, давая понять, что контакты с инопланетянами, у бывшей нашей родной планеты, как-то не задались.
— Эрика! — Оливия попыталась остановить блондинку, но не получилось — Эрику понесло в откровения.
— Мы слишком далеко и малоинтересны — для всех. Развиваемся, конечно...
— Эрика. — Я поднял руку, останавливая девушку. — Не интересно. Совершенно. Вы, либо продолжайте заниматься массажем, либо... Валите отсюда.
Ромм дрогнул, скрипнул зубами, но стерпел.
-Может быть расскажете откуда вы прилетели? — Оливия перешла на ломанный русский и, не дождавшись ответной реакции, махнула рукой и встала с кресла, давая понять, что разговор окончен.
Едва за ними закрылась дверь, мы Мостовым переглянулись и пошли на балкон — смеяться вволю.
Эти две красавицы уже шестые за три дня, кто проверяет нас на знание русского языка. Вот интересно, кто-нибудь откроет им страшную тайну, что русский язык вот уже 9 лет, как официально внесен в справочник автопереводчика?! То, что это буду не я — однозначно!
Ромм сперва порывался поговорить, только вот здоровенный негр, представившийся нам на ломанном русском Иваном Джорджевичем, как то не внушал доверия или желания поболтать по душам. Даже являясь, как он прошептал мне в ухо "истинным сыном отечества российского", понесшего всевозможные поражения в правах из-за того, что от русского языка не отрекся.
Ахинею, что нам несли остальные, я даже повторять не буду — не смешно и печально: нас на планете нет больше столетия, а нас все за идиотов считают...
Эти две "журналистки", по крайней мере, хоть ушли сами.
Негра пришлось вежливо попросить, а китаянку, Ромм наказал от всей души, сунув ей в машину ма-а-а-а-а-аленькую саламандру.
Отвык, Роман Андреевич, от двигателей внутреннего сгорания.
Так что, прах китаянки теперь парит в верхних слоях атмосферы и смотрит она на нас с укоризной, сверху. Ну, это если крестик на ней действительно что-то значил, а не был частью маскарада.
В отличии от меня, Ромм действительно искренне сожалел о случившемся и все норовил зайти в церковь, поставить свечку...
Коммунист, блин!
— Господу потребовалось шесть дней, чтобы создать все. На седьмой он отдохнул. А в понедельник понял, что был в корне не прав. — Ромм, предпочитавший красивый и напевный, эльфиян, сидел, на перилах балкона и смотрел вниз, словно присматривая посадочную площадку для собственных костей. — Что скажешь, Плат? И хватит пялиться на мир через свои очки!
Солнцезащитные очки!
М-м-м-м!
Из всех высокотехнологичных безделушек, окружавших меня все это время, из всех, простеньких и понятных, не хватало мне именно их — обычных, солнцезащитных, очков.
Не надо мне навороченных "тактических" с терабайтом оперативки и автоподстройкой под все сломанные переносицы мира, с магнитными линзами, полифотохромными, мягко облегающие глаза при ударе и гарантированно уберегающие от выпадения, после озвучивания цены.
Вот эти, обычные, "классика". И обязательно — стекло!
Они тоже не дешевые, на мой взгляд, но... Точно такие у меня были.
Еще бы часы, достаточно и "Полета", если нет "Славы", но... Нет больше этого часового завода — съела его "Лонжини" "распилив" на пополам с японской "Сейкой" и благополучно развалив все, до чего дотянулись скрюченные пальцы конкурентной борьбы.
Солнышко пошло на закат, заглядывая в наши глаза и раскрашивая белый снег в оранжевые и розовые, тона.
Цветут сады. Закат. Вулкан. Идиллия.
Разрывающийся в номере телефон ее, конечно, портит. Но его можно не брать, можно снять и бросить трубку рядом с аппаратом, а можно просто игнорировать, любуясь закатом.
Так и не смогли мы набраться храбрости и перебраться через десяток формальных границ, оказавшись на территории страны, которой нет уже больше века.
Вроде сверху посмотреть — посмотрели, а как те застенчивые детки — постучаться и войти в двери — не смогли.
Может быть, оба хотели оставить в душе хоть призрачную каплю веры в то, что все осталось неизменным? И Москва, все так же цинично, через губу цедит свое веское "фе", на которое Питер отвечает культурным "!", а Новосиб — сибирским "Стахановским движением", только не от локтя, а от предплечья, чтобы дальше доходило и глубже понималось.
Хочется верить.
Только, неизменного нет.
Америка, за сто лет уже дважды распадалась на независимые штаты и вновь собиралась в кулак, поливая кровью патриотов дерево свободы — сперва защищаясь от латинской Америки, а чуть погодя — дружно навалившись на Кубу. Так что теперь у свободных янки есть Кубинский штат, в котором, как в бездонном колодце, пропадают миллиардные вложения и дотации, а его население продолжает с любовью вспоминать Фиделя и праздновать его День Рождения, каждый год.
Неплохо так, ребята устроились, на мой взгляд.
Телефон доставуче звенел, привлекая к себе внимание.
Ведь точно знаю — видят нас! Но все едино — дергают.
Камеры наблюдения, натыканные в каждый угол, не исключая ванну и туалет, поначалу нас смущали — не привыкли мы к столь пристальному вниманию, да и уединиться в туалете-ванне, великая, доложу я вам, возможность. Поначалу. После того, как к нам в номер ввалилась матрона диаметром в два с половиной метра и потребовала к себе внимания, а служба охраны гостиницы появилась буквально через две минуты и выпроводила поддатую бабень, под белы рученьки — очень пересмотрели свое мнение, в отношении камер.
Как ни крути, а люди мы простые, законов не нарушаем, извращениями не страдаем, номер поджигать не собираемся да и оплатили сразу за две недели вперед, чистым золотом.
Жаль только, что через месяц после нашего отлета, станет это золото именно тем, из чего его и сделали — куском свинца.
Увы, но на большее у Ромма сил не хватило, а тратить кристаллы, доставшиеся мне "по наследству" от Тофина — для Земли слишком круто. Весь этот отель, вместе с островом и всеми его жителями — цена одного, не самого крупного, с ноготь моего мизинца, камушка.
Да и не взял я их с собой — сдал Юре, на всякий случай.
Пол под нашими ногами содрогнулся, затем еще и еще раз — курящийся вулкан напоминал о себе самым прозаическим образом.
Тряска усиливалась, грозя скинуть нас с балкона. Или, если положить руку на нежно любимые части тела — вместе с балконом: Он уже потрескивал и сыпал на нас желтой штукатуркой.
Перешучиваясь, мы вернулись в комнату и...
Он все-таки рухнул!
Честное слово, как в кино, прихватив с собой часть стены с громадными окнами и громким "хрусть", открывая мгновенный доступ совсем не теплому ветру, смешанному с пылью и гарью коротких замыканий.
Дверь в коридор распахнулась и СБ отеля технично принялось "выводить" нас из зоны природно-техногенной катастрофы, ругаясь на семи языках и пеняя нам за то, что мы, такие уважаемые гости, не соизволили подойти к телефону и получить уведомление о том, что минут через 15-20 на всем острове станет жарче, а сам остров либо останется в памяти человеческой, либо станет ниже, либо — шире. А, может быть и вовсе — взорвется, прихватив с собой и этот отель и идиотов гостей с 9-го этажа, устроивших костюмированную вечеринку и теперь совершенно не соображающих, сколько именно девушек они позвали, и сколько всего приехало, но разбрелось по всему отелю.
Прислушиваясь к разговорам спасателей, вопросительно глянул на Ромма и качнул в сторону вулкана.
Тот лишь пожал плечами.
Топая вниз по лестнице, мы догнали обеих наших "журналисток", спускающихся с туфлями в руках и уже в обычных, платьишках, ничем не примечательных и без всяких дерзких разрезов до середины ягодиц.
Спасатели, покачав головами, добавили девушкам скорости и переключились на обсуждение их замелькавших, ножек.
На 16 этаже нас встретил затор — кто-то упал, повредив ногу, и теперь сидел на ступеньках, тихо поскуливая и раскачиваясь из стороны в сторону.
Его обходили, кто-то хлопал по плечу, а девушка-блондинка, достала на ходу из сумочки инъектор и всадила пострадавшему укол в шею, что-то прошептав на ухо.
Снова тряхнуло, посыпалась штукатурка, мигнул свет и народ судорожно замер, пережидая последствия и тихонько молясь.
Я говорил, что дерзких разрезов не было? Теперь появились. Юбка блондинки разошлась по швам, явив миру миленькое нижнее белье. Кружевное, синее и весьма фривольное.
Мужская часть спускающихся мужественно выпятила грудь колесом демонстрируя неплохую физическую форму. На их фоне мы с Мостовым выглядели очень даже невзрачно — и рост у нас чуть выше среднего и мышцы, на руках и ногах, не рвут одежду, вырываясь наружу. И улыбки — глупые и глаза не блестят.
Оливия протянула подруге свою легкую курточку и та повязала ее на поясе, маскируя разошедшийся шов.
Мужчины проглотили слюну.
Человеческая многоножка, оправившаяся от потрясения — мужская, от целых двух — вновь заструилась по ступеням, вниз.
Никто не толкался, не рвался вперед и не ругался матом, требуя привилегий.
— Плат. — Толкнул меня под руку Ромм и, схватив по локоть, прижал к эвакуационной двери с яро-красными цифрами 11, в белом кружке. — Наверх надо, слышишь? Сти проверила — гостиница рассчитана и на худшие передряги, но внизу будет жарко и... Сам понимаешь — ядовитые газы, почти всегда, тяжелее воздуха...
Представив себе путь наверх, едва не придавил умника: ну что ему мешало все это сказать десять этажей назад?!
— Сти отправила "Мышку", так что нам лучше оказаться на крыше, когда она прилетит...
Пока мы разговаривали, толпа поредела и теперь вполне было возможно не только спускаться, но и подниматься, не пробиваясь через плотный поток людских тел, старающихся спастись бегством.
— Ромм... — Я тяжело вздохнул. — Убил бы...
Развернулся и потопал вверх по ступеням, ожегшись на прощанье о странный, каре-зеленый взгляд, удивленный и подозрительный.
Спасатель, замыкающий шествие спасаемых, выслушал наши, наспех придуманные объяснения и предупредил, что времени у нас очень мало и автобусы ждать никого не будут, так что, в случае чего, за нами возвращаться будет некому и пенять нам надо будет лишь на себя.
Отмахнувшись от предупреждения, мы вновь принялись методично считать ступени, отсчитывая этажи вверх.
Обрывки ругани догнали нас, когда мы были на 21, а стрельба — на нашем, 23-м, этаже.
Заглянув в номер, мы прихватили свои вещи, радуясь их малому количеству и привычке держать все наготове — за магами вечно гонялись, ну а я, чего уж греха таить, так и остался пока еще там, на своей войне.
— "Мышка" будет через восемь минут. — Поторопил меня Ромм. — А нам еще семь этажей... Так что, пошевеливайся, наемник!
