Джем подошел к ограде из сухой каменной кладки, которая окружала поле, и, перемахнув через нее, целенаправленно устремился в сторону пастбища, полного овец. Куда это он направился?
'Чертов ад, что ты натворил на этот раз?' — пробормотал Роджер себе под нос.
Джем посещал деревенскую школу в Брох-Мордхе всего пару месяцев — это был его первый опыт образования двадцатого века. После их возвращения Роджер обучал Джема дома в Бостоне. Бри была с Мэнди, пока та восстанавливалась после операции, спасшей ей жизнь. Когда Мэнди снова оказалась дома и в безопасности, им пришлось решать, что делать дальше.
По большей части именно Джем настоял на переезде в Шотландию, хотя Бри тоже этого хотела.
'Это их наследие, — утверждала она. — В конце концов, Джем и Мэнди — шотландцы по крови, как с твоей, так и с моей стороны. Я хочу, чтобы они не забывали об этом'. И, конечно, связь с дедушкой — это само собой имелось в виду.
Он согласился и подумал, что в Шотландии Джем, возможно, не будет так сильно выделяться: несмотря на знакомство с телевидением и месяцы, проведенные в Штатах, он до сих пор разговаривал с ярко выраженным шотландским акцентом, который в Бостонской начальной школе явно придал бы ему известности. 'С другой стороны, — Роджер заметил про себя, — Джем был из тех людей, которые привлекают к себе внимание несмотря ни на что'.
Всё же, не было никаких сомнений в том, что жизнь в Лаллиброхе, в маленькой хайлендской школе была гораздо больше похожа на то, к чему привык Джем в Северной Каролине. И, учитывая природное умение детей приспосабливаться к новым условиям, Роджер подумал, что Джем адаптируется без проблем в любом месте, где бы ни оказался.
А что до его собственных планов в Шотландии... Об этом он помалкивал.
Джем дошел до конца пастбища и разогнал кучку овец, заблокировавших проход к воротам, выходящим на дорогу. Черный баран, наклонив голову, угрожающе направился в его сторону, но мальчишка не растерялся. Крикнув, он размахнулся сумкой, и напуганный баран резко отскочил, вызвав улыбку у Роджера.
Он не переживал об умственных способностях Джема, хотя... Может, и беспокоился — но уж точно не из-за их недостатка, а скорее из-за того, какие неприятности тот мог себе нажить. В школе всем сложно, не говоря уже о новой школе. И уж тем более там, где ты выделяешься, словно белая ворона — без разницы по какой причине... Роджер вспомнил свою школу в Инвернессе, где он всегда был отщепенцем: сначала как ребенок без родителей, а потом — как приемный сын священника. Прошло несколько ужасных недель толчков, насмешек и украденных обедов, прежде чем он начал давать сдачи. Хоть эти действия и вызвали некоторые трудности с учителями, но в итоге проблема разрешилась.
Может, Джем подрался? Крови Роджер не видел, но, возможно, это только издалека. Он бы порядком удивился, узнав о таком.
Неделю назад кое-что произошло, когда Джем заметил огромную крысу, сбежавшую в дыру под школой. На следующий день он принес кусок веревки и поставил капкан перед тем, как идти на первый урок. На переменке он пришел за своей добычей и с невозмутимым видом освежевал ее. Это зрелище вызвало восторг среди мальчишек-одноклассников, и привело в ужас всех девочек. Учителю это тоже не слишком понравилось: мисс Гленденинг была горожанкой из Абердина.
В конце концов, это была хайлендская деревенская школа, в которую большинство учеников приходили из близлежащих ферм и хозяйств. Их отцы ловили рыбу и охотились — они-то уж точно с пониманием относились к таким вещам. Директор школы, мистер Мензис, похвалил Джема за его мастерство, но попросил, чтобы в школе это больше не повторялось. Он позволил Джему сохранить шкурку, и Роджер торжественно пригвоздил ее к двери сарая.
Джем не стал открывать ворота пастбища — вместо этого он проскользнул между перекладинами, протащив сумку вслед за собой.
Неужели он пошел на главную дорогу, чтобы словить попутку? Роджер прибавил шаг, обходя кучи бараньего навоза и распихивая коленями стадо пасущихся овец, которые нехотя пропускали его, испуская негодующее 'ме-е-е'.
Нет, Джем повернул в другую сторону. Куда, черт возьми, он направился? Грязная тропинка, ведущая к главной дороге в одну сторону, в другую сторону шла абсолютно в никуда — она заканчивалась там, где земля постепенно переходила в крутое скалистое холмогорье.
И, судя по всему, туда-то Джем и направлялся — в горы. Он свернул с тропинки и принялся карабкаться. Его маленькую фигурку почти не было видно из-за буйных зарослей папоротника-орляка и свисающих веток рябины, растущей на нижних склонах. Очевидно, он держал путь в вересковые заросли в классической манере хайлендских изгнанников.
Именно при мысли о хайлендских изгнанниках Роджера осенило — Джем направлялся к Пещере Серой Шляпы.
Джейми Фрейзер прожил там семь лет после катастрофы при Каллодене — он прятался от солдат Кэмберленда, находясь практически в прямой видимости родного дома и под защитой своих арендаторов. Они никогда не произносили его имени вслух, называя его 'Серой Шляпой' -по цвету вязаной хайлендской шапки, которую он надевал, чтобы скрыть свою огненно-рыжую шевелюру.
Такая же рыжая шевелюра маяком мелькнула на полпути к вершине холма, прежде чем снова исчезнуть за скалой.
Поняв, что на пересеченной местности он может легко упустить Джема, пусть даже и с его ярко-рыжими волосами, Роджер ускорил шаг. Может, окликнуть? Он примерно знал, где пещера — Брианна рассказывала о ней — но никогда там не был. Внезапно ему стало интересно, откуда Джем знает о ее местонахождении. Может, он и не знал, а просто искал ее.
Роджер не стал окликать его и полез на холм. Поднявшись достаточно высоко, он увидел сквозь листву узкую нитку оленьих следов и частичные отпечатки маленьких кед в грязи. Это немного успокоило его, и он сбавил скорость. Теперь-то он не потеряет Джема.
На склоне холма было тихо — за исключением легкого ветерка, шуршащего среди рябин.
В углублениях нависшей над ним скалы виднелись фиолетовые пятна вереска. Уловив в дуновении ветра какой-то необычный запах, он с любопытством повернулся. Еще одна вспышка рыжего: в десяти шагах от него на склоне внизу стоял олень с большими роскошными рогами — явно в поисках самки. Роджер застыл, но олень поднял голову, водя своими широкими черными ноздрями и вдыхая воздух.
Вдруг Роджер понял, что рука сжалась на поясе, где раньше находился разделочный нож, а тело напряглось и изготовилось к прыжку, чтобы перерезать оленье горло, как только выстрел охотничьего ружья повалит его наземь. Он практически ощущал грубую ворсистую кожу, резкий хлопок на выдохе и поток горячей испаряющейся крови, струящейся между пальцев; он уже видел длинные желтые зубы с налипшей травой — последней трапезой оленя.
Олень издал глубокий гортанный рев, эхом раздающийся по округе: так он бросал вызов другим самцам поблизости. Долю секунды Роджер ожидал, что из зарослей рябины позади оленя вылетит одна из стрел Йена или в воздухе раздастся выстрел ружья Джейми. После чего, встряхнувшись, он быстро взял себя в руки и схватил камень — но олень его услышал и с грохотом умчался в сухие папоротниковые заросли.
Сбитый с толку, он стоял как вкопанный, чувствуя запах собственного пота. Но это не горы Северной Каролины, а нож в кармане служил лишь затем, чтобы перерезать веревку или откупорить пиво.
Сердце бешено колотилось, но он повернул обратно к тропинке, все еще пытаясь подстроиться под это время и пространство. Когда-нибудь ведь должно стать легче? Уже больше года прошло с тех пор, как они вернулись, но он по-прежнему просыпался по ночам, не понимая, где он и когда — или, что еще хуже, через какую-то неведомую кротовую нору ненадолго попадал в прошлое наяву.
Дети, похоже, не особенно страдали от этого ощущения нахождения... в ином месте. На то они и дети. Мэнди, естественно, была слишком мала и слишком больна, чтобы запомнить жизнь в Северной Каролине или путешествие через камни. Джем помнил. Но Джем... Ему хватило одного лишь взгляда на автомобили, которые они увидели на дороге спустя полчаса после путешествия через камни на острове Окракок, и по его лицу расползлась широкая улыбка — словно зачарованный, он стоял и смотрел на пролетающие мимо машины.
'Дрынь', — довольно проурчал он себе под нос, и, по всей видимости, стресс от расставания с родными и путешествия во времени бесследно исчез, в то время как Роджер еле держался на ногах, чувствуя себя так, будто оставил в тех камнях очень важную частичку себя, которую уже никогда не вернешь.
Их подобрал один добродушный водитель и, посочувствовав истории о неудачной лодочной прогулке, отвез в деревню. Там они позвонили Джо Абернати за его же счет, и это мгновенно решило трудности с деньгами, одеждой, комнатой и едой. Когда они проезжали по узкой дороге, Джем, сидя у Роджера на коленях, с разинутым ртом глазел в окно. Ветер трепал его мягкие рыжие волосы.
Ему не терпелось повторить это снова. Не успели они устроиться в Лаллиброхе, как он пристал к Роджеру, чтобы тот разрешил покататься по проселочным дорогам на 'Моррис-Мини' (Morris Mini — малолитражный автомобиль — прим. пер.). Сидя на коленях у Роджера, он радостно цеплялся своими маленькими ручонками за руль.
Роджер криво усмехнулся про себя: пожалуй, ему повезло, что Джем решил сбежать пешком на этот раз. Год-два, и он вымахает так, что и до педалей, глядишь, достанет. Пожалуй, пора начинать прятать ключи от машины.
Он забрался уже достаточно высоко и немного замедлил шаг, чтобы посмотреть вверх вдоль склона. Брианна говорила, что пещера располагалась на южной стороне холма, где-то в футах сорока над огромным белесым камнем, известным здесь как 'Прыжок бочонка'. Его так назвали из-за слуги Серой Шляпы, который нес эль своему лэрду, и, встретив по пути отряд британских солдат, отказался отдать бочонок, за что лишился руки...
— О, Иисусе, — прошептал Роджер. — Фергюс. О, Боже, Фергюс.
Он тут же вспомнил его смеющееся лицо с тонкими изящными чертами и хлопающие от радости темные глаза, когда он хватал бьющуюся рыбину своим крюком, прикрепленным вместо левой руки — и образ маленькой, безвольной окровавленной ладошки, лежащей перед ним на дороге.
Потому что это произошло здесь. Прямо здесь. Повернувшись, он увидел большую неровную скалу — молчаливого невозмутимого свидетеля ужаса и отчаяния. И вдруг прошлое стиснуло ему горло мертвой хваткой — свирепое, словно захлопнувшийся капкан.
Пытаясь ослабить хватку, он с усилием прокашлялся и услышал где-то рядом чуть выше по склону зловещий хриплый рев еще одного оленя, пока не видного.
Роджер свернул с тропинки и прижался к скале. Боже правый, неужели его кашель спровоцировал того оленя? Нет, скорее всего, он спускался, отвечая на вызов самца, виденного им несколькими минутами ранее.
Так и есть: через мгновение огромный олень спустился вниз, почти изящно пробираясь сквозь заросли вереска и груды камней. Это было красивое животное, но с характерными признаками периода брачной охоты: проступающие под толстой шкурой ребра, осунувшаяся морда и глаза, красные от похоти и нехватки сна.
Олень заметил его. Большая голова плавно повернулась в его сторону, и Роджер увидел, как вращающиеся, налитые кровью глаза уставились на него. Животное не испугалось: видимо, в мозгу не хватало места ни на что, кроме борьбы и спаривания. Олень вытянул шею и заревел, сверкая от напряжения белками глаз.
— Слушай, парень, если она тебе нужна, пожалуйста, забирай.
Он медленно попятился, но олень последовал за ним, угрожающе опустив рога. Испугавшись, Роджер раскинул руки в стороны и, размахивая ими, закричал на оленя — в обычных обстоятельствах олень уже давно бы ускакал прочь. Но благородный олень в период брачной охоты не был нормальным. Животное опустило голову и набросилось на него.
Роджер увернулся и распластался у подножия скалы. Он вжался в скалу всем телом, надеясь, что свихнувшийся олень не растопчет его. Оступившись, олень остановился в нескольких футах от Роджера, рьяно бодая вереск и пыхтя, как паровоз — но вдруг он услышал мычание соперника, доносящееся откуда-то снизу, и вскинул голову.
Снизу донесся еще один ревущий звук, и новый олень, пустив в ход задние конечности, поскакал через тропинку. Грохот безрассудных скачков вниз по склону сопровождал хруст ломающегося вереска и стук камней, рассыпающихся под ударами копыт.
Роджер вскочил на ноги: в венах, словно ртуть, бушевал адреналин. Он и не подозревал, что благородный олень так плохо себя поведет, иначе не стал бы тратить время на прогулки и пустые воспоминания о прошлом. Нужно найти Джема, пока мальчишка не наткнулся на одну из этих тварей.
Хотя он не видел их оттуда, где стоял, но до него доносился рев оленей, сражающихся внизу за право обладания гаремом самок.
— Джем! — закричал он, совершенно не заботясь о том, звучит ли его голос, как рев оленя в период гона или как стадо слонов. — Джем! Где ты? Отзовись сейчас же!
— Я здесь, па.
Слегка дрожащий голос донесся сверху, и, обернувшись, Роджер увидел Джема, сидящего на камне 'Прыжок бочонка' с прижатой к груди хозяйственной сумкой.
— Ага, давай. Вниз. Сейчас же.
Чувство облегчения некоторое время боролось с раздражением, но в итоге взяло верх. Он протянул руки, и Джем соскользнул со скалы, грузно приземлившись прямо в руки к отцу.
Закряхтев, Роджер поставил его на землю и наклонился, чтобы поднять упавшую хозяйственную сумку. Там помимо хлеба и лимонада он увидел несколько яблок, большой кусок сыра и упаковку шоколадного печенья.
— Что, собирался здесь задержаться? — спросил он. Вспыхнув, Джемми отвел взгляд.
Роджер повернулся и посмотрел вверх.
— Она там наверху? Пещера твоего деда? — он ничего не мог разобрать: склон был сплошь усеян камнями и вереском, повсюду торчали пучки утесника и росли разрозненные побеги рябины и ольхи.
— Да. Прямо там, — Джемми показал наверх. — Вон, видишь, где склонилось колдовское дерево (старинное название рябины — прим. пер.)?
Он увидел рябину — взрослое дерево, покрытое старыми сучками (не могло же оно здесь простоять со времен Джейми?), но не приметил ни одного намека на вход в пещеру. Звуки борьбы снизу утихли. Роджер огляделся на случай, если проигравший зверь пойдет назад этой дорогой, но, по всей видимости, опасался он зря.
— Покажи, — сказал он.
Джем, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, слегка расслабился при этих словах и, развернувшись, стал продираться вверх по склону. Роджер последовал за ним.
Можно стоять рядом с входом в пещеру и ни за что его не увидеть. Его прикрывала обнаженная горная порода и густая поросль утесника — узкое отверстие можно было заметить, только если стоять прямо перед ним.
Из пещеры дохнуло прохладным воздухом, лицо обдало влагой. Роджер присел, чтобы заглянуть внутрь, но увидел лишь несколько футов не особо приветливого пространства перед собой.
— Холодновато спать там будет, — вздохнул он и, взглянув на Джема, жестом показал на ближайший камень. — Не хочешь присесть и рассказать, что произошло в школе?
