— Все тело зудит, в особенности спина, грудь и лоб. — подумав, все же произнес темно-красный жеребец. — Ну и есть хочу так, что даже общество двух столь обворожительных пони почти не радует.

— Хорошо. — принцесса дня слегка кивнула и продолжила. — Некоторое время тебе придется погостить во дворце, под наблюдением докторов и нашим присмотром. Это связано с тем, что твой организм перестраивается и нам бы не хотелось, чтобы процесс зашел куда-то не туда. Ты становишься аликорном, Маки.

— Ну... это же хорошо? — изобразив улыбку, полувопросительно заметил вестник Бога Пороков. — Есть, чем гордиться: стану первым жеребцом-аликорном.

Белая крылато-рогатая кобыла отрицательно качнула головой и пояснила в ответ на недоуменно вскинутые брови:

— До тебя были еще двое жеребцов, которые тоже могли стать аликорнами... и это только те, о ком нам точно известно. Оба раза кандидаты... начинали вести себя излишне агрессивно, жестоко и беспринципно.

— М-да. — прикрыв глаза, "рыцарь порока" спросил. — Поэтому вы держите меня в изоляторе? Сколько времени я вообще был без сознания? Что с остальными?

— Ослабь напор, пони. — строго оборвала поток вопросов Луна.

— Ничего страшного. — тут же мягко вклинилась Селестия. — Ты спал примерно четыре дня, среди членов твоей семьи и кобылок, которых ты сопровождал, пострадавших нет. Каденс и Шайнинг Армор сейчас занимаются руководством страной и АКБ, им помогают министры, принц Блю Блад и твои заместители. Делами "Сладкого яблока" руководит Эпплджек. Эта комната нужна для того, чтобы ты случайно или осознанно не навредил пони из-за резко возросших возможностей.

— Можно еще несколько вопросов, ваши высочества? — демонстративно вежливо обратился Биг Макинтош к сестрам и, получив молчаливое разрешение, продолжил. — Могу ли я передать с кем-нибудь весточку родным?

— Разумеется. — отозвалась белая аликорн. — Каденс уже сообщила в Понивиль, что с тобой все в порядке, но пока что ты должен остаться в столице.

— Что именно от меня требуется, чтобы отсюда выйти? — слегка поведя плечами, вестник Бога Пороков добавил. — Не считайте меня неблагодарным за заботу, но тут несколько... неуютно.

— Понимаешь, Маки... — принцесса дня замялась, подбирая наиболее мягкую формулировку. — Мы не можем проверить, что ты — это ты: защита на твоем разуме этого не позволяет. Появилась же она даже раньше, чем дух Найтмер попал в твое тело.

— Мы можем провести проверку, если ты впустишь в свой разум меня, добровольно и во время сна. — прервала свое молчание темно-синяя аликорн. — После этого, если не будет обнаружено угрозы, тебя переведут в другую палату и к тебе начнут пускать посетителей.

"А больше вы, ваше высочество, ничего не хотите? Прошу прощения, но один раз свою душу я уже продал, так что вам ее отдать по понятным причинам не могу".

Вслух же "рыцарь порока" произнес другое:

— У меня достаточно тайн, желаний, сомнений... которые я хотел бы оставить при себе. Не поймите меня неправильно, Луна, но это слишком личное и, можно даже сказать, "интимное".

— Мы понимаем. — снова заговорила принцесса дня. — Поэтому я хочу предложить тебе альтернативу в виде магических клятв. Таким образом ты сохранишь свои секреты и мы будем уверены, что с твоей стороны Эквестрии ничто не угрожает.

"Блеск! Потрошение моих мозгов или клятвы, которые в худшем из вариантов превратят меня в подобие раба с иллюзией свободы. Эх... А ведь выбирать придется: деваться-то особо некуда. Слаб я, чтобы права качать, да еще против двух аликорнов...".

— Мы тебя не торопим. — уточнила белая крылато-рогатая кобыла, но продолжить не успела, наткнувшись на холодный взгляд изумрудных глаз.

— Я согласен на клятвы, ваши высочества.

ЦЕПИ, ЧТО ПРОЧНЕЕ СТАЛИ

ЦЕПИ, ЧТО ПРОЧНЕЕ СТАЛИ.

Раскинув в стороны руки и крылья, лежа на спине и дыша полной грудью, Биг Макинтош с уверенностью мог заявить то, что приблизился к пониманию настоящего счастья. Скользя взглядом по плавным желто-золотистым линиям, сплетающимся на потолке в сложную геометрическую фигуру, он искренне наслаждался отсутствием боли, жара, тошноты, скачков давления, изжоги, а также сводящего с ума зуда, которые преследовали новоявленного аликорна последние двадцать дней и ночей.

Созданный при помощи магии пегасов и единорогов облачный матрац, выглядящий как квадрат площадью в три квадратных метра и толщиной в сорок сантиметров, состоящий из упругого на ощупь белого тумана, идеально поддерживал тело темно-красного жеребца. Благодаря наполовину водной и наполовину газообразной структуре лежанки, даже ощущающиеся сверхчувствительными крылья могли лежать на ее поверхности совершенно безболезненно, да и возможность равномерно распределять вес тела снижала нагрузку на позвоночник и лопатки...

"Чувствую, сон на облаках станет одним из моих любимых занятий".

Промелькнула ленивая мысль в голове вестника Бога Пороков. Куда-либо идти, что-либо делать, да даже просто подниматься на ноги ему было отчаянно лень...

...

Две декады назад, когда принцессы Селестия и Луна устроили "серьезный разговор", итогом которого стало принесение несколько необычной клятвы, "рыцарь порока" даже не подозревал о том, что ему предстоит перенести в ближайшее время.

— Обычно, по крайней мере как произошло у нас с сестрой и Каденс, трансформация занимает несколько минут и сопровождается мощным выплеском магии. — лекторским тоном поясняла принцесса дня, пытаясь подготовить новоявленного племянника к грядущим сложностям. — У тебя же процесс пошел несколько иным путем, что с одной стороны позволит проследить и проконтролировать все изменения, но с другой станет испытанием для твоих организма и выдержки. Поддерживать искусственный сон на протяжении всего процесса тоже нельзя, так как магическое воздействие нанесет ущерб формирующейся энергетике, а химия уже сейчас действует на тебя плохо, да и имеет особенность накапливаться в органах...

Пожалуй, если бы не бушующие в душе эмоции из-за только что принесенной клятвы, красный жеребец мог бы расслышать в голосе белой крылато-рогатой кобылы заботу и искреннее беспокойство. Впрочем, история сослагательных наклонений не терпит и бывший земной пони благополучно пропустил последующие предупреждения мимо ушей.

Тем же днем его перевели в палату с окнами, мягким желтым паркетом, светло-бежевыми стенами и белым потолком. Из мебели там были только узкая лежанка, стоявшая строго посередине, несколько стульев и тумбочек, а также шкаф для одежды. Медсестра принесла обед, состоявший из густого теплого бульона с овощами и чая с парой творожных кексов, посыпанных сахарной пудрой. И только стоило утолить голод, как трансформация ускорилась, тем самым выбив все посторонние мысли и эмоции из головы.

На долгие двадцать дней жизнь Биг Макинтоша превратилась в череду мучений, горячечного бреда и коротких периодов просветления. Все это время ему приходилось лежать на жесткой постели на животе (чтобы не мешать развиваться крыльям), укрытым до пояса тонкой простынкой.

Приходя в себя от бессмысленных и бессвязных видений, среди которых преобладали совершенно дикие фантазии и короткие обрывки воспоминаний из этой жизни, вестник Бога Пороков чаще всего видел рядом с собой Каденс, одетую в короткий белый халат и белые же хлопковые штаны. Нежно-розовая аликорн сидела на стуле для посетителей и в полголоса читала какую-нибудь книгу (чаще всего приключенческий роман), одной рукой поглаживая гриву жеребца. Реже на ее месте обнаруживалась Селестия, облаченная в похожий наряд и рассказывающая истории из своей бурной молодости.

Краем уха слушая мягкий бархатистый голос принцессы дня, "рыцарь порока" узнал о знакомстве двух сестер со Старсвирлом, который уже тогда был немолодым жеребцом, о Кристальной Империи и ее горделивом, а также тщеславном главнокомандующем армии (позже захватившем власть у своей приемной матери), о принцессе Платине, которая хоть и вела себя как избалованный жеребенок, но при этом правила своим народом мудро и в большинстве ситуаций справедливо. Повествовала белая аликорн весьма интересно, что выдавало ее немалый опыт в данном занятии, так что даже тупая головная боль, головокружение и тошнота на время отступали, позволяя забыться сном без сновидений.

День на пятый или шестой, точнее сказать "рыцарь порока" не мог, количество сиделок увеличилось до трех: из Понивиля прибыла Сноу Лайт, оставившая жеребят заботам Алу, Эпплблум и Эпплджек, а также нанятым нянькам. Белая пегаска не могла похвастаться жизненным опытом, сравнимым с Селестией, но и чтением книг не увлекалась, предпочитая говорить о недавних событиях и строить планы на ближайшее будущее (она уже распланировала график тренировок для мужа, у которого для обладателя крыльев слишком слабые грудные мышцы).

Дни следовали за днями, а самочувствие Биг Макинтоша оставляло желать лучшего. Его раздражала собственная беспомощность, но поделать с этим до завершения трансформации ничего было нельзя. Оставалось только скрипеть зубами, пить густой питательный бульон, слушать голоса сменяющих друг друга кобыл и спать.

Самым тяжелым периодом за две декады можно назвать время, когда прорезался рог, который казался одним оголенным нервом, погруженным в ледяную воду, а также операцию по высвобождению крыльев из-под вздувшейся горбом шкуры. Самих разрезов на спине вестник Бога Пороков не ощущал благодаря местному обезболиванию и специальным зельям, а вот сами новые конечности в момент вытягивания и отмывания от крови одарили своего владельца гаммой незабываемых впечатлений.

К счастью, после этих событий самочувствие "рыцаря порока" стремительно пошло на поправку.

...

"Клянусь осознанно не совершать поступков, которые буду считать предательством Эквестрии".

Усмешка тронула уголки губ красного аликорна, а в изумрудных глазах заиграли огоньки злого веселья. Нет, эта клятва не запрещала Биг Макинтошу делать что-либо, что он посчитает необходимым, вплоть до свержения правящих принцесс, но...

"Нужно сперва доказать самому себе, что Эквестрии это не навредит, а в идеале сделает даже лучше".

При этом попытки извратить свое мышление таким образом, чтобы убедить себя, что принцессы вредят стране, окажутся тем самым предательством, как его понимает сам вестник Бога Пороков. В результате, чем больше он думал о возможностях обойти клятву, тем сильнее сам себя сковывал по рукам и ногам (а также крыльям и рогу). Можно было, конечно, действовать не просчитывая несколько шагов наперед, но подобная осознанная небрежность быстрее навредит ему самому.

"Как говорил Дискорд: "Чтобы удержать дурака, на него нужно надеть цепи, умный же сам на себя наденет кандалы..."".

Однако, пусть клятва и ограничивала вестника Бога Пороков, но совсем не в той степени, в которой могла бы, если бы он был обычным пони. В конце-концов, верность "рыцаря порока" принадлежала его покровителю и он мог выбирать, какой из Эквестрий служить.

Что же касается его отношения к Селестии: сложно испытывать негатив к кобыле, которая возилась с тобой как с жеребенком, кормила и поила, и даже круп подтирала. Однако же и иллюзий по поводу возможной дружбы с принцессой дня красный жеребец не питал, понимая, что ради страны, которую создала собственными руками, она пойдет очень на многое.

"Впрочем, так даже лучше. А то что-то я расслабился. Можно даже сказать "одомашнился"".

Заложив левую руку за голову, правую руку Биг Макинтош опустил вдоль тела и впился пальцами в облачный матрац. Без особых усилий он оторвал кусок плотного и упругого тумана, после чего поднял ладонь с полумагической материей к глазам. Стоило приложить немного усилий и сжать пальцы в кулак, как потерявшее плотность облачко просочилось сквозь кисть и истаяло в воздухе.

Пегасы на инстинктивном уровне могли совершать подобные манипуляции с настоящими облаками и туманом, единорогам для этого требовались специальные заклинания, земные же пони... У них были свои особенности и способности. Вестник Бога Пороков теперь являлся существом, объединяющим в себе черты всех трех рас и пусть понимал это умом, но подсознательно продолжал ощущать себя обычным жеребцом с рогом и крыльями.

"Мало превратиться в аликорна, надо еще научиться им быть".

— Ммм... — со стороны левого нижнего края кровати послышалось сонное мычание, которое перешло в шумный и протяжный зевок сопровождаемый шелестом расправляемых крыльев.

— Доброе утро, Сноу. — наблюдая за потягивающейся словно кошка пегаской, произнес "рыцарь порока".

— Маки... доброе утро. — широко улыбаясь и жмуря глаза, отозвалась белая летунья, после чего резко приняла сидячее положение, подогнув под себя ноги и, состроив серьезное выражение мордочки, спросила. — Как себя чувствуешь?

— Словно заново родился. — признался новоявленный аликорн и, дождавшись удовлетворенного кивка от жены, чуть ехидно добавил. — Такой же слабый и разбитый, будто новорожденный жеребенок.

— Издеваешься? — сложив руки под грудью, насупившись осведомилась крылатая кобыла.

— Немножко. — ухмыльнулся красный жеребец.

— Значит так? — Сноу Лайт прищурилась, на ее мордочке появилось хитрое выражение и, более не произнося ни слова, она поднялась на четвереньки и перебралась на середину кровати, нависая над мужем, опираясь на руки и ноги.

— Эй-эй-эй! — изобразил испуг Биг Макинтош. — Что это ты задумала? Я, между прочим, больной и несчастный жеребец...

— Если ты и больной, то только на голову. — фыркнула белая пегаска, одетая в один лишь больничный халатик, едва достающий до середины бедер. — Но это, увы, даже магией не лечится.

— Хорошего же ты обо мне мнения, дорогая. — изобразил обиду вестник Бога Пороков, пока жена аккуратно усаживалась ему на низ живота, при этом все же продолжая удерживать часть веса на своих ногах. — Доктор! Помогите! Аликорна невинности лишают!

— Молчи, дурак, сама справлюсь. — суровым голосом заявила летунья, расстегивая пуговицы халата и распуская гриву, тут же рассыпавшуюся по плечам густыми синими прядями. — Ты себе даже не представляешь, что мы все за эти дни пережили. Если ты думал, что тебе было тяжело, то должна тебя обрадовать тем, что впереди будет еще тяжелее: с сестрами и жеребятами сам объясняться будешь, а Алу после угрозы потерять своего жеребца серьезно решилась завести как минимум парочку щенят. Зекора же обещала помочь с зельями, которые помогут ей забеременеть.

— Мое мнение по этому поводу кого-нибудь интересует? — вопросительно приподнял брови "рыцарь порока".

— Дай подумать... — откинув халат, оставаясь сидящей на своем жеребце одетой только в свою шерстку, Сноу Лайт приложила указательный палец правой руки к губам и демонстративно задумалась, после чего уверенно констатировала. — Нет.

— Произвол. — недовольно буркнул темно-красный пока что бесперый аликорн. — Куда только смотрит общество борцов за права жеребцов?

— А такое вообще существует? — удивилась белая пегаска.