Через 30 секунд внизу сперва ухнуло, потом ахнуло и вверх полетели обломки лифта и ударная волна, пьяным слоном в посудной лавке прокатилась по цеху, сметая незакрепленные предметы, ржавые части всевозможных деталей и превращая их в жестокую шрапнель.
— Упс... Перебор! — Я отряхнулся, как собака, размотал тонкий шнур, накинул петлю на основание допотопного станка и сделал шаг вниз. Руки, отвыкшие от подобных заморочек, обожгло. Замелькали, стремительно уходя вверх, кирпичики кладки.
"... Еще чуть-чуть и полста метров. Половина пути вниз, к чертям в преисподнюю". — Мои мысли метались, как тараканы на включенной газовой плите.
На самой грани сознания мелькнула идиотская мысль: "сдаться"! Ведь это так легко: всего лишь закрыть глаза и разжать пальцы...
И тут сверху посыпались кирпичи, пыль и металлические предметы — ржавые и блестящие, вперемешку.
"Надо, надо ускоряться, по утрам и вечерам, ну а тот, кто не ускорится, отмечаться будет Там!" — Я расслабился, получил по голове гайкой на 34 и решил, что с меня хватит.
Тем более что крыша от лифта казалась совсем не далеко, а прыгать я умел с ранних лет. Отпустив веревку, рухнул на останки лифта, пробил, и в очередной раз возблагодарил свою судьбу, за ее не равнодушное ко мне отношение — дверцы уже были открыты, демонстрируя мне длинный коридор, в котором разгорались люминесцентные лампы, из расчета одна на тридцать шагов.
Прикрывая свои многострадальную голову руками — бейсболка не шлем, а пуговка на макушке, и подавно не помпон — ринулся по коридору, навстречу приключениям, глаза бы мои их не видели, а мозги даже и не подозревали об их существовании!
За спиной клубилась пыль, а через несколько секунд двери многострадального лифта "выперло" наружу качественным фурункулом из смеси битого кирпича, перекрытий и куском металла, гарантированно ставя крест на этом месте, как месте эвакуации.
Где-то наверху проскрежетали балки, пыль все прибывала.
Коридор, такое чистенький, пока в нем не появился я, отчаянно сопротивлялся, но бороться с человеческим безумием, можно только человеческими средствами.
— Смелый мышонок!
— Ага. Мне тоже нравится! — Признался я, чувствуя, что неестественно высокий фон начал свое подлое дело: меня знобило, а в голове начали проявляться совсем не интересные мне личности.
Стены коридора норовили превратиться в тугой узел, проваливаясь стенами в бесконечную бездну.
Поток ошеломительно ледяной воды окатил меня с головы до ног. Пропал и снова появился, сбивая тугими струями с ног.
Сознание прояснилось.
Ослепительно белая комната, выложенная скользким кафелем; из форсунок на потолке и стенах хлещет белесая ледяная вода.
"Комната первичной очистки — дезактивации".
Стянув мокрую куртку, протер глаза от ядреной жидкости и принялся искать дверь.
"Первичная обработка проведена. Покиньте помещение". — Обрадовал меня женский голос из зарешёченного отверстия динамика.
Потоки воды исчезли, втягиваясь в отверстия на полу, двери жутко заскрежетали и, разойдясь на полметра, застряли.
— И на том — спасибо! — Поблагодарил я автоматическую систему и вывалился в комнату, вдоль стен которой висели антирадиационные костюмы.
"Регистрируется повышение радиационного фона до 52 микрорентген. Рекомендуется вторичная обработка". — Динамик заперхал и, плюнув белым дымом, сдох, оставляя меня в полной тишине.
Стянув с себя мокрую одежду, закинул ее в стоящий у стены приемник "стиральной машинки", радостно пискнувшей и принявшейся размеренно отсчитывать минуты до завершения цикла стирки.
Глядя на костюм, покачал головой — старинная старина, но дозиметр продолжает работать, система дыхания, смешанная или как сейчас модно говорить "комбинированно-гибридная", функционирует, показывая 100% заполнение баллона с дыхательной смесью. Впрочем, как всегда все сдохнет именно в тот момент, когда будет нужнее всего.
Покачав головой, не доверяя глазам своим, натянул костюм, нахлобучил на голову огромный шлем с квадратным иллюминатором перед глазами и сделал шаг в сторону двери, украшенной знаком радиационной опасности и массивным штурвалом механической фиксации замка двери.
Открыв замок, толкнул освинцованную дверь шлюза, и мир вокруг заиграл красными сполохами тревоги.
Обычно, в такие моменты из динамиков начинает литься музыка о "несанкционированном" проникновении, но динамик умер слишком рано, даруя мне редкие минуты тишины.
"А крепко строили предки..." — Хмыкнул я, разглядывая стены шлюза. — "Жаль, что идиоты детки..."
Каламбур, конечно, так себе, но меня развеселил и отвлек от того момента, когда вторая дверь стала открываться.
Высокочастотный визг-писк ударил по мозгам, прокатился под сводами помещения, отразился от стен, ввинтился в кости черепа, с легкостью "пробив" шлем, разбивая клетки моего бедного мозга на мелкие частицы, превращая его в жидкий, серый студень.
Миг, удар сердца и все пропало.
Только за открывшейся дверью, прислонившись к стене напротив входа, сидел человек.
"Не человек". — Поправил я себя, делая поправку и страшась тому, что дела у меня очень не радостны. — "Некто без костюма антира..."
"Некто без костюма" шевельнулся.
Скрипнула, заскользившая по полу резиновая половица.
Фигура легко перетекла из положения "сидя" в положение "стоя" и в красном мигающем свете в ее руках появились полуметровые стальные клинки.
"Млин. И вправду, хорошо строили предки!" — Я начал стремительно себя жалеть, опознавая фигуру.
Слабое ее подобие мы все видели в первом Терминаторе, где робототехники от души поиграли со своими игрушками, демонстрируя нам киборга-уничтожителя во всей его красе.
Мне встречались "ребятки" этой серии.
Спасибо, можно я пойду домой? Прямо сейчас? Ладно?
Потемневшая от времени, пыли и активности фигура развернулась в боевую форму и металлическим голосом потребовала ввода пароля.
Уже понимая, что попал, пожалел только о том, что оставил оружие в комнате очистки, надеясь на свои способности и извечное "авось".
Ну и жадность, конечно, не маловажный фактор — после посещения этого места, с ними пришлось бы расстаться, однозначно.
Выждав ровно минуту, киборг вновь потребовал пароль и, не дождавшись от меня ответа, занес для удара обе руки, со сжатым в них оружием.
"Выдохнув" "конструкт" по борьбе со снегом, снес киборга в сторону и завалился на бок: мир вокруг меня замедлился, киборг — замер с нелепо поднятыми руками.
"Ну, это то я откуда прихватил?!" — Не понял я, отстраненно наблюдая за собой со стороны, за миром, который сжался до размеров спичечного коробка, окруженного красной пеленой. — "Еще один проклятый божий дар! Как же меня все это... И куда я его дену? Кому всуну?!"
"Секунду назад все было просто и понятно: цель рядом.
Сейчас, в который раз, меня окружает полный мрак, как привет из темных времен, когда он был единственным моим приятелем, защитником, собеседником и собутыльником.
И только в дольнем закутке сознания, содрогаясь от ледяного озноба, затаилось одно-единственное чувство, иррациональное, глупое, но — последнее — Вера.
И жуткий холод во всем теле.
Надежды больше нет!
А любовь?
Любовь осталась с тем единственным человеком, которого я любил, желал и верил.
Пусть ей будет тепло.
А мне сейчас остался только Холод.
Огненная искра скользит по венам, отнимая то последнее, что остается от меня, как от мира. Страшного моего, внутреннего мира. Моих тайн и...
Не отдам.
Просто, если я отдам "это", то, что останется мне? Что останется от меня? Что останется со мной?
Ненависть? Это слишком скучно, я так уже жил.
Зависть? Но у меня нет этого чувства.
Ревность? Никогда и никого не держал.
Или...? Боль?
Чем жить, когда все твое окружение враз становиться... Пустотой!
Пустая жизнь. Даже подумать страшно, сколько людей и "живых", и "мертвых", живет пусто, серо и... Громко, стараясь заглушить пустоту в своей голове.
Жить так? Стать одним из них? Клочком серой, алертной массы — не спешащей, не ждущей, не верящей.
Проще — не жить!
Хотя, если привыкнуть, то жить, то, как раз можно. Особенно если не задумываться, как ты живешь.
Нет уж. Не отдам!
Ни грана, ни секунды, ни миллиметра своей проклятой и благословенной жизни!
Она ровно такая, какой мне ее дано прожить и только мне судить, принимать, изменять и нести в себе.
Все остальное — шаг вниз по лестнице судьбы.
А мне надо вверх!
И гори оно, синим пламенем.
Буду жить дальше. Назло всем и вся, жить, не ожидая прощения и без оглядки.
Чтобы ангелы, если они есть, эти твари в перьях; чтобы демоны, эти твари в шерсти, знали — я пройду и небеса и глубины.
А там, за еще одним поворотом, снова будет свет. Или тьма.
Но это уже решать мне!
И, долой Холод!"
— ... Ох, ну и на фига такое счастье! — Мой мир принял знакомые очертания.
Металлический пол морозил босые ноги. Ныли разбитые руки. Стекло шлема, принявшее первый удар металлического кулака, впилось в кожу лица причудливым узором.
То, что с большой натяжкой можно было назвать остатками киборга, перекрученные, покрытые слоем окалины и — клянусь! — следами зубов, вварены в метало-бетонную стену саркофага. На грудной пластине светится красно-зеленый отпечаток ладони.
— Нормалфно я так, пофоефал... — Я замер, выплевывая четыре зуба, выбитых по правой стороне челюсти.
Сдирая с себя клочки костюма, тихонько поскуливал: в некоторых местах, костюм отдирался от тела вместе с кожей.
Пока крутился, умудрился наступить клинок, выломанный из руки киборга.
Поскользнулся, рухнул голым задом на холодный пол и громко, отчетливо помянул всех богов, Шефа и небесную канцелярию.
Надеюсь, им икнулось.
Острая боль пронзила висок: там, далеко вверху, Нэт и Аша держали на последнем дыхании пульт управления, на котором светился всего один зеленый огонек.
"Мы лепили... Мандарин". — Я улегся на пол, сделал один глубокий, до боли в груди, вдох. — "Много нас, а он — один!"
"Эта долька для ежат!" — Мое сознание освободилось от слабого человеческого тела и помчалось, проламывая перекрытия, вверх, к ним.
"Эта долька для бобрят!" — Коснувшись сознания девушек, щедро поделился с ними своими запасами кислорода, чистого и сладкого.
"Эта долька для ушат!" — В голове вертелось, что я думаю как то не так, но, вместо гнилых разборок, полной мерой влил девушкам спокойствия и силы, снимая усталость.
"Ну а волк и сам ужат!" — Легкий удар по нападающим, не ожидавшим такого подкрепления, и на пульте горят все три зеленых огонька — полный контроль.
И вновь в голове некая неправильность.
Сознание вернулось и заметалось по огромной пустой комнате. По преддверию ада.
Здесь, за одной из стен тихо мурчал реактор.
"А стены тут, три метра бетона, стали и свинца!" — Моя тушка на полу отчаянно быстро остывала и поторапливала ленное сознание, угрожая, что через пару минут оно может и не возвращаться! — "Ну, где же ты, где, во имя всех Звезд?!"
Дверь нашлась.
Намертво заваренная.
Изумительная предосторожность — лучше бы такие меры безопасности, применяли на дорогах, заваривая тупых автолюбителей в их же консервных банках!
Я сел на пол, прямо на сохранившиеся чудом целые куски костюма.
Реактор закрыт намертво.
Проходы блокированы — постаралась команда очень хороших специалистов, не понаслышке знакомая с правилами проникновения на подобные объекты.
"Блин, не Шеф ли здесь поработал?" — Промелькнула в голове шалая мысль и замерла, забившей испуганной птицей в сети. — "Шеф, заразец, поганец крупномасштабный, а ведь Ты всегда в кармане держишь тройку козырей! И это — не считая туза в рукаве и джокера под браслетом часов! И, чтобы Ты, да не оставил лазейку... Не верю!"
Уж и не знаю, с чего у меня прорезалась мысль о шефе...
Стоп. Знаю.
"Кто войдет без стука — вылетит без звука!" — Простой лист пожелтевшей бумаги, из тетрадки в клеточку, с нарисованным зеленым человечком, получающим пинка...
"Ага. "Осторожно! Амина!"" — Кивнул я самому себе и встал на карачки, шаря руками по полу, не доверяя своим глазам.
В одном месте меня слегка тряхнуло слабым разрядом, в другом — потянуло легким сквозняком.
"Кабель-каналы!" — Все беды и тяготы показались от такой находки, далекими и вполне оправданными. Все окупилось сторицей.
Отыграв "конструкт" самолечения, поднял с пола клинок, отломал по одному, пальцы киборга, все так же сжимающие рукоять и примерился.
А ничего так, ножичек...
Поднял клинок и, разгоняя его "конструктом", вырывая из себя остатки сил, вбил в узенькую щель.
Сперва запахло горелой изоляцией.
Потом — озоном.
Смерч силовых линий расчертил пол на неравные прямоугольники, скользнул по стенам.
"Что, "УПС?", наверное..."
Комната вокруг меня вспыхнула радугой цвета электрик, свернулась в холодный кокон, наполненный ярким звуком и, с треском лопнула, выкидывая в странное место.
Сиренево-сизая дымка покрывала почву плотным слоем, небо — бордовое, красное, красно-коричневое — полнилось синими и зелеными облаками; горизонт упирается в отвесную стену, сложенную из осколков скульптур, с торчащими во все стороны частями тел.
И не только человеческих: хобот слона я разглядел совершенно точно.
А вот в довершении праздника, очень знакомая фигура.
Вот и свиделись.
И дождь, с запахом весны в городе.
— Тебе не пройти здесь. Даже я, предпочел бы уйти, будь я на твоем месте...
— Ой, как Вы задрали... "На твоем месте, на твоем месте" — Передразнил я. — Ты — не на моем месте, так что... Валил бы, уж... На свое, место!
Изо дня в день, из года в год, слышал я эту фразу.
От друзей, от родни, от знакомых и даже — любовниц!
Надоело хуже горькой редьки, право слово!
Поймите Вы, уже давно не уважаемые — я менял деньги на свободу. Менял и обратно. Был никому не нужен, и любим — многими.
Но никогда и никому я не сказал: "будь я на твоем месте"!
Безобраз замер, переваривая мои слова и расхохотался, переварив.
— Смело. И... Глупо! Я — сильнее! И наши встречи...
— О, да! Наши встречи всегда были наполнены глубоким смыслом, только вечно нас прерывали и всячески мешали. — На меня, как и на Безобраза напал словесный понос. — И, все наши с Вами встречи, обычно либо заканчивались ничем, либо — не в вашу пользу.
— Вот именно, что прерывали! — Фигура облеклась в знакомый мне до боли, серебристый доспех. — Теперь, я дам тебе шанс...
Существо сняло шлем.
Это лицо, как последствие тяжелого сна алкоголика, как жуткий кошмар обсмотревшегося на ночь "ужастиков", подростка, как суровые галлюцинации обожравшегося на ночь, толстяка.
Лицо Безобраза, каждое мгновение то хмурилось, то прояснялось, то морщилось, покрываясь безобразными шрамами и морщинами. Злилось, веселилось — и все это венчалось золотым нимбом.
Старина Янус, с его двумя ликами, обзавидуется многогранности и тонкой игре!
