Подгадав свой прыжок к очередному крену палубы куттера, я отпустила канат и приземлилась, словно мешок с камнями. Острая боль пронзила правое колено, но я поднялась на ноги, пошатываясь туда-сюда вслед за движением палубы, и бросилась к сходному трапу.
— Эй! Вы что там делаете?
Один из канониров увидел меня и изумленно глазел, явно не в состоянии решить, то ли спуститься вниз и разобраться со мной, то ли остаться возле пушки. Второй посмотрел на меня через плечо и рявкнул первому никуда не ходить, добавив, что это не более чем какая-то дурацкая выходка: 'Черт тебя подери, стой на месте!'
Я их проигнорировала, но сердце стучало так сильно, что почти невозможно было дышать. Что теперь? Что дальше? Джейми и Йен исчезли.
— Джейми! — крикнула я так громко, как только могла. — Я здесь!
Побежав к канату, который привязывал куттер к 'Чирку', я одновременно вздергивала юбку, поскольку полы ее закрутились во время моего бесславного десанта, и мне никак не удавалось найти разрез, чтобы просунуть в него руку и достать ножик из ножен на бедре. Но само действие, похоже, обескуражило рулевого, который обернулся на мой крик.
Открыв рот, он таращился на меня, словно золотая рыбка, но имел достаточно хладнокровия, чтобы не отпускать румпель. Я схватилась за канат и вставила в узел нож, используя его, как рычаг, чтобы ослабить накрепко завязанные витки.
Робертс и его команда, благослови их Бог, устроили чудовищный бедлам наверху, на 'Чирке', и никто не услышал криков рулевого и канониров. Один из пушкарей, в отчаянии подняв глаза на палубу 'Чирка', наконец, решился и, спрыгнув с носа, направился ко мне.
'Ох, чего бы я только не отдала сейчас за пистоль!' — мрачно подумала я. Но у меня был только нож, и, выдернув его из полуразвязанного узла, я ударила им матроса в грудь настолько сильно, насколько смогла. Его глаза округлились, и я почувствовала, как нож, ударившись о кость, провернулся в моей ладони, вспарывая плоть. Мужчина закричал и, чуть не вырвав нож из моей руки, с глухим стуком упал навзничь на палубу.
— Простите, — выдохнула я и, тяжело дыша, возобновила работу над капризным узлом, теперь запятнанным кровью. Со стороны сходного трапа послышался шум. Оружия у Джейми с Йеном могло и не быть, но я понимала, что в тесном помещении это не имело большого значения.
Я дернула последний виток, веревка неохотно подалась и повисла, шлепнувшись о борт 'Чирка'. Тут же течение понесло корабли врозь — меньший по размеру куттер заскользил вдоль бóльшего шлюпа. Мы двигались медленно, но оптическая иллюзия скорости заставила меня пошатнуться, и для равновесия я схватилась за поручни.
Раненный пушкарь поднялся на ноги и направился ко мне — пошатывающийся, но злющий. Кровь текла, но не сильно, и он никоим образом не выглядел покалеченным. Я быстро шагнула в сторону и, взглянув на сходной люк, ощутила безмерное облегчение, увидев появившегося из него Джейми.
Он достиг меня за три шага.
— Быстро, мой дирк.
Секунду я просто пялилась на него, но потом вспомнила и почти сразу нашла карман. Я рывком потянула дирк, но он запутался в ткани. Джейми схватился за рукоять и, распоров материю, высвободил кинжал — попутно разрывая не только карман, но и пояс моей юбки. Джейми повернулся и ринулся обратно в глубины куттера, оставив меня разбираться с обоими канонирами — раненным и здоровым, который осторожно спускался оттуда, где стоял. Не говоря уж об истерически вопившем рулевом, призывавшим кого-нибудь поднять хоть какие-нибудь паруса.
Я сглотнула и покрепче ухватила нож.
— Не подходите, — сказала я таким громким и командным тоном, каким смогла. Учитывая недостаток дыхания, ветер и превалирующий шум, сомневаюсь, что они меня услышали. С другой стороны, даже если бы и услышали, вряд ли это имело бы значение. Одной рукой я поддернула вверх свою свисающую юбку, чуть согнула колени и решительно подняла нож, стараясь показать, что знаю, как с ним обращаться. Я и знала.
Меня бросало то в жар, то в холод, затылок покрывался испариной, которая мгновенно высыхала на холодном ветру. Но паника прошла: сознание стало очень спокойным и отстраненным.
В голове была единственная мысль: 'Вы не тронете меня'. Раненый мною канонир осторожно держался поодаль. Другой же видел перед собой не более чем женщину, и не побеспокоился вооружиться, а только с сердитым презрением приближался ко мне. Я увидела, как нож, словно сам по себе, быстро двинулся вверх и по дуге, и блеск его потускнел от крови, когда я полоснула мужчину по лбу.
Кровь хлынула по лицу, ослепив нападавшего, и, сдавленно и удивленно вскрикнув от боли, он попятился, прижав к лицу руки.
Не совсем уверенная, что делать дальше, я поколебалась секунду. В висках по-прежнему стучала кровь. Корабль двигался, вздымаясь и опускаясь на волнах. Почувствовав, что нагруженный золотом подол моей юбки шкрябает по доскам, я снова дернула разорванный пояс вверх, чувствуя, что раздражаюсь.
И тут я увидела застрявший в своем отверстии на поручнях страховочный штифт, вокруг которого был обмотан линь. Подойдя ближе и воткнув нож в шнуровку корсета, — за неимением лучшего места — я взялась обеими руками за штырь и выдернула. Держа его, как короткую бейсбольную биту, я уперлась пяткой и с силой опустила деревяшку на голову человека с порезанным лицом. Деревянный штифт с полым звонким стуком отскочил от черепа, и моряк зашатался прочь, ударившись о мачту.
Тут рулевой потерял терпение и, оставив руль без присмотра, слетел со своего поста и набросился на меня, словно разъяренная обезьяна — весь сконцентрировавшись в тянущихся руках и оскаленных зубах. Я попыталась ударить его деревянным штифтом, но потеряла хватку, когда била пушкаря, и как только рулевой набросился на меня, палка, выскользнув из руки, покатилась по вздымающейся палубе.
Рулевой был маленьким и худым, но под его весом меня повело назад, и мы вместе накренились к поручням. Я ударилась об них спиной, сильно ушибив почки, и дыхание со свистом вышло из меня. Затем это превратилось в настоящую агонию, и я корчилась под ним, соскальзывая вниз. Целенаправленно хватая меня за горло, он последовал за мной. Я замолотила руками, словно крыльями ветряной мельницы, колотя его по голове, хотя мне было больно бить его по костям черепа.
В ушах ревел ветер, я ничего не слышала, кроме задыхающихся проклятий, резких вздохов, которые могли быть моими, а могли — его. И тогда он отмахнул мои руки назад и схватил меня одной рукой за шею, надавливая большим пальцем под челюсть.
Было больно, и я попыталась пнуть его, но мои ноги запутались в юбке, да и его вес прижимал их к палубе. В глазах у меня потемнело, только легкие вспышки золотого света, будто крошечные фейерверки, возвещали мою смерть. Кто-то издавал тихие мяукающие звуки. И я смутно поняла, что это, должно быть, я. Хватка на горле усилилась, и светящиеся вспышки растворились в черноте.
Я ОЧНУЛАСЬ С УЖАСОМ и одновременно — с ощущением, что качаюсь в колыбели. Горло саднило, и когда я попыталась сглотнуть, то подавилась от боли.
— Ты в порядке, Сассенах, — пришел из окружающего мрака мягкий голос Джейми, и его ладонь крепко и подбадривающе сжала мое предплечье... Где это я?
— Поверю... тебе... на слово, — прохрипела я, и от усилия в глазах появились слезы. Я кашлянула. Было больно, но, похоже, это немного помогло. — Что?..
— Глотни воды, a nighean (девочка (гэльск.), — прим. пер.), — большая рука обхватила мою голову, немного приподнимая, и к губам прижалось горлышко фляжки. Глотать воду тоже было больно, но я не возражала: губы и горло пересохли и казались солеными.
Глаза постепенно привыкли к темноте, и я различила фигуру Джейми, который ссутулился под низким потолком. А над ним — очертания стропил — нет, балок. Сильный запах трюма и дегтя. Корабль. Конечно, мы на корабле. Вот только на котором из них?
— Где?.. — прошептала я, махнув рукой.
— Не имею ни малейшего понятия, — довольно раздраженно ответил Джейми. — Люди с 'Чирка' смогли поднять паруса... Надеюсь... А Йен приставил пистоль к голове одного из моряков, чтобы тот управлял кораблем. Но насколько я в этом разбираюсь, он ведет нас прямо в открытое море.
— Я имела в виду... на каком мы... корабле, — хотя его замечания ответили яснее ясного: мы, должно быть, на военном куттере.
— Они сказали, что он называется 'Питт'.
— Очень подходяще. (Здесь игра слов. Корабль назван в честь Уильяма Питта Старшего — британского военного министра из партии вигов, который завершил Семилетнюю войну и внес неоценимый вклад в становление Британии как мировой колониальной империи, значительно прирастив заморские владения британской короны. Но Клэр имеет в виду, что название корабля созвучно со словом 'pit', которое означает ад, яма, западня, могила... что как нельзя лучше характеризует их теперешнее положение — прим. пер.)
Невидящим взглядом я осматривала окружающую темноту, и мое чувство реальности снова пошатнулось, когда в нескольких футах позади Джейми я увидела смутные очертания — что-то вроде огромного пестрого свертка, очевидно, подвешенного в воздухе. Я резко села — ну, или попыталась сесть, только сейчас осознав, что нахожусь в гамаке.
Тревожно вскрикнув, Джейми схватил меня за талию — и как раз вовремя, а иначе я бы просто выпала головой вниз. И когда я, схватившись за Джейми, приняла устойчивое положение, то поняла, что огроменный кокон на самом деле оказался человеком в подвешенном к стропилам соседнем гамаке. Только он был замотан в нем, словно паучий обед, и с кляпом во рту. Прижав лицо к сетке, он свирепо на меня глазел.
— Иисус твою Рузвельт... — прохрипела я и снова легла, тяжело дыша.
— Отдохнешь немного, Сассенах, или мне тебя на ноги поставить? — довольно резко спросил Джейми. — Мне бы не хотелось надолго оставлять Йена одного.
— Нет, — ответила я, снова пытаясь подняться. — Помоги мне выбраться, пожалуйста.
Комната... Каюта — или как ее там — кружилась вокруг меня, так же, как вздымалась и опускалась, и мне пришлось на мгновение прижаться к Джейми и закрыть глаза, пока мой внутренний гироскоп не установился.
— А капитан Робертс? — спросила я. — 'Чирок'?
— Бог его знает, — кратко ответил Джейми. — Мы удираем от них с того момента, как мне удалось заставить людей поставить паруса. Все, что я знаю, это то, что они у нас на хвосте, но, сколько бы я ни смотрел за корму, ничего не вижу.
Мне становилось немного лучше, хотя с каждым ударом сердца кровь все еще болезненно пульсировала в горле и в висках. Я ощущала места ушибов на плечах и локтях и отчетливую болезненную полоску на спине — там, где ударилась о поручни.
— Почти всю команду мы заперли в трюме, — сказал Джейми, кивком головы указывая на мужчину в гамаке. — Кроме этого. Я подумал, может, ты захочешь взглянуть на него сначала. Я имею в виду, как врач, — добавил он тут же, видя, что я не понимаю. — Хотя вряд ли он сильно ранен.
Подойдя, я увидела, что в гамаке находился тот самый рулевой, который пытался меня задушить. На лбу у него виднелась здоровенная шишка, а под глазом начинал проявляться чудовищный синяк. Наклонившись, в тусклом свете я смогла разглядеть, что его зрачки одинакового размера, и — учитывая кляп во рту — дышит он ровно. Значит, скорее всего, сильных повреждений нет. Секунду я стояла и смотрела на него. Поскольку единственный свет проникал в трюм сквозь стеклянную призму в верхней палубе, разобрать было трудно — но то, что я сначала приняла за свирепый взгляд, было, скорее, отчаянием.
— Вы хотите в уборную? — вежливо поинтересовалась я.
И мужчина, и Джейми — оба издали практически одинаковые звуки, хотя в первом случае это был стон нужды, а во втором — раздражение.
— Бога ради, — Джейми схватил меня за руку, когда я потянулась к несчастному. — Я разберусь с ним. Иди наверх.
По его голосу было понятно, что он жутко устал, его терпение просто на грани, и с ним лучше не спорить. И под аккомпанемент беспрестанного гэльского бормотания, которое я даже и не пыталась переводить, я осторожно направилась к сходному трапу.
Порывистый ветер наверху поймал мои юбки, и я опасно пошатнулась, но, схватившись за веревку, удержалась. От свежего воздуха в голове прояснилось, и я почувствовала себя настолько устойчиво, что отправилась на корму. Там, как и было сказано, я нашла Йена, который небрежно держа на колене заряженный пистоль, сидел на бочке и оживленно беседовал с матросом, стоявшим у штурвала.
— Тетушка Клэр! Вы в порядке? — спросил он, спрыгивая с бочки и жестом приглашая меня присесть.
— Прекрасно, — ответила я, усаживаясь. Не думаю, что порвала что-нибудь в колене, но оно было немного неустойчивым. — Клэр Фрейзер, — представилась я, вежливо кивая джентльмену у румпеля — негру, на лице которого виднелись сложные татуировки, а сам он был одет в обычные матросские обноски.
— Гвинея Дик, — широко улыбнувшись, он продемонстрировал явно подпиленные зубы (у многих африканских народов существует обычай подпиливать передние резцы, делая их похожими на собачьи, крокодильи или акульи — прим. пер.). — Ваш па-акорнай, мэм.
Секунду я просто смотрела на него, открыв рот, но потом восстановила некое подобие самообладания и улыбнулась.
— Вижу, Его Величество набирает своих моряков, где только может, — тихо сказала я Йену.
— Точно, так и есть. Мистера Дика завербовали прямо на гвинейском пиратском судне, куда он попал с работорговца, который, в свою очередь, увез его из бараков на побережье Гвинеи. Не уверен, считает ли он предложенные Его Величеством условия улучшением... Но говорит, что не против дальше идти с нами.
— Твое доверие лежит на нем? — спросила я на своем хромом гэльском.
Йен поглядел на меня почти возмущенно.
— Разумеется, нет, — ответил он на том же языке. — И ты сделаешь мне одолжение, если не будешь подходить к нему слишком близко, жена брата моей матери. Он говорит, что человеческое мясо не ест, но это не означает, что ему можно доверять.
— Понятно, — уже по-английски произнесла я. — А что случилось с...
Но до того, как я смогла закончить предложение, на палубе раздался грохот, и, повернувшись, я увидела Джона Смита — того, что с пятью золотыми сережками — который спустился со снастей. Увидев меня, он тоже улыбнулся, хотя его лицо было утомленным.
— Пока достаточно далеко, — сказал он Йену и, коснувшись вихра на лбу, отсалютовал мне. — Вы в порядке, мэ-эм?
— Да, — я поглядела за корму, но не увидела ничего, кроме вздымающихся волн. И точно такой пейзаж, куда не кинь взгляд. — Э-э... Вы случайно не знаете, куда мы направляемся, мистер Смит?
Вопрос его слегка удивил.
— Что ж, нет, мэм. Капитан не сказал.
— Капи...
— Это он о дяде Джейми, — пояснил Йен довольным голосом. — Выворачивает внизу свои кишки наизнанку, да?
— Когда я его в последний раз видела, — нет, — в основании спины у меня появилось странное ощущение. — Вы хотите сказать, что никто на борту этого судна не имеет представления куда — или хотя бы в какую сторону — мы движемся?
