— Это все, Отокаге-сама, — замялся Иносунэ, — они сидят там с шестого апреля, то есть уже три недели. Дзинчурики Кьюуби никуда не делся, он тоже с ними и по-прежнему считает 'Горизонт' своей добычей.
— Не добычей. Спасаемым. Узумаки Наруто свято верует, что, однажды встретив на пути — неважно, преднамеренно или случайно — этого всеми гонимого и преследуемого мальчика, он наградил его своей опекой, заступничеством и несет за него ответственность. Пацан может и хрена моржового не стоить, но Узумаки все равно будет защищать его до последнего вздоха.
— Прямо как святой. Он идеалист?
— Вовсе нет. Он просто дурак.
— По мне, так одно другого стоит. Но у Узумаки, в отличие от всяких кривляк-патриотов из Облака или — чтоб она сгинула — Конохи, есть чем подкрепить собственные слова. Я о Кьюуби. Разумеется, если вы прикажете, 'Нефрит' снова сойдется с ним в бою, но... честно говоря, у меня нет желания принимать участие в подобном мероприятии.
— Пока мы не будем устраивать никаких 'мероприятий'. У нас есть другое дело, не менее первостепенное. А 'Горизонт' потерпит.
Орочимару был и по сей день оставался величайшим сукиным сыном в мире, но он никогда не давал Сазке бесполезных уроков. 'Можно самосовершенствоваться до бесконечности, — повторял он, — можно стать полубогом или даже богом, но никогда нельзя при том забывать о демонах. О Биджуу — в особенности. И об опаснейшем из них — Кьюуби. Он себя еще покажет'. Их мимолетная встреча в тот день, когда к Орочимару прибыл перебежчик из Конохи, на поверку оказавшийся подосланным убийцей, и не менее мимолетная схватка доказали Сазке, что 'покажет' Лис себя еще не скоро.
В те минуты, когда Учиха был с собою откровенным — потому что с собой, как и с другими людьми, нельзя быть откровенным постоянно — он признавался себе, что не может сложить о Наруто какого-то неизменного впечатления. Иногда вечный генин казался ему безнадежным слабаком и никчемным шутом, иногда — кладезем силы, семечком, из которого произрастет новый Восток. Сазке даже не мог определиться, презирает ли он Наруто или нет. Хотя, наверное, стоило презирать. Словом, покуда Наруто не слишком сильно мешался ему и не стоял у него на пути, Сазке, дабы не смущать себя и не отвлекаться, предпочитал о нем не думать вообще.
Но помимо Наруто оставался еще и Кьюуби, опасный уже тем, что им могли завладеть Акацки. Впрочем, Сазке уже научился мириться с тем, что на Востоке живет множество людей и существ, куда более него сведущих в воинской науке, и невиданная мощь, спящая в Узумаки, теперь не дразнила его так, как когда-то. Кьюуби — это Кьюуби, а никак не Наруто. Узумаки слаб и в ближайшее время не будет сильней, а, стало быть, Учихе пора забыть о том мальчишеском соперничестве, в определенный момент времени едва не ставшем для него важнее отмщения брату. Ему надлежит заняться более насущными проблемами. Коли он собрался использовать наследие змеиного саннина в качестве оружия против Акацки — и против Итачи в том числе — ему необходимо срочно выводить Скрытый Звук из того политического дрейфа, который устраивал Орочимару, но для Сазке был неприемлем. Нужно многое сделать. В первую очередь — помириться с Песком, с Конохой, с Облаком: всеми теми, кому темное братство успело основательно насолить. Акацки — крепкий орешек и новая решающая сила. Собранных ими Биджуу, по утверждению Орочимару, хватит, чтобы устроить локальный Армагеддон. Dies irae, как говорят на Западе, или Den' gneva по-катунийски. Конечно, забавно было бы взглянуть на это зрелище, жаль только, оно никак не поспособствует поимке и уничтожению Итачи и неизвестно, что принесет Сазке и Скрытому Звуку. Враг моего врага — мой друг, и через такой сговор Учиха твердо намеревался положить конец полуподпольному существованию своей Деревни. Не унижаться, но показать, что Звук может стать незаменимым союзником против Акацки. Только при этом условии Великие Каге согласятся на мировую.
— Вы не боитесь упустить момент, Отокаге-сама? — спросил дзеунин. — Они основательно окопались на Черном Рифе, но три бойца — это, как ни посмотри, лишь три бойца. Когда 'Горизонт' переправят в Коноху, для нас он сделается недостижимым.
— Думаешь, Коноха извлечет из 'Горизонта' какую-нибудь пользу?
— Вам известно больше моего, Отокаге-сама.
— Не особенно, Иносунэ. Не особенно... Я перерыл все архивы Скрытого Звука, но не нашел ни единого намека на 'Горизонт', так что придется удовольствоваться догадками. Но раз уж приходится оперировать информацией при ее явном недоборе, не случится плохого, если мы чуть-чуть пофантазируем. 'Горизонт' можно понимать двояко. Не исключено, что царевич — какое-то особенное тело для Орочимару, обладающее неясными для нас дарованиями, и тогда он приложит все усилия, чтоб заманить его в Каваго. При этом раскладе от нас требуется ликвидировать царевича раньше, чем Орочимару до него доберется.
— Так зачем же дело стало? — браво вскинулся Иносунэ. — Пока Узумаки сидит, сложа руки, на Черном Рифе, его жизнь фактически принадлежит адмиралу-префекту Мутэ Юдзи. Про этого старого пройдоху уже слагают легенды. Мол, он так долго якшался с демонами да чудовищами, что сам потерял человечность. Будто у него тысяча языков льстивых и десять тысяч лживых, и он меняет их по своему разумению. Достаточно просто заплатить ему, и он убедит Узумаки отдать нам парня без всякого кровопролития. Только не ждите, что его услуги будут стоить дешево.
— Узумаки легче прикончить, чем переубедить, — фыркнул Учиха, — но я не вижу смысла утруждать себя ни тем, ни другим. 'Горизонт' мог быть задуман как ловушка для меня, Акацки или Конохи — всех, кому Орочимару мешает жить. Тогда, затратив время, силы и деньги, сцепившись с Узумаки Наруто, отвлекшись от охоты на Орочимару, мы проиграем все, что только можно проиграть, и вдобавок выставим себя полными идиотами.
Иносунэ резко притормозил и Сазке невольно остановился вместе с ним.
— Произошло что-то, ради чего следует временно забыть о 'Горизонте'? — поинтересовался дзеунин. — Нечто такое, что все меняет?!
— Пошли, не стой столбом. Произошло, Иносунэ. Якуши Кабуто, без которого бегство Орочимару было бы невозможно, вышел с нами на связь. Ну, не со мной, а с одним человеком из Скрытого Звука, который, как он уверен, сохранил верность Орочимару. Мы не стали его разуверять. Кабуто хотел знать, на какой стадии находятся наши поиски его хозяина. Так вот, либо он фатально наивен, и сам облегчил нам поиски Орочимару, либо это опять же ловушка и нас нарочно пытаются завлечь в Каваго.
— Куда?! — вырвалось у Иносунэ. — В Каваго, кишащий агентами Ветра? В Каваго, который не сегодня-завтра падет?
— Орочимару таков, что не пойдет ни на какой шаг, пока предварительно не уверится в будущем успехе. Риск в его понимании — это вероятность провала в одну сотую долю процента. Он и в молодости был таким: блестяще выполнив множество миссий, он так и не снискал себе славу храбреца, хотя и спины врагам не показывал ни разу. А после поражения в битве за Коноху и капитуляции Песка его паранойя — и стремление всегда и везде обезопасить себя — обострились как никогда. Орочимару не будет искать укрытия в том месте, о безопасности которого не может говорить наверняка. Если он в Каваго, значит, там ему лучше всего.
— Не понимаю хода его мыслей, — сказал Иносунэ. — Воины Гаары Песчанника, войдя в город, изловят Орочимару в два счета.
— Я тоже не понимаю, — признался Сазке, — но с ним Кабуто. По-видимому, это что-то объясняет.
— Якуши Кабуто... эскулап и ученый при вашем предшественнике. Да, я помню его — мы мельком виделись в Краю Рек, после того, как попытка вернуть 'Горизонт' силой провалилась. Но связывался с вами он, а не Орочимару. Что заставляет вас думать, будто он вместе с Кабуто?
— Ты не видел, какую отбивную я сделал из старого говнюка. ТАКОМУ ему некуда и не к кому податься. Любой из его резидентов с радостью продаст своего бывшего патрона мне или кому-нибудь из Каге. А нечего было привечать всякую мразь! Пускай теперь пожинает, что посеял. У Орочимару не осталось ни единого приспешника кроме Кабуто — уж этот будет верен ему до гробовой доски.
Дзеунин пару минут раздумывал, потом выдал:
— Спрятаться в Каваго, у всех на виду... что-то в этом есть... Отокаге-сама, замечу, что нам необходимо устранить Орочимару раньше, чем Коноха найдет его и возьмет в плен. Проволочка тут недопустима. Он слишком много знает о Скрытом Звуке, чтобы попасть в руки наших врагов.
— Какое уж тут 'слишком много', Иносунэ, — спокойно ответил Учиха, — он знает о Скрытом Звуке ВСЕ, и если не передал эти сведения Конохе, рассчитывая нанести этим удар по мне, то лишь потому, что планирует со временем вернуть себе былое положение. Нет никаких гарантий, что у него не предусмотрено каких-либо механизмов подобной передачи на тот случай, если он будет убит. Орочимару перестраховщик. И он очень мстителен.
Да, Сазке допустил просчет, не убив Орочимару в бою, но случилось так отнюдь не из-за нежелания Учихи проливать его черную змеиную кровь. Орочимару, подготавливая новое вместилище своему изуверскому разуму, учил Сазке добросовестно и дотошно, но далеко не так быстро, как хотелось Учихе, хотя тот, благодаря шарингану и врожденной пытливости, был готов двигаться вперед семимильными шагами. Саннин боялся перейти черту, за которой он уже не сможет овладеть ситуацией, если Сазке взбунтуется — а это неизбежно должно было произойти. И, несмотря на то, что, в конце концов, он ее все же перешел, от смерти ему удалось ускользнуть.
— Хорошо, что вы об этом заговорили! — встрепенулся Иносунэ. — Мое мнение, вы чересчур большое значение придаете 'Горизонту', Отокаге-сама. Капитан Рунн поставил меня во главе отряда его телохранителей, и я неплохо узнал его за полгода. Царевич заметно умнее своих ровесников, но в целом он — обыкновенный десятилетний мальчик.
— К счастью, ты пока на своем месте, а я — на своем, — процедил сквозь зубы Учиха, — возблагодари духов, что все так, а не как-то иначе. Я проявил к тебе доверие, и если ты не хочешь его потерять — вместе с головой — то в будущем высказывай свое мнение лишь тогда, когда я сам об этом попрошу.
— Я был фамильярен, — склонил голову дзеунин, — простите, Отокаге-сама.
— То-то же. Ты неотесанное хамло, Иносунэ, но, вероятно, именно поэтому и прав. Орочимару надо разыскать, и эту миссию, как ты догадываешься, я поручаю тебе. И твоему 'Нефриту'.
Дзеунин поперхнулся и захрипел, откашливаясь.
— Отокаге-сама! Каваго — крупнейший мегаполис Востока! Он расположен на громадной территории, там проживает более четырех миллионов человек, и вы приказываете мне отыскать там того, чье умение скрываться и поддерживать конспирацию еще никем не было превзойдено! Мало того, хоть Каваго еще не пал, участь его предрешена, и на улицах города уже наверняка хозяйничает Песок или Коноха. На это мало 'Нефрита'... добрые духи, да на это мало пяти 'Нефритов'!
— Я дам тебе еще людей, — Учиха остался спокоен, — но тебе лучше распорядиться ими с умом. Не советую тебе разочаровать меня, даже по причинам, от тебя не зависящим. А таких полно. Генерал Огня Исако Киетака взял и спалил порт Хигубу, разграбил Хийконэ и уже жжет селения в предместьях Юкодзимы. Это менее чем в полутора неделях пути от Каваго.
— Исако не пойдет на столицу, — сдержанно возразил дзеунин, — стены Каваго послезавтра, самое позднее — к исходу недели, будут пробовать на прочность генералы Ветра. У них девяносто тысяч против его сорока. С Огня довольно того, что он уже взял.
— Какая тебе разница, кто будет тебя убивать — Коноха или Песок? Ни те, ни другие с приверженцем Звука церемониться не станут. Война окончена, но для нас она продолжается. Я запрещаю тебе с ними связываться, тем более — вступать в бой. Ты найдешь Орочимару и установишь за ним наблюдение, попутно докладывая мне обстановку в городе. Я прибуду, как только смогу, и докончу ублюдка. Не спорь. Такие дела делают самолично, и удовольствие свернуть Орочимару его змеиную шею я тебе не уступлю. Но я не тиран. В качестве моральной компенсации, Иносунэ, разрешаю тебе убить Йоахима Рунна, если встретишь его в Каваго.
— С чего вы решили, — опешил Иносунэ, — что капитан Рунн в Каваго?
— А где ж ему быть? Ему же нужен 'Горизонт'. Так что он либо в Каваго, либо на Черном Рифе.
* * *
Если бы кто-нибудь, владеющий даром предсказывать будущее или хотя бы просто видевший, что за люди сегодня утром появились в порту Черного Рифа, загодя рассказал Сакуре, чем закончится сегодняшний вечер, и какой вид примут обстоятельства к той минуте, когда алый шар солнца, подернутый закатным маревом, канет в неподвижное море, куноити не поверила бы. Да, не поверила бы, но на всякий случай воздержалась бы от изысканного ужина, как всегда заслуживающего всяческих похвал, отказалась бы от прогулки по пляжу, на которую ее пригласил Наруто, неустанно заискивающий перед нею после вчерашней потасовки с Ямато, и уж точно не стала бы наряжаться ради этой самой прогулки в то платье с... хм... ну, в общем, в то платье, какое было надето на ней в тот дивный вечер. Девушка с оттенком горечи думала, что с завтрашнего дня ей придется отказаться от таких нарядов, вернувшись к привычной непритязательной одежде ниндзя.
Так или иначе, она не имела права жаловаться. Цунаде-сама, посчитав, что пришло время для их появления на сцене (вернее, для появления на сцене Наруто — свою второстепенность и придаточность Сакура воспринимала адекватно), призвала их обратно в Коноху. Весть передал им сам адмирал-префект, но, несмотря на это, куноити не верила, будто он спустит им уничтожение бесценного тропического сада, но Мутэ Юдзи и слышать не желал ни о каких извинениях, беспрестанно улыбался, радостно жал Ямато руку благодаря за то, что 'позабавили старика'. Наруто, ради общего дела переборовшего свое отвращение к хозяину Черного Рифа и принесшего ему свои извинения за учиненный беспорядок, Укиё поднял на смех, словно тот заговорил о какой-то безделице.
'Милочка, — воскликнул адмирал-префект, когда Сакура спросила его об этом напрямик, — ведь это же только трава и цветы! Этот сад разбили, дабы он услаждал взор, и он с успехом справился со своей задачей, став декорациями к тому небывалому зрелищу, какое мне едва ли доведется узреть еще хоть раз в жизни. Понимаете? Мне ничуть не жалко, а сад я восстановлю'.
'Но на это уйдет уйма средств!'
'Благодарю за заботу, — смеялся Укиё, — но не вам считать мои деньги!'
Сакуру не столько заботило адмирал-префектово финансовое положение, как его истинные мотивы. Урон был так велик, что любой, даже осведомленный о причудах Укиё, прослышав о таком великодушии, обязательно счел бы его умалишенным.
Но Мутэ Юдзи вовсе не был психом, и того, чему он стал свидетелем, его удовлетворило полностью. Ему хватило. Менее часа ушло у капитана Ямато на согласование их отбытия с адмиралом-префектом, и еще день тот потратил на поиск свободного судна для их персон. Завтра они отплывают в Край Огня — их родной Край Огня, границу которого они не так давно собирались пересечь тайком или, если нужно, были готовы пробиваться в Коноху с оружием в руках. Но с некоторых пор — Сакура уже успела приноровиться к таким пертурбациям — все перевернулось с ног на голову. Ни вчерашний бой, ни Сайто, ставший всем ненужным, ни война в Реках — ничего уже не имело значения. Они возвращались домой и точка. Всего лишь день задержки, пара недель в пути, и все, если и не станет таким как прежде, то хотя бы будет выглядеть его подобием.
