— Сейчас идем, — кивнул я.
— У вас есть время, мне сказали. — И он исчез за дверью.
Я вновь залюбовался Ириной, глядя на ее полуобнаженные плечи (платье было слегка декольтировано). И тут я заметил, что на шее у нее висит что-то вроде кулона. На тонкой цепочке покачивалась небольшая S-образная змейка из белого металла. Змейка была изображена с раскрытой пастью и имела посредине небольшую поперечную выемку. Странно, но, когда я обыскивал Ирины вещи (о чем вспоминал с внутренним содроганием) там, на заводе, я не увидел этой безделушки. Черт! А ведь мне кажется, что я знаю, что это такое: это напоминало часть разъединенного надвое символа змея Уробороса. В довольно-таки редкой вариации: когда два змея (в отличие от обычного кольца), переплетаясь восьмеркой, кусают друг друга за хвост. Он считался символом бесконечного возрождения, вечной цепи диалектического движения и единства. Ну почему в жизни все так нелепо? Я догадывался конечно же о том, что у Ирины должно быть нечто подобное, вернее, именно это...
— Ух ты, какой у тебя красивый талисман! — Я искренне восхитился. — А что это за штука?
Ирина немного смутилась и инстинктивно закрыла кулон ладонью.
— Это, — она замялась ненадолго, — муж подарил, давно еще... мне нравится...
— Это и вправду красивая штука, — подтвердил я, — только кажется, что она не целиковая, судя по ложбинке в центре.
— Ну не знаю, — отмахнулась Ирина, — мне она нравится такой. Он сказал, чтобы я ее везде на Марсе с собой носила: он верил в талисманы.
— Странно, что он, такой серьезный мужчина... — пробормотал я, роясь в своих вещах.
Прямо поверх термобелья я натянул брезентовые черные штаны с накладными карманами, надел бронежилет, наплечную кобуру со своим ПМ и еле втиснулся в потертую кожаную куртку.
— Это, конечно, не комильфо, но... — оправдывался я, приглаживая волосы перед зеркалом.
— Тебе так хорошо, — утешила Ирина.
Она прицепила к своей бежевой кобуре с бластером длинный ремешок и повесила на плечо: получилась милая такая дамская сумочка в стиле хай-тек.
Я вышел опять в холл, постучался к Азизу с полковником и к Йоргену с Сибиллой.
Полковник открыл дверь, прижимая к груди веер из игральных карт. Из номера отчетливо пахнуло анашой, и сверкнули белки Азиза, обрамленные мохнатыми косичками. Йорген и Сибилла открыли не сразу.
— Так, — сказал я, когда все собрались в холле, — нас с Ириной позвали к губернатору на чай. Я хочу выяснить причину столь повышенного внимания к нашим персонам.
Я старался говорить тихо, чтобы не слышали охранники, а Дронова, не стесняясь, вытянула шею и напряженно прислушивалась.
— Вам я поручаю следить за всем в оба, — продолжил я, еще снизив голос, — контактов минимум, если будут предлагать пройтись по городу — только по ближайшим окрестностям и только с местной охраной. Никого не слушайте и сами следите, чтобы в группе много не болтали про нашу дорогу, про убийство и вообще, ну понимаете... И всем держаться вместе — пока мы еще группа, все вопросы будем завтра решать.
Все согласно закивали.
— И все же, Страний, надо вмэсте иты нам... — начал Азиз в своей неторопливой манере, словно подбирая слова.
— Азиз, ты не понимаешь, что это для вашей личной безопасности? Ты же неглупый парень! — Я посмотрел на него в упор.
— Да все я понимаю, — как-то обиженно сказал растаман.
— Одно дело тусовка, а другое дело — двойной риск расстаться с жизнью. — Я вздохнул. — Ладно, мы пойдем.
Проинструктировав в сходном порядке разбуженного мною охранника со шрамом (его звали Бэн), мы с Ириной спустились в гараж и вышли на улицу.
Возле гаражных аппарелей стоял давешний красный БМП-кабриолет.
Водитель, на голове которого красовался танкистский кожаный шлем, увидев нас, вылез со своего места, и не успел я сказать, что и сам могу, обогнул нос вездехода и раскрыл перед нами изломанную ребром жесткости дверцу с правой стороны.
— Спасибо, — вежливо сказала Ирина.
Водитель не произнес ни слова — может, он немой?
Мы забрались на потертые кожаные сиденья, а водитель завел двигатель и, громко просигналив уже знакомым мне трубным ревом, стал разворачивать машину в сторону центра.
Без шлема и кислородной маски я чувствовал себя немного неуютно, будто забыл что-то важное. Теплый ветер, нагретый стенами кратера за день, дул вдоль улицы, принося новые запахи города. Мы с Ириной, как и подобает заправским туристам, озирались по сторонам, жадно впитывая в себя эту незнакомую атмосферу: людей, неуклюжие и разномастные дома, бурление жизни возле питейных и развлекательных заведений, суету торговцев, праздность гуляк, сосредоточенность патрулей, гавканье разношерстных домашних церберов и многое другое. Изредка на стенах попадались грубо напечатанные плакаты с надписями типа "Выкинул мусор на улицу? Плюнь себе в тарелку!", "Ищешь девайсы в пустыне? Пойди на завод и сделай их сам!", "Станем Пятым Городом!" и тому подобная агитация.
По мере приближения к центру мы увидели перемены пейзажа: стали появляться некие подобия парков — огороженных территорий возле домов, где росли разнообразные растения, от кактусов до каких-то раскидистых деревьев с облезлыми стволами. Дома становились более аккуратными и многоэтажными, а людей на улицах было уже поменьше.
В какой-то момент вездеход повернул влево и остановился возле пятиэтажного здания, облицованного светлой плиткой. Над небольшим крыльцом была аккуратная вывеска, немного напоминающая транспарант: "Городское управление Общественного собрания Персеполиса. Свободные колонии Марса".
Здание стояло в центре четырехугольной площади, а возле его фасада росли маленькие хвойные деревца.
"Город сильно изменился", — в сотый раз подумал я.
БМП подкатила, мерно покачиваясь, к крыльцу и остановилась. Водитель продолжал молчать. Я уж было кивнул Ирине, сидящей с краю, чтоб она открывала дверцу, как один из охранников, стоящих возле крыльца, подскочил к машине и галантно распахнул перед Ириной дверцу. Ирина вновь сказала "спасибо", а тот подал ей руку, помогая вылезти из вездехода.
Меня все это забавляло, особенно учитывая то, что я видел здесь раньше и что мы видели при въезде. Это напоминало провинциальный театр, где решили поставить "Гамлета".
— Следуйте за мной, — сказал охранник не без пафоса, — я отведу вас к господину губернатору.
И мы последовали.
Войдя в уютный холл с ресепшеном, мы подошли к дверям лифта, отделанным пластиковыми панелями под дерево. Охранник пропустил нас в кабину и нажал какую-то кнопку на панели.
Плавно качнувшись, лифт поехал вниз. "Странно, что не вверх, — нас везут в казематы!" — подумал я с сарказмом. И чего этому губернатору от нас нужно?
Лифт остановился, и вежливый (а может, предусмотрительный) охранник пропустил нас вперед.
Мы оказались в просторном помещении, где стоял стол с настольной лампой и сидели четверо человек из гвардии Брауна.
Один из них похлопал меня по карманам и осмотрел мой ПМ, извлеченный из кобуры, при этом постоянно извиняясь. Иру попросили показать бластер, кажется, больше из любопытства. Затем мы вошли в какой-то ярко освещенный коридор. В конце него оказалась железная дверь, как в бункере, и двое часовых. Дверь открыли.
— Дальше идите прямо, — сказал охранник, — удачной ночи.
Мы переглянулись и вошли в какое-то маленькое помещение, где царил полумрак, увешанное панорамными фотографиями Персеполиса. Напротив была еще одна дверь, пластиковая. Из-за нее доносилась приглушенная музыка и голоса.
Я взял Ирину под руку и сперва подумал постучаться, но затем потянул за ручку.
Дверь открылась, и на нас брызнул яркий свет. Комната была стилизована под уютную квартиру: по стенам располагались псевдоокна, прикрытые занавесками, в центре стоял роскошный диван, а в углу компьютер с большущим монитором. На полу был постелен ковер с затейливым орнаментом. Возле дивана стояли пятеро человек в строгих костюмах (такое на Марсе увидишь редко), с бокалами в руках, и мирно беседовали.
Двоих я узнал: это были Гастон и Кэр Браун, двух других, стоящих вполоборота, я видел впервые. Гастон кивнул на нас человеку в синем костюме, который стоял спиной.
Сухопарый и подвижный резко развернулся, и...
— Странный! Амиго мио! — услышал я до боли знакомый голос!
Это был Диего! Диего Хлопотун! Вертлявый официант-наркоша из бара "Лунная Дорога", правая рука Жирного Тэдди!
Но теперь он выглядел по-другому: ухоженный, слегка располневший, гладко выбритый, со щегольскими черными усиками и парочкой золотых зубов. Правда, легкий безумный блеск в глазах остался.
— Диего! — Я развел руками в немом удивлении. — Тысячу солов не видал тебя! Как ты сюда попал?!
— Вот так вот, — улыбнулся он, — бывает.
Говорил он уже почти без акцента.
— Я вижу, что вы знакомы с господином губернатором, — сказал подошедший к нам Кэр Браун и щелкнул пальцами.
Появилась миловидная девушка в коротком платье и с подносом, на котором стояли бокалы с жидкостью рубинового цвета. Она подошла к нам.
— Возьмите бокалы, друзья, — рекомендовал Диего, — лучшее кизиловое вино из моих парников. Да, Странный, представь меня своей даме.
— Диего, миллион глюков мне в корму, — выдавил я из себя. — Ты — губернатор Персеполиса?!!
— Да, Странный, — он кивнул, — когда мы с тобой познакомились, я был обыкновенным официантом, но время летит, все меняется, и граждане свободного Персеполиса избрали меня своим губернатором, — ты заметил, надеюсь, что в городе многое изменилось?
— Да и ты, Диего, тоже, — улыбнулся я, внимательно вглядываясь в лицо человека, который смог меня удивить. — Это Ирина, гид нашей группы.
— Очень приятно. — Диего взял Ирину за руку и поцеловал. — Вы — очаровательная девушка!
— Спасибо, мне тоже очень приятно, — сказала Ирина с легкой улыбкой. — Дэн мне про вас рассказывал.
— Буду надеяться, что только хорошее, — улыбнулся Диего, галантно поклонившись. — Пойдем, я представлю тебя "отцам" города.
Продолжая приходить в себя, я направился за ним к дивану, где стояли остальные.
Несмотря на этот сюрприз, мои рефлексы бойца-параноика были напряженнее, чем в момент смертельного балета шагающих танков: если ты знаешь, где враг, то все в порядке, а вот если нет...
— Вот это и есть те самые люди, помните? В новостях? — громко сказал Диего. — Со Странным, — он слегка замялся, — с ним мы раньше работали... Вот, Дэн, это экономический управляющий. Директор развития... Ригли Скотт... да... Мы все... а он... А вот этот джентльмен занимается у нас паблик рилейшнз... Дарби, да... Специалист из метрополии... Госпожа гид... Та самая девушка... да... очаровательна... у нее такое волевое лицо...
Меня ощупывали глазами, словно охрана при входе, внимательные лица, в которых читалось некое самодовольство и превосходство. Лица с криминальными ужимками в мимике — холодные и нагловатые.
Тут я почувствовал, что пальцы Диего, словно клешни краба, схватили меня за локоть...
— Отойдем, Странный, нам надо обсудить туристический бизнес, — услышал я приторный голос Диего... — Да, кстати, амиго мио, там, в той комнате у нас есть макет города, в масштабе один к семидесяти двум...
— Госпожа гид, — бархатным голосом спросил Гастон, — а вы знаете историю нашего города? Вам рассказывали?
— Да, — как-то растерянно произнесла Ирина, озираясь на меня, — а что у вас происходило последнее время?
Она посмотрела мне в глаза с некой мольбой, но я понимал, что без разговора с Диего нам отсюда не уйти.
— Я на пять минут, дорогая, — сказал я как можно более непринужденно, — мы по туризму поговорим, это в наших интересах...
— Хорошо, — грустно ответила она, увлекаемая помощником господина губернатора.
Мы с Диего чинно и благородно вошли в соседнюю комнату, которая имела в центре кровать с кружевным покрывалом, и от этого стало еще более неприятно, да и кружева здесь были к месту — примерно как галстук на анатомическом скелете. В центре задней стены стоял искусственный камин, в котором змеилось голографическое пламя. А возле искусственного окна, подсвеченного нежно-голубым сиянием, действительно стоял макет кратера Персеполис с городскими постройками и коммуникациями.
— Господин губернатор, — сказал я с нажимом, перехватывая руку Диего за предплечье, — может, вы-то мне объясните, что это за цирк?
Диего шарахнулся в сторону, ловко вывернувшись из моего захвата, чему немало способствовала дорогая парчовая ткань его синего костюма. Он метнулся к вентиляции. Сковырнув длинным желтым ногтем защелку, он заглянул в трубу. Затем встал на четвереньки и, принюхиваясь, как цербер, полез под кровать.
— Диего-амиго, — произнес я задумчиво, — эк тебя жизнь-то побросала.
— Уж не больше, чем Странного, чих, — чихнул под кроватью губернатор Персеполиса.
Он вылез из-под кровати с пачкой презервативов в правой руке. Глаза его бешено вращались.
— Диего, — с укоризной произнес я, — во-первых, я с любимой женщиной, а во-вторых, она ревнивая.
Он смерил меня своим безумным взглядом.
— Диего узнает Странного, — скрипнув зубами, сказал он, пошевелив желваками. — Какой из меня губернатор!
Теперь интонации были знакомыми.
— Ты любишь эту девушку? — Вопрос был задан по-деловому.
— Да, — ответил я так же.
— Тогда так, Странный, — сказал Диего, облизывая губы. — За камином есть дверь вниз, глубоко... Вы с девушкой идете в комнату, когда все напьются, идете вроде для секса...
Он подбежал к камину и потянул за стоящую на его полке пепельницу. Панель камина отъехала в сторону. За ней виднелась аккуратная дверка около метра с половиной в высоту.
— И — туда, — вновь сверкнул глазами губернатор, дергая за ручку, — она открыта. Там лестница и люди. Люди внизу. У них электрический автомобиль, они знают, куда ехать. Понял?
Он посмотрел на меня, как папа, который хотел, чтобы его ребенок стал физиком-ядерщиком: с надеждой и мольбой.
— Шикарный план, — одобрил я с плохо скрываемой иронией. — Амиго мио, а на кой хрен такие сложности? Может, поверху пройти, к отелю? Или меня в лотерейном розыгрыше выбрали президентом Марса? Я готов! Во-первых...
— Странный, не надо "ля-ля", смешной юмор. — Он смотрел на меня уже с легким оттенком раздражения. — Делай, как тебе Диего сказал.
Я вытянул из пачки сигарету и прикурил.
— Диего, — сказал я как можно более проникновенно, — ты хороший парень — так мне показалось. Но я — парень глупый: назови мне хотя бы три причины, по которым я должен делать так, как сказал ты? Пойми, мне все интересно, я любопытен по натуре.
Диего тяжело вздохнул и опустился на кровать, продолжая держать в ладони пачку презервативов.
— Так я и знал... — хмуро выдавил он, глядя в пол.
— Тебе повезло, — флегматично сказал я. — Ты хотя бы знал... а вот я...
— Странный, — он вскинул лицо вверх, на меня, — мы про тебя кой-чего раскопали... Ты должен думать...
— Так это я, значит, грохнул марсианского бога, пока тот был маленьким?! — Я стал злиться.
