Тень отвергнутых крыльев

Белая рубаха, пропавшего сына Ильны, пахла сухими травами. Я с удовольствием приложила её к лицу и втянула запах луга. Собираясь надеть её, зацепилась пальцами за верёвку медальона и решила не носить его в городе. Защита от магических животных мне тут ни к чему. А нарываться на неприятности, если вдруг случайно кто-то его увидит, совсем уж не стоило. Кроме того, то, что я о нём узнала, пугало меня и носить его мне скорее приходилось по необходимости, чем по желанию.

В дверь постучали. Я быстро сунула амулет в мешок и натянула рубаху.

-Сейчас,— крикнула я и поторопилась накинуть кожаную куртку. Такие же крепкие штаны сидящие на мне так, чтоб не особо подчёркивать формы, я долго выбирала среди вещей замковых пленников. На этих, по низу шёл хитрый узор из сплетёных, кожаных же, цветных ремешков. Куртка была попроще, зато с множеством карманов, как наружных, так и потайных с крепкой застёжкой, для кошеля.

Стан посоветовал взять немного денег. Если мы подберём нужных животных, нам приведут их к лавке перед дорогой. И расплатимся там же. А таскать большую сумму по базару, глупо. Взять денег на пожрать и на какую-то мелочёвку, если вдруг в глаз упадёт.

Я подумала и положила по пятдесят тсолов мелкими монетами в два внутренних кармана. Одни в кошеле, а другие завязала в платок узелком. Подумала и закинула за плечи арбалет. Стрелы правда взяла обычные. Не чаща. А всё же не голой себя чувствую. С ножом то я не боец. И вообще не боец. Обычная девушка. Нет. Не то чтоб совсем беззащитная. Я всё же брала несколько уроков самообороны. Как-то не хотелось чтоб тебя зажал какой-то урод в подъезде. А вот прямо в доме Ильи такой попался. Тогда все уроки из моей головы сразу вылетели. Но сейчас, мои ощущения себя, как личности, стали совсем другими. Очень легко давался переход в парнишку охотника. Особенно легко, в этом качестве, я чувствовала себя после расставания с к'яной.

Вредная мартышка чувствовала себя совершенно счастливой после первой ночи в новом доме и расставаться с ней было не так больно, как мне казалось поначалу. Может она и помогла этому своим особенным колдовством, но, кроме лёгкой печали, во мне остались лишь светлые воспоминания о ней. А вот подаренное умение меняло меня изнутри. Чувство принадлежности к лесу только росло.

Я зашнуровала куртку до груди, так, чтоб можно было добраться до внутренних карманов, с определёнными неудобствами, всё же какая-то защита от карманников. А ещё, я не упоминала, что взяла ещё пару чешуек с живота многоножки. Они на бронь не годились, были более тонкими и гибкими, круглыми и размером с ладонь. Однажды мне в метро порезали сумку и я вложила их во внутренние карманы, как дополнительное средство защиты. Ну вот. Везде перестраховалась?

Мальчишка вёл меня к лавке по окраине, а базар был ближе к центру. Мы со Станом решили сначала закончить дела, а уж после "обмыть" покупки, если таковые будут. На хозяйстве остался хмурый соседский парень с сильно покалеченой на охоте ногой. Нагр разорвал ему мышцу острым клыком. Сильное животное, что-то среднее между кабаном и саблезубым тигром, правда размером с небольшого терьера. Стан подобрал его на базаре, где он просил милостыню. Нога гнила и бедняга потерял бы её или умер от заражения, если бы бывший охотник не посочувствовал собрату. Он вылечил его собственными травяными настоями и теперь, парень, преданый ему всей душой, помогал и с торговлей и во всех прочих делах.

Базарные ряды, в которых я насмотрелась столько всякой всячины, что руки так и чесались на банальный шопинговый чёс. Меня останавливала только моя роль и очень пристрастный наблюдатель. Да ещё то, что здесь у меня не было дома, а всё своё до сих пор оттягивало плечи. Я надеялась прикупить вьючную хару, но и она не грузовой фургончик. Как любой женщине мне хотелось большего комфорта и думалось, у меня ещё будет время прошвырнуться по рыночным лоточкам в одиночестве.

Ряды выходили на большую площадь, где торговали домашними животными и птицей, фуражом. Продавали телеги и более изящные городские экипажи. Господи, чего тут только не было! Этот громадный торговый центр, действительно был целым районом, к которому примыкали улицы с постоянно действующими магазинчиками, гостинными дворами и тавернами. Обойти всё было просто нереально. Да и мой спутник шёл строго по делу, как настоящий мужчина, а мне оставалось довольствоваться тем, что я видела по дороге. Правда, не выходя из роли, я смогла прикупить кое-какие швейные принадлежности, для починки одежды и обуви и самую малость для личной гигиены. Мыло, с ярким травяным ароматом, рекламировала крепкая тётка, как средство от всякой байды типа вшей и клещей местного разлива, мне понравилось просто за запах, но Стан одобрительно покивал на такую покупку. Посоветовал и местечко, где было всё для обработки ран и даже всякие магические прибамбасы для обезболивания. Больше всего страшно было подхватить какую-то незнакомую болячку. Пока бог миловал и я, честно, задумалась об этом впервые, когда попала в этот аналог аптеки с магоуклоном. Разнообразие лекарств наталкивало на мысли определённого характера.

Друг Стана оказался тощим мужиком, с крепкими здоровущими ладонями и удивительно длинными чуткими пальцами. Соломенные волосы и вислые усы, которые он постоянно оттягивал горстью вдоль рта, а так же блеклоголубые глаза с опущеными уголками делали его похощим на печального деревенского дьячка. Казалось он сейчас заблеет что-то про "многоуважаемую Солоху", но голос у него оказался неожиданно сильным, даже звонким. Когда он подходил к своим животным, его вид преображался ещё больше. Движения переставали быть несколько суетливыми, а приобретали уверенность и силу.

Хару для себя я выбрала, включив свой дар. Постояла, полуприкрыв глаза, прошлась по "внутреннему откату" от каждой "коняшки" и сразу повернулась к пепельного цвета скотинке с такими весёлыми глазами, что, казалось, она сейчас заржёт над ею же рассказанным анекдотом. Рожки на голове у неё маленькие и задорные скорее напоминали декоративный атрибут, чем что-то реально угрожающее. Ездовые хары имели совершенно другую стать. Не такие широкие и приземистые, с лапами как у сенбернаров, позволяющими тихо передвигаться по лесной тропе. Перейя покрыта лесами почти по всей территории не занятой водой. Горная цепь, те самые знаменитые Ониксовые, была невысокой и тоже имела свой густой, низкий буш. Частично, она служила преградой на восточной границе с вышеупомянутым завистливым соседним монархом.

"Дьячок" оказался просто очарован моим выбором. Он без умолку трещал о достоинствах "самой лучшей, безупречной хары" и моего безошибочного выбора. Убедится в моих, якобы, великолепных знаниях, ему пришлось ещё раз, когда, тем же методом, была отобрана молочношоколадного оттенка вьючная, с крепким мускулистым крупом и челюстями с круглыми желваками, непрестанно жующими душистое сено, меланхолично и отрешенно, как поэт гусиное пёрышко. Простейшая в обслуживании упряжь без узды и шенкелей представляла из себя седло и толстый кожаный нагрудник, частично защищающий от нападения вирта или клыков того же награ, плюющегося отравлеными шипами смирра или, того хуже, толсторога во время гона. Всё это фиксировалось при помощи ремней. Как у парашютиста. Когда мою ездовую взнуздали, сразу вспомнилось из анекдота "лямки яйца не жмут?" и меня пробило на смешок. Правда, пришлось сразу принять приличествующе серьёзный вид, поскольку на меня недоумённо поглядели все присутствующие мужики. Ну не рассказывать же им про "Наташу". Хотя, неплохо бы, для простоты общения, попробовать адаптировать пару анекдотов.

Я смертельно устала от обилия впечатлений и нагуляла зверский апетит. О чём и поведала сопровождающему меня лавочнику, который как раз заканчивал переговоры о доставке и оплате. В трактир пригласили и продавца хар, но он только руками замахал. Самое торговое время, а помощники все бездари и воры. Такая была им озвучена неоригинальная позиция. Ну, а Стан потащил меня в обещаный кабачок, с, пальчики оближешь, каким вкусным жарким из тарбана.

Глава 12.

В кабачке "У тётушки Миц" никогда не жаловались на недостаток посетителей. Особенно по окончании торгов. А сейчас, в самом разгаре дня в прохладном сумраке полуподвальчика оказалась пара-тройка свободных столиков. Стан отправился поговорить с хозяйкой о заказе, а я пошла вглубь помещения, подальше от шума улицы и пыли, от проезжающих к рыночной площади и обратно, телег.

За одним из больших столов с, выскобленной до белизны, массивной, деревянной столешницей, расположилась шумная компания подвыпивших крикунов, которых я и опасалась встретить в трактирах. Ведь, задень меня кто из них и мне, хочешь-не хочешь, а придётся придерживаться линии поведения подходящей крутому парню — Чингачгуку большому змею — охотнику из диких лесов.

И, как накаркала, бухой детинушка, с перебором адреналина, таки не пропустил моего появления на авансцене. Я бросила быстрый взгляд в сторону Стана и заметила, что он наблюдает за моим поведением.

-Откуда же эта сопля с игрушечным арбалетом к нам пожаловала?— играя на публику, заголосил пьяный придурок, — давно к нам не захаживали знаменитые охотники.

Забияка заржал, очевидно поражённый собственным остроумием. Я молча прошла и уселась за свободный стол. У меня не было иллюзий по поводу того, что, отвечу я ему или нет, он всё равно до меня докопается. Облегчать ему жизнь я не собиралась. Арбалет я сняла и положила на лавку под руку. Но, стрелять в городе, этого никакая стража не пропустит, даже, если этот козёл мне всю рожу разукрасит в синий цвет. Драка одно, убийство другое. Вот уж не знаю, как поведёт себя Стан, но мне никак нельзя давать слабину.

-Вы поглядите, он считает ниже своего достоинства ответить мне,— не замолкал, нарывающийся на дебош здоровенный дебил.

Моя макушка едва достала бы до его плеча и он считал, что может себе позволить изгаляться, как ему вздумается.

-Твоя мама наверное была ямми, что ты таким мелким родился? Как же ты в лесу со зверем управляешься, недомерок?— во всю веселился непризнанный сатирик.

-А мне, чтоб справится с криллом по весне, кулаки без надобности,— отпарировала я,— достаточно всадить ему болт между глаз.

Компашка грохнула от хохота. Криллы, обычно спокойные, как кролики, здоровенные страшилы, которых у нас легко приняли бы за йети, весной нажирались от пуза цветущего мара и становились бешенными, что алкаши с белой горячкой.

Громила вскочил, а я молча подняла арбалет. Стан спокойной походкой направился в мою сторону, а парень разносчик бросился к задней двери.

-Да ты из своей пукалки и зайца не пристрелишь!— заорал долболоб, могу спорить...

Закончить он не успел. Меня осенила гениальная идея.

-Не можешь, не спорь,— отрезала я,— да и не на что тебе спорить, тсолы все, небось, уже у кабатчицы.

Поскольку Стан стоял рядом, мне было уже немного поспокойнее и я продолжала гнуть свою линию, заводя и так заведённого.

-Да у меня таких оборванцев, как ты, десятерых купить хватит,— детина выворотил из кармана приличную горсть тсолов и швырнул на стол,— на что спорить будешь, дикарь?

Я сунула руку за пазуху и спокойно освободила свой прилично похудевший кошель. Там оставалось ещё добрых двадцать тсолов. О заначке знать никому не было нужно. Да и небезосновательная надежда, вернуть в свой кошель потраченное утром, у меня была. Потому что надежда эта касалась дара.

-Ты можешь сам завязать мне глаза, а я найду себе добычу. Мои деньги против твоих. Или трусишь?

Спорщик взревел.

-Идёт!-вопил он,— будешь казначеем..

Он ткнул пальцем в неприметного серенького мужичка, сидевшего за соседним столом и не выказывавшего особенной реакции на нашу перебранку.

Тот, под внимательным взглядом Стана, индиферентно сгрёб и мой кошель и горсть рассыпанных тсолов со стола подогретой компашки и пошёл впереди всей заинтересованной публики на задний двор таверны.

Сморщив нос, глядя на несвежий шмат серой простыни, которая служила платком горлопану, я молча взяла головную повязку Стана и протянула казначею. Тот посмотрел внимательно, даже приложил к глазам, для протокола, и протянул моему визави.

Паразит от злости так стянул мне голову, что у меня зайчики засверкали в глазах, но я не стала возмущаться, чтоб потом не пошло разговоров о нечестной игре. Весь зрительный зал у меня за спиной затаил дыхание. Я обратилась в маголокатор. Около невысокого забора копалось пару десятков тарбанов с выводками. Я выбрала пожившую своё старушку и навела арбалет. Барабанная дробь...Болт ударил в пепельный бочок и пригвоздил, пенсионного возраста, птицу к забору.

Взревели зрители. Тут бы и туш, но во дворик ввалилась тройка стражников, ведомых шустрым разносчиком.

Арбалет вырвали у меня из рук и повязку с глаз сорвали, без особых церемоний. Хорошо хоть руки не заломили. Не ОМОН.

-Кто таков?— извечный вопрос представителя власти. Сейчас макумент потребует, а у меня только усы, лапы и хвост. И те поддельные.

-Рит.. Охотник..— буркнула я, ища взглядом Стана. Но того что-то видно не было. Вдруг, за спинами посетителей кабачка раздалась какая-то возня. Толпа расступилась. Стан прижимал к земле серенького казначея, который, под шумок, намылился к выходу со всем банком.

Стража удовлетворилась пойманным злодеем, после того как Стан, известный в городе человек, подтвердил мою сомнительную личность. Шумная компашка, хлопая по плечам то меня, то моего противника, пригласила нас продолжить веселье. После того, как я обчистила неудачливого спорщика, не поднести ему выпивку, из выигранных денег, было бы огроменное западло и нам, скорее всего вломили бы вместе со Станом. Правила кабака, по-моему, неизменны в любом месте, где наливают. Я от выпивки отказалась, мотивируя тем, что рука охотника дрожать не должна, от этого моя жизнь зависит.

Хлебая полюбившийся ягодный квас, мне наконец удалось насладиться знаменитым жарким из тарбана. Увидев мою добычу, полная краснорукая кабатчица, она же и основная кухарка, всплеснула руками.

-Надо же! Именно её я и хотела отправить в котёл, нестись перестала.

Глава 13.

Солнце заглядывало в окно маленькой уютной комнатушки. Подушка была мягкой, постель пахла свежестью и я спала пока утренние лучи не упали на моё лицо. На секунду мне показалось, что сейчас я открою глаза и увижу своего рыжего медведя, который валялся около моей кровати, когда я просыпалась, сколько я себя помню. Потом, застилая тёмно-синее покрывало с цветами, устраивала его, опирая меховую спинку о подушки. Но во дворе заорал соседский тарбан и глаза открывать расхотелось.

Когда постель всё же пришлось покинуть (меня ещё ожидало множество дел), Стан уже ушёл в лавку и, поплескавшись на заднем дворе, я отправилась на базар за всеми теми женскими мелочами, которые мне не удалось приобрести вчера.

Верхняя одежда обязана была быть мужской, но бельё меня раздражало. Целый день верхом. Я просто обязана купить что-то помягче и поудобней.

Толстая торговка у прилавка поняла мои страдания по своему. Молодой повеса просто не знает что выбрать балованной любовнице. Она наслаждалась выдумаными ей страданиями, а у меня на самом деле просто разбежались глаза. Бельё, сшитое вручную белошвейками, тоненькими аккуратными стежочками, было таким мягоньким блестяще-атласным. Панталончики чуть выше колен, спасли бы мои, вкровь растёртые грубыми кожаными штанами, ноги. А девичий мягкий корсет на шнуровке, позволил бы скрыть уже наливающуюся грудь. Помявшись ещё и доставив удовольствие, позабывшей о любовных играх, тётке, я выбрала всё самое-самое. И заплатила не скупясь. Деньги всё равно дармовые. Вчерашний выигрыш. За спиной кто-то восторжено и залихватски присвистнул.