— Не будь таким. Всё нормально. Правда-правда, — не выдержала Тари этой гнетущей тишины. Он слабо улыбнулся в ответ и обнял ее. Впервые за все эти дни.
Жизнь постепенно начала входить в прежнее русло, и, наверное, всё постепенно нормализовалось бы: все раны заживают со временем, пусть даже оставляя шрамы, — но, видно, не судьба. И в роли судьбоносицы в один из дней ступила на поляну перед домом эльфа странная женщина. Да и женщина ли вообще? Хрупкое изящное создание скорей напоминало призрак. Волнистые волосы цвета июльской травы стелились шлейфом по земле за её спиной, пышным каскадом спадая между огромных крыльев, неуловимо сходных с крыльями нетопыря и бабочки одновременно. И вся она, пришедшая, была малахитово-зеленой. Невесомой, неощутимой. Неосознанно-пугающей.
— Саразмананеташтиель, беда, — прошелестел журчащим ручьем голос незнакомки.
— Аш, кто она?
— Она? Ну да, можно сказать, "она". Дух Земли, — самое простое, что мог ответить сумеречник. Не объяснять же девушке сейчас, как устроен этот мир, и кто такие ифи, и что они вовсе не духи, а сама суть стихий. И что он, обычный друид, смог запечатать в себе держателя стихий — ифирина, тем самым, связав себя со всеми двенадцатью шимами — ифи. Ту самую силу, за которой охотились, чуть ли не все жители Перекрестка, которой жаждали многие в других мирах. И в отличие от них, он знал истинную цену этой мощи.
— Что за беда, Тар, и зачем понадобился я?
— В межмирье проник могущественный колдун и пронес невероятной силы артефакт. С его помощью он намерен впустить сюда свою богиню. Эх, оно, конечно, мелко, все эти их местные божки, — но если даже такая доберется до лабиринта...
— И куда смотрел Риз? Это вроде его задача, не допускать таких в межмирье? — Аш присел на порог и, усадив рядом Тари, обнял ее за плечи, словно давая понять, что всё хорошо и волноваться нечего. Девушка притихла и молча наблюдала за разговором эльфа с той, которую он назвал Духом Земли.
— Риз? Проглядел, занят был он тогда, — замялась Тар. Не могла же она взять и сознаться, что Риз всё время был занят тем, что морочил голову иллюзиями маленькой эльфийке с пшеничными вихрами и изумрудными глазами, и что они, ифи, вообще устроили заговор против Аша.
— Теперь-то свободен? Вот и разбирайтесь сами, раз проглядели. Мне дела нет до ваших прогляделок, — сумеречник явно не был настроен и пальцем пошевелить, чтобы помочь. В его голосе сквозила неприязнь.
— Да мы бы разобрались, но... Риза поймали этим артефактом, так что наш шутник теперь в плену. И, используя его, колдун откроет портал и впустит в межмирье свою богиню. И богиня эта из тех, кого ты называешь дроу. Вот и смекай, к чему приведет её вмешательство в узоры лабиринта. Она же всё здесь кровью зальет, и хорошо, если только здесь. Кир попыталась освободить Риза, но лишь сама попала в ловушку. Тот артефакт — западня для стихий, мы и близко подойти не можем. Саразмананеташтиель, хорошо подумай, хочешь ли ты, чтобы кровавая богиня получила здесь власть.
Тар пристально всматривалась в глаза друида. Нет, не планировали ифи, что кто-то столь жестоко вмешается в их планы и перевернет с ног на голову их попытку освободить ифирина из заточения. И теперь паниковали, понимая, что обратиться за помощью больше не к кому. Эльф их и раньше недолюбливал, а если бы прознал, что все поступки Тари — дело рук Риза, то неизвестно, чем бы всё это закончилось для самих шимов.
Аш призадумался. Картина, обрисованная Шим-Тар, была безрадостной. И самое неприятное — Тар была права. Сумеречник посмотрел на Тари, невольно поежился от сходства имен. Нет, не желал он, чтобы этот маленький мирок превратился в ад. Не для нее, не для его медовой девочки. Ему хотелось, чтобы она улыбалась. А если вокруг война и льется кровь, то разве до улыбок?
— Чего вы от меня хотите-то?
— Чтобы ты уничтожил артефакт. Риз держится, он сильный, он сможет ждать и сопротивляться, если будет уверен, что спасение придет. Но и его силы не бесконечны. Артефакт не просто удерживает в плену, он постепенно подчиняет воле колдуна. Ты представляешь, что такое — Риз на службе у кого-то?
Друид попробовал представить, чтобы неугомонный ершистый свободолюбивый Риз кому-нибудь прислуживал. И сначала ухмыльнулся, ибо сама мысль была невероятной, невозможной. А потом ему стало страшно. Подчинить себе воздух, весь воздух всех миров — это пугало даже Аша. Даже больше, чем вмешательство кровавой богини темных эльфов в узоры лабиринта. Он вновь тревожно посмотрел на Тари. И растерялся. Пойти — оставить ее одну, и невесть что может случиться. Остаться — и миру, всем мирам грозит ужасная участь попасть под гнет богини дроу. Аш взял руки девушки в свои ладони. Решение пришло само собой.
— Девочка моя, нам придется прогуляться к этому колдуну. Я не могу тебя оставить здесь одну, я обещал быть рядом. — Ему действительно так было проще: пока он рядом, пока он видит изумруды ее глаз — он сможет защитить ее.
— И я увижу что там, за лесом?
— Увидишь. Только обещай слушаться меня. Там опасно, мы идем не на прогулку по полянке.
— Саразмананеташтиель, так ты согласен? — вмешалась ифи.
— Можно подумать, у меня есть выбор, — недовольно прорычал Аш. Мысль о том, что две стихии окажутся в чьей-то безраздельной власти, — ужасала. Он догадывался, что это за артефакт. Да, в иных мирах это был сильный, но всё же обычный талисман для управления потоками стихий. Но здесь, где собраны сами сути стихий, а не только их потоки, — здесь эта жалкая магическая побрякушка превращалась в страшное и невероятно мощное оружие, способное поработить всё сущее... во всех мирах.
* * *
Неделю пробыли в пути Аш и Тари, пока добрались до большого тракта, по которому быстрее и проще всего достичь клана дроу. Эльфийка радовалась путешествию, даже несмотря на то, что приходилось прокладывать путь по пустырям и перелескам, искать брод через речушки на дне оврагов. Ей хотелось увидеть этот мир, раз уж она в нем оказалась, пусть и случайно. Ночевали в перелеске неподалеку от дороги — друид шел бы и ночью, но девушке требовался отдых.
Продолженный с рассветом путь по тракту был легким и приятным для Тари и весьма напряженным для друида. Лишившись лесной тени, он изрядно страдал от яркого солнечного света и, подслеповато щурясь, кутался в капюшон плаща — единственное ветхое укрытие от палящих лучей. Время перевалило за полдень, когда они миновали границу клана оборотней.
Солнце уже коснулось горизонта, когда спокойствие путешествия нарушил перестук копыт небольшой кавалькады. Рассмотрев всадников, Аш крепко выругался: это были светлые, наверняка возвращавшиеся из Нейтральной в свой клан. В груди неприятно екнуло. Меньше всего сумеречник хотел подобной встречи... но не бежать же. К тому же Договор Тракта не позволит светлым напасть на друида.
Однако случилось неизбежное. Да иначе и случиться не могло: увидев соплеменницу в компании чужака, светлые не могли проехать мимо. Они были хорошо вооружены, по виду воины: старший, скорее всего, генерал, с ним адъютант и десяток воинов попроще — обычные служаки. Аш мгновенно оценил противника и сплюнул под ноги от досады: без стычки не обойтись. Конечно, сумеречник не против драки и никогда не упускал возможности надрать задницы высокомерным светлым "братьям", но в данный момент было одно "но"... Тари. Единственного взгляда на эльфийку хватило, чтобы понять: в ее глазах блестели слезы радости. Пусть не домой, но всё же к таким же светлым, как и она сама, девушка очень хотела вернуться. Друид вздрогнул.
Она побежала со всех ног под такую надежную защиту соплеменников. Аш застыл, как вкопанный. Он не мог пошевелиться, глядя, как убегает Тари. И лишь позвал ее тихонько. Грустная улыбка, от которой повеяло обреченностью, застыла на губах.
— Тари. Не уходи, не надо.
Девушка вздрогнула, обернулась. Тяжелая ладонь в латной перчатке осторожно и покровительственно опустилась на ее плечо.
— Не бойся, девочка. Если не хочешь быть с ним, мы не позволим тебя обидеть, — произнес спокойный голос. Тари посмотрела на говорившего: в голубых глазах эльфа светились доброта и обещание защиты, он был так похож на ее отца... удавка захлестнулась. Весь страх, который давил на нее целый год, выплеснулся наружу. Она вдруг осознала, что может больше не бояться, что есть кому укрыть ее от этого зверя. Острые, как нож, обидные слова полетели в Аша. Размазывая слезы по лицу, девушка выкрикивала всё, что наболело за это время: как ненавидит она его, как ее выворачивало от одной мысли, что она может родить от него ребенка. Кричала, не узнавая себя, словно и не она вовсе:
— Да, это не ты недосмотрел, это я сама! Сама так захотела, сама от него избавилась!
— Тари...
— Ненавижу, ненавижу тебя! Да как ты мог помыслить, что тебя можно полюбить? Зверь! Чудовище!
— Тари...
— Всегда, всегда хотела сбежать, убить тебя! Ненавижу! Зверь!
— Тари... ты забыла подарок своего отца.
Его голос был тих и спокоен. Цепочка с ножнами упали наземь, обнажая кинжал. Она даже успела улыбнуться... стальное лезвие рассекло грудь, вонзаясь в сердце. Улыбка на короткий миг застыла на ее губах. И за этот миг она всё увидела.
Он не был злым. Он просто улыбался, пытаясь припугнуть заблудившуюся девочку.
От него веяло такой невероятной первозданной силой, что Тари, настоящая Тари — залюбовалась. Да, он не красив, но был сказкой. Лесным духом. Зачаровывал.
И та, которая не она, ругалась и говорила обидные слова.
Он склонился над ней, лежащей на траве, и Тари провела рукой по его черным волосам, вдохнула его запах... лесного разнотравья.
Он не взял силой ее тогда — она сама так захотела, сама желала оказаться в его объятьях, принимая его. Но та, другая, ненастоящая Тари увидела совсем иное.
— Я всё равно сделал бы то же самое, — он просто подтрунивал над ней, когда она строила оскорбленную невинность.
И всегда был теплым. Ей тогда стоило больше прислушиваться к своему телу, которое не поддалось колдовству. Которое чувствовало, принимало тепло этого странного друида. Он был ласков.
Так яростно тогда сражался, не пожалел собственного леса. Лишь бы защитить ее. Разрушить все, что раньше было дорого, отдать собственную жизнь лишь для того, чтобы рука врага не посмела коснуться той, что стала для него дороже всего на свете.
Кто посмел так поступить с ними двоими?! Так больно, так страшно было понимать в последние мгновения жизни, что все ее кошмары были обманом. Она, настоящая Тари, никогда не боялась его. И он читал это в ее глазах. И не понимал, когда на волю вырывалась та, придуманная кем-то, другая.
Она восхищалась этим отшельником, который так сблизился с природой, с лесом, познал его тайны. Он был для нее почти божеством из баллад, из легенд.
Настоящая Тари была счастлива. Она любила смотреть в эти теплые глаза. Любила его грустную улыбку.
Любила яблоки в меду, и облизывать его пальцы.
И сворачиваться игривым котенком на его коленях.
Сходить с ума от его жарких поцелуев.
Она так радовалась тому, что носит в себе новую жизнь, его ребенка.
Так кто же посмел всё это уничтожить? Кто придумал этот обман, чьи это были чары?
Кто извратил эту сказку, сделав ее кошмаром?
Как трепетно билось сердце, когда он пел ту песню. Как сладко замерло, когда сказал, что любит.
Узнать всё, всю правду, когда ничего изменить не в силах.
Она никогда не смогла бы возненавидеть Аша.
И никогда бы не посмела убить его ребенка.
Пусть будет проклят тот, кто это совершил. Кто направил руку Аша, доведенного до безумия.
Раненой птицей с последним вздохом душа Тари рванулась к нему,
— Аш...
Изумрудный взор потух. Тари уже не видела, как впилась стрела в плечо друида, как принял он вторую на клинок и поднял взгляд.
— Даже убить меня не можете...
В глазах Аша больше не было ничего, кроме всепожирающего пламени сумасшествия. Перед всадниками стоял утративший разум берсерк.
— Ублюдок!!! — но сумеречник уже не слышал этого слова, да и не могло оно его задеть: когда вырывают сердце, оскорбления не могут причинить боль. Но на блеснувшую в воздухе сталь ответил молниеносно — слово меч и не был в ножнах, а наизготовку в руке.
— Не смей, Тиррас! — генерал рванулся слишком поздно и не успел остановить разъяренного адъютанта, бросившегося на чужака.
А останавливать стоило, слишком уж хорошо помнил генерал этого друида. Не так часто встречаются звероглазые сумеречники. Ошибки быть не могло: это был он, то чудовище, что своими мечами ломало ряды вампиров в той памятной войне, забирая бессчетное количество жизней. Метаморф, так должен он зваться. Друид, познавший силу природы настолько, что может обращаться в зверя. Слишком быстрый: для эльфа, для друида, для оборотня. И являлся всеми тремя в одном лице. Генерал поежился от ужаса, охватившего его при воспоминании, как это жуткое существо крошило в месиво кровопийц. Способный увернуться от града стрел, друид тогда лишь хищно скалился и убивал, убивал без числа, упиваясь собственной неуязвимостью... Теперь же он превратился в настоящий кошмар.
Сталь адъютанта пришлась аккурат на меч Аша, и генерал снова увидел тот самый звериный оскал. Друид жаждал крови. Жаждал смерти, но просто умереть был не согласен. Безумие плескалось в янтарных глазах. Но здесь не оказалось противников для него — слишком хрупки и неопытны были эти светлые, чтобы утолить жажду раненого зверя.
Меч вышел из спины адъютанта — Аш всадил клинок по самую рукоять. Всё произошло настолько быстро, что отреагировать не успел никто. Генерал понял, что долг чести не позволит ему оставить всё как есть и просто проехать мимо, да и сам обезумевший друид никого не отпустит. И понял, что не сможет победить взбесившееся чудовище, на которое походил сейчас сумеречник, злобно рычащий, облизывающий кровь с выдернутого из тела меча.
Стычка была короткой и ожесточенной: генерал бросился на Аша, воины последовали за командиром. Сумеречник жадно ухмыльнулся и ринулся на них, на ходу вынимая второй меч и становясь вдвойне опасным. Сталь зазвенела о сталь, друид вертелся волчком, отражая удары, градом посыпавшиеся на него, пытаясь удачным выпадом ранить нападающих.
Неглубокие раны не могли его остановить. Он упивался сражением, пусть и коротким, пусть исход его был ясен: Ашу необходимо было выместить всю свою боль, и он вымещал ее в убийстве. Один за другим падали светлые. Генерал держался дольше остальных: более опытный боец, он с трудом, но всё же уклонялся от жестких выпадов Аша, даже пару раз серьезно зацепил, ранив друида в левое плечо и всадив меч в бок под грудной клеткой. Но то ли не задел важных органов, то ли берсерк вовсе не чувствовал боли — очередной взмах его клинка достиг цели, снеся голову генерала с плеч.
Редкие путники шарахались в сторону и предусмотрительно падали наземь — в местах, где войны чаще, чем дожди, все привыкли к тому, что иногда воины впадают в слепую ярость безумия. Любой житель Перекрестка знал: если встретишь такого, нужно замереть, а лучше — лечь на землю. Не заметит, пройдет мимо в поисках того, кто станет его жертвой. Острия окровавленных мечей оставляли борозды в пыли дороги, потерявший разум друид рассеянно смотрел по сторонам, выискивая соперника. Желая гибели. В вечерних сумерках он дошел до Проклятого леса и победно оскалился: остатки памяти говорили, что здесь он точно найдет то, что ищет. Потерявший рассудок Аш шагнул сквозь невидимый барьер навстречу смерти.
