| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— За тем мостом тоже что-то такое есть?
Гоша посмотрел на собеседника с удивлением.
— Ты что, правда, не знаешь?
— Откуда? Я здесь меньше недели.
— Там скульптура, и не одна, а целая композиция. Называется — "Дети — жертвы пороков взрослых". Тринадцать жутких, отвратительных фигур. Неужели хоть на картинках не видел?
— Не пришлось.
— И век бы их не видеть. Если Чернолес выиграет последнюю битву на Калиновом Мосту — они обретут силу и расползутся по всему свету, тысячекратно умножая несчастья, которые символизируют — война, разврат, алчность, садизм, ну и всё прочее.
Егору стало муторно. После всего, что он увидел за эти часы — паренёк, в муках умирающий в облаке жгучих спор, старая ведьма с её кровавыми ритуалами, видение, подсмотренное в глазницах трупа — после всей этой жути получить вместо объяснения детсадовскую страшилку?
— Я так и знал, что не поверишь... — обиженно проскрипел Гоша. — Вы, замкадники, всегда так...
Похоже, проводник снова угадал его мысли.
— Так что родноверы-то?
— Отступники-чернобожцы так и живут в тех краях. Только это уже не люди, а ходячие куклы, у которых вместо душ гнилые грибницы Чернолеса. А уцелевшие даждьбожцы скрылись. Наина — одна из них.
— Есть и другие?
— Были. Один из них основал Сетуньский Стан. Хотел создать что-то вроде рыцарского ордена для битвы на Калиновом Мосту и натаскивал своих последователей на чудовищ. Но когда погиб — они забыли о своём предназначении и теперь истребляют всё, что под руку попадётся. И, похоже, впутались в какую-то тёмную историю...
Голос лешака стал печальным. Он сник, плечи опустились, руки-сучья безвольно повисли вдоль тела.
— А вы, значит, знали?
— Лешаки много чего знают, только людям не говорят. Не готовы вы узнать правду ...
Гоша шумно встряхнулся всем своим замшелым телом, в точности, как собака, вылезшая из воды. В стороны полетели кусочки коры и клочья мха.
— Ну что, отдохнул? — Он говорил прежним, скрипучим голосом. — Вставай, идти надо. Тебе ещё о выполнении задания отчитываться, и о погибшем докладывать...
— Это точно... — вздохнул, поднимаясь с лавки, Егор. — Посадят писать бумажки, до ночи провожусь. А жрать, между прочим, хочется — обед-то мы пропустили...
— Вот и пошли.
XIV
На песке, недалеко от воды пылал костёр. Языки пламени взлетали к чёрному небу выше крон деревьев, подступающих к пляжу, бросали отсветы в воду, играли бликами в непроницаемой стене листьев на противоположном берегу.
У Большого Костра, которым на Поляне встречали партии новичков, царили благодушие, веселье и любовь — в самом, что ни на есть, плотском воплощении. А как иначе, если здесь собралось две сотни молодых людей, не отягощённых особыми проблемами, ошалевших от невиданной до сих пор свободы? Купаться можно до середины октября, брага, которую здесь гонят из малины и смородины, и дурман-травка, поставляемая окрестными фермерами всегда в достатке. Что ещё нужно для непрекращающегося праздника свободной любви?
Гости Поляны вносили в общее веселье свою лепту. Челноки и речники Нагатинского затона заводили здесь необременительные романы с податливыми приезжими девицами, и случалось, увозили в своих лодках подруг. Окрестные фермеры везли сюда сыновей-сильванов — в "лесных" семьях рождались по большей части, мальчики, невест не хватало, вот и приходилось припадать к живительному источнику, бьющему в Серебряном Бору...
Костёр медленно прогорал. Давно сварились и съедены китайские крабы, опустела бутыль сетуньского эля и ещё две, с ягодной брагой. Коля-Эчемин устал травить речные байки, осоловел от выпитого и съеденного, и восседал на чурбачке в окружении экономно одетых поклонниц, восхищающихся его "индейской" причёской и висящими на шее ножнами с "бобровым хвостом". Впрочем, интересовали их не только внешние атрибуты мужественности — одна, ничуть не скрываясь, полезла каякеру в штаны, другая впилась в губы жадным поцелуем.
— Попал наш индеец!— тихонько хихикнула Лиска. — Затащат в кусты и до утра не отпустят. Эти дуры уверены, что, если трахаться с лесными обитателями — быстрее приобретаешь иммунитет.
В отличие от пленивших Колю девиц, собеседница Сергея к новичкам не относилась. Она и была той пассажиркой, ради которой они завернули в Серебряный Бор. Лиска, занимавшаяся переправкой новичков с Речвокзала на Поляну Коломенское, как раз отправлялась за очередной группой. Но по дороге случилась неприятность — лодочник пропорол днище своей байдарки о топляк, и девушке, чтобы не застрять на Поляне, пришлось посылать почтовую белку за старым знакомцем. Эчемин разыскал её возле биостанции, и предложил провести вечер в их компании — он планировал отправиться в путь с утра пораньше, и не собирался тратить время на поиски.
Сейчас Лиска оживлённо болтала с сидящим рядом парнем.
— ...знаешь, чего мне больше всего не хватает? Зимы. В детстве, совсем маленькой, я ходила в парк, каталась на санках. А под Новый Год там ставили большущую ёлку с гирляндами. В Коломенском тоже раньше устраивали новогодние гуляния, и ёлку наряжали перед дворцом...
Её лицо, тонкое, с мелкими чертами, озаряли сполохами костра. Собеседник — тощий, белобрысый молодой человек, представившийся челноком с Филей, как бы невзначай положил ей руку на коленку. Сергей стиснул зубы.
"...чёрт, мне-то какое дело? Девчонка как девчонка, есть и пособлазнительней..."
— Так что вам, коломенским, мешает? — недоумевал белобрысый. — Украсьте ёлку и пляшите вокруг, сколько влезет!
— Да ну, что это будет за ёлка? — Лиска забавно наморщила носик.
"...а ведь правда, похожа на лисёнка. Только не рыжая, как Яська...
-...это хрень какая-то получится, а не ёлка! На ёлке снежок должен лежать, укутывать, блин! И чтоб "снежного ангела" делать, и чтоб снеговика лепить! И чтоб...
И как бы невзначай стряхнула руку собеседника. Сергей, увидав это жест, повеселел.
— Ну, извини... — белобрысый понял намёк. — Со снегом в Лесу напряги. А вот если...
Что "если" — Сергей так и не узнал. Из костра с треском взметнулся столб искр — и сразу загудели барабаны. Трое полуголых парней, сидя на корточках, выстукивали руками ритм. Стоящая над ними девчонка в символической набедренной повязке помогала им большим бубном, и ещё одна, в таком же наряде, высвистывала мелодию на флейте.
В круг выскочили четыре девицы, из одежды, имевшие только разноцветные нитки бус и браслеты с колокольчиками на запястьях и лодыжках, и принялись извиваться, сгибаться, разгибаться, кружить в такт барабанам в дикарском танце. Отсветы пламени играли на влажной коже, тугих полушариях грудей, гладких животах.
Сидящие один за другим вскакивали и присоединялись к танцовщицам. Летели на песок футболки, шорты, кружевные трусики и боксеры; вокруг костра стало не протолкнуться от молодых, разгорячённых, нагих тел. А барабаны били, били, били, тонко, пронзительно свистела флейта, и бубен добавлял к сумасшедшему ритму рассыпчатый медный звон...
Белобрысый челнок принял у стоящей рядом девушки блестящую коробочку. Открыл, сыпанул на сгиб пальца бурого порошка, громко втянул носом. Лиска при виде этого фыркнула и демонстративно отодвинулась.
Белобрысому было уже всё равно. Он подхватил хозяйку коробочки, и оба кинулись в круг. Сергей оглянулся — многие вокруг делали то же самое: втягивали понюшку, избавлялись от одежды и присоединялись к танцу.
"...или к оргии?.."
Один из парней швырнул партнёршу на песок, навалился и мощно заработал бёдрами, в темп, заданный обезумевшими барабанами. Вокруг сразу образовался круг — люди вскидывали руки и ухали хором, и девица отвечала им отрывистыми, в такт бешеным толчкам, вскриками. Ещё одна парочка повалилась на песок, другая, третья...
Первая пара успела уже сменить позу: женщина теперь скакала на партнёре, одновременно прильнув лицом к паху другого. Ещё одна, бритая наголо, с замысловатой татуировкой на затылке, встала на четвереньки, пыталась поймать языком соски её подпрыгивающих грудей, а к её костлявому заду уже пристраивался другой кавалер.
Сергей вздрогнул — Лискина ладошка крепко обхватила его пальцы.
— Пойдём!..
— А? Что? Я не...
— Ты что, вообразил, что я на тебя сейчас накинусь? Просто не люблю, когда вот так: обдолбаются, нанюхаются — вообще ничего не соображают, трахаются, как заведённые, пока не свалятся без сил.
— Нанюхаются? А что это у них?
Лиска фыркнула — на этот раз, не раздражённо, а насмешливо.
— Такой большой мальчик, а не знаешь?
— Ну, извини, у меня другие интересы.
— Кто бы сомневался! — её слова источали чистый, девяносто девятой пробы, кураре. — Нашему знаменитому егерю не до женской любви — ему дай какую-нибудь тварь изловить, и чтобы вся в шипах и чешуе и, желательно, ядовитую...
"...ах ты, стеровочка!.."
— Почему не до любви? То есть, я должен закончить одно дело...
— И что, одно другому мешает?
Лиска стояла перед ним, уперев кулачки в пояс. Сергей только сейчас заметил, что из одежды на ней осталась только длинная белая футболка, сквозь которую просвечивают почти невидимые трусики.
"...и когда успела?.."
— Так что за порошок-то?
Девушка пожала плечами.
— Какие-то грибы, вываренные в отваре из жуков. Недавно появился, челноки везут из Сокольников. Убойная штука — сам видишь, как от неё крышу сносит...
— Это точно... — пробормотал Сергей. На пляже не осталось никого, не занятого любовью. Отовсюду неслись сладострастные стоны, крики, рычание, влажные шлепки совокупляющихся тел. А барабаны всё били, и флейта следовала за ними своим свистом...
— Я однажды видела, как одна парочка устроилась у самого костра, и парню угольком задницу подпалило. А он не чувствует, наяривает вовсю! Хорошо другие заметили, окатили водой...
— А он что?
— А ничего! Так и продолжал, пока не заснул прямо на ней. Под этим порошочком можно по двадцать раз подряд кончать — хоть мужику, хоть девке.
— Побочные эффекты есть?
— Какие мы деловитые! — расхохоталась Лиска. — "Побочные эффекты!" — ну прямо дядя доктор!
Они шли к камышам, чернеющим в дальнем конце пляжа. Ладошка девушки крепко сжимала его пальцы.
-...если честно — понятия не имею. Наверное, как и у других снадобий. Подсядешь на него — и Зов Леса обеспечен!
— А как же эЛ-А? Иммунитет-то через трах не передаётся, проверено.
— А мне плевать! — девушка независимо вздёрнула острый подбородок. — У меня никакой аллергии нет!
— Секса? Сочувствую...
— ЭЛ-А, идиот! — она больно ущипнула Сергея за руку. — И вообще, сколько можно болтать? Пошли купаться!
И, прежде, чем он ответил, скинула футболку, стащила трусики и с разбегу кинулась в воду.
XV
Егор встретил Лину в коридоре общаги. Сил у него хватало только на то, чтобы кое-как ковылять, держась за стену. Визит к Наине, возвращение в ГЗ и последующие объяснения по поводу гибели Алёши Конкина выжал его досуха, не оставив и капли сил.
Девушка решительно взяла дело в свои руки. Не прошло и десяти минут, как Егор, с мокрыми волосами и махровым полотенцем на бёдрах сидел у себя в комнате, отхлёбывая из кружки травяной чай.
Хлопнула дверь — Лина вошла, неся перед собой чугунную сковородку, на которой шкворчали, исходя салом, половинка круга домашней колбасы. Запах был такой, что Егор моментально забыл и о зловещем подвале, и о трупе с светильниками вместо глазниц.
Лина поставила сковородку перед Егором и наполнила стопку, фиолетовой жидкостью из большой бутыли. Огненная жидкость обожгла пищевод и огненным комом взорвалась в желудке. Егор хватал ртом воздух и шарил руками по столу в поисках чего-то, способного затушить пылающий внутри пожар.
— Ух ты... что это?
— Грибовуха. Ваши микологи гонят, из дождевиков.
Егор чуть не поперхнулся.
— Из этих, со спорами? Они что, лешаки, как Гоша?
Лина усмехнулась.
— Уже успел познакомиться?
— Ты его тоже знаешь?
— Кто ж его не знает? Местная достопримечательность. А на грибовуху другие дождевики идут, не жгучие.
— Неслабо... Градусов семьдесят?
— Семьдесят шесть. Ты закусывай, а то она здорово по мозгам шибает...
Она встала, подошла к распахнутому настежь окну, и села на подоконник, обхватив руками колени. Большая, жёлтая, как круг сыра, луна подсветила её фигуру, и Егор обнаружил, что новая знакомая и на этот раз обошлась без белья. Под коротенькой, едва до середины бёдер, рубашкой-туникой не было ничего, кроме тела, великолепие которого ничуть не портил зеленоватый отлив кожи.
Молодой организм немедленно отозвался на соблазнительное зрелище.
"...ого! Не так-то он, оказывается вымотан. Надо срочно отвлечься, пока не..."
— А Гоше, правда, сто лет?
— Может, и сто, может и больше. Говорят, лешаки бессмертны. Точнее, не могут умереть своей смертью. У них есть особый обряд: когда приходит время, надо найти подходящее дерево и закрепить связь с ним. И только тогда они становятся настоящими лешаками.
Это было интересно — настолько, что Егор на секунду забыл о соблазне. Видимо, это отразилось у него на физиономии: в зелёных глазах собеседницы мелькнула досада.
— А с каким деревом связан Гоша? Кора вон, как у дуба...
Лина тряхнула головой, волосы рассыпались по плечам. Мужское достоинство Егора немедленно отреагировало, оттопырив полотенце. Он завозился, стараясь повернуться так, чтобы собеседница ничего не заметила.
— Ни один лешак в этом не признается. Известно только, что все их деревья растут в самой глубине Леса, в Терлецком Урочище. Ходят слухи, что раз в год лешаки собираются там, говорят с деревьями, и те им отвечают...
— Терлецкое урочище? Это где?
— В самой глуши Измайловского парка. Людям туда хода нет, а лешакам только того и надо — никто там до их драгоценных деревьев не доберётся.
— Выходит, добряк Гоша сродни Кощею?
Девушка недоумённо подняла брови.
— Почему это — Кощею?
— Ну как же: бессмертный — раз, смерть спрятана в дереве в тридевятом царстве — два. Кто ж ещё он, по-твоему?
— Ну, если ты так говоришь...
Она встала с подоконника, подошла к Егору вплотную. Ладошки у неё были твёрдые и прохладные. Голова кружилась от тонкого травяного аромата, в зелёных глазах хотелось утонуть...
— Ну что, пошли?
— Пошли?.. кхм... куда?
Одна рука легла ей на талию. Другая — сама, без его участия — прикоснулась к немыслимо гладкой коже ноги и заскользила по внутренней стороне бедра, вверх, к жаркому, женскому.
— Глупыш! — она со смехом взъерошила ему волосы. — И ты еще спрашиваешь?
XVI
Звук был неблагозвучным, словно кто-то высморкался сильно заложенным носом. Сергей развернулся к источнику шума, левой рукой задвигая девушку за спину. Правая нырнула к поясу, нашаривая рукоять кукри.
Результат его огорошил. Лиска от сильного толчка полетела в воду — последние минут пять они стояли по колено в реке и упоённо целовались. Так что встречать неведомую опасность приходилось не только с пустыми руками, но и без штанов.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
