— Черта с два я удивлюсь, если у них такое происходит каждый год, — проворчал Наруто. — Как вообще можно так жить, а? Не думая ни о чем, кроме денег?
— Другая страна — другие нравы.
— Так хоть бы они да другом конце света жили! Ведь под боком же у нас!
— Ну и что? Они, наверное, в свою очередь нас идиотами называют, мол, в Огне только и знают, как в грязи копаться да коз доить. Националистические предрассудки, подзуживаемые государственной пропагандой.
— Эх, и умеешь ты завернуть, Сакура-чан...
— Заткнись, Наруто.
Мимо них проплывали города и села, да в таком количестве, что проделанный пешком путь из Края Дождя уже казался им легкой прогулкой. То справа, то слева вставали величественные замки — молчаливые памятники эпохи феодальной раздробленности. В наше время содержать эдакую домину по карману разве что даймё. Большинство дворян, из числа еще не разорившихся, перебрались в жилища поскромней, предпочитая сдавать свои замки в аренду крупным торговым компаниям.
Или вовсе продать.
За трое суток их судно удалилось от порта Хигуба на значительное расстояние, не задерживаясь в пути и не приставая к берегу, и достигло мест, наводнением незатронутых. Здесь высокая вода не имела ничего общего с прорывом дамбы. Исино разбухла от зимних ливней, стала черной и зловещей, однако повседневной жизни людей это уже не вредило. Сакура наблюдала прогуливающихся по набережным почтенных граждан, когда они проплывали мимо городков, и радостно плещущуюся в мутных волнах ребятню, когда река несла их мимо деревень. Сельский пейзаж сменялся промышленным, тот — снова сельским... и все это утопало в бескрайних рисовых полях. Единственным, чего девушка ожидала увидеть, но так и не увидела, были рыбаки. В огромной, полноводной реке никто не удил рыбу и не расставлял сетей.
— Нету в низовьях Исино рыбы, — пояснил куноити тот же самый усатый матрос, — была, да передохла вся.
'Низовья Исино'. Эти слова напомнили Сакуре, что совсем скоро их ждет столица Края Рек, крупнейший мегаполис побережья, Каваго. И — миссия, данная им Цунаде-сама.
* * *
Зима не щадила поездов. Она вообще никого не щадила.
Кто не жил на побережье моря, тому не представить холодного, пронизывающего до костей ветра, постоянной сырости и сквозняков. Люди болели простудой и пневмонией, а сталь болела ржавчиной. Тепловозы и вагоны, простоявшие в депо три зимних месяца, выржавели так, что с места не сдвинуть. Механики исправно проводили регулярное обслуживание, но Кавагийское депо все равно несло потери. Нисидзима с нетерпением ждал лета, когда с вагоностроительного должны пригнать новые составы и, возможно, новые локомотивы.
А пока они красили старые. Нисидзима частенько задерживался допоздна, помогал механикам, работал один. Семьи у него не было, пить он бросил, а просиживать дома целые вчера ему претило. Орудуя валиком, Кацухико думал о годах, отданных ремеслу наемника, о пройденных дорогах, о катане, выброшенной в воды Исино. Ему нравилось смаковать эти воспоминания. Да, он немолод и уж не так здоров, как в юности, но Нисидзима не жалел ни о чем — прожитая жизнь удовлетворяла его... хоть ее завершение и подкачало. Он не заработал славы и не стал всеобщим любимцем — это не то, на что стоило бы рассчитывать, служа Акацки. Деньги — вот чего он хотел и чего не получил. В Краю Рек значение имеют только они.
Земля, приютившая ронина после бегства из Края Земли, чуть было не стала последним пристанищем его бренному телу, но обиды на Акацки Нисидзима не чувствовал. За ними охотится половина синоби Востока, так как же им не печься о своей конспирации? Он лишь корил себя, что не предугадал расправу, что не дезертировал ранее. Почему? Нисидзима не был наивным глупцом, отнюдь. Акацки... они притягивали его. Синоби не найти общего языка с ронином, но Акацки отличались даже от ниндзя. Там, в Краю Земли, воины подымали меч и убивали за честь, за славу, за кровные узы. Здесь, в Краю Рек, люди рвали друг другу глотки за блестящий металл. Все правильно. Все ясно и закономерно. А Акацки? Ради чего они сражались? Где, за какой гранью понимания обычного человека лежала их мечта, их окончательная цель? Каким богам они поклонялись? То почти зримое черное сияние их сердец будоражило, манило его и чуть не привело на погибель.
Нисидзиме вспомнились слова одной песни:
'Семь миллиардов и тысячи тысяч до них
Ждали у моря погоды, да славили муть,
Лишь единицам открылось, что ветер затих,
Чтобы огнем по земле проложить новый путь.
Мир промежутков подобен стоячей воде:
Не то чтоб болото, но все же никак не река.
В мире задернутых штор нет приют звезде,
Голый расчет при условии наверняка.
Серый пепел лет, отзвук тишины...
Те, кто видел свет, облажены...'
Зачем темное братство Акацки искало безграничную силу? Ведь не для того же, чтобы банально властвовать! Что за свет они видели? Что за истину знали? В каком направлении желали сдвинуть застывший в мертвой точке мир? То, что ронин так и не сумел этого понять, терзало Нисидзиму куда сильней его нынешнего бедственного положения.
Он снял с гвоздя тяжелый амбарный замок, который вешал на ангар, подсадил коленом и запер проседающую дверь мастерской и, позвякивая ключами, направился к выходу.
Стемнело. Ветер завывал средь разбитых стекол под потолком ангара, по крыше постукивал начинающийся дождь. Вечер как вечер, все как всегда, но...
Его прошлая хозяйка, Канеда Томока-сама, зря принимала его за беспробудного пьяницу. Раньше Нисидзима прикладывался к бутылке и много, но, устроившись в Кавагийское депо, заставил себя бросить пить. От напряженной работы его руки обрели былую твердость, а вместе с нею вернулись и инстинкты бойца.
Бросок нападавшего пришелся в пустоту. Это был не удар, а захват и весьма умелый. Ну да и он, Нисидзима Кацухико, не пальцем делан! Ронин ударил ногой с разворота — стремительно, резко. Будто столб пнул: блок противника оказался по-каменному непробиваем, и сразу последовала контратака. Эх... свет-то он выключил! Фигура мечущегося в тенях врага напоминала ему змею: движения гибкие, текучие, атаки мощные и быстрые. Синоби? Дабы проверить свою догадку Нисидзима провел несколько осторожных приемов, и стиль боя незнакомца сказал все лучше слов. Точно синоби.
Ронин ринулся вперед. Или он уделает ублюдка сейчас, или тот возьмет его измором. Тело-то не казенное! Куда ему, старику, состязаться в выносливости с этим убийцей?
Нисидзима просчитался. Синоби, похоже, владел дюжиной различных стилей, он менял их как перчатки, подбирал словно отмычки к замку. Рано или поздно он найдет стиль, незнакомый бывалому воину, и тогда Нисидзиме конец.
Он бросился бежать. Противник — за ним, не отставая ни на шаг. Его сразу не убили — сюрикеном или отравленным дротиком: от них ронин не сумел бы увернуться. Значит, хотят допросить. Но какие гарантии, что потом, вызнав все необходимое, ему не перережут глотку? Лично он так бы и поступил.
Быстрей, к дверям ангара! Там — свет фонарей, сторож с арбалетом, наверняка, пара задержавшихся работяг — не помеха для ниндзя, конечно, ну а вдруг тот испугается свидетелей? Враг настиг его у самого выхода, и они снова схлестнулись. Мышцы ныли, кости зловеще похрустывали... Нисидзима тихо постанывал при каждом блоке.
Однако почему синоби не применяет техник? Специалист тайдзюцу? Нет... он боится выдать свою чакру и обнаружить себя. Значит, не местный. Песок? Коноха? Облако? Камень?! Хозяева-Акацки учили их чувствовать чакру, уметь ощутить синоби за мгновение до удара и атаковать первым. Но этот свою подавляет. Какого черта ему надо?!
Он пропустил удар. Второй. Третий. Четвертый угодил в солнечное сплетение и бросил Нисидзиму на бетонный пол. Извиваясь, ронин задыхался, корчился от жуткой боли.
— Зачем сопротивляешься? Я не стану тебя убивать.
Кацухико с трудом перевернулся на бок, схаркнул кровью, перепачкав губы в грязи и мазуте, покрывающих пол.
— Мне-то... откуда... знать? — прохрипел он, хватая ртом воздух.
Синоби связал ему руки, туго и надежно, отвел в дальний конец ангара, к мастерской. Усадил на ящик с песком, но больше бить не стал. Он был во всем черном, начиная от черных сапог на мягкой подошве и заканчивая черной маской, скрывавшей и так невидимое в темноте лицо.
— Ты ниндзя, верно? Из какой-то Скрытой Деревни? Из Песка? Из Конохи? Откуда, а?
— Сказав, что не стану тебя убивать, я не солгал. Но могу изменить решение.
Вот как. Ну а чего еще следовало ожидать?
— Что тебе нужно?
— Информация. Об Акацки.
— А, — хохотнул Нисидзима, превозмогая боль, — я угадал. Точно синоби. И, скорее всего, из Конохи. Только они готовы весь Восток с ног на голову поставить, лишь бы Акацки отловить... и раздавить как мух.
— Рассказывай. Все что знаешь: об Акацки и о человеке, который командовал твоим отрядом.
— Ясно. Канеда-сама тебе наводку дала, кроме нее некому... Обещаешь, что не убьешь? Ты же не служишь Акацки, какой тебе прок от моей смерти?
— Обещаю.
— Грош цена твоим обещаниям, убийца... Ладно... я все скажу. Хоть и знаю-то всего ничего. Слушай внимательно.
* * *
Авторучка скользила над бумагой, где-то что-то зачеркивала, исправляла, дописывала. Я следил за ней взглядом, даже не пытаясь вникнуть в то, что она там вытворяет, мыслями пребывая в восточном крыле дворца, в комнате музыки. Скорей бы вечер и урок! Пальцы на левой руке начали невольно дергаться, ставя аккорды невидимым струнам, правая задвигалась в беззвучном переборе...
— Сын мой!
— Да, батюшка? — он разрешил мне назвать его не 'Владыка', а 'батюшка', когда я первый раз обыграл его в Го. Вторая победа дала возможность обучаться игре на гитаре. А после третьей я вообще ни разу не проигрывал.
— Я недоволен твоим пренебрежением политическими и экономическими дисциплинами. Мне не нравится, что мой наследник растет инфантильным мечтателем.
Хикава Ген, мой отец, отложил ручку в сторону, оценил соотношение машинописного и начерканного на листе, скомкал его и швырнул в корзину для бумаг.
— Переделать заново! Все! — рявкнул он на сжавшегося, трепещущего секретаря. — Дерьмо, а не работа! Через два часа представишь мне толковый вариант закона. Пшел вон!
Секретарь удалился, оставив нас с батюшкой наедине. Даймё Рек отличался суровым нравом, и, хоть разбитое болезнями тело подводило его все чаще и чаще, дух оставался крепок.
— Не осмеливаюсь перечить вам, батюшка. Но хочу вас заверить: все совершенно не так.
— А как? — схватив со стола какую-то книжицу, он принялся листать ее с бешеной скоростью, время от времени поглядывая на меня. — Как? Отвечай! Экономика тебе не дается, на истории ты засыпаешь. Ветер и Огонь ждут не дождутся увидеть меня в погребальных одеяниях, а тебя, недоросля, на троне. Они подобны стае львов... двум стаям львов! Я скоро подохну, чего тут скрывать? Меня замотают в тряпку, спалят на костре, а пепел запихают в урну. А тебе править. Не на гитарке бренчать, а ПРАВИТЬ, ты понимаешь это или нет?!
Опять двадцать пять... Завел свою любимую пластинку. Такая 'терапия' — неотъемлемый атрибут моей воспитательной программы, правда, четкого графика у нее нет. Бывает, отец за всю неделю и слова мне не скажет, а бывает как насядет — и ездит по мозгам, ездит...
— Да, батюшка.
— Нихрена ты не понимаешь. Башкой кивать научился и, думаешь, отвязался от меня? Не выйдет. Я из тебя, сопля, вылеплю настоящего правителя. Такого, чтобы Огонь с Конохой на колени поставить мог! И Ветер с Песком ихним заодно.
— Да, батюшка.
— Ты заткни рот свой, я тебе дозволения трепаться не давал! Эх, запретил бы тебе гитару твою, да бесполезно. Стишки вместо музыки писать примешься, а это еще хуже.
Найдя наконец нужную страницу, он что-то себе пометил и убрал книгу в ящик стола.
— Скажи-ка мне, умник, по-твоему, какую политику нам стоит проводить по отношению Ветра? Не то, что тебе вталдычивают, а своими словами.
— Слушаюсь, батюшка, — я откашлялся и начал, — любыми средствами нам необходимо вынудить Ветер поддержать нас в случае войны с Огнем...
— 'Вынудить' их мы не можем. У них — целая Деревня синоби, а у нас — наемники, которые спину покажут, лишь только паленым запахнет. Изъясняйся корректно.
— Да, батюшка. Привлечь Ветер на свою сторону мы можем одним-единственным способом, а именно: экономической выгодой. Других путей нет. Ветру мы предоставим льготные условия торговли на нашей территории. На севере Края Ветра расположена Великая Пустыня, где очень мало оазисов и практически нет караванных путей, потому восемьдесят процентов экспорта из Ветра в Огонь и Дождь идут через нас. Следовательно, эту процедуру также нужно максимально упростить — это во-первых. Во-вторых, низкие пошлины для Ветра и высокие для Огня приведут к тому, что рынок Огня окажется завален товарами из Ветра, а вот Ветер риса из Края Огня больше не увидит, и станет закупать его у нас. Опять же двоякая выгода для Рек: в Огне будут расти недовольство засильем Ветра, а Ветер удовлетворится нашим рисом, ведь он дешевле, хоть и ниже качеством.
— Правильно, — отец недовольно откинулся в кресле, — но все это ты и так знал. Как мы поступим дальше? Продолжай.
— Да, батюшка. Не стоит, однако, забывать, что цель ухудшения отношений с Огнем — война и территориальная экспансия. Край Огня владеет слишком обширными землями для его демографического уровня, а мы страдаем от перенаселения. Наш союз с Ветром лучше всего скрепить династическим браком, который позволит даймё Ветра надавить на Казекаге, вынудив его разорвать все связи с Конохой. Договор о военном сотрудничестве станет точкой в этом деле. Ударив вместе: Ветер с запада, а мы — с юга, мы быстро добьемся успеха. Наши армии сперва займут важнейшие сельскохозяйственные области Огня, при помощи Песка осадят и захватят Коноху. У даймё Огня не останется иного выбора, кроме как капитулировать и согласиться на сепаратный мир, лишившись почти половины своих владений. Разумеется, большую часть завоеванных территорий придется уступить Ветру, но при умелой спекуляции полученными преимуществами, мы сумеем заполучить Коноху себе. И — создать на ее базе собственную Скрытую Деревню.
Отец сидел молча, не двигаясь и не произнося ни слова. Долго. Очень долго.
— Скверно, — проскрипел он, когда я уже начал всерьез беспокоиться о его самочувствии, — все-таки ты не умеешь видеть дальше собственного носа. Похоже, твои наставники не зря на тебя пеняют.
Простите, батюшка.
— Ты помни, — он меня не слушал, — наши деньги и положение, занятое Краем Рек на международном рынке — вот наша сила. Никаких других рычагов у нас нет...
И угораздило же меня родиться в стране, годового дохода которой хватит, чтобы купить весь Восток! Нет бы был царевичем какого-нибудь захолустного Края, сидел б на троне из бамбука и стучал в тамтамы!
— Позвольте вопрос, батюшка.
— Ну?!
— Лично мне самым слабым местом любой схемы против Огня мне представляется ненадежность Казекаге Скрытого Песка, Гаары Песчанника. Известно, что он дружен с Хокаге. Коноха, в свою очередь, за несколько последних лет не раз приходила на выручку Песку, и это создало довольно теплые отношения между двумя Скрытыми Деревнями. Что, если Казекаге наотрез откажется пойти против Огня?
