Алия, обезьяноподобная тварь, которая была Мораг, медленно обернулась, ее человеческие глаза сияли. Она осторожно положила маленькое серебряное распятие на свое сиденье. Затем наклонилась — она была очень гибкой — и осмотрела маленький пакетик с солью и флакон с вином рядом со своим стулом. Она ничего не сказала; возможно, подумала, что наличие соли, вина и распятий — это нормально здесь для нас. Затем она выпрямилась и снова изучающе посмотрела на нас.
Мы все просто уставились.
Алия стояла более прямо, чем любой шимпанзе, хотя ее тело, несомненно, было обезьяноподобным, с высокой грудью и руками длиной с ноги. Было что-то странное и в ее бедрах, узких, со странной геометрией. Может быть, подумал я, она была похожа на наших отдаленных предков, раннюю разновидность австралопитеков, вскоре после того, как они отделились от шимпанзе.
Джон выглядел самым испуганным, но ему было от чего ужаснуться. Мир Джона всегда был очень упорядоченным местом; у него было достаточно проблем с привыканием к идее призраков и перевоплощенных умерших жен. А теперь это. Но даже Роза, которую, как я думал, ничто никогда не смутит, сжимала в руках свои молитвенники, явно потрясенная.
И Алия уставилась на меня, как будто она была так же ошеломлена, увидев меня во плоти, как и я ее.
Внезапно Алия побежала по направлению к Соне. Мы все отшатнулись. Том и Соня вцепились друг в друга.
Алия споткнулась через пару шагов и остановилась. — Извините, — сказала она в своей изысканной замедленной манере. — Высокая гравитация. Лучше пройтись пешком. Забыла. — Она сделала более осторожный шаг, затем второй, не очень грациозно; у меня сложилось впечатление, что ходьба была не тем, к чему она привыкла.
Она стояла перед Томом и Соней. Я гордился ими за то, что они просто смотрели в ответ. Она сказала: — Соня Дамейер.
Соня оставалась неподвижной.
Затем она повернулась к Тому. — Томас Джордж Пул. Том. Я видела, как вы взрослели. Вариативная пигментация. — Она снова протянула руку и, к моему ужасу, провела кончиком пальца по щеке Тома.
Том оттолкнул ее руку. — Отвали, планета обезьян.
У Алии отвисла челюсть. Она выглядела потрясенной — внезапно ее лицо стало очень человеческим под этой меховой маской. — Я вас обидела? — Она поклонилась. — Прошу прощения. Уверена, что это не последний раз, когда я делаю что-то не так.
Соня спросила: — В чем проблема, разве там, откуда вы родом, нет белых людей?
Алия подумала об этом. — Перед Первой экспансией гомогенизация культуры на Земле устранила и без того незначительные различия между расовыми группами людей. Пигмент кожи является одной из наиболее наследуемых генетических особенностей человека, и различия быстро стираются. — Мне показалось, что ее голос становился лучше, грамматика чуть более четкой, тон более контролируемым. Но вся эта чушь о пигменте кожи звучала высокопарно, как будто она обращалась к какому-то хранилищу данных. Она лучезарно улыбнулась Соне и потянула за шерсть на своем лице. — У некоторых из нас вообще нет пигмента на коже!
Том спросил: — Что такое "Первая экспансия"?
— Будущее, — прошипел Джон. — Она говорит о будущем. Я так думаю.
Возможно, он был прав. Но я подумал, что если была "Первая экспансия", то должна была быть и вторая, по крайней мере, может быть, и третья. В одной этой фразе я уловил проблески выдающейся истории.
Алия отошла от Сони. Подойдя к роботу Гэа, она наклонилась, протянула руку — и подняла его. Она переворачивала робота снова и снова, в то время как крошечные колесики Гэа жужжали.
Я был ошеломлен. Алия показала, что она "настоящая", такая же реальная, какой была Мораг, взяв в руки предметы для экзорцизма, прикоснувшись к щеке Тома. Но она казалась такой же "реальной" в виртуальном мире Гэа. Возможно, у них были разные категории реальности, откуда бы она ни была родом.
Алия опустила робота, присела на корточки и посмотрела на него. — Вы — Гэа. Искусственный разум.
Гэа для пробы покаталась взад-вперед, как будто проверяя, работают ли ее колеса. — Вы уже все обо мне знаете. — Каким-то образом напыщенный голос робота Гэа из фильма "Б" соответствовал ситуации.
— Да, знаю.
— Можем мы просканировать вас?
— Конечно, — весело сказала Алия. — На самом деле, вы уже сделали это. — Она погладила Гэа по голове. — Вы восхитительны. И так хорошо сделаны. Мы поговорим позже.
Хорошо сделана? Это было одно из самых продвинутых искусственных разумных существ на планете. Алия говорила как покровительствующий посетитель музея, восхищающийся мастерством кремневого ручного топора эпохи неолита.
Алия прошла мимо Джона, который отшатнулся.
И вот, наконец, она подошла ко мне. Это было существо ростом с десятилетнего ребенка, ее мех блестел там, где он слоями покрывал ее плоть. Я с трудом мог прочитать выражение ее уплощенного лица, она была слишком чуждой для этого. Но мне показалось, что я увидел теплоту в ее глазах.
Я сказал: — Полагаю, вам интересно, почему сегодня вас пригласили сюда.
Джон фыркнул. — Боже, Майкл. Как ты можешь шутить?
— Мне нравится ваш юмор, Майкл Пул, — сказала Алия. — Не то чтобы я всегда его понимала.
— Вы понимали? — У меня кружилась голова; я пытался разобраться в этом. — Вы, э-э, изучали меня?
— Мы говорим "свидетельствовать", — сказала она. — Я была свидетельствующей для вас, Майкл Пул, всю вашу жизнь. Всю свою жизнь.
— Тогда вы действительно из будущего, — сказал Том. В его голосе слышалось раздражение. — Мой отец мертв для вас, не так ли? Он ископаемое, которое вы откопали. Вы можете прочитать всю его жизнь, как книгу. От рождения до смерти. Мы все мертвы для вас...
Джон коснулся его руки. — Том, успокойся.
— Это не так, — сказала Алия. — Томас Джордж Пул, быть свидетельствующей — это не просто наблюдать. Это и ценить. Разделять. Майкл Пул, я разделяла вашу жизнь, ваши триумфы, ваши беды. И теперь я, наконец, встречаюсь с вами. Это больше, чем честь. Это — реализация.
Роза поджала губы и кивнула. То, что за мной наблюдало будущее, было одной из возможностей, о которых она догадывалась. Она выглядела почти удовлетворенной, загадка разрешилась.
Но я чувствовал себя очень неловко. Это было нечто большее, чем застенчивость. Я был букашкой, попавшей под предметное стекло микроскопа, вся моя жизнь была раскрыта для осмотра. Я огрызнулся: — А что насчет Мораг?
Улыбка Алии угасла. — Я стою перед вами, и вы спрашиваете о Мораг?
Я не мог в это поверить. В ее голосе звучала обида.
Роза заговорила, впервые с тех пор, как к нам пришло это новое видение. — Том прав, не так ли? Что вы из будущего?
Алия повернулась к ней. На ее маленьком личике появились смешливые морщинки. — Это зависит от того, что вы имеете в виду. Вы можете перефразировать вопрос?
Том осторожно спросил: — Вы родились на Земле?.. — Нервы, казалось, его подвели. — О, черт. Я не могу поверить, что вообще задал подобный вопрос! Это похоже на что-то из тех старых книг, которые ты читал, папа, это клише...
Соня коснулась его руки. — Том, все в порядке.
Я сказал: — Это трудно для всех нас. — Так оно и было. Я был спокойнее, чем Том или Джон, но внутри кричал от идиотской странности всей этой ситуации.
Том перевел дыхание и попробовал снова. — Хорошо. Так вы родились на Земле?
Алия фыркнула. — Я выгляжу так, будто родилась на Земле?.. Извините. Я родилась на корабле под названием "Норд". — Она заколебалась. Временами казалось, что ей требуется некоторое время, чтобы подобрать нужное слово, как будто она обращалась к какому-то вложенному хранилищу данных. — Ммм, космическом корабле.
— Ах, — сказала Роза.
Джон повернулся к ней. — Что вы имеете в виду, а?
— Это объясняет длинные руки, высокую грудь. Подобно нашим предкам-приматам, Алия эволюционировала для лазания — или для низкой гравитации. — Она улыбнулась. — Наши предки были обезьянами, и такими же будут наши потомки. Епископ Уилберфорс, должно быть, переворачивается в могиле.
— Потомки? — Для меня это был слишком большой скачок. — Алия, вы человек?
— Конечно, я человек. — И снова она казалась обиженной, расстроенной тем, что я вообще спросил.
Странно, но временами она казалась очень юной, даже подростком, и ее было легко обидеть, особенно мне. Я решил, что должен быть очень нежным, тактичным. Или настолько тактичным, насколько это возможно с девушкой-обезьяной из будущего. Что за бардак, подумал я.
Алия сказала: — Но в мое время все по-другому. Люди расселились. Мы стали семьей.
— Среди звезд? — спросила Гэа.
— По всей галактике.
— Эта экспансия, о которой вы упоминали, — сказал я. — Или экспансии.
— В человеческой Галактике есть много разных людей. Так же, как и в вашем времени. — Она нахмурилась. — Или нет. Есть ли? Простите, я должна знать.
Роза мягко сказала: — Прошло около тридцати тысяч лет с тех пор, как умер последний нечеловеческий гоминид. Homo sapiens sapiens один на Земле.
— Тридцать тысяч лет? О, хорошо. — Алия сказала это легкомысленно, как будто тридцать тысяч лет — ничто, ее ошибка простительна. Ее манеры были игривыми, почти кокетливыми. Но за ее словами скрывалась мрачная, пугающая перспектива, необъятность пустого времени.
Я сказал: — Хорошо. Тогда вы из будущего. Из какого вы числа?
— Я не могу сказать.
— Какого числа вы родились?
— Я не могу сказать! — Она взволнованно всплеснула руками. — Это скользкие концепции. Я хочу дать вам ответы, но вы должны задавать правильные вопросы!
Гэа сказала: — Конечно, она не может отвечать на вопросы о датах.
Джон проворчал: — К чему вы клоните?
— Теория относительности.
Странным следствием специальной теории относительности Эйнштейна является то, что время фрагментировано. Информация не может распространяться быстрее света, и эта конечность делает невозможным установление истинной одновременности, универсального "сейчас". И поэтому существует своего рода неопределенность во времени, которая увеличивается по мере того, как вы продвигаетесь дальше. Если Алия родилась на другом конце Галактики, эта неопределенность действительно может быть существенной.
— Как странно, — сказала Роза, — жить в такой обширной географии, что подобные эффекты становятся важными.
— О, ради Бога, — огрызнулся Джон.
Гэа сказала Алии: — Предположим, ваши предки остались на Земле.
— Да?
— Это устранило бы двусмысленности теории относительности. В таком случае, сколько времени прошло бы на Земле между рождением Майкла Пула и вашим собственным? Вы это знаете?
Алия сказала: — Округленно...
— Этого хватит.
— Полмиллиона лет.
Последовал еще один ошеломленный момент, потрясенное молчание. Человеческой расе в мое время, как я теперь вынужден был думать об этом, было всего, может быть, сто тысяч лет. Алия действительно была далека от меня, сам вид стал во много раз старше, чем в мое время. Было трудно воспринимать такую перспективу.
Том спросил: — Итак, как вы сюда попали? Вы путешествовали во времени?
Алия склонила голову набок. — Ненавижу быть занудой. Ну вот, мы снова начинаем! Вы можете перефразировать вопрос?..
Благодаря тому, что Гэа дала нам указание, нам удалось добиться немного большего.
Вселенная была конечной. Она была свернута сама на себя в пространственных измерениях — современные космологи это хорошо знали, — но также и во времени, так что будущее каким-то образом сливалось с прошлым. Таким образом, можно подумать, что для того, чтобы попасть в прошлое, все, что вам нужно было сделать, — это отправиться достаточно далеко в будущее — точно так же, как Колумб однажды попытался найти новый маршрут на восток, пройдя достаточно далеко на запад вокруг земного шара.
Однако все было не так просто, как пыталась объяснить нам Алия. — Это вопрос информации, — сказала она. — Пространство-время дискретно, оно выступает в виде небольших пакетов, частиц. Поэтому данный объем может хранить только конечное количество информации. И она может быть полностью описана информацией, хранящейся на ограничивающей объем поверхности. — Она нахмурилась, глядя на меня. — Это понятно?
Не мне. Но Гэа сказала: — Как голограмма. У вас есть двумерная поверхность, содержащая информацию о трехмерном объекте, голограмма, которая восстанавливается, когда вы направляете на нее лазерный луч.
— Или как у Платона, — сказал Джон. — Мы заключенные в пещере, и все, что мы воспринимаем, — это тени, отбрасываемые на стену снаружи, тени реальности.
— Да, — сказал я. — Но теперь Алия говорит, что тени — это реальность. Как я думаю.
Гэа сказала мне: — Это похоже на голографический принцип. Ранняя попытка создания теории квантовой гравитации.
— Никогда о ней не слышал.
— От нее отказались десятилетия назад.
— Возможно, это было ошибкой...
Время Алии было подобно поверхности, ограничивающей прошлое — ограничивающей всю историю, включая наше собственное давно исчезнувшее время. И все, что можно было знать о прошлом, содержалось в ее времени, в каждом последующем мгновении. Это было не так уж трудно понять; геологи, палеонтологи и историки, даже детективы, должны верить, что прошлое можно реконструировать по следам, хранящимся в настоящем.
Но Алия пошла дальше: манипулируя событиями в своем настоящем, она смогла изменить информацию в прошлом — спроецировать себя сюда, в то, что было для нее историей. Это было так, как если бы вы могли повозиться с несколькими выкопанными костями динозавров и изменить жизнь существ, реликвиями которых были эти кости.
Что-то вроде того.
Однако меня поразил резонанс с тем, что я прочитал в рукописи дяди Джорджа: если время замкнуто, если будущее соединено с прошлым, возможно ли, что сообщения или даже влияния могут передаваться по его великой орбите? Заглянув в самое отдаленное будущее, смогли бы вы, наконец, прикоснуться к прошлому?.. Джордж или, во всяком случае, его странные друзья, возможно, интуитивно уловили что-то от истины.
Том рассмеялся взрывным хихиканьем. — Извините, — сказал он. — Время от времени я просто теряю самообладание. Я имею в виду, это просто, — он махнул рукой, — вы просите меня признать, что это сверхчеловеческое существо из далекого будущего. Эта обезьяна. Где же бестелесный мозг в банке? Я имею в виду, что она может делать, кроме как качаться на шинах?
Я думаю, мы все знали, что он чувствовал.
Мы продолжали разговаривать. Это был трудный диалог. Мы были невеждами, разговаривающими с необразованной. У меня сложилось впечатление, что Алия действительно мало что знала обо всем этом, и еще меньше это ее заботило — как современный подросток ничего не знал бы об имплантах в своем теле, пока они работали. И все равно мы знали слишком мало, чтобы понять смысл того, что она сказала; нам пришлось перевести это в понятные нам термины, интерпретировать информацию, которую она нам дала, в терминах наших собственных современных теорий, которые могли быть такими же частичными, ложно обоснованными или просто ошибочными, как представления о кристаллических сферах, несущих планеты.
