Группу рядовых-денщиков отрядили охранять периметр, чтобы никто из местных не подходил близко к месту отдыха офицеров и не портил настроение долбаной эмпатией. Это решение негативно отразилось на настроении холуев, и они принялись палить по любому розовокожему, угодившему в их поле зрения. Даже если это был житель соседнего дома, неосторожно подошедший к окну. Плотность и направление огня напрямую зависели от степени опьянения: господа денщики выполнять возложенные на них обязанности 'на сухую' не желали категорически. К моменту прибытия Эйнджелы и Блайза солдаты развлекались пальбой по стене дома напротив, пытаясь написать таким образом бранное слово.
— Э! — узрев Эйнджелу, заорал один из 'дикарей'. — Этих низзя сюды! Тока неместных!
— А она и есть неместная, — тут же нашёлся Блайз. — Ты чё, в натуре, девок с юга Алдераана не видел?
— Не... А это где?
— Далеко, — вздохнул Блайз, снимая Эйнджелу с байка. — Отсель и не видать.
— О как... — 'дикарь' поскрёб пятернёй в бороде. Отхлебнул из бутылки, и гостеприимно протянул клону:
— На, хлебни. Отпадная ханка.
— А меня на спайс не вырубит? — с сомнением поинтересовался Блайз, но бутылку всё же взял. Взболтнув, приложил к губам и сделал вид, что пьёт.
— Да, отпад, — выдохнув, признал он, возвращая бутылку хлебосольному 'дикарю'. Тот довольно улыбнулся, а потом спросил:
— Слышь, друган, а эта шалашовка точняк не местная?
Вместо ответа Блайз молча отвесил Эйнджле звонкий подзатыльник. Та скорчила жалобное личико и шмыгнула носом. Никакой эмпатии.
— Сечёшь? Ни хера. А тресни местную — вони ж нагонит, всю душу вывернет.
— Точняк, — согласился 'дикарь'. — Лады, тащи. Хотя и я б ей вдуть не отказался.
— Ну, если там не пригодится... — Блайз многообещающе подмигнул и звонким шлепком по заднице отправил Эйнджелу по направлению к ресторану.
— Прости, — шепнул он, отойдя на на расстояние, на котором их уже не могли услышать.
— На ближайшие пару часов засунь свою совесть и сочувствие глубоко в задницу, — без тени улыбки посоветовала Эйнджела. — И не вздумай никого спасать. Даже меня. Только если возникнет угроза жизни. Понял?
— Ты меня с саджем спутала, — хмыкнул Блайз.
— Но ты же вздумал извиняться, — возразила эмпатка.
Крыть было нечем и Блайз промолчал.
Ресторан встретил их густым ароматом дорогих сигарет, перегара, и палёного дерева — господа офицеры изволили выражать эмоции, паля в потолок и стены. Или в сцену, на которой нервно дёргалась в попытках изобразить танец, синекожая тви'лекка.
Сами господа офицеры — те, кто ещё был в состоянии, а не валялся рожей в собственной блевотине, — бродили между столиков, перебираясь от компании к компании, лапали девушек, тут же их насиловали, справляли нужду, и орали песни напополам со здравицами. Двое пинали скорчившуюся на полу панторанку, чем-то им не угодившую.
Блайз до хруста сжал зубы и вцепился в Эйнджелу мёртвой хваткой, борясь с желанием сорвать с плеча карабин и полоснуть очередью по этим тварям в обличье разумных существ. Теперь он был согласен с решением эмпатки ехать с ним: будь тут Чимбик — всё впереди бы уже взрывалось и разбегалось, а позади — пылало и рыдало. И чихать было бы саджу на конспирацию и прочую партизанщину.
Один из избивавших панторанку поднял голову и, узрев эмпатку, заорал:
— Я же говорил — на хер местных!
— Это с Алдераана, господин первый лейтенант, — тут же угодливо зачастил Блайз. Второй экзекутор также оторвался от своего занятия, и, натужно сопя, рухнул на стул.
— Пусть тады бухла сообразит нормального, — приказал он. — А то эта синяя шлюха приволокла бабское дерьмо вместо рома...
Свернувшаяся на полу панторанка всхлипнула, но даже не попыталась встать, боясь вновь привлечь внимание своих мучителей.
— Рому наихрабрейшим господам офицерам! — рявкнул Блайз, толкая Эйнджелу. И добавил подхалимским тоном:
— Дозвольте, господин первый лейтенант, я покажу этой тупой шлюхе, чё надо настоящим воинам?
— Валяй, — вальяжно махнул тот.
Блайз согнулся в поклоне и толчками погнал эмпатку к двери, ведущей к служебным помещениям.
— Эти двое — мои, — безапелляционно заявил он, ввалившись на кухню. Дроиды-повара, активированные ушедшим персоналом, полностью проигнорировали экстравагантную парочку, продолжая резать, жарить, парить, печь и составлять сложносочинённые смеси для супов. Клон даже чуть огорчился от того, что всё это великолепие уйдёт в бездонные глотки швали, не способной отличить деликатесный набуанский овощной суп от родной тюри из корнеплодов и хлебной браги.
— Да хоть все, я не жадная, — тихо отозвалась Эйнджела. — Ты где наловчился с примитивами общаться?
— Да за ними наблюдали, когда вокруг города на брюхе с саджем ползали, — объяснил Блайз источник своих знаний. — Лучше всякого кино. Видела того, краснорожего, что у сцены сидел? Я его ещё тогда срисовал. Он — представляешь? — своего пристебая за любой косяк того... вместо женщины. Прям при всех.
— Могу поспорить — тут через одного такие душки, — отозвалась полукровка. С её лица будто сошли краски — творящееся вокруг для эмпата было настоящим адом и чего Лорэй стоило не подавать вида Блайз даже не представлял. И представлять не слишком-то хотел, чтобы не сорвать операцию. Вместо этого он принялся деловито сновать по кухне, суя нос во все щели. Найдя вход в винный погреб, он приглашающе махнул Эйнджеле, и исчез в прохладном сумраке.
— Смотри, — клон разглядывал штабель небольших — литров по десять-пятнадцать каждый — деревянных бочонков. — Сними и скинь Шкассу — пусть скажет, что за хрень. В смысле — забористая, или так, как говорил тот урод, 'бабское пойло'?
— Не нужно Шкасса, есть винная карта ресторана.
Эйнджела активировала панель на стене, провела сканером по специальному маркеру на боку одной из бочек и присвистнула:
— Ничего так. Арманьяк выдержанный, пятилетний, производство — Алдераан, элитное пойло по половине косаря за стакан. Вскрывай, добавлю туда немного витаминок.
— Не жмоться, сыпь от души, — пропыхтел Блайз, выковыривая пробку в крышке бочонка. — Всё ж наихрабрейшие офицеры армии КНС, не то что зассанцы с Джабиима, или горшкоголовые мандалорцы. Тех сюда даже на порог не пускали... Правда, они сами не приходили, но это уже мелочи. Кстати, всё интересно было: почему? Мандалорцы — те понятно, они по культуре своей роскошь презирают... — пробка наконец уступила грубой силе и, тихо чпокнув, покинула своё место, — ... ну а джабиимцы-то?
— Не знаю, — Эйнджела выудила из сумки палетку теней, аккуратно острым концом кисточки отковыряла кусок светло-серой субстанции и отправила его в бочонок. — Они вообще выбирали места попроще, и чтобы народу меньше было. Потом обсудим, я хочу поскорей здесь закончить. Взболтай.
— Есть, — Блайз вбил пробку обратно, легко поднял бочонок, и, красуясь перед Эйнджелой, принялся его трясти, словно гигантский шейкер.
— Хватит. Давай мне. Не хватало тебе ещё таскать тяжести за какой-то бабёнкой.
— Погоди, — Блайз потянул бочонок наверх. Водрузив ношу на разделочный стол, он распорядился:
— Ищи поднос и стаканы поздоровее. Типа из которого садж утром каф пил. Ща разольём по ним, выпрем в зал, и иди, раздавай этим храбрецам обоссаным. А я типа тост толкну.
— Формулируй осторожней — за неудачный могут и пристрелить, — без тени улыбки предупредила его Эйнджела и полезла по шкафам, разыскивая подходящую тару. Дроиды-повара не возражали — пара дыр от бластера в корпусе ближайшего подсказала, что до их искусственных интеллектов донесли мысль о широчайших правах новых гостей заведения.
Обратно в зал вернулись с помпой: Блайз, отпихнув тви'лекку, влез на сцену, и заорал, привлекая внимание:
— Достопочтенные господа офицеры!
Вышеназванные господа — ну, кто ещё был в состоянии, — отвлеклись от своих дел и недовольно воззрились на горлопана.
— Дозвольте поднять стакан сего превосходнейшего пойла... — Блайз воздел кружку, в которой плескался обычный фруктовый сок, — ... за вас, храбрейших из храбрых!
Эйнджела под эти речитативы лавировала между столиками, расставляя перед каждым из дикарей по кружке с благоухающим содержимым. Дорогущий арманьяк, и доносящиеся со сцены славословия с пожеланиями 'богатой добычи и сильных чресел', примирило буйную публику с вмешательством в отдых. Когда Блайз, наконец, заткнулся и приник к кружке, 'господа офицеры' с дружным рёвом последовали его примеру.
— Пей, сука, пей! — раздался полный презрения приказ. Тот самый офицер, что погнал Эйнджелу за выпивкой, подтянул к себе пытавшуюся отползти панторанку, и теперь насильно вливал в неё остатки из своей кружки.
— Вот что надо было нести настоящим мужикам!
Блайз дёрнулся было со сцены, но, поймав успокаивающий жест эмпатки, остался на месте. Полукровка сама развернулась и, покачивая бёдрами, направилась к размазыващей по щекам слёзы и арманьяк панторанке.
— Куда пошла? — рука здоровенного, словно сложенного из обкатанных в реке валунов, коруная поймала Эйнджелу за локоть. — Сюда давай...
Он алчно запустил ладонь в вырез её платья и сжал грудь.
— Гля, сочная какая! — похвастался корунай собутыльнику своим трофеем. — Слышь, сладкая, а ты сосать умеешь?
Со стороны сцены раздался взрыв ругани: зрители пинками и угрозами загоняли обратно попытавшуюся удрать под шумок тви'лекку.
— Я всё умею, здоровяк, — Эйджела змеёй скользнула на колени довольного дикаря и обхватила ногами его бёдра. На лице полукровки было написано горячее желание угодить отважному бойцу. А в её глазах он выглядел трупом. Свежим, ещё шевелящимся, но уже трупом. — Я в таких клубах работала, что местные кафарели мне в подмётки не годятся. Пойдём в один из тех уютных кабинетов и я тебе покажу всё, на что способна...
— Слышь, а чё, ты тут типа один? — до собутыльника коруная — довольно крупного ботана, — дошло, что творится несправедливость. Барьер в виде расовой разницы уже не волновал залившего глаза воителя.
— Борг, да не проблема, — вопреки надеждам Эйнджелы, корунай не пошёл на конфликт. — Для братана души не пожалею, не то что шмару.
— Братан! — Борг повис на плече коруная и слюняво облобызал его щёку. — Пшли, на двоих разложим!
— Стагн, я хочу на это глянуть! — поднялся из-за соседнего столика облезлый зайгеррианец с рваными ушами — признаком изгнанного с родины уголовника.
— Не вопрос, — легко согласился корунай, вставая с Эйнджелой на руках.
При виде этого Блайза охватила ярость. Он судорожно сжал пальцы на рукояти бластера и приготовился проделать несколько новых дыр в организмах любвеобильной троицы. И плевать, что будет. Все инстинкты клона требовали уничтожить скотов, которые посмели прикоснуться к дорогому для него существу. Эйнджела поймала его взгляд и едва заметно качнула головой, прося не вмешиваться. Это взбесило Блайза ещё больше, но каким-то чудесным образом вернуло способность мыслить. Эйнджела не теряла самообладания и думала о задаче, а он... Он тоже умеет думать, а не только стрелять.
Клон, скрипя зубами, смотрел, как троица любителей 'сладкого', пьяно покачиваясь, идёт к ближайшему кабинету, и пытался найти выход. Эйнджела сладострастно выгибалась под шарящей по её телу рукой, словно действительно наслаждалась ласками коруная. Не отрави она недавно каждого сепа в этой комнате, клон бы засомневался, а так ли хорошо он знает эту женщину.
— Давай, пляши! — заорали сбоку и вслед за окриком треснул выстрел.
Блайз повернулся, узрел перепуганную тви'лекку, под ноги которой стрелял один из дикарей, и тут его осенило.
— Да хрена обратно эту хвостоголовую гнать? — возмущенно заорал он. — Я ж привёз девку из крутого клуба, её сюда спецом с Корусанта выписывали! Говорят — такое мочит, что и вдувать не надо: так кончишь! Она вот, бухло разносила!
И клон завертелся, словно выискивая, куда подевалась привезённая танцовщица.
— А, вон она... — ткнув рукой в сторону удаляющейся троицы, огорчённо вздохнул он. — Облом... Будем ждать, пока её отпялят.
— С фига это? — удивился стрелявший любитель танцев. Проследив за рукой клона, он заорал:
— Лиг! Лиг!
— Ну чё? — недовольно повернулся корунай.
— Ну будь другом, потерпи минут пяток! Пусть эта шалава спляшет! Тут вот, говорят, что её аж с Корусанта везли, сиськами трясёт так, что и пялить не надо — всё сам спустишь!
— Да? — Лиг задумался.
— Хочешь, я станцую только для тебя, — промурлыкала Лорэй, — а хочешь — и для твоих друзей.
— А чё, давай глянем, — подтолкнул его зайгеррианец.
— Борг, чё скажешь? — повернулся к другу Лиг.
Тот пьяно икнул, качнулся, и возвестил:
— Лиг, братуха! Мы тут... ик! — все братаны! А братанам взгрев пустить — не впадлу!
— Точняк, — Лиг повернулся и потопал к сцене. Водрузив на неё эмпатку, он тяжело рухнул на ближайший стул. Борг примостился рядом, и тут же уснул, уткнувшись головой в бок своего приятеля.
Блайз украдкой перевёл дух и метнулся к сидящим в углу сцены музыкантам-битхам.
— Давай, что-нибудь ритмичное! — распорядился он.
Битхи переглянулись, и принялись наигрывать зажигательную мелодию. Клон подмигнул Эйнджеле и спрыгнул в зал. Как танцевали Лорэй он видел лишь раз, на Зайгеррии, во время рабского аукциона, но это зрелище запало Блайзу в память. Сейчас красоту и грацию профессиональной танцовщицы могли оценить все присутствующие в заведении. Клону и самому, не смотря на обстановку, хотелось остаться и посмотреть на танец, но сперва требовалось выполнить ещё одно дело.
Блайз огляделся, и, убедившись, что внимание присутствующих приковано к сцене, пробрался к столику, за которым сидел Лиг сотоварищи, схватил сумочку Эйнджелы, и вытащил упаковку с противоядием.
— На, — подойдя к панторанке, он вытряхнул на ладонь одно драже и протянул синекожей. — Жри. А то господа офицеры могут снизойти до поцелуя с тобой, а у тебя из пасти разит, словно из винокурни.
Девушка, не поднимая глаз, и держась за бок, покорно выполнила требование клона. Блайз отметил болезненную судорогу на её лице, и сделал заметку первым дело отвезти бедняжку в больницу.
— Да нахер она нам сдалась, — сплюнул один из избивавших её офицеров. — Лиг, я следующий пялить эту соску!
— А потом я!
По залу прокатился возбуждённый гул голосов. Блайз обернулся к сцене.
Эйнджела блистала. Восхитительная, чувственная, она выглядела богиней обольщения, по нелепой случайности попавшей в вонючий хлев, полный голосящих на разные лады неразумных скотов. Они не отрывали похотливых взглядов от сцены, а форменные брюки натянулись от крепкого стояка.
— Надо эту сучку с собой забрать, когда отседова отдыхать пойдём, — высказал идею один из 'дикарей', и тут же получил одобрение за сообразительность от товарищей.
Теперь Блайз уже сомневался — а не сделал ли он хуже, затащив эмпатку на сцену? По всему выходило, что без стрельбы он её отсюда не вытащит. Расспросить подробней об отраве, что она подсыпала в выпивку, он не сообразил, но точно помнил, что речь шла об отложенном действии и имитации естественных причин смерти. Ситх, откладывать было некуда...
