Он с трудом сглотнул тяжёлый ком, застрявший в горле.
— Я постараюсь, Тину, — скрипнул в топкой тишине надтреснутый голос. — Я сделаю всё, что смогу.
"Может, это выправит мою кривую судьбу", — подумал он, но мысль так и повисла невысказанной.
Эльфийка мягко ободряюще кивнула, давая понять, что именно этого и ожидала. Слов, приятных слуху, но не меняющих сути. Она была рада, что их разделяет этот старый гробообразный стол, иначе просто не выдержала бы такого долгого, отчаянного взгляда глаза в глаза и выплеснула бы всё, что болело и давило внутри в простом и естественном порыве.
— Я подберу воинов тебе в сопровождение, они будут ждать на крыльце, — взмахнув ресницами, ответила она почти будничным тоном. — Что необходимо для завершения модели?
Сэнд кашлянул в кулак, опустив глаза.
— Чтобы изготовить качественную рабочую копию, нужны гармоничные камни высшего сорта, — он встретился с ней взглядом и продолжил, поощрённый ещё одним легким кивком: — Цвет не имеет значения, главное — естественная однородность и прозрачность не менее девяноста процентов. Искусственно очищенные не годятся. Симметрия не важна. Размер с пол-ладони или больше. У меня есть один, но я заберу его с собой, а твоим магам неплохо бы иметь свой. Дальше. Обсидиановый меч из пиратского лагеря. Это ритуальное оружие было создано в святилище, оно должно быть как-то с ним связано.
— Хорошо, — она снова кивнула. — Ещё?
— Ну, — эльф поскрёб затылок, и подтолкнул к ней небольшой листок, — вот список ингредиентов. Мне нужны, по крайней мере, первые два. Это всё.
Подцепив тонкими пальцами список и даже не взглянув на него, леди Тину встала, демонстрируя по-прежнему царственную элегантность. Сэнд тоже с необычной для себя тяжестью поднялся с кресла.
— Я пришлю всё необходимое через четверть часа. Тебе также передадут амулет для поддержания связи. Обещай, что не будешь им пренебрегать.
— Спасибо, Тину, я очень...
Посмотрев на неё, он осёкся. В комнате вдруг стало душно и темно, хотя свечи не прогорели, и камни в магических светильниках продолжали мягко искриться, тщась изгнать хищные вечерние тени, залёгшие в ожидании своего часа. В неуловимом и незавершённом движении, светлой улыбке, малахитовой зелени глаз, подёрнутых жемчужной влагой, в горько-пряном запахе сожаления и надежды — он прочитал всё, что не могло быть сказано.
— Боги любят тебя и тех, кто тебе дорог. Я буду молиться за вас, — щемящей музыкой прозвучал её голос.
Что-то неощутимо-близкое, знакомое привиделось ему в тонком силуэте, скользнувшем и растворившемся на грани света и тьмы.
Потерев глаза, он помотал головой, избавляясь от наваждения, и грузно рухнул в кресло. Некоторое время он смотрел отсутствующим взглядом в одну точку комнаты, внезапно опустевшей, сжавшейся, ставшей серой и неуютной, как келья отшельника. Как будто забыв себя и не зная, что делать. Наконец, поднял глаза к потоку и покачал головой.
— Только не говорите мне, что, решившись спасти одну, я потеряю другую, — произнёс он обычным недовольным тоном, каким в большинстве случаев выражал своё отношение к окружающему. — Я иду туда именно для того, чтобы даже вопроса такого не возникало, а не из соображений геройства и самоотверженности.
Решение было правильным, и уверенность в этом только окрепла. Это было нужно ему. Страх? Он был с ним всегда, этот верный, благоразумный, и проницательный спутник. Оставшись в мнимой безопасности, отказавшись знать и влиять на то, что происходит внизу, он бы от него не избавился. Но было ещё и любопытство — предатель, вечно бездумно толкавший туда, куда не пускал страх. И соперничество. Да, да, его мёртвый соперник Эрио Бун издевательски ухмылялся ему со страниц дневника. "Ты оказался достаточно способным, чтобы разгадать мой ребус. Только никогда тебе не увидеть того, что видел я, не понять того, что я сделал, не пробиться сквозь завесу. Жалкий теоретик, довольствуйся своими теориями и жди своей участи". Эти грубые листы были словно пропитаны жгучим ядом, который с первым же прикосновением вошёл в его плоть и кровь, и теперь подбирался к сердцу. Глумливая неизвестность злила, угнетала — и пугала не меньше, чем перспектива столкнуться с тем, что ждёт под землёй.
Однако, осуществление плана сталкивалось с одним серьёзным препятствием: физическим состоянием Сэнда. Он сам не понимал, почему чувствует себя таким больным и неспособным пошевелить и пальцем без усилия. Даже мозг работал на грани изнеможения. Должно быть, приключения в канализации, где он испытал сильный стресс, переохладился и чуть не убил свои суставы, не остались без последствий. К тому же, он почти двенадцать часов нормально не отдыхал, бросившись в кабинет, как только остальные отправились на задание. А может быть, это тело так убедительно сигнализировало ему о безумии его затеи. Куда проще было бы подчиниться этой тяжести, сковавшей мышцы и мысли.
Но у него было в запасе ещё одно средство, по сравнению с которым традиционное розовое зелье показалось бы его непослушному организму подслащённой водичкой.
Разработанный им состав не предназначался для продажи и использовался только в экспериментах. Алхимик даже не мог потешить своё тщеславие тем, что сумел его создать — уж очень он был специфическим. Но сейчас он может помочь. Он на сутки заставит песчинки в его часах сыпаться быстрее, приближая метаболизм к человеческому, высвобождая внутренние резервы, коих в избытке у медленно живущих, пропитанных магией эльфов, и направляя их на повышение жизненного тонуса, энергии и эффективности работы мозга. Он также позволит ему усваивать всё полученное без медитации, будь то знания или восстанавливающая магия. Конечно, такие преимущества не приобретаются даром, и тому, кто рискнёт, обеспечены повышенный сердечный ритм, потливость, уязвимость к некоторым болезням и ядам и тому подобные неприятности. Самое же ненавистное последствие применения этого демонического снадобья — потребность в сне. По истечении суток он просто отключится на несколько часов и, даже почувствовав рядом смертельную опасность, не сможет заставить себя очнуться. Это было страшно — терять сознание, уходить в никуда, наполненное неуправляемыми видениями, лишаться возможности контролировать свою жизнь. Умом он понимал, что у людей другая физиология, но, испытав однажды, искренне недоумевал, как они добровольно проделывают это каждую ночь. По этой причине он никогда не продал бы это средство ни одному эльфу. Да и сам его принимать не стал бы.
— Делать нечего, — вздохнул Сэнд. — Ты за этот день уже так пропитался зельями, что, того и гляди, воспламенишься на радость Каре. Остался единственный способ заставить работать твои вялые члены и истощённый мозг.
Раствор надлежало вводить прямо в кровь через специальную полую муншейскую иглу, что было очень кстати — его желудок вряд ли принял бы ещё хоть каплю чего-то, содержащего магию. Этому методу он научился... неважно, где. Приличные эльфы, которые не якшаются с Тайным Братством и не грызут чёрствую корочку осведомителя Девятки, в таких местах не бывают.
Вытащив из сумочки коробку со всем необходимым, Сэнд подумал и отложил её. Не хотелось, чтобы посыльный Тину застал его за таким небогоугодным занятием.
