Тени уже укоротились на добрый аршин, когда Ханкер милостиво позволил им передохнуть. Ольга с Теомиром со стоном повалились прямо на землю. Ноги, особенно колени, страшно болели, тело ныло как избитое палками. Белла ходила взад-вперед, тяжело дыша, ее лицо блестело от пота, но падать на землю она вроде не собиралась. Сквозь застилающую все усталость Ольга почувствовала что-то вроде зависти. Ханкер с Хлашем, казалось, ничуть не уставшие, отошли в сторону и о чем-то тихо переговаривались.
— Мало?.. — донеслось до Ольги удивленное восклицание Ханкера. — Ха!.. Пять минут на то, чтобы в себя прийти, потом продолжаем.
Теомир застонал. Белла взглянула на него с видом превосходства, но ничего не сказала.
Вскоре занятие возобновилось — и вот тогда оказалось, что предыдущий кошмар — так, разминка перед настоящим.
Ханкер и Хлаш оказались безжалостными учителями. Они показывали боевые стойки и движения — и тут же заставляли повторять их до бесконечности. Двигать ногами следовало не так, как нормальным людям: скользить подошвами по земле, описывая круговые движения, и при том низко-низко приседать. От таких упражнений бедра быстро начали болеть. Но сверх того учителя требовали отжиматься от земли, качать пресс, перекатываться взад-вперед по асфальту (чем дальше, тем более твердому), махать руками и ногами, наносить удары в воздух, правильно выворачивая локти и колени... Боевые движения — "техники", как их называл Хлаш — выглядящие простыми и естественными в исполнении учителей, оказалось совершенно невозможно повторить. Тренировочные захваты и броски причиняли сильную боль в суставах, и один раз, падая, Ольга едва не вывихнула себе руку. Белла тоже сильно растянула запястье, и Ольге пришлось лечить и себя, и ее, что еще сильнее ее вымотало.
Потом начались занятия с "кинжалами" — точнее, изображающими его деревяшками, тупыми, но такими же тяжелыми, как и железные клинки. Когда Теомир попробовал устало хихикнуть, Ханкер пригрозил, что сейчас даст настоящие, чтобы кто-то тут набрался мудрости, ненароком отрезав себе уши. Удары снизу. Удары сверху. Удары сбоку. Клинок вверх, клинок вниз. Отклонять. Парировать. Уклоняться. Ускользать, подталкивая противника так, чтобы тот упал от собственного движения или же поранился своим оружием... Мир превратился в сплошную боль и усталость, и Ольга с трудом удерживалась от того, чтобы грохнуться на землю и напрочь отказаться двигаться. Если учителя считают, что ей надо освоить драку врукопашную... наверное, им виднее. Ее дело — усваивать науку. Слегка утешало лишь, что Белла, да и Теомир выглядели немногим лучше ее — даром что Белла занималась два года, а Теомир парень.
Солнце уже стояло почти в зените, когда Ханкер, смилостившись, прекратил занятие. Ольга с трудом доковыляла до травянистой кромки поля и пластом рухнула на землю. Бросок с выворачиванием кисти... Бросок с кувырком через голову... Бросок с противоходом... Бросок "небо-земля"... Первый контроль — икла. Второй контроль — никата. Третий контроль — пеккье, или салазки. Четвертый контроль — йокла. Пятый контроль — гакка... Она потрясла головой, пытаясь избавиться от карусели перед глазами. Рядом с шумом рухнул Теомир.
— Тёмка, я не выдержу... — простонала Ольга. — Я так не договаривалась. Я травница, зачем мне драться?
— Я бы тоже звезду метнуть предпочел, чем через голову падать... — еле слышно ответил Теомир. — Слушай, давай откажемся, а?
Ольга только охнула в ответ.
— Подъем, лентяи! — склонилась над ними Белла. Ее белая полотняная куртка потемнела от пота. — Скоро обед. Вы как хотите, конечно, но я еще не завтракала. Тёмка, бадья с водой — там, а у нас с Онкой отдельная умывальня. Онка, пошли мыться! Или тебе нравится вонючей ходить?
После обеда Белла убежала, махнув рукой, а Ханкер куда-то ушел вместе с Хлашем, перепоручив Теомира с Ольгой хмурому седоусому воину, назвавшемуся Виваканом. Кожа на лице старика выглядела смуглой, без малого черной, но морщины почти не замечались. Говорил он с каким-то странным щелкающим акцентом, иногда запинаясь и задумываясь, словно пытаясь вспомнить слово. Он молча провел молодых Всадников в оружейную и ткнул пальцем в ряд клинков, зажатых у стенки во что-то, напоминающее деревянные вертикальные козлы.
— Выбирайте, — хмуро сказал он. — У тебя, парень, оружие какое есть?
— Меч... был, — нахмурился Теомир. — Только его Каратели огнеплетью сломали. Теперь ничего нет.
— Ага. Тогда бери саблю, какая приглянется, а ты, девка — два кинжала.
Он отошел в сторону и прислонился к стене, скрестив руки на груди.
— Что такое сабля? — неуверенно спросил Теомир, озадаченно оглядывая оружие.
— Сабля... — Седоусый запнулся, потом ткнул пальцем: — Вот. Сабля — меч по-вашему.
— А зачем второй кинжал? — недоуменно спросила Ольга. — Запасной?
— Зачем запасной? — удивился Вивакан. — Оба боевых, один в правой руке, другой в левой.
Склизнул металл, и в его руках неведомо откуда возникли два клинка. Он оторвался от стены и двинулся к Ольге. Ножи в его руках неуловимо замелькали, вспарывая воздух перед лицом ошеломленных ребят.
— Понятно? — Ножи исчезли также неожиданно, как и появились. — Выбирайте, не стойте с открытыми ртами.
Уважительно косясь на вновь замершего у стены Вивакана, Ольга вытащила из стойки первый попавшийся кинжал. Он оказался недлинным, короче локтя, без гарды, с какой-то хитрой вязью на клинке у рукояти. Конец у него загибался на манер багра, с острым обратным крюком. Она вопросительно взглянула на учителя, но тот отрицательно покачал головой.
— Тяжеловат для начала, — пояснил он. — Да и не в пару твоему. Возьми чего-нибудь попроще.
Пожав плечами, Ольга воткнула клинок на место и вытащила простой кинжал с узкой крестовиной. Она покачала его на пальце, оценила баланс, пару раз рассекла воздух и снова взглянула на Вивакана. Тот коротко кивнул, и Ольга взяла в пару второй такой же.
Тем временем Теомир с горящими глазами ходил вдоль ряда стоек. Изредка он проводил пальцем по рукояти то одного, то другого клинка, но тут же отдергивал руку, будто испугавшись. Его взгляд метался между диковинными ножами и мечами самой разнообразной формы. Одни больше походили на трезубец. Другие имели форму выщербленого круга, направленного крайними остриями вперед и чуть вбок. У третьих из рукояти в разные стороны отходили два, а то и три клинка. Парень долго присматривался к удивительному двухклинковому кинжалу с волнистыми обоюдоострыми лезвиями и небольшим щитом, закрывающим рукоять, но потом, вздохнув, шагнул в сторону. Подумав, он вытащил из стойки простой на первый взгляд кинжал чуть длиннее локтя, но тот, сухо лязгнув, неожиданно раскрылся в трилистник. Испуганно ойкнув, Теомир уронил оружие на пол и отскочил назад, спрятав руки за спину. Вивакан, слегка усмехнувшись, шагнул к нему, подобрал с пола кинжал и поднял его повыше.
— Называется тройной пружинный нож, чануга по-нашему, — пояснил он. — Делаешь вот так, — Вивакан повернул шишечку на рукояти, — и он складывается. Не балуй, парень, сначала что попроще возьми, ага. Дай-ка я тебе подберу, а то застрянешь тут до завтра.
Подумав, оружейный учитель вытащил из стойки меч длиной примерно в полсажени. Его слегка изогнутое заостренное лезвие имело два дола, овальный плоский эфес и длинную рукоять. Взвесив его на руке, он взмахнул клинком сверху вниз. Лезвие с едва слышным шипением рассекло воздух.
— Тоскала — хорошая сабля, — одобрительно сказал Вивакан. — Тролли ее любят. Ханкер просил, чтобы тебе дали полутораручную саблю... меч. Держи. Пошли, да?
Вивакан привел их на давешнюю площадь, где с утра Ханкер обучал их рукопашному бою.
— Нож, — приказал он Ольге, протягивая руку. Та поспешно вытащила клинок из ножен и вложила в руку учителю. — Сейчас делаешь так...
И утренний кошмар начался снова. Верхняя позиция! Нижняя позиция! Удар! Блок! Разворот! Не стискивай рукоять, словно весло! Укрой нож за спиной! Вторая рука перед собой, пустая или с клинком! Замах как следует! Веерная защита!..
Мышцы, еще не отошедшие после первой тренировки, очень быстро снова налились усталостью и болью. Однако на сей раз желания бросить занятие Ольга не испытывала. Где-то внутри нее начал зарождаться тихий восторг. Кинжалы постепенно превращались из мертвых кусков железа в нечто родное и давно знакомое. Откуда-то появилась твердая уверенность, что она выстоит в любом бою, что убивать и есть ее предназначение.
Кинжалы казалось, тихо напевали, рассекая воздух, и ее душа пела вместе с клинками. Она поймала странное выражение на лице Вивакана, и неожиданная бурлящая ярость поднялась откуда-то из подсердечья. Она мягко повернулась в сторону учителя, ее кинжалы метнулись к пожилому воину. Чуть отступив, тот парировал ее удар своими ножами, сталь лязгнула о сталь, и Ольга резко остановилась. Кинжалы выскользнули из рук и зазвенели по асфальту, сердце забилось словно подстегнутое плетью, а клинок учителя взблеснул перед глазами. Девушка безвольно опустила руки вдоль тела и с ужасом уставилась на Вивакана. Весь ее восторг куда-то испарился. Теомир пораженно смотрел на них, застыв с поднятым над головой мечом.
— Ты чего, девка, сдурела? — с удивлением спросил Вивакан. — Я же тебя ненароком порезать мог! Князь бы с меня голову снял. Не торопись, успеешь еще со мной поработать, только научись сначала.
— Я... я не хотела... — язык с трудом повиновался Ольге. — На меня что-то нашло... Прости, учитель...
— Не хотела? — удивился Вивакан. — Ну-ну. Значит, от тебя в драке подальше держаться надо. Видывал я таких, они в бою всех подряд крушили, что своих, что чужих...
— Я не знаю... — Ольга виновато опустила голову. — Раньше такого никогда не случалось. Сначала я... сначала мне... в общем, стало радостно, а потом...
Вивакан внимательно посмотрел на нее.
— Подбери ножи, да, — сухо сказал он. — Продолжим.
Тилос, по своему обыкновению, боком сидел на подоконнике, болтая в воздухе свободной ногой. Качнув головой, он прервал созерцание плаца и повернулся к закинувшей руки за голову Танзиле.
— Думаю, осьмицы две, максимум три, не больше, — задумчиво произнес он. — Знаю, что два периода обещал, но все же... Не рискну дольше нарываться, у Майно терпение не безгранично. Он, конечно, не такая уж сволочь, но мне на его месте я точно не понравился бы. Ха!
— Интересно, что такого сделали дети, что стали личными врагами Разрушителя? — пробормотала Танзила, поудобнее устраиваясь в кресле. — Так и не скажешь?
— Много будешь знать...
— ...скоро состарят. Знаю-знаю, — отмахнулась от него министр иностранных дел. — Твоими устами мне бы уже лет двести исполнилось.
— А ты хорошо сохранилась, для двухсотлетней-то, — ухмыльнулся Тилос. — Может, отдать тебя в цирк? Публика бы валом валила...
— Тилос, прекрати заговаривать зубы, — немного резко откликнулась Танзила. — Я пашу как проклятая, чтобы обеспечить тебя информацией, а ты ключевые данные скрываешь! В Талазене опять прикончили нашего осведомителя, резидент в Хамире, скорее всего, погиб, с ребятами у жугличей уже два пять осьмиц как связи нет, в Граше нашим посланникам вежливо намекают, чтобы не нагличали, и открытую слежку пускают, а ты в угадайку со мной играешь! Знаешь, вот плюну на все, и расхлебывай сам. Чесслово!
— Не кипятись, Танечка, — устало сказал Тилос. — Я тоже вымотан как собака. За последнюю вылазку на меня трижды покушались, причем в третий раз весьма профессионально. Хорошие в Граше кистени... Череп у меня каменный, а то гнил бы сейчас в канаве.
— А кто тебя просит шляться куда не просят? — удивилась Танзила. — Сидел бы дома, как все порядочные князья...
— Я, значит, непорядочный? — хмыкнул Серый Князь. — Ладно, пусть так. А насчет наших гостей — честное слово, незачем тебе знать. Пользы ну абсолютно никакой, поверь, а радости в жизни не прибавится. Для нас одно сейчас важно — Майно пустит по их следу всех, кого сможет. У нас появился шанс даром вычислить всю его резидентуру. Вот и занимайся. А кто они... Тебе-то что?
— Дурак ты, Тилос, и не лечишься, — обиженно заявила глава иностранного приказа. — Они ему чем-то насолили, факт. Может, и мы ему также насолить сможем, только поумнее? Чтобы самим не попасться.
— Насолила одна такая... — Тилос спрыгнул с подоконника. — Не сможем мы, и точка. Забудь. И потом, мы с Майно не воюем, забыла? И он с нами — тоже. Нейтралитет у нас... более-менее.
— Мы с ним — нет, — охотно согласилась его собеседница. — А вот насчет его с нами... Интересно, он сам знает?
— Что ты имеешь в виду?
— Известно, что в Талазене моего человека завалил орк, судя по одежде — явно не местный, откуда-то издалека. Где на Западном континенте живут орки? Ясно где — только в Орочьем лесу, в Хамире да в Талазене, но работал явно не горожанин. А где в последнее время шлялись комиссары нашего Великого дерьма? Продолжать?
— Совпадение, — пожал Тилос плечами. — Доказательства есть? По глазам вижу, что нет. А интуицию к делу не подошьешь. Обычное дело — отбился орк от своих, когда Майно их на бойню послал, попал в чужой город, повздорил... Кстати, о комиссарах. Что с теми жмуриками?
— Ханкер говорит, что у скал подобрали тридцать восемь мужиков, по оружию — Каратели, но одежда местная. Наши ребята поработали с ними, а скелеты аккуратно разложили там и сям. Огнеплети переданы в арсенал.
— Труп командира?
— Не нашли, — Танзила неуверенно заерзала в кресле. — Ты уверен, что он там был?
— Я лично свернул ему шею, — нахмурился Тилос. — Кажется, еще ни один, кого угораздило попасть мне в лапы, не выжил. Не понимаю...
— Значит, кто-то успел утащить его до нас, — Танзила побарабанила пальцами по подбородку. — Возможно, за Карателями кто-то приглядывал издалека. Зачем им, интересно, понадобился труп?
— Вот и я про то же... Ладно, свободна. Мне тут поработать немного надо.
Женщина встала, но задержалась в дверях.
— И все же, кто они такие, наши гости? — задумчиво произнесла она. — Знаешь, у Ханкера от изумления глаза на лоб лезут. Говорит, они за полдня научились тому, на что ему, еще пацану, понадобился период. Период тренировок с утра до ночи! Ты уверен, что не можешь найти нам в гвардию еще пару сотен таких же?
— То ли еще будет, милая! — подмигнул ей Серый Князь. — Скоро они Ханкера на завтрак кушать начнут, просто для разминки. Но других таких, боюсь, нам не найти.
Тихо щелкнул замок на двери. Тилос вернулся к окну и снова задумчиво стал смотреть на плац.
— То ли еще будет, ё-моё... — тихо пробормотал он.
Колдовскому ремеслу обучал маг по имени Шиссак — нестарый на вид орк (впрочем, кто их разберет, орков — все мохнатые, и оттенок шерсти ничего не значит), с исполосованным шрамами лицом, не расстававшийся с увесистым посохом в полтора своих роста. После ужина он бесцеремонно вошел в гостевой домик, ухмыльнулся и приветственно дернул ушами Заграту, вежливо кивнул остальным и ткнул в Ольгу пальцем.
— Ты — колдунья. Я — Шиссак. Пошли, учиться пора. Тилос сказал.
