'Демон, — пояснил адмирал-префект дзеунину. — Летать — не летает, зато бегает быстрее тигра'.
— Да не трясись ты. Мелюзгу вроде тебя он даже не замечает. Пока ты со мной, ты в полной безопасности.
Непонятно, что возымело действие: вера в заступничество хозяина или боязнь наказания, но существо повиновалось. Крыло шевельнулось, освобождая одну из голов. Тяжелое веко несколько раз сомкнулось и разомкнулось, словно демон приноравливался к яркому свету — притом, что вокруг стояла непроглядная темень.
— Я вижу троих, — пропищал он. Откуда вырвался этот звук, и чем существо его издало, Ямато не уловил. — Всеблагого и двоих смертных: мужчину и женщину...
— Что делает женщина? — перебил демона Ямато. В темноте он видел и сам, без посторонней помощи, но, к сожалению, не на таком расстоянии. Демон хранил молчание, и тогда адмирал-префект, смилостивившись над дзеунином, задал ему тот же вопрос:
— Что делает женщина?
— Ничего. Стоит в стороне. Готова в любой момент вступить в бой, но пока не вмешивается. Видимо, боится помешать Всеблагому.
У Ямато отлегло от сердца. В Наруто он был уверен, а вот в Сакуре... Он помнил наизусть ее медицинскую карту и знал, со дня на день у девушки должны были начаться месячные — неприятная особенность женщин-ниндзя, с которой приходилось считаться каждому капитану, имеющему в своем звене куноити. На несколько дней Сакура станет чуть менее чем полностью бесполезной. Или, если память подводит его, уже стала.
— Где-то рядом обязательно есть второй член Акацки, — заметил Ямато, — не может не быть.
— Есть, — согласился Укиё. — Его зовут Какузу из Скрытого Водопада. Утверждают, что он старейший из Акацки. А тот, что отбивается от Кьюуби — Хидан, зелот и воспитанник секты поклонения богу Ясину. Вы разминулись с ними всего на пару минут, Ямато-сан. Эти двое вломились ко мне в дом, пытались угрожать, перевернули все вверх дном. Телохранителей вот перебили, мерзавцы. Где мне теперь нанимать ниндзя для личной охраны? Какая Деревня согласится выделить своих бойцов, узнав, что ко мне захаживают Акацки? Безобразие!
— Как нам лучше с ними биться?
— Мне-то откуда знать? — Мутэ Юдзи бросил на дзеунина изумленный взгляд. — Вы здесь ниндзя, а не я.
— Вы прекрасно поняли, о чем я. Каждый из Акацки имеет какую-то уникальную особенность — или их набор — благодаря которой его и приняли в организацию. Чтобы победить их, мне нужно знать их способности, а также сильные и слабые места. Вы владеете хоть какой-то информацией на сей счет?
— Они приближаются сюда, — пискнул Наблюдатель. — Нет... снова вернулись на пляж.
— Поберегите ключицу, Ямато-сан, она ведь только-только у вас зажила. И, ради всех богов, отдайте вы им дзинчурики, — адмирал-префект успокаивающе погладил маленького демона по спинке, — сохраните жизнь хотя бы себе и юной Харуно. Акацки — не ваш уровень.
— Предоставьте мне самому судить об этом.
Укиё стоял, навалившись своим сухим телом на перила. Он не глядел на Ямато, лишь то одобрительно, то осуждающе кивал головой, внимая отрывистым рапортам демона. 'Всеблагой теснит ловчего'. 'Всеблагой подался назад'. 'Ловчий невероятно быстр — Всеблагой не может поразить его своим оружием'. 'Приближаясь к женщине, Всеблагой начинает сдерживаться... опасается навредить ей'. Он тараторил без умолку, перебивая сам себя, из чего Ямато заключил, что бой проистекает более чем стремительно.
— Мои условия вам не понравятся, — сухо изрек адмирал-префект спустя минуту или две.
— Давайте, сначала я их выслушаю и тогда буду делать выводы.
Мутэ Юдзи помедлил еще секунду.
— Десять миллионов рё за ясинита, — сказал он, — и пятьдесят за Какузу из Скрытого Водопада.
Дзеунин потеребил мочку уха. Как никогда в жизни ему сейчас хотелось ослышаться.
— Десять и пятьдесят... Шестьдесят миллионов за обоих — пускай даже за Акацки, это нереально мно...
— Торг неуместен, — осадил его Укиё. — Выступая против Акацки, я рискую собственной жизнью. В отличие от вас, капитан, я делаю это нечасто, поэтому и расценки соответствующие. Ну как? Беретесь за заказ?
— Я не уполномочен принимать заказы на такие суммы, — слабо проговорил Ямато.
— Кого вы пытаетесь надуть, капитан? Вы уполномочены руководить величайшим сокровищем Пятой Хокаге — дзинчурики Кьюуби, а заказы брать не уполномочены? Нестыковочка выходит.
— А нет ли... каких-либо... альтернатив?
— Аль-тер-на-тив? — по слогам повторил Укиё. — Какие, позвольте узнать, такие 'альтернативы' вы имеете в виду? Распродажу? Сезонные скидки? У меня, к вашему сведению, ничего такого нет, и не предвидится.
— Ловчий поддается, — пропищал демон, — готовится броситься наутек. Только уставшим он не выглядит, хотя Всеблагой этого не замечает.
— Слышите, что говорит мой ручной демон? — покачал головой адмирал-префект. — Акацки уже расставили на Узумаки ловушку. А он и счастлив броситься в нее очертя голову. Последовать его примеру и драться с двоими нукенинами, не имея представления о способностях неприятеля — ваше право, но — поймите меня правильно, Ямато-сан — это не уличная шпана, они же вас растопчут. Признаюсь, я буду скучать по такому собеседнику как вы.
'Шестьдесят миллионов рё! Шестьдесят! Сколько лет мне потребуется, чтобы отработать такую сумму?!'
— Вы колеблетесь, — сжалился Укиё после еще одной минуты томительного молчания, — но, думаю, отнюдь не из-за того, что ваша карьера пойдет прахом в ту минуту, когда долговая расписка ляжет на стол Пятой Хокаге. Вы же не имеете в виду... что Коноха настолько стеснена в финансовом отношении, что не сможет расплатиться по счетам?
— Вы неверно...
— Все верно, мой друг. Все верно. Не нужно оправданий. Не вся моя жизнь прошла в разбоях и грабежах, в коммерции я тоже кое-что смыслю. Шестьдесят миллионов рё — большой, но не заоблачный долг — отказ выплачивать его ударит по репутации Конохи сильнее, чем десяток заваленных заказов. Хотя это, выражаясь языком плебеев, 'не моя проблема', портить отношения с Пятой Хокаге и Хатаке-доно из-за денег — неразумно.
— Это значит...
— Это значит, я сделаю вам предложение иного рода.
— Я весь внимание, Мутэ-сан.
— Ценю вашу деловую хватку. Итак, как вам известно, Акацки захаживали ко мне и прежде — по разнообразным поручениям своего хозяина и по личным вопросам — но сейчас я склонен расценивать свое сотрудничество с ними исчерпавшим себя. Вы видели, во что они превратили мой особняк. Разве можно делать бизнес с людьми, проявляющими к тебе столь вопиющее неуважение? Эту связь пора разорвать. Я поведаю вам все, что мне о них известно, а вы убьете их обоих — Какузу из Водопада и ясинита Хидана — прежде, чем они покинут Черный Риф. Прежде, я подчеркиваю. Это официальный заказ на головы Акацки, и будет скверно, если о нем узнает Лидер темного братства. Мне все равно, получат ли они Девятихвостого Лиса, просто уничтожьте обоих террористов.
— Вы просите невозможного! — запротестовал Ямато. — Вот было бы тут кроме нас четыре или пять звеньев ANBU...
— Но их здесь нет, — оборвал его Укиё, — а мои телохранители лежат мертвые. И потому, дабы застраховать себя, я обязую Коноху выплатить мне, адмиралу-префекту Черного Рифа Мутэ Юдзи, неустойку за каждого выжившего террориста в оговоренном ранее размере: десять и пятьдесят миллионов рё.
— Поимейте сове...
— Кроме того, вы обещаете свести к минимуму разрушения, причиненные порту в бою, ровно как и число человеческих жертв среди местного населения. В особенности предупреждаю вас против повреждения и затопления кораблей. Стоящий в доках пиратский флот — основа существования моего острова. И ежели он сгорит от пламенного дыхания вашего питомца, такой малостью как шестьдесят миллионов тут не обойдется, клянусь вам. Это все условия. По-моему, они справедливые и просто-таки суицидально щедрые. Практически халява для вас.
Капитан всегда считал Мутэ Юдзи человеком, способным на самые беспрецедентные замечания. Вроде как сейчас: не моргнув глазом, назвать устранение двоих членов Акацки 'халявой'. Ямато в общем-то не страдал отсутствием чувства юмора, но в эту минуту выходки адмирала-префекта его почему-то не веселили.
— Да... Ямато-сан, забыл предупредить: по вашему лицу я вижу, что вы сейчас обдумываете вариант, предусматривающий получение искомых сведений силой... Не советую. Категорически не советую. Острова живыми тогда не покинете ни вы, ни ваши подчиненные. Возможно, кто-то один наиболее удачливый. Но не трое. И не двое.
Делать так нельзя. Нельзя убивать Укиё. Взглянув на костяшки своих пальцев, Ямато повторил это себе в двадцатый или тридцатый раз.
— И... почему неустойка за второго нукенина в пять раз больше?
— А вот об этом я расскажу вам, когда мы ударим по рукам. Ну? Да или нет?
Шестьдесят миллионов. Ямато конвульсивно сглотнул.
— Да.
* * *
На коротком деревянном мосту, соединяющем атолл с гнилым помостом пиратских трущоб, ему преградил дорогу какой-то тип с арбалетом. Увидев скачками несущегося на него Хидана, человек вскрикнул и поднял оружие — и это несмотря на то, что в соответствии с распоряжением Укиё стрелять не должен был ни при каких обстоятельствах. И пусть спустить курок ему так и не пришлось — коса, просвистев, снесла бедняге полчерепа — его крик переполошил группу вооруженных людей, сгрудившихся у перекрывающих мост ворот. Хидан знал, что они также имели приказ не вмешиваться в охоту на демона, покамест она не создавала прямой угрозы жизни и здоровью самого адмирала-префекта. Для того чтобы отдать его, Укиё не требовалось ни выходить из дому, ни разыскивать кого-нибудь из слуг, разбежавшихся при появлении Акацки. Все посты стражи, все учреждения в городе, призванные следить за порядком и противопожарной безопасностью — а любой город, разросшийся до определенных размеров испытывает нужду в полиции и пожарной части, даже пиратский порт — были телефонизированы. А сам особняк адмирала-префекта ломился от телефонов, радиостанций, переговорных устройств и прочих средств проводной и беспроводной коммуникации. В этом отношении Мутэ Юдзи выгодно отличался от Великих Каге, зачастую не располагающих ресурсами для подобного технического оснащения своих деревень и подразделений синоби.
Оно и понятно — грабить во все времена было выгодней, нежели зарабатывать.
Хидан проломил наспех построенную линию, расшвыривая и рубая стражников огромной косой. Удары фальшионов и тяжелых пиратских шестоперов сыпались на него со всех сторон, но ясинит без труда уворачивался, принимал их все на древко косы или ловил в щель между лезвиями и выкручивал так, что оружие вылетало из рук врагов.
Он убил троих или четверых, в два раза больше ранил и обезоружил, когда по его ушам резанул дикий рев и, оглянувшись, Хидан увидал на фоне ночного неба нечто вроде метеора, несущегося прямо на него. Метеор рычал и выл, оставляя за собою в воздухе шлейф кумачовой чакры. Вокруг него выписывала безумные петли тугая светящаяся плеть.
Нельзя мешкать. Прощальный взмах косой — еще один пират лишается головы — прыжок, и Хидан уже по ту сторону ворот. Мост тряхнуло, качнуло, он затрещал, но, однако же, выдержал. По тому, как истошно заверещали люди, выжившие после столкновения с ясинитом, он сообразил, что Узумаки приземлился прямо на них. Впереди маячили ржавые крыши Черного Рифа, и горели мутные уличные фонари, едва различимые в спутанных клубках проводов на столбах.
— Двадцать восьмое апреля! — орал он на бегу, вращая косу над головой. — Двадцать восьмое, Ясин-сама!
Ничего не понимающие люди, с клинками наголо и безоружные, отступали к стенам домов и провожали его взглядами. Никто не рвался вызнать у Хидана, чем его так всполошила сегодняшняя дата.
— Ора! Орррра!
Дзинчурики настигал его, сокращая разрыв гигантскими прыжками. Огненный хлыст стекал с его правой руки и волочился вслед за хозяином, совершено увлеченным погоней и не замечающим, как тот якорем цепляется за все, что ни попадя, словно пытался притормозить смертоубийственный бег хозяина. И он тормозил. О края крыш, углы и лестницы, об оконные и дверные проемы. Драл в клочья деревянный настил, заменявший порту земную твердь, рвал и полосовал ненароком угодивших под него людей.
Когда дело дойдет до рукопашной, Хидан, пожалуй, поспорит с ним в скорости, но бегать по городу от быстроногого демона — толку мало. Ясинит толкнулся ногами и прыгнул на водосточный желоб трехэтажного строения справа. Желоб просел под ним, скобы не выдержали, и конструкция обрушилась вниз, но Хидан был уже на крыше. Теперь четыреста или пятьсот метров ему надлежало преодолеть по открытому пространству — сомнительная радость с таким хищником на хвосте, но придется рискнуть. Затягивая бой, он играл на руку противнику — более проворному, более свирепому, более выносливому, чем он сам.
В определенный момент ясинит понял, что за ним больше не гонятся. Резко крутанувшись назад, он увидел смутные очертания крыш, силуэты кораблей в далеком порту, не подсвеченную ни одним прожектором выпуклость оранжереи — но огнедышащего чудовища, получеловека-полудемона, не было заметно нигде.
'Надо было медленнее бежать... Неужто оторвался?'
Двухэтажная круглая башенка в половине квартала от Хидана заметно покачнулась, заскрежетав железным каркасом, и заходила ходуном. Внутри кто-то бесновался и шумел как пойманная в клетку дикая лисица, и ясинит не сдержал улыбки. Дзинчурики не учел той мощи, какую ему дала его одержимость, воплощенная в облегающем багрово-черном доспехе. Передвигаясь семимильными скачками, он упустил из виду: чем дальше и резче он совершает бросок и чем больше чакры в него вкладывает, тем прочнее должна быть поверхность в том месте, куда он этот прыжок намечает.
Здесь, на Черном Рифе, в мире прогнившего дерева и проржавевшего металла, сила дзинчурики обернулась против него самого.
'Сейчас, Какузу, — взвыл про себя Хидан, — сейчас бы ударить!..'
Но Какузу не показывался. Он ненавидел импровизацию и прибегал к ней лишь в тех случаях, когда первоначальный план боя (а также и запасной, и второй запасной, и третий) давал осечку. Какузу ожидал в засаде на обусловленной позиции, и ничего, даже если б небо и земля внезапно поменялись бы местами, не могло внушить ему хотя бы мысль, что возможно действовать как-то по-иному.
Над проломом в крыше взметнулся багровый хлыст, и следом за ним оттуда, как пробка из бутылки, вылетел сам дзинчурики. Хидан застонал и стиснул зубы. Момент был упущен.
* * *
Большой смуглолицый пират подавал признаки жизни, но все, что Сакура могла для него сделать — это добить. У мужчины отсутствовали обе руки — хлыст Наруто, которым он размахивал, преследуя боевика Акацки, оттяпал ему их почти по плечи. Тут же рядом они и лежали, одна все еще сжимала катану, вторая — погасший факел. Слишком большая кровопотеря делала любое врачебное вмешательство бессмысленным, но пират был еще жив: в агонии он корчился возле стены дома, там, где его и настиг удар демонического оружия, сучил обрубками, хрипел и плевался кровью.
