Ещё мы с Илтиером обсудили возможность отработки некоторыми разбойниками и прочими преступниками всех своих провинностей. Лучшего места, чем какие-нибудь рудники и камнеломни, или даже лесоповалы, для нас тут не имелось.
По этому поводу пришлось озаботиться хоть какой-то геологоразведкой. Нас сильно сдерживало отсутствие нужных специалистов-рудознатцев и прочих поисковиков. Но решение мы нашли, решив поручить всем жителям за некоторое вознаграждение собирать всё интересное. Тут же по всей долине разошлись группы людей для поиска разных каменьев и всего того, что могло пригодиться в хозяйстве.
Наладили мы и что-то подобие миграционной, как и административной, службы в Выселках, в лице самого старосты и пары его помощников, более-менее авторитетных и грамотных мужчин из местного населения. Вообще, одного из двоих пришлось назначить заместителем Илтиера, также и секретарём, а второго — уже казначеем и одновременно сборщиком податей. Само собой, часть налогов должна была поступить в казну барона и отдаваться пока Норану.
Конечно, очередным нашим главным событием пока являлся суд, и именно суд подданных. Деревня забурлила. Вызвали людей и из Карамана. Начались выборы членов суда и прочие нужные при этом процессы.
На моё счастье, появились и хуторяне из Озерков и Речного хутора. А то я уже и подумывал направить к ним воинский отряд для приведения к присяге.
Первый их хуторов находился не так уж и далеко к западу от Выселок, правда, в труднодоступном месте на берегу озера Верестянка. Как раз из этого озера вытекала небольшая Озёрная речка, которую нам пришлось как-то пересечь в самом начале пути. Эта же быстрая и каменистая речка отделяла деревню от замка.
Второй из хуторов был уже почти в центре долины, где-то на востоке, далее даже Караман, но тоже на левом берегу малой Вересты. Дорога туда имелась, но плохая. Кругом высились дремучие леса, и поэтому, кроме местных жителей, имевших там родственников, редко кто наведывался туда.
Только из Северного хутора, как ни странно, самого северного из всех, ещё не прибыл никто. Как ни жаль, а, может, и к лучшему, этот населённый пункт являлся самым труднодоступным. Он расположился у гор, на речке, как говорили, Северной, средь лесов, хотя, всего лишь чуть севернее Караман. Но этот хутор был и самым крупным из всех. И народ там обитал более своенравный, не знавший всего того, что пришлось перетепеть жителям Выселок.
К счастью, чуть позже прибыла небольшая делегация и из Северного хутора. Я в это время находился даже не в замке, а чуть подальше в лесу и занимался с моими магами. Мои друзья, в свою очередь, сами готовились к поездке в баронство Анжай и готовили ко всяким неожиданностям дружину. Встречал эту делегацию, как и первые две, именно Илтиер. Он же и водил всех хуторян в курс дела. Само собой, им же и была первоначальная агитация. Хотя, это даже было к лучшему, что именно местный житель и мой доверенный человек встретил как бы и разведчиков хуторян.
Мне важно было установить свою власть во всей долине. Поэтому, едва из замка прибежал посыльный с докладом о прибытии туда делегаций хуторян, мне пришлось прервать занятия и отправиться туда.
Встреча состоялась вполне тёплая. Все три делегации сообщили, что признают меня своим бароном. Само собой, они привезли с собой и немалые дары. Пришлось одариться и мне. Хотя, в запасах покойного Абарака имелось всякое и достойное как раз и для подарков. Похоже, хуторяне остались довольными.
Наконец-то можно было считать, что объединение долины завершено. У меня к тысяче подданных из Выселок добавилось ещё почти семьсот человек из трёх хуторов, в том числе, почти пятьсот именно из Северного хутора.
Так как у нас вовсю готовился суд над разбойниками, то всякие торжественные мероприятия мы отложили на более позднее время. Само собой, из числа делегаций тоже были отобраны члены суда, своего рода присяжные. Честно говоря, я в это открыто не вмешивался. Всех двенадцать членов суда во главе с Илтиером, в том числе и трёх хуторян, избирали сами жители Выселок. Они же активно готовились к суду.
Суд, конечно, был открытый. На том же месте около Выселок, где ранее собирался сход, соорудили всё для суда, как полагается — места для членов суда, меня как барона и моих приближённых, клетки для преступников и даже помост для казней и виселицу.
Жители Выселок, наверное, и стар, и млад, уж слишком много собралось народа, обходились, кто как мог. Правда, и уже для них были сооружены скамейки. Но их просто не хватало — просто море было людей.
Конечно, приняты были все меры для безопасности и на ближних, и на дальних подступах. А вот для поддержания порядка на самом суде, кроме дружинников, были привлечены и некоторые жители из числа самых уважаемых и крепких. На крайний случай, все косились на меня — наверное, ещё никто не забыл, как я и мои друзья расправились с разбойниками.
Суд прошёл организованно, как и положено. Сначала выступали свидетели. Никого не ограничивали с выступлением. И столько гневных слов мне пришлось выслушать. Похоже, люди, изливая своё горе и одновременно гнев, как бы и прощались с прошлой жизнью. И я их понимал.
Пришлось выступить и мне, само собой, с разрешения суда. Я просто кратко рассказал собравшимся, что уже знал — как купил баронство, как отправился в путь со своими друзьями, что нам пришлось перетерпеть в пути. Само собой, пересказал некоторые выдержки из допросов попавшихся нам разбойников. Хотя, всё и так было записано Ратимиром. И эти документы суд тоже учёл. Многое оттуда уже чуть позже зачитал сам Илтиер.
Главным, на мой личный взгляд, являлось мое заявление о том, преступления против Изнура и его жителей не имеют сроков давности. Эти слова были встречены бешеными, просто другого слова и не подобрать, овациями всех собравшихся. Видимо, многое накопилось в душе людей. Правда, пока я и сам не знал, что же будет далее.
А потом, опять, как и положено, выступили сами уже преступники. То есть, сначала предоставили слово некоторым из них, наименее замешанным в злодеяниях и искренне как бы и раскаявшимся. Люди воочию, сами узнали из их уст, как убивали их прежнего барона Альта, как осуществлялись злодеяния против самих жителей Выселок и хуторов, как грабили несчастных путешественников и торговцев, по воле случая оказавшихся на землях баронства и о много другом.
Конечно, были допрошены все попавшиеся разбойники. Некоторые из них даже просили прощения за свои деяния. Был допрошен и тоже раскаялся и проныра Пилан. Но лично к нему у жителей Выселок имелось слишком уж много счётов.
Как и ранее при мне, к тому же, как и самый грамотный, и обладавший хорошим почерком, был задействован в качестве секретаря суда Ратимир. Можно сказать, что архив баронства, пока незначительный, пополнился новыми материалами.
Опять же, суд сам решал, что делать с преступниками. После короткого совещания, на котором я, естественно участия не принимал, зато присутствовал Ратимир, было решено, что двух самых искренне раскаявшихся и ещё троих, не очень замешанных в преступлениях, разбойников осудить и в качестве наказания определить отработку в несколько лет на объектах хозяйственного назначения баронства. А вот все остальные выжившие преступники подлежали немедленному повешению.
Конечно, в своём заключительном выступлении я однозначно одобрил решение суда. Единственное, что пришлось обратиться к суду с просьбой о замене Пилану, как всё-таки дворянину, смертную казнь через повешение отрублением головы. Остальные разбойники были уже из простого народа. Присяжные, после короткого обсуждения, согласились с этим. Как ни крути, такие правила были на всём юге и, к тому же, когда-то и в Изнуре. Слишком уж нарушать местные традиции я не осмеливался.
Под ликование людей приговоры суда тут же был исполнены.
Как в самых натуральных исторических фильмах, некоторые местные жители, одетые во всё чёрное и в чёрных же масках, с большой радостью повесили так насоливших им разбойников.
А вот для казни Пилана я тут же провёл немного укороченную процедуру посвящения Илтиера в рыцари баронства Изнур, что было встречено людьми с не меньшим ликованием. Староста, и так чуть ли не сгорающий от нетерпения и ярости, сам вызвался на открытую казнь насильника и убийцы своей дочери. Ему же я и отдал меч, использовавшийся при посвящении. Изнурцы встретили эту просьбу с полным пониманием.
Суд завершился лишением головы Пилану — вот, взяли и отрубили. А потом всех казненных преступников просто закопали на другом берегу Озерной речки, в лесу, неподалеку от замка, где чуть ранее были похоронены и их собратья. В принципе, туда им и место!
Конечно, требовалась хоть какая-то отключка. Поэтому я никак не препятствовал очередному пиру, устроенному уже в деревне. Само собой, мной были выделены кое-какие средства, еда, напитки для этого.
Я и сам пил на этом пиру, правда, старался держать марку. А народ веселился. К тому же, меж людьми шли бесконечные разговоры обо всём и, главное, о будущем. Тут я не поскупился и нарисовал некоторые красивые картинки о том, какой бы я хотел сам лично видеть свою и их дальнейшую жизнь. Изнурцы внимали мне и, видимо, найдя что-то приятное в моих словах, радовались.
Похоже, мне удалось наладить вполне терпимое взаимопонимание с моими, как это и считалось согласно всем здешним понятиям, подданными. Люди, и это был видно, приняли меня. Я действительно стал их бароном.
И это доверие мне надо было оправдать. Иначе и не стоило сюда приехать.
* * *
Эпилог
Что-то необычное творится в Изнуре. Появился новый барон и убил прежнего, Абарака, а его люди до сих пор сидят в темнице замка. Односельчанин Энтюк рассказывал, что как будто замок брали только сам милорд и его помощник. Его жена Чепчен и две девушки, Минеслу и Лиллена со своим братом Сетнером, попавшие в руки стражников, божились, что кто-то из двоих страшный маг, убивший большинство людей Абарака, а двоих, вздумавших бежать, просто сжёгший магическим огнём, что после них ничего и не осталось. Ну, тут-то всё понятно, у нового барона, оказавшимся именно тем магом, с собой имелось всего шесть воинов. Мужчина, дорожный смотритель Васинар из Изнурки, женщины и дети в счёт не идут. Раз милорд сам такой сильный маг, и его воины каждый по отдельности стоили нескольких разбойников, то Абараку со своими людьми оставалось только бежать. Но они не смогли сделать и этого. Поделом этому злодею и его людям, ничем не отличавшимся от своего главаря. За десять кругов светила много горя принесли людям Изнура этот Абарак и его люди. Скольких мужчин и парней убили, немало женщин изнасиловали. Сколько добра было отнято у людей, распродано торговцам, а деньги отправлены на юг куда-то дальним хозяевам этих разбойников.
Как рассказывали люди, новый хозяин Изнура начал с допроса Пилана и других пленников. А те, страшась магического огня в его руках, выложили ему всё о своих делах, что и как будто было записано на бумаге. А потом оказались опрошены и многие люди, по тем или иным причинам оказавшиеся в замке. Что же, разумно, надо выяснить всё о разбойниках.
Мало того, новый барон не стал выгонять людей, служивших в замке, а оставил их там и даже взял на своё содержание. Особенно возвысилась несчастная Аямпи, вдруг вставшая помощницей, как оказалось, рыцаря Норана. Другие служанки тоже остались в замке, и их там никто даже и не думал обижать.
Самое странное и удивительное последовало потом. Сместив Эртюха, тоже немало попортившего крови людям, милорд поручил ему, Илтиеру, нежданно для него самого избранному односельчанами старостой, огласить новые законы, ни на что не похожие. Потом от нового барона поступило предложение уже утвердить их. Люди, не понявшие ничего, послушно подняли свои руки, что тоже было ново. Оказалось, что это они именно этим своим голосованием одобрили принятие новых законов, названных новым бароном 'Правдой Изнура'. Правда, многие так и не поняли того, что они сделали, но начало было положено.
А что, неплохая получилась 'Правда Изнура'. Илтиер сам, как доверенный человек односельчан, зачитал людям все пергаменты, в которых были изложены законы из удивительной 'Правды Изнура'. Уже тогда ему странно и приятно было слушать один из новых законов баронства, что вера в бога — личное дело каждого, и никто не посмеет ему запретить верить в своего бога, если это не будет мешать другим людям. Хотя, в Выселках с этим было действительно сложно. Жители деревни в большинстве своем почитали Всевышнего Алгура. Но немало имелось и тех, кто тайно, как и Илтиер, верил в Великого бога, пусть и пропавшего и забытого всеми. И главное, в Выселках не имелось ни храма, ни никаких жрецов и шаманов, так что изнурцы и так ранее могли почитать любого бога. А разбойники своих богов не имели, и в них не верили. Для них главным являлось золото, и только оно.
Милорд с самого начала отменил рабство, хотя в Изнуре рабов как раз-то и не имелось. Оказалось, что далее даже женщины стали наравне с мужчинами. Многим мужьям это, конечно, не понравилось, но попробуй выступить против страшного мага.
Ещё в баронстве водились суды — баронский, как высший, потом имущественный по хозяйственным делам и разбойничий по всяким нехорошим делам. Но самое главное, появился пока совсем непонятный суд подданных, где, как решил милорд, и это было утверждено в 'Правде Изнура', могли рассматриваться все дела, притом, судьи должны были избираться самими изнурцами. С таким жители Выселок никогда не сталкивались. Виновных должны были наказывать только по решению суда. Нарушителей законов могли повесить, расстрелять из луков, уничтожить магией, конечно, кое-кому, особенно благородным, и отрубить голову. Но больше всего для виновных полагались денежные штрафы и каторжные работы в соответствии с тяжестью преступления.
Согласно 'Правде Изнура', любое насилие над женщинами и детьми запрещалось, и удивительно, милорд отменил все разные права благородных, которые они имели в отношении своих крестьян, да и пока в Изнуре, кроме как барону, крестьяне никому не принадлежали. Новый барон объявил, что и он сам не будет иметь никаких таких прав благородных, что сильно удивило изнурцев.
И вот, во второй заход светила третьей номы каледы Земледельца Окты новый законный барон Изнура Коста поставил на пергаментах с 'Правдой Изнура' свои подписи и нашлёпал печатей куда надо и не надо, а потом объявил, что она вступила в силу. И сразу же в честь этого события был устроен неплохой пир, первый за последние долгие годы безвременья.
В следующий заход светила у Илтиера началась новая жизнь. Барон Коста нагрузил его по самое не хочу. В первую очередь, оказывается, надо было разузнать всё об Изнуре и о людях. Илтиер и его несколько помощников начали с подсчета людей. Выяснилось, что всего в деревне Выселки проживало около тысячи человек, из них взрослого населения — около четыреста. А вот домов насчитали всего чуть более сотни. Многие молодые семьи жили вместе с родителями в такой тесноте, что видно было, как милорд от таких новостей просто расстроился.
