— Эй, Петруха, подбрось сюда ещё стопку! А то бл..ь ни х.. не горит! — подбадривал один рабочий другого.
"Вот они настоящие "скрепы"! Без которых многим в России сложно скреплять слова" — ахнул про себя писатель, с оторопью наблюдая за кипучей деятельностью двух вандалов.
— Что вы делаете?! — возмутился писатель. — Это же варварство!
— А тебе какое дело? Мужик, шёл бы ты дальше своей дорогой! Не мешал нам работать.
— Работать?! Нацисты тоже жгли книги.
— Полегче, дядя! А то за такие слова и привлечь могём, вон, через дорогу отделение полиции.
— Это я вас привлеку за уничтожение культурных памятников! — пригрозил Лирин. — Кстати, тут на книгах библиотечные штампы стоят...
— Нынче макулатуру нигде не принимают, — стали оправдываться рабочие, вероятно смекнув, что сами того не ведая, могли нарушить какой-то закон. — Нам велено избавиться от этого мусора. Сказано, что иметь столько бумажного хлама на полках нецелесообразно, от них только пыль.
Вот так внезапно книги стали мусором! В эпоху смартфонов и быстрого интернета ценность бумажного слова почти исчезла. Но неужели всё измеряется экономическим расчётом и целесообразностью? Когда шекспировский Король Лир покинул престол, он обратился к старшим дочерям с мольбой, чтобы они оставили ему хотя бы толику былого величия. А, услышав в ответ, что они не видят в том нужды, воскликнул: "Когда природу ограничить нужным, мы до скотов спустились бы...".
Совершенно потрясённый писатель обратился к подошедшей немолодой женщине:
— С каких это пор книги стали мусором?!
Они были немного знакомы: женщина работала библиотекарем здесь в Доме культуры, и как оказалось давно смирилась с происходящим:
— Нам из администрации города прислали распоряжение все книги старше 10 лет выкинуть и уничтожить.
По словам библиотекаря с сорокалетним стажем, даже те новые книги, которые им присылают, совершенно стало невозможно читать из-за крайне низкого качества писательского мастерства. А также редактуры и перевода. Даже переиздаваемая зарубежная классика — Жюль Верн, Агата Кристи, "Война миров" Уэлса, "Вино из одуванчиков" Брэдбери, Томас Манн — часто оказываются буквально изувечены непрофессионалами.
— Раньше переводчик была серьёзная профессия. А теперь расплодившиеся издательства из экономии нанимают непонятно кого делать подстрочники. Бывает издатели выкидывают из текста всю "ненужную", как им кажется, "шелуху" вроде описания природы, внешности героев, оставляя одно "голое" действие. "Экшен", как теперь принято говорить.
*
Роман Эриха Марии Ремарка "На Западном фронте без перемен", вышедший в 1928 году, стал своеобразным манифестом идей пацифизма. Произведение немедленно перевели на 28 языков, а в Голливуде сняли экранизацию.
В 1933 году в Германии, на родине писателя, пришедшие к власти нацисты стали сжигать его книги и запретили прокат картины ("Министерство культуры" Рейха не выдало фильму прокатное удостоверение). В костры также летели произведения Эрнеста Хемингуэя "Прощай оружие!" и "Путешествие на край ночи" Луи-Фердинанда Селина.
В то время как одурманенные Гитлером и Геббельсом немцы устраивали факельные шествия и с улыбкой восклицали: "Можем повторить!", во всём мире ширилось пацифисткое движение.
До первой мировой войны Европа ещё никогда не сталкивалась с такими ужасающими военными потерями. Таким количеством вернувшихся с фронта инвалидов. Вид этих людей стал самым ярким свидетельством всех ужасов современной войны. Даже гражданское население, не затронутое напрямую боевыми действиями, которое до этого представляло прошедшие битвы в романтизированном ключе, ужаснулось от вида тысяч молодых людей, которые после ранения в лицо наглядно демонстрировали "все прелести" милитаристской романтики...
Особое влияние приобрёл "Интернационал противников войны". Филиалы организации действовали в 68 странах мира. Выпускался еженедельник — "Противник войны", где пропагандировались идеи братства людей разных национальностей. Многие знаменитые интеллектуалы призывали разумных людей отказываться от военной службы. Члены интернационала противников войны подписывали особую декларацию, где обещали не принимать участия ни в какой войне. Сторонниками организации объявили себя Ромэн Роллан, Альберти Эйнштейн, Герберт Уэллс, Анри Барбюс и многие другие влиятельные учёные и деятели культуры.
Множество людей требовали от властей своих стран ответа на вопрос во имя чего погибли их сыновья, мужья, братья. Ради какой великой цели случилась мировая бойня в 1914-18 года? За что отдали свои жизни миллионы молодых и зрелых мужчин, у которых были мечты, планы, которые любили и которых любили? Только потому, что стареющим монархам и политикам, крупным дельцам и распираемым амбициями политикам, так захотелось, Германия потеряла свыше двух миллионов своих граждан, Франция, Италия, Австро-Венгрия — по полтора миллиона, Британия миллион. А Россия — два с половиной миллиона. И это лишь солдат, без учёта погибших мирных жителей, а также жертв эпидемий и голода.
Во Франции прозревшее общество недоумевало, как могло случиться, что выстрел в далёком Сараево одержимого террориста привёл к затяжной кровавой бойне! Какое дело французам до того, что сербы не любят австрийцев, ну и разбирались бы они сами!
Но больше всех в гневе на своих политиков были жители Туманного Альбиона, ведь их от вторжения с континента надёжно защищал самый сильный в мире флот (аналог современного ракетно-ядерного щита). Так неужели власти Великобритании не могли остаться в стороне от этого сумасшествия, что заварился по другую сторону Ла-Манша?
*
Лирин поднял с земли несколько книг — больше ему было не унести. Лет, наверное, с семи он помнил себя почти всегда с книгой в руках, что-то читающим. С пятого класса его школьным прозвищем было созвучное с фамилией — "Лир", после того, как он сыграл шекспировского героя в постановке школьного театра. Тогда вся страна была читающей и будущее представлялось как в произведениях любимого советского фантаста Ивана Ефремова, где герои почти поголовно возвышенные романтики и гении. Кто бы мог подумать, что всё обернётся таким нравственным и интеллектуальным упадком.
Одну книгу Лирин буквально вытащил из костра. Ярко-красный переплёт немного обгорел, пожелтевшие от времени страницы тоже слегка опалило по краям. Она была очень толстая. Это был Карл Маркс. Антон раскрыл наугад и прочёл: "При Луи-Филиппе господствовала не французская буржуазия, а лишь одна её фракция: крупные банкиры, биржевые и железнодорожные короли, владельцы угольных копей, железных рудников и лесов, и связанная с ними часть крупнейших земельных собственников — так называемая финансовая аристократия, приближённая к королю. Она сидела на троне, она диктовала в палатах парламента законы, она раздавала государственные подряды и доходные места, начиная с министерских постов и кончая казёнными табачными лавками.
<...>
Июльская монархия Луи-Филиппа была не чем иным, как акционерной компанией для эксплуатации французского национального богатства; дивиденды её распределялись между кучкой приближённых к королю министров, высших чиновников и главарей парламенты и их прихвостнями. Луи-Филипп был директором этой компании, президентом "закрытого акционерного общества по эксплуатации богатств Франции" на троне. Эта система представляла собой постоянную угрозу, постоянный ущерб для нормальной торговли, промышленности, земледелия, судоходства, для интересов промышленной буржуазии, которая в те дни написала на своём знамени gouvernement à bon marché — дешёвое правительство.
Так как финансовая аристократия издавала законы, управляла государством, распоряжалась всей организованной общественной властью, то самим фактом своего господства и посредством пропагандисткой печати могла подчинять себе общественное мнение. Благодаря этому тлетворный дух наживы и обмана царил во всех сферах, начиная от королевского двора и кончая кофейных бирж. Везде и повсюду царили та же проституция, тот же бесстыдный обман, та же страсть к обогащению не путём честной конкуренции, а путём ловкого прикарманивания уже имеющегося чужого богатства
<...>
В последние годы царствования Луи-Филиппа многократно выросли чрезвычайные государственные расходы на армию и полицию, превысив аналогичные статьи бюджета даже при Наполеоне; они поглощали ежегодно около 400 миллионов франков, тогда как весь экспорт Франции в среднем редко достигал 750 миллионов франков в год. Огромные суммы, проходившие, таким образом, через руки жандармов и генералов, создавали великолепную возможность мошеннических подрядов, подкупов, хищений и плутней всякого рода. Обкрадывание государства, происходившее при займах оптом, при казённых подрядах повторялось в розницу. Этот же механизм многократно воспроизводил мошенничество в отношениях между отдельными ведомствами и отдельными предпринимателями".
"Будто о сегодняшнем дне написано", — подумал Антон Лирин, и вспомнил президента Крымова, который часто любил именовать себя просто "гражданином страны" или "президентом-гражданином".
Примечательно, что у Луи-Филиппа было 10 детей. Соответственно "король-гражданин" оставил множество потомков. Один из них, Жан Орлеанский, родившийся в 1965 году, по мнению местных роялистов, имеет все права на трон короля Франции под именем Иоанна IⅤ. Монархистов не смущает, что Франция уже очень давно республика. Есть и ещё одно препятствие к возможному воцарению "французского Ивана Грозного": здравствующие представители испанской ветви Бурбонов (как более старшей) считают потомка Луи-Филиппа, чей отец, да и он сам своей службой в революционной армии, поддержавших революцию, потомком предателей и самозванцем.
Глава 91 "Король-гражданин"
Утром 30 июля 1830 года на стенах парижских домов появились листовки: "Герцог Орлеанский предан делу революции. Герцог Орлеанский король-гражданин... Он ждёт нашей воли, ему вручит корону французский народ". Днём ранее диктатор Владимир путин. Король Карл Ⅹ понял, что его ФСБ и нацгвардия проиграли уличные бои в Париже и пора бежать. В свою очередь группа политиков, возглавивших свержения монарха, написала обращение к парижанам, подготовив их к воцарению нового короля из династии Романовых, то есть Бурбонов.
И биография претендента импонировала глубинному французскому народу. В годы революции отец нашего мальчика, к восторгу парижан, отказался от герцогского титула и принял фамилию Эгалите (Равенство). Таким образом отец Луи-Филиппа фактически предал несчастного брата-короля Людовика ⅩⅥ. И по какому-то высшему закону справедливого возмездия разделил участь короля — заигрывание с революционерами не спасло папашу от гильотины. Но его сын всё равно не разочаровался во французской Перестройке, начавшейся со штурма Бастилии и кончившейся красным террором. В молодости Луи-Филипп воевал в революционной армии. После краха Наполеона и реставрации Бурбонов ему вернули отцовские владения. Молодой аристократ был восстановлен и в статусе принца королевской крови.
Однако герцог Орлеанский демонстративно не поддерживал попытки Людовика ⅩⅤIII восстановить абсолютизм. Такая игра на публику и для прессы. И многим это очень импонировало. Это выглядело примерно так же странно и необычно, как бывший Первый секретарь Московского горкома партии в роли главного демократа-революционера. Или как отставной подполковник КГБ, руководивший избиением ленинградских диссидентов, в окружении первого демократа новой России Анатолия Собчака. Лёгкое фрондёрство принцу ничем не угрожало, ибо долго живший в эмиграции Людовик страшно опасался новой революции низов и очень нуждался в составляющих его свиту родственниках.
Тем не менее получалось, что в глазах республиканцев Луи-Филипп — либерал, а в глазах монархистов — законный претендент на престол.
Одновременно с конца 1820-х годов у немолодого уже принца был ещё один ресурс — популярная оппозиционная радиостанция "Эхо Москвы". То есть оппозиционная газета "Насиональ". На её страницах объясняли, что у власти могут быть лишь те Бурбоны, которые уважают конституционную хартию 1814 года (какой же диктатор, стремясь во сласть, не клянётся в своей искренней любви к конституции и демократии?!).
Газеты из номера в номер восхваляла "Славную революцию" в Англии, то есть открыто призывала к перевороту. Так Луи-Филипп (который и был издателем газеты) убеждал французов, что после революции они получат вместо плохого короля хорошего.
Сам Луи-Филипп продолжал вести жизнь буржуа-фрондёра: принимал известных оппозиционеров, по-простецки ездил на работу в обычном троллейбусе... гулял без охраны по парижским улицам и всячески показывал, что он народный принц. Поэтому, когда 31 июля 1830 года (он появился перед толпой с трёхцветным флагом и обнял ветерана революции Жильбера Лафайета, народ завопил от восторга. 9 августа парламент избрал принца новым королём.
На первых порах Луи-Филипп довольно успешно играл в популизм. Он стал именоваться "королём французов", а не "королём Франции". После воцарения Луи-Филипп разместил на своём гербе конституционную хартию. С первых дней правления Луи-Филипп создавал имидж демократичного короля всей нации. Некоторое время ему это удавалось, он монарх проглядел момент, когда стал в глазах французов кролём ненавидимого меньшинства. Всех этих Рутенбергов, Усмановых, Фридманов
Однако, со временем расцветшая при нём пышным цветом коррупция, всяческом попустительство приближённым олигархам стала вызывать недовольство. И тогда "король-гражданин" начал закручивать гайки. Бывли ужесточены меры по печати, введено понятие "иностранный агент".
Правда, ему ещё удалось на некоторое время вернуть популярность аннексией Крыма... То есть успешной военной экспедицией в Алжир. Болезненно переживающая позорное крушение империи Наполеона нация снова была поднята с колен, обрела скрепы благодаря тому, что в Северной Африке французские солдаты лихо расстреливали картечью вооружённые луками и копьями отряды кочевников-бердеров.
Однако к началу 1840-х годов серьёзные проблемы в экономике и душная застойная атмосфера в общественно-политической жизни привела к серьёзному кризису. Но король решил не бороться с проблемами в экономике и застоем в обществе через реформы, а наводить порядок с помощью силовиков. Большинство партий были запрещены. Были так же запрещены собрания более 20 человек. Но хитрые французы нашли выход — началась оппозиционная банкетная компания — тысячи их участников собирались на массовых фуршетах и провозглашали тосты за реформы. 21 февраля 1848 года попытка разогнать один крупный банкет привела к уличным столкновениям. К демонстрантам примкнула Национальная гвардия. Луи Филипп решил преподать этому народу урок, но перед тем как отправить солдат на улицы решил устроить смотр своим карателям. Обожающий эффектные жесты сильно растолстевший король с помощью нескольких слуг каким-то чудом умудрился взгромоздить своё огромное монаршье тело в седло (на что только не пойдёшь, чтобы ещё 20 лет оставаться при власти) и выехал на армейский платц в мундире и при шпаге. Неожиданно солдаты скрестили штыки перед его конём и воскликнули: "Да здравствует республика! Да здравствуют реформы!". Это был конец. 24 февраля, за несколько часов до того, как народ ворвался в Кремль, король успел покинуть Париж. На личном самолёте он упорхнул из страны, прихватив большую часть государственного золотого запаса...
