Выкидывать наружу осколки и мусор некогда — потом, потом! Забрасываю внутрь баллоны, климатизатор, вообще всё, что валяется вокруг, только упаковку солнечной батареи оставляю снаружи. И пора заняться шлюзом.
Я подхватываю шлюз за приваренные к его поверхности скобы и волоку к 'юрте'. На Земле я бы его не поднял, но на Земле я бы без него и обошёлся. Пытаюсь вставить его в отверстие, боже, как неудобно! Нет, не лезет, мешают скобы. Откуда они взялись? Ага, я его вставляю не той стороной. Снова берусь за середину, разворачиваю двухметровую махину шлюза, снова толкаю. Опять не лезет! Ну, а сейчас в чём дело? А, отверстие овальное, а шлюз круглый.
Работаю как автомат: оттащить шлюз, киркой поправить отверстие, поднять, вставить. Ура, входит! Протолкнуть не менее чем на полметра. Сделано! Так, теперь полить отверстие по периметру из красного разбрызгивателя: этот 'активатор ?2' 'оживит' на время уже почти застывшие края отверстия, они распухнут, охватят трубу шлюза, и это обеспечит герметичность. Где этот красный флакон? А вот он! Сейчас мы тут всё загерметизируем!
Опа! 'Стоп, себе я думаю, не дурак ли я? Не иду ли я пешком?' — так говаривал мой дед, а старых людей слушать иногда полезно. Куда это я так разогнался? А проверить положение люков мне кто, преподаватель прилетит? Так и есть, в таком положении люк шлюза не откроется, точнее, откроется, но не полностью — упрётся наружной кремальерой в грунт. Короче — не табельно, люки должны открываться в сторону, в любую сторону. Но, не вверх или вниз. Это грозит мне нулевой оценкой — что толку в убежище, в которое я даже не смогу войти?
Не беда, сейчас поверну! Поворачиваю шлюз на 90 градусов и герметизирую щель. Немного кривовато получилось, но норме соответствует. Теперь нужно разобраться с солнечной батареей, просверлить два отверстия под провода, — чёрт, уже здорово затвердело! — просунуть их внутрь, капнуть герметиком. Ткань солнечной батареи можно расстелить на 'юрте' и торчащем из неё шлюзе. И ещё трубку климатизатора... Всё, можно и прилечь, отдохнуть в тенёчке!
Хочется есть, завтрак был ещё на базе, а беготня вверх и вниз по скалам с последующим ворочанием двухсоткилограммового шлюза очень благотворно действуют на аппетит. Хотя я и так не страдаю его отсутствием, как и большинство третьекурсников. Не зря сержант-наставник частенько повторяет известную народную мудрость, но в своей трактовке:
'Завтрак съешь сам, обедать иди к другу, а ужин отними у врага!' К сожалению, я лишён возможности последовать его советам, поскольку в моём 'Доспехе', хоть и имеется минимальный продовольственный запас, — довольно приятное на вкус желе — но использовать его 'не рекомендовано', поскольку запас этот, в сущности аварийный и пополнить его 'в поле' невозможно. Зато можно пить воду из трубочки, но я этим не злоупотребляю по известным причинам. Желудок мой чрезвычайно недоволен нарушением режима питания и протестует вслух. В скафе это очень хорошо слышно! Хоть и голодному, но полежать и отдохнуть приятно, особенно после ударной работы.
Мысли перескакивают на мою находку, и я некоторое время тешу себя мыслями, что теперь и моё имя будет упоминаться сержантом рядом с именем Брауна в качестве примера 'любознательного в меру' курсанта. Интересно кстати, полагается мне что-нибудь за открытие этой рукотворной пещеры? Я представляю себе толпу седовласых археологов пожимающих мне руки и сующих наградные в виде банковских чеков на предъявителя. Чеки разноцветные и напечатаны на хорошей бумаге, на них много нулей.
Пока я силюсь их сосчитать, вдруг оказывается, что это не чеки, а иллюстрированные журналы, украшенные моей немного прыщавой физиономией. Корреспонденты (откуда они взялись?) задают мне какие-то вопросы. В разноголосице их голосов я различаю один, повторяемый очень настойчиво: 'Памперсы какой фирмы вы предпочитаете, Кельвина?' Его, улыбаясь, повторяет симпатичная девушка чем-то похожая на сестру Серёги.
Вздрагиваю и просыпаюсь, что лишает меня необходимости отвечать на этот щекотливый вопрос. Оказывается, это биотех, оказывая мне последнюю свою услугу, настойчиво информирует по радио, что температура стенок возведённой им 'юрты', упала до 300 градусов Кельвина. Сообщив мне это с десяток раз, он 'умирает' на полуслове, выполнив свою задачу. Что же, пора ещё поработать.
Я проникаю через трубу шлюза в 'юрту' и часа три швыряюсь там подключая к климатизатору баллоны и провода, расталкиваю по углам, которых нет, многочисленные упаковки и ящики, подбираю с пола гору мусора и осколков стенки и запихиваю всё в коробку из-под... из-под чего-то. Коробка, в свою очередь попадает в шлюз, и я выпихиваю её наружу, подобно поршню.
Теперь можно и создать атмосферу и предаться маленьким радостям, которые мы, живущие на дне воздушного океана, воспринимаем как должное. Люки шлюза закрыты, климатизатор включён и начал потихоньку стравливать воздушную смесь из баллона в 'юрту'. Проходит несколько минут и 'Доспех' сигнализирует мне, что по его наблюдениям снаружи обнаружилась вполне приемлемая атмосфера и не стоит ли мне сэкономить ресурс скафандра? Поднимаю стекло шлема, в уши ударяет разница давлений, дышать можно, но воздух холодный и пахнет пылью. Лунной пылью, естественно. Неожиданно чихаю и забрызгиваю внутришлемный дисплей скафандра. Это ещё!
Пока справляюсь с неприятностью, в 'юрте' становится значительно теплее: климатизатор у меня мастер на все руки: и воздух фильтрует, и содержание кислорода поддерживает и углекислый газ удаляет. Конечно, пока у него есть электричество, баллоны и реактивы. Если дышать не очень часто и не глубоко, то мой ресурс можно растянуть на пять суток. Для одного человека, естественно.
Манометр на климатизаторе застыл на 0,88, это значит, что утечек нет, дышать можно, шлем открыт — эрго, можно поесть. Прознав о моём намерении, желудок срывается с цепи и издаёт уже вовсе неприличные стоны, заявляя о готовности переварить любое органическое вещество. В ход идёт 'колбаса' — жутко питательный и витаминизированный концентрат, оформленный порциями в виде коротких цилиндриков и разогретый от каменной твёрдости до комнатной температуры в климатизаторе. Считается, что пять 'колбасок' дают достаточно калорий для поддержания жизни в течение суток. И не просто жизни, а наполненной физическими упражнениями. В общем, мы называем её 'мечта дистрофика'. Однако вкус, к сожалению... В лучшем случае 'на любителя'.
Желудок, однако, не обращает на такие мелочи внимания, вцепляется в добычу с урчанием голодного кота и приступает к насыщению организма, перераспределив для такого случая кровяные потоки в оном в свою пользу. Мозгу достаётся крови и кислорода меньше, чем обычно, но он не протестует — надо, значит надо. Я немного соловею, это нормально, отпиваю из бутылочки размороженного апельсинового сока. Какая благодать!
Тут бы и залечь и вздремнуть пару часиков, но, увы! Необходимо подзаправить и подзарядить скафандр, заменить переполненный памперс — процедура неаппетитная, но нужная. И удалить отходы жизнедеятельности организма. Их вроде не много, спасибо вам господин сержант за полезный совет!
Если вы думаете, что наши тогдашние 'Доспехи-2' были такими же громоздкими и неповоротливыми, как первые пустотные и лунные скафандры, то вы ошибаетесь. Конечно, им было далеко до современных, с псевдомускулатурой, в которых даже гопака можно танцевать. Однако их тоже можно было легко и быстро снимать и надевать в одиночку, чем я и занялся.
Бодрящий холодок в 'юрте' быстро прогнал сонливость, и все дела я сделал очень оперативно, в том числе и те, для которых человеку находящемуся не в скафандре памперс обычно не нужен. Снова зайдя в успевший проветриться скафандр, я включил подогрев и почувствовал себя, наконец, отлично. Программа зачёта успешно выполнялась, я был сыт и здоров, меня ждали подвиги и открытия. Позволив себе положенные по уставу после приёма пищи полчаса отдыха лёжа я, разбуженный таймером скафандра, выбрался на поверхность через шлюз, толкая пред собой мешок с отходами и свой термос.
Собираясь предпринять очередную экспедицию к найденной мною древней базе, я проанализировал свои панические метания на обратной дороге и озаботился вопросом ориентировки: Запеленговать лагерь я больше не мог, посему достал из упаковки солнечной батареи один из двух телескопических штырей, которые применяются, когда ткань батареи подвесить вертикально совершенно некуда. Основание штыря я вогнал в реголит, на верхушку надел зеркальную колбу от термоса и раздвинул штырь на всю его четырёхметровую высоту. После чего, захватив верную кирку, отправился исследовать пещеру.
Теперь я никуда не торопился и, памятуя свои недавние страхи, периодически оборачивался. Но мой солнечный отражатель был виден очень хорошо по всему маршруту, вплоть до начала лестницы. Преодолев завал, я поднялся к пещере, миновал 'шлюзовую камеру' и остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку.
Поскольку дальше вторых дверей солнечные лучи уже не попадали, то мне пришлось включить наплечные прожектора. В их свете я разглядел, что за шлюзом расположено то, что я назвал холл — круглое помещение с высокими потолками, в которое радиально вливалось несколько коридоров. Пыль была и здесь, но она лежала большей частью невысокими кучами у стен. Видимо, это было всё, что осталось от предметов или механизмов, не выдержавших испытания всесокрушающим Временем.
Активировал встроенную в 'Доспех' фотокамеру и сделал панораму холла, после чего пошёл по самому широкому, центральному коридору делая снимки самого, на мой взгляд, интересного. С обеих сторон в коридор открывались дверные проёмы. Правда, двери и то, что от них сохранилось, лежали в основном на полу кучами мусора.
Я шёл и заглядывал во все помещения, которые были с правой стороны коридора. Увиденное напомнило мне книжное выражение 'мерзость запустения': остовы каких-то аппаратов, а может и мебели, стоящих в кучах тлена — того, что осталось от недолговечной их начинки. Не знаю, что тут можно исследовать без набора археологических сит и кисточек.
Дальше по коридору сохранность артефактов оказалась, впрочем, выше. Однако опознать назначение предметов мне по-прежнему не удавалось. Только встретившиеся мне несколько раз однотипные 'скамейки', скорее всего таковыми и являлись. В этом случае, они были рассчитаны на седалища существ несколько более крупных, чем человек. Если бы я рискнул усесться на такую скамейку, то ноги мои не достали до пола. Впрочем, может быть почившие конструкторы этих насестов так именно, и любили сидеть?
Да ещё в коридоре часто попадались брошенные, явно металлические цилиндры. Что это, как не баллоны? Тем более, с одного конца они были украшены вполне узнаваемыми кранами. Трогать я их побоялся: конечно, содержимое, если оно там когда-то и было, давно уже диффундировало наружу. А вдруг, нет? Взорвётся ещё!
Вообще, мне показалось, что хозяева этих тоннелей и комнат были крупнее человека: и скамейки и размеры дверей, даже явно избыточная для человека высота потолков свидетельствовали об этом. Правда, с другой стороны, входные двери шлюза были всего двухметровые! А, понял! Такие низкие двери заставляли обитателей этих пещер принудительно почтительно склонять голову при виде Земли и Солнца при входе и выходе, если у них, конечно, были головы. Не правда ли, блестящая догадка?
Пройдя по коридору ещё несколько десятков метров, а в общей сложности метров двести, я обнаружил, что коридор заканчивается входом в большой круглый зал, который я про себя назвал 'актовым'. Войдя же в зал, я получил доказательства, что у хозяев были головы.
Стены зала покрыты барельефами, на которых и были изображены предполагаемые строители этой покинутой миллионы лет назад базы — динозавры. Не те гиганты вегетарианцы, которые поражают наше воображение своими размерами и не всяческие тирексы, хотя на барельефах присутствовали и они. Более мелкие, размером с человека, или немного больше, вообще, смахивающие на велосирепторов, они охотились на всякую мелочь, а от более крупных сами спасались бегством.
На следующей серии изображений эти динозавры уже загоняли в ловушку травоядного бронтозавра. Этот барельеф походил по композиции на классическую картину из учебника: 'Первобытные люди забивают камнями несчастного мамонта', или как она там называется? И, похоже, тут они уже научились успешно отбиваться от всяческих тиранозавров.
Я иду вдоль стены... Так и хочется сказать: 'И зачарованно наблюдаю за тем, как передо мной раскрывается история разумной расы, владевшей Землёй и космосом задолго до человека'. Всё верно, кроме того, что я совершенно не был зачарован, а только горд до неприличия, что это замечательное открытие выпало совершить именно мне. И эта гордость не мешала мне все барельефы аккуратно фотографировать. Когда-то они были, видимо, раскрашены, но краска давно облетела и лежала вдоль стен неровными холмиками серой пыли с редкими разноцветными блёстками, желтыми и синими. То ли репторы не отличали других цветов, — а зачем хищникам цветное зрение? — то ли остальные краски разложились от времени в бесцветную пыль. Да и весь пол 'актового зала' покрывал нетронутый слой пыли и только следы моего 'Доспеха' на ней отпечатывались.
Кроме стен с барельефами в зале ничего не нашлось, и я продолжил их изучение. Как я и предполагал, на следующих изображениях 'репторы' — может это и не правильно, но я их для себя стал так называть — занялись разведением скота и сельским хозяйством. Строили хижины и наверно, какие-то суда, если я правильно идентифицировал изображения этих сооружений.
Однако, отдавали дань и битвам, только теперь между собой: покрытые панцирями, позаимствованными у хищников и вооружённые орудиями убийства, сработанными из страшных челюстей, они резали друг друга и в пешем строю и оседлав прирученных монстров.
Изображения войн сменялись картинами, так сказать, 'мирного труда'. 'Так сказать' потому, что трудились, похоже, только рабы. Надсмотрщики же прогуливались между ними, вооружённые короткими копьями и вроде, бичами.
Далее, я ожидал чего-то похожего на феодализм но, либо не разобрался и пропустил, либо репторы сразу перешли к промышленной революции. Огромные здания с дымящими трубами и явные самодвижущиеся экипажи на улицах городов, застроенных с первого взгляда почти обычными домами в два-три этажа. А вот определённо воздушный шар, из корзины которого торчат оскаленные морды аэронавтов: то ли радуются, то ли орут от страха.
И снова войны, но теперь оружие уже трудно определить но, несомненно, оно самое смертоубийственное. Уродливые самолёты с крыльями как у летучих мышей, но без винтов, или это планёры? Непонятные транспортные средства — помесь самолёта и морского судна, экранопланы, что ли? Опять война, но теперь на заднем плане до ужаса знакомые 'грибы' атомных взрывов.
Полёты в космос — вполне узнаваемая Луна, к которой стремится космический корабль непривычных очертаний. Планеты Солнечной системы: трудно определить, какие. Но, скорее всего Марс и спутники Юпитера. Репторы, не похожие на себя в скафандрах, носят какие-то ящики, строят, в общем, осваивают.
