Темные Комнаты

— Папа! — Лекси радостно подпрыгнула, хотя осталась на месте. Однако даже это было, мягко говоря, необычно.

— Привет, милая, — сказал я, стараясь сориентироваться. — Кто тебя привез?..

— Бриана, но она спешила. Сказала тебя не будить, а я нажарила тостов. Дэш сказал, что ты так устал вчера! Вот она с нами кофе выпила и уехала в салон.

Бриана — это миссис Стоун, моя мать. Не то чтобы она комплексует насчет возраста, но любой, кто ее видел, подтвердит: "мама" — еще ладно, но "бабушка" — это слишком.

Я взглянул на Дэшила. Он был в успевших высохнуть джинсах, но с голым торсом — впрочем, даже незаплетенная часть волос его закрывала до самого пояса.

— Лекси кофе не пила. Только я и миссис Стоун.

— Бри варила кофе? — спросил я.

— Кофе варила Я! — ответила Лекси с гордостью. — Бриана в это время утюжила.

Я посмотрел в сторону и увидел откинутую гладильную доску, а на ней — белую рубашку Дэшила, которую в последний раз видел вчера в душе насквозь мокрой. Ни хрена себе...

— Я принесу тебе кофе! И тостов! — Моя дочь резво слезла с кровати и помчалась на кухню, по пути обняв меня за талию. А я стоял столбом, следя, как небо сходит на землю.

— Садитесь, детектив Стоун, — Дэшил положил ладонь на кровать, и я сел, как зомби, на самый край. — Ваша мама такая красивая. И у вас ее глаза.

— И ты ей это сказал.

— Почему нет? Это же правда.

Я смотрел и не мог понять, такой он бесхитростный или все же неплохо умеет мутить людям головы. Обаять мою маму — надо уметь. Миссис Стоун — она не признает этих "миз" — действительно до сих пор несравненно хороша и привлекает внимание большинства психически здоровых мужчин после сорока — а то и до. К тому же она всегда была избалована в этом плане, так что дешевым комплиментом ее не купишь.

Пока я раздумывал, Дэшил заглянул мне в лицо почти с тревогой, темно-синей, как глубина на карте мира.

— А что? Вы думаете, я не должен был такое говорить вашей маме?

"Я думаю, что ты опасен", — сказал я про себя, а вслух ответил:

— Да все в порядке.

Вернулась Лекси и принесла мне вполне сносный кофе и тосты. Я честно принялся жевать, хотя в глотку мне мало что лезло, и это не относилось к качеству еды. В это время она залезла назад к Дэшилу и, внезапно что-то усмотрев, принялась вытирать ему щеку.

— Что там? — спросил он.

— Брианина помада.

Я на секунду закрыл глаза, с единственной целью — удержать их в орбитах. Что ж это творится-то?

— Александрия — классное имя, — сказал он между тем, пока Лекси тщетно пыталась обыграть его в немудреную игру "ласточка, ласточка, черненький хвостик" и хихикала всякий раз, когда он молниеносно отдергивал руки. — Кто тебя так назвал?

И прежде чем я снова покрылся холодным потом, она охотно ответила:

— Мама. Это она придумала. Знаешь, она была археолог!

Мы с Дэшилом оба уловили это "была" — хотя впервые она вообще говорила о матери, все предыдущие годы я натыкался на стену. Он вопросительно глянул на меня поверх ее головы, но я опустил глаза. "Была". Интересно, что сказала бы Натали, узнав, что она "была"?

— Ты знаешь, кто такой археолог? Она ездила по разным странам, городам — когда я была маленькая, я тоже с ней везде ездила. Правда, я ничего совсем не помню, — тарахтела Лекси. — Только фотки остались, я там еще на ручках сижу, такая маленькая. Я тебе все их покажу! А Александрия — это такой большой город, очень древний.

— Значит, ты могла бы быть Гизой. Или Спартой. — Дэшил наконец поддался и позволил ей схватить себя за руки. — И скажи спасибо, что ты не мальчик, а то назвали бы тебя Вавилон. Или Карфаген.

— Классно звучит! — подпрыгнула она, все не отпуская его рук. — Карфаген Стоун, это будто какой-то злодей из комиксов. Карфаген Стоун против Человека-паука! Дэш, ты, наверное, тоже много ездил, столько городов знаешь.

— Нас самом деле нет, — Дэшил слегка улыбнулся, но в улыбке мелькнул сумрак. — Вы не могли бы вызвать Бруно, детектив Стоун?

Я хотел было спросить, почему он сам не позвонит, но вспомнил замечание Бруно насчет его отношений с техникой, и взялся сам. Хотя даже не стал звонить — набил СМС. Говорить с его телохранителем мне не хотелось абсолютно.

— Дэш, ты уходишь?! — завопила Лекси и обняла его, почти скрываясь в волосах. Моя дочь кого-то обняла. Кого-то, кого впервые видит. Я в легком шоке. Ну, это не более невероятно чем "моя мать кого-то поцеловала" или "моя мать взяла в руки утюг", особенно если это один и тот же кто-то.

— Мне нужно идти, милая, — сказал он тихо, и она послушно разжала ручки. Расстроилась, но не надулась, а даже принесла ему рубашку, помогая застегивать пуговицы. — Бруно уже с ума сходит.

— Тогда ладно.

Поскольку она ничего не спросила, видимо, Бруно уже был ей известен. Интересно, о чем еще они говорили, пока я спал?

Лекси деловито, хотя и с видимым трудом, завязала волосы Дэшила вместе с наплетенными косичками в хвост и убежала высматривать машину, а мы медленно двинулись за ней. Я не стал ей помогать. Приближаться, прикасаться к нему, пока я не пойму, что происходит, было последним моим желанием.

Мы вышли за дверь, и Дэшил надел свои очки, хотя было по-прежнему пасмурно. Бруно стоял у машины, его лицо казалось каменным, как у сфинкса, он даже не смотрел в нашу сторону. Только сейчас до меня дошло, что вчера он был здесь и забрал машину. Даже представить не могу, что творилось у него в душе, когда он уезжал отсюда один в пустой дом на Бель-Эйр.

— Кажется, он злится, — заметил Дэшил.

— Его можно понять. Он напуган, он переживает из-за Глэм. И еще он думает, что ты больше его не любишь.

Дэшил качнул головой.

— Вот глупая лысая башка... Да куда ж я денусь?

Он повернулся ко мне, и я ощутил укол страха и еще чего-то под самой кожей.

— Детектив Стоун, всего, что я могу сказать, будет мало. Не знаю, что бы со мной было без вас, и как еще я могу вас отблагодарить.

— С меня вполне хватит слов, — сказал я, впервые радуясь, что не вижу его глаз. — Поверь, вполне.

— Тогда спасибо за гостеприимство.

— Пожалуйста.

Дэшил отступил, улыбнулся Лекси, пожал ее маленькие ручки, но я успел заметить, как его лицо застыло маской, когда он двинулся к машине. Спектакль. Он шел очень медленно. Мимо Бруно, не глядя, к открытой дверце. Но уже наклоняясь, вдруг вернулся на шаг и обнял Бруно за шею — я наблюдал на расстоянии, как тот тает, мгновенно, будто масло на солнце. Обхватывает своими перекачанными ручищами, и Дэшил целует его в глупую лысую башку, говоря что-то такое, от чего на лице Бруно появляется — страшно сказать — улыбка. Знакомое зрелище. Я точно так же обнимаю Лекси, когда сержусь, но боюсь, что она сердится тоже.

И поскольку Дэшил все же вертел Бруно как хотел, это было очень по-детски — так его наказывать. Мог ведь позвонить своему телохранителю еще вчера и не заставлять его мучиться всю ночь в неведении.

Проводив лимузин взглядами до поворота, мы вернулись в дом.

— А Дэш еще к нам приедет? — спросила Лекси, и при всей предсказуемости вопроса я почему-то оказался к нему не готов.

— Посмотрим, — сказал я, но этого хватило "по горлышко", она подпрыгнула и потянула меня вниз, чтобы чмокнуть в щеку. Блин, сегодня прямо перерасчет за весь недостаток нежности в течение трех лет.

Убедившись, что она ушла в свою комнату, я набрал Бриану.

— Привет, детка моя золотая! — раздался в трубке голос, такой же, как ее духи — ненавязчивый, но дорогой и властный. — Ты выспался?

— Почему ты меня не разбудила?

— К чему? Дэшил сказал, что ты устал, а я так спешила. Я записалась на спа— массаж и должна быть пунктуальной.

Бриана посещает только лучший салон на Беверли— Хиллз и, как истинная голубая кровь, никогда не опаздывает. К слову, фамильярность тоже не приветствует. Это что, сейчас она сказала "Дэшил"?

— Так спешила, что успела ему рубашку погладить? И кстати — ты вот так взяла и оставила с ним Лекси?

— Льюис, дорогой. — В ее голосе появилась укоризна. — Ты вот так взял и спокойно спал с ним в соседних комнатах, помнишь?

Да уж, логика никогда не была ее слабым местом...

— Что тебя беспокоит, детка?

— Ничего. А тебя?

— Сына, ты параноик. Дэшил такое славное дитя, и что он делает в твоем доме, меня совсем не касается.

Нет, падения челюсти сегодня не избежать. Что-то творящееся у меня в доме — ее не касается?.. Я правильно расслышал?..

— Это работа, Бри.

— Да как скажешь, — добродушно ответила она с той самой интонацией, что я с детства не выносил ("Мам, это правда был настоящий ангел!" - "Как скажешь, Льюис, только жуй хорошо"). — Кстати, я и забыла, когда в последний раз слышала, как смеется Александрия. Ты заметил?

— Я и сейчас это слышу, — сказал я мрачно — слишком мрачно для счастливого отца.

Бриана сделала паузу, а я понятия не имел, что хочу услышать. Но когда я подумал, что мама просто попрощается, она сказала:

— Он и в самом деле сокровище, Льюис, ему цены нет. Что бы у вас там ни было, не отпускай его далеко. Обещаешь?

— Пока, Бри.

— Пока. Уверена, твои новые обязанности не будут тебе в тягость.

— Мои новые ЧТО?! — рявкнул я, но она уже положила трубку.

Разумеется, Бриана никогда не настаивала на то, чтобы ее претензии выполнялись. Она не была рада моей службе в полиции и не была рада нашей свадьбе с Натали. Называла ее цыганкой и кочевницей. Сейчас Бриана встречается с тем, кто очень понравился бы ее родителям, случись это, когда ей было двадцать. Но первый брак — с моим отцом — был еще какой мезальянс, простой коп из Южной Каролины для девушки, всю жизнь прожившей в Лондоне и получившей лучшее европейское образование. И этого не изменить. Возможно, если бы отец не погиб при исполнении, они бы и развелись в конце концов, но теперь это никак не узнать. Поэтому мама могла лишь выражать пожелания без надежды на мое реагирование. А НЕ выражать пожеланий она не могла. Ее не радовало то, что Натали постоянно нет дома, потом то, что она долго не рожает, а когда появилась Александрия — то, что она таскает младенца за собой по экзотическим странам, как один из своих чемоданов. Меня это, если честно, тоже не радовало. В особенности, когда однажды я вернулся домой с работы и не обнаружил ни ее, ни дочь. Натали уехала, написав объяснительную записку на рисунке Лекси и прилепив к холодильнику. Тогда я впервые узнал вкус коктейля из виски и слез. Гадкий он на редкость.

И конечно, моя рафинированная Бриана была под рукой, и конечно, я не услышал ни слова по поводу "я знала, что этим закончится". И конечно, ее утешения были красноречивее любых слов.

Я знал одно — при аристократическом умении скрывать свое пренебрежение мама очень мало кого считала достойными людьми. Она всегда вела себя идеально, демократично и естественно, и только я знал, что она думает на самом деле. И даже от этого знания чувствовал себя неловко, когда она кому-то улыбалась. Она всегда была той еще шовинисткой, моя мамочка, и поэтому сейчас я был просто в шоке.

Вот насчет Лекси она была очень права. Но ее веселость оказалась явлением временным, и через несколько дней постепенно сошла на нет. Я получил свою прежнюю дочь назад, разве что она перестала включать лампу на всю ночь, спала теперь как убитая и улыбалась во сне. В моем понимании это еще какой плюс, потому что с пятилетнего возраста Лекси не засыпала без света, и к тому же всю ночь я слышал ее шлепанье то на кухню, то в туалет. Она не была лунатиком, ходила в полном сознании, просто ее, как и многих в этом городе, мучила бессонница. Бессонница вот уже много лет как визитная карточка Лос-Анджелеса, ею никого не удивишь. Это совпадает со временем, когда в городе видели последнего лайта, и многие находят в этом связь.

Следующие две недели были напряженными, и я по уши ушел в плановую работу. Вскользь поинтересовавшись делом Глэм Оливейра, я выяснил, что она шаталась ночью в Нижнем Голливуде и попалась каким-то ублюдкам. В ее крови был героин, что никого не удивило. Удивило то, что не было изнасилования, но если они прежде над ней так потрудились, то насиловать пришлось бы уже растерзанный труп. Ее кремировали, и прах забрал Бруно — об этом я и сам догадался бы. Мое собственное расследование было не то чтобы в тупике, а скорее там, куда его привели за ручку и оставили. Это раздражало. Я очень хотел поговорить с Бруно, хотя понятия не имел о чем. Очевидно, что он знает гораздо больше, чем говорит, как очевидно, что вытянуть из него это будет непросто.

Что касается Дэшила Уинтерса, то о нем я предпочитал не думать — насколько мог.

ГЛАВА 5

Замок не спит в тишине под луной,

Двери закрыл за твоею спиной.

Замок плывет в аромате цветов,

Смерть тебя ждет там, а может, любовь.

Куда коня ты так несешь?!

Ты в этом замке пропадешь!

Оно пленит тебя потом,

Навек оставит в замке том!

А напоминало о нем многое. Ближе к концу смены ко мне подплыла Шор и прижала к стенке.

— Стоун, кто обещал мне "Темные Комнаты"? Я уже всем подружкам растрепала.

Вот блин. Сам, не думая, брякнул ей тогда, на радостях, что Лекси повеселела. Хотя это к лучшему — не мешает посмотреть, что это за "обдираловка", как выразился Джей Магнуссен, и от чего все в таком восторге. Может, по пути еще что-нибудь прояснится.

— А у тебя есть еще такое же платье, как в прошлый раз?

— А то. У меня и не такое есть.

Раздумывая, в каком там состоянии мой парадно-выходной костюм, я вдруг понял, что совсем выпал из реальности. С бэби-ситтерами у нас всегда были нелады, так что обычно в таких случаях я просил Шор или маму приглядеть за Лекси и напрочь забыл, что сегодня, собственно, первое технически невозможно. У Брианы включился автоответчик, но я все равно позвонил ей на мобильный.

— Привет, Бри, ты не дома?

— Нет, — проговорила она с бархатным мурлыканьем, и я понял, что рядом ее Джордж. — Мы выехали за город. Немного свежего воздуха не помешает.

— Блин, — сказал я с чувством. — Мы с Шор собрались в ресторан, но мне не с кем оставить Лекси.

— Глупости. — Из маминого голоса ушел весь бархат. Пожалуй, Шор ей нравилась еще меньше Натали, хотя иногда я думаю, что ей невозможно угодить в принципе. — Ну идешь так иди хоть с кем-то, ты и так вечно дома сиднем сидишь.

— Ты что, не расслышала? Мне не с кем...

— Почему это не с кем? Отвези ее Дэшилу, думаю, это устроит всех.

Я запнулся, не зная, что ответить. Это я только что сказал, что Бриане невозможно угодить?

— Льюис, детка моя золотая, скажи что-нибудь.

— Что?

— Скажи спасибо за совет, — она улыбнулась, и это отразилось в голосе. — И привет детям.

М-да. Учитывая, что Бри тоже не выносила нянь, это и правда был вариант. Но до сего момента я сам понятия не имел, что когда-нибудь им воспользуюсь. Назовите это минутным помрачением рассудка.