Темные Комнаты

ГЛАВА 1

На краю света, на краю земли

Синие розы в замке цвели.

Зверь тут не бродит и птах не поет,

Лишь звезды над замком ведут хоровод.

Хрустальный замок до небес,

Вокруг него дремучий лес.

Кто в этот замок попадал,

Назад дорогу забывал.

(интерпретация)

В детстве я увидел ангела. Мне года три было, и естественно, никто мне не верил. Слишком уж редко человек способен что-то запомнить в таком возрасте. Но я ее видел. Она была прекрасна — ангельски, именно так. Как же иначе.

Она подошла ко мне при свете дня когда я сидел на лавочке в гордом одиночестве, уже в то время напрочь не умея находить с людьми общий язык. У нее была очень белая кожа и очень белые волосы, много белых волос. Не слепящих, не как снег, а теплого молочного оттенка, оттенка света. Не слепящих — светящихся. Она так долго меня рассматривала, будто никогда раньше не видела детей. Потом она мне улыбнулась, наклонилась, а я сделал шаг навстречу, чтобы дотронуться до этих сияющих волос.

Не знаю, что случилось потом. Помню голос матери (Льюис, я долго буду ждать?!!!), порыв ветра и... россыпь блесток в воздухе, тающих как звезды перед рассветом. Ангел стал светом, а я смог только зачерпнуть рукой эти блестки и не разжимать кулак до самого дома. Но там ничего не оказалось. Совсем ничего.

Я вырос в мире, где монстры — обычная вещь, где на каждый город по две власти, и еще неизвестно, какая из них авторитетнее. В этом мире найти клуб, где не толкают наркоту, более экзотично, чем увидеть там вампира. В это мире нет ангелов, а есть существа, которых называют лайтами, и пусть их природа все еще неясна, ангелами их давно уже не считают, как не считают вампиров демонами. Моя дочь растет в этом мире. И все равно я рассказываю ей на ночь мою сказку про ангела — пусть это был всего лишь лайт, всего лишь сон, на то она и сказка.

Об одном я жалею — что не запомнил ее лица.

* * *

Все истории о странных существах похожи одна на другую.

* * *

Через стеклянную дверь мне было видно, как шеф говорит по телефону. Я попытался проскользнуть, но был замечен, и резкий жест в моем направлении значил одно — войди, но не мешай.

— Нет проблем, — чуть ли не пел он в трубку, и я навострил уши. Никогда не слышал у него такого голоса. — Никаких проблем. Сегодня он будет у вас. Да. Надеюсь, что вы ошибаетесь. Всего вам наилучшего.

Шеф нежно положил трубку, будто один ее стук способен оскорбить слух кого-то на той стороне провода, и повернулся ко мне. Странный голос. Еще более странный взгляд. Очень на него не похоже — будто кот, перевернувшийся на спину и подставляющий брюхо почесать.

— Стоун, это преотлично, что ты здесь. — Он махнул кому-то за моей спиной. — Пирс! Куда тебя понесло! Едешь вместо Стоуна оформлять утопленника!

Пирс открыл было рот, начиная возмущаться, но шеф вернул лицу его родное выражение, и качать права Пирсу расхотелось. Он бросил на меня недобрый взгляд и начал ожесточенно рыться в столе, срывая злость на папках с завязочками.

Я не задавал вопросов, наблюдая, как глаза шефа снова заливаются елеем.

— Съездишь к Дэшилу Уинтерсу. Его телохранитель говорит, что ночью их дом пытались поджечь.

— Удалось? — сказал я без энтузиазма.

— Нет, но отреагировать мы обязаны.

Я подумал и все-таки спросил:

— Почему я? Здесь полно мелких шатается без дела, а у меня утопленник.

— Во-первых, утопленник теперь у Пирса. А во-вторых, Дэшил Уинтерс хочет детектива. Надеюсь, мне не нужно тратить время на "в-третьих" и объяснять, что ты единственный свободный детектив в отделе.

То, как он произносил это имя, отвлекло меня от вопроса "почему не Пирс". Не мог представить, что он умеет говорить с придыханием. Спорить с шефом не имеет смысла, когда он что-то решил, и в этом он схож с миллионами других шефов, и не только в полиции. Одно я уяснил с ходу — Дэшил Уинтерс, кто бы он ни был, обычно получает то, что хочет.

А кстати.

— Кто он?

Шеф чуть кофе не поперхнулся и даже осторожно отставил его на край стола. Еще пять секунд этих округлившихся глаз — и я поверю, что умудрился не знать что-то попроще, чем таблица умножения.

— Ты серьезно?

Я кивнул.

Шок, однако же, прошел быстро.

— Ну, в принципе, ты можешь и не... ладно. Просто странно, что ты даже не слышал это имя. Не думал, что в этом городе есть кто-то, кто никогда не слышал про Дэшила Уинтерса.

— И кто же он?

— Он... владелец "Темных Комнат". — Шеф так это сказал, будто затруднялся объяснить мне природу Дэшила Уинтерса, вообще как-то его идентифицировать. Владелец "Темных Комнат". Этого достаточно. — Знаешь, Стоун, я сам бы с удовольствием поехал, но дел невпроворот. Неделька выдалась на редкость... И чем ты недоволен? Любой на твоем месте был бы счастлив выше крыши.

С чего бы?

— Тогда почему я?

— Почему, почему. По кочану. — Кажется, я начинал выводить его из себя. — Не забивай мне голову всякой ерундой! В общем, будь поласковее и веди себя хорошо. Дэшил очень... необычное существо.

Эта фамильярность от меня не укрылась, но я не подал виду. Такая сбивчивая речь была для него не более характерна, чем кровожадность для буддийских монахов, он говорил, будто думал о чем-то далеком. Будь поласковее? — мне это не послышалось? И с каких это пор шеф, сбиваясь с ног, несется удовлетворять чье-то "хочу"?

— То есть?

— Что? — переспросил он, наконец фокусируясь на мне. Ей-богу, он начинал меня пугать.

— Вы сказали "Дэшил очень необычное существо". Почему вы назвали его существом?

Он махнул на меня рукой, как на назойливую муху.

— Да я... в переносном смысле. В общем, сам увидишь... И какого ты вообще к словам цепляешься? Делай, что тебе говорят, и не хрен демагогию разводить, я с тобой уйму времени теряю. Дуй отсюда.

Он взглянул на телефон, опять сползая в нирвану. Неожиданно это начало меня развлекать. И вместо того, чтобы выяснять, хочет ли этот Уинтерс детектива или он хочет детектива Стоуна, я брякнул:

— Три отгула.

— Что?! — рявкнул шеф и на мгновение снова вышел из ступора. Но как только я подумал, что перегнул палку, он вдруг ответил:

— Два. И не торгуйся, не на базаре! Езжай немедля, не заставляй себя ждать и будь добр, сделай больше, чем в твоих силах. Не ленись. Я обещал все в лучшем виде для наших щедрых налогоплательщиков.

— Ехать-то куда?

— Бель-Эйр. Не заблудишься.

Бель-Эйр. Ну естественно. Почему я не удивлен?

Он почти вытолкнул меня за дверь, и я вышел, заинтригованный по уши. А самое интересное то, что на самом деле имя казалось мне знакомым. Чем-то очень знакомо, как старый сон. Настолько давний, что вспомнить его нет никакой возможности.

Мимо пронесся Пирс, едва не сбив меня с ног.

— Хэнк, подожди! — я загородил узкий проход между двумя столами. — Один вопрос. Утопленник уже никуда не уплывет.

— Чего тебе? — сказал он недобро.

— Кто такой Дэшил Уинтерс?

Удивительно. Оказывается, это имя способно вызывать не только эйфорию. Пирс так на меня посмотрел, будто я выдал отборную брань как минимум слов из десяти, не прерываясь, да еще в разгар католической мессы.

— Ты его не знаешь? — переспросил он.

— Нет. Зачем мне спрашивать?

Теперь его взгляд выражал другое — будто он вдруг обнаружил у амебы центральную нервную систему.

— Надо же... ты вырос в моих глазах, Стоун. Непомерно.

Пирс отодвинул меня с дороги и прошел. Пока я анализировал сказанное, с другой стороны подкралась детектив Шор и попыталась изобразить захват. Вот только врасплох меня давно уже никому не удавалось застать — последней в этом преуспела моя бывшая жена три года назад.

— Гад ты, Стоун! — сказала Шор, отдышавшись, когда я вполне понарошку завел ей руку за спину и уложил, извините, рожицей на стол. — Хоть бы раз поддался.

Честно говоря, Кортни Шор, в девичестве Николсон, и есть та кошка, которая перебежала между мной и Пирсом, хотя смысла в этом не было ни унции. С ней мы всегда были только друзьями и никогда не вспоминали, как однажды выпили немного больше, чем следовало. Но Пирс почему-то был уверен, что я украл у него сердце Шор, хотя она состояла в средней счастливости браке с детективом из "нравственных". Полгода назад они разбежались и спокойно работали в одном здании, это никому не казалось странным, а Пирс по-прежнему винил меня во всех грехах. Учитывая, что за глаза она называла его задохликом, у Пирса не прибавилось бы шансов, даже срази весь отдел атипичная пневмония. В принципе, его можно понять. Шор не единственная девушка в нашем отделе, но только она ведет себя как свой парень, выглядя при этом как material girl. Она никогда не унижала свою женственность, умела носить форму до черта сексапильно и напоминала Мисс Конгениальность скорее после, чем до преображения. Плюс рыжие волосы и серо-зеленые глаза.

— Если я сломала ноготь, ты труп. Чего это ты цеплялся к Пирсу?

Я вздохнул.

— Да уж не от хорошей жизни. Шеф посылает меня к Дэшилу Уинтерсу и даже не удосужился дать точный адрес.

О. Знакомый взгляд, дай бог понять, что он значит. Одно очевидно — Шор мгновенно подобрела и сейчас наверняка простила бы мне все сломанные ногти.

— Ой, как здорово... Хочу с тобой.

— Да я не против.

— Шеф против, загрузил по самые "не балуйся", — вздохнула она томно. — Завидую белейшей завистью, хоть посмотришь на него. Бесплатно. Так ты что, не знаешь, где он живет?

— А почему я должен знать?

— Хотя бы потому, что это особняк Магнуссена. С ним-то ты знаком.

На мгновение я опешил. Вопреки здравому смыслу с каждой минутой я понимал все меньше.

— Джея? Младшего? При чем тут Джей?

— Джей тут ни при чем, Стоун. Я имела в виду старшего Магнуссена, его покойного батюшку.

— Чего-то я не понял. Магнуссен умер, разве особняк теперь не принадлежит Джею?

Шор издала короткий смешок и покачала головой.

— Ну ты те-емный, дружище. Тьма кромешная. Слушай, у меня есть пара минут проглотить не жуя булочку и залить сверху кофе. Пошли посидим, шеф тебя не съест.

— Он сказал, это срочно.

— Он это не подумав сказал. — Шор подошла к своему столу, достала из него какой-то журнал и сунула в сумку. — Идем. Уж кто— кто, а Дэшил Уинтерс при свете дня уж точно никуда от тебя не денется.

* * *

Мы сели прямо за стойку, и, подстрекаемый Шор, я набрал номер, который узнал у секретаря. Ответивший мне голос не предвещал ничего хорошего ни тембром, ни интонациями. Его звали Бруно — очень подходящее имя. Даже после того, как я представился, лояльности ему не прибавилось, а когда я спросил, когда мне лучше подъехать, вообще покрылся броней и шипами.

— Мистер Уинтерс будет очень признателен, если увидит вас в восемь, — сказал он таким тоном, будто я отсидел за терроризм и пытаюсь проникнуть в Пентагон.

В восемь. Вот черт. Но вместо "это далеко за пределами моего рабочего дня" или "это мне не подходит" я неожиданно ляпнул:

— Договорились.

Судя по тому, как грохнула трубка, телефонному этикету Бруно никто не учил.

Я вздохнул, сложил руки, как в молитве, и повернулся к Шор:

— Дорогая, умоляю, посиди с Александрией. Твой должник на веки вечные!

Тот текст, что после "умоляю", она произнесла со мной в унисон.

— Мне надо быть в Бель-Эйр в восемь, — закончил я, — ни черта не успеваю.

— Говорила же, что он ночной зверек. Что с тобой делать... — Шор показала ровнейшие зубы в улыбке (денег отвалила немерено, я-то знаю). — Такая моя женская судьба. Кто-то едет к Дэшилу Уинтерсу, а кто-то сидит с детьми.

Я подумал, что Лекси тоже будет не в восторге от того, что придется снова сидеть с миз Шор, но озвучивать не подумал, чтобы не пришлось искать другую няньку. Да после того, что произошло с ее матерью, моя дочь мало от чего в восторге.

— Прежде чем поехать, мне не терпится узнать несколько вещей. Во-первых, из какой сферы деятельности этот мой объект. Во-вторых, почему его имя заставляет людей, в частности тебя, мурлыкать и вести себя неадекватно. А в-третьих, почему он живет в особняке Магнуссена?

— Но-но, — Шор постучала пальцем по столу. — Разговорчики! А то сейчас начнем разбираться, во-первых, откуда такой живой интерес, хотя ты послан по пустячному делу, во-вторых, кто заплатит за мой кофе, а в-третьих...

— Ладно, вымогательница. Я, к твоему сведению, все равно заплатил бы.

— Тогда мне еще пирога, — улыбнулась Шор. — В этот раз забьем на фигуру. Итак, с чего начать, Стоун?

— Начни сначала. Сфера.

— Считай... что сфера обслуживания.

Она произнесла последнее слово так, будто облизывала шоколад с конфетной обертки.

— Ты с ним знакома?

— Я? — Она откровенно рассмеялась. — Если бы. К сожалению, я столько не зарабатываю. Но однажды оказалась в нужном месте и в нужное время, так что имею о нем визуальное представление, так сказать, а натюрель.

— Продолжай, — сказал я, потихоньку начиная догадываться, к сфере какого именно обслуживания относится Дэшил Уинтерс.

Шор зажгла сигарету. Она редко курит, но в этот самый момент ей будто необходимо было вставить что-то в рот.

— Очень эксцентричный молодой человек... Многие даже считают, что он один из деток ночи, и на полном серьезе.

— Почему?

— Почему? Яркая внешность, сильная светобоязнь и полное отсутствие сексуальной ориентации, — снова рассмеялась она и крепче прикусила фильтр. — Убойная смесь. У него личико красивой девочки, и при этом очень мужская стать; такие как он — просто беда для мужчин среднего возраста. И для женщин всех возрастов. Ты спросил, отчего я мурлычу?

Шор раскрыла сумку, шлепнула передо мной глянцевый журнал и раскрыла его не глядя.

— Ответ получен, Стоун?

Я посмотрел на фото.

Там была реклама ресторана "Темные Комнаты", но я не смог ее оценить, потому что не смыслил в рекламе, это раз, и потому что обратил внимание лишь на один ее элемент — это два.

Снимок был довольно темным, как будто при съемке использовался минимум света. Я увидел парня лет двадцати от силы с узкой черной повязкой на глазах и безо всякого выражения, темные волосы зачесаны и собраны сзади, так, что даже длины не видно. Только юное лицо с кожей слишком бледной для Лос-Анджелеса, оно было снято так, будто выплывало из темноты. По форме почти треугольник, сужающийся книзу, но скруглившийся на грани острия... и поразительно красивые губы, ей-богу, если бы я увидел такие у женщины, то влюбился бы, даже будь она стервой или непроходимой дурой. Оказывается, не важны ни форма, ни цвет, просто никогда прежде я не думал, что губы могут быть такими бесцветными и одновременно выглядеть... рельефно. Хотя, учитывая его профессиональную принадлежность, неудивительно. В общем, впечатление у меня было несколько иное, чем у Шор — может быть, мужского в этом лице было и мало, но женского, на мой взгляд, еще меньше. Вроде, и то и другое — и ни одно из них, это было... необычно. По меньшей мере. Будто присутствие обоих начал освобождало его от каждого из них.