Атолл

О запасе птиц в ручье можно было забыть, так как последний сменил русло. Оставалось пару тушек в Верхнем озере, но их, скорее всего, подчистила Миа.

На этот раз мне повезло больше — на полянке виднелась свежая куча. С надеждой закинул кочергу, и к ней сразу же что-то прилипло. Уловом оказался рожок с патронами. В принципе, патроны без оружия почти бесполезны, но если покумекать толком, может где и сгодятся. В следующий заброс я отчётливо услышал звук металла об металл, но ничего не вытащил. Может быть, там был предмет из алюминия или меди. Спустя еще пяток забросов мне попалась более полезная вещь — сложенная сапёрская лопатка. Копать здесь, правда, нечего — кругом сплошные камни. Но в будущем... к кочерге прилипло что-то ощутимо тяжёлое. Пока тянул, не мог разобрать, что это. На вид — бесформенный кусок дерьма. Когда я достал его наверх и немного очистил, то, вначале даже не поверил в свою удачу. Это был сложенный парашют. Стоп — ведь парашют десантник отстегнул ещё около буя. Я хлопнул себя ладонью по лбу — ведь есть ещё и запасной — и это он и есть. Наконец я нашёл вещь, которая открывала мне дорогу к охоте на рептилий.

К Верхнему озеру мы с Ра пришли только к вечеру. Птицы, что хранились в воде, исчезли, как я и предполагал, однако до наступления темноты, мне удалось парочку выловить. Интересно, откуда здесь столько пернатых? Наверное, ближайший отсюда остров находится слишком далеко и этот атолл они используют, как перевалочную базу.

Свою птицу я не ел — слишком привык к жареной пище, а сейчас было темно, и поджарить её не было возможности. Ра наоборот предпочитал сырое мясо и, минут через десять, уже сладко дремал у меня в ногах.

Все свои дела я начал с утра. Вначале решил разнообразить наш рацион. В Верхнем озере водилась большая рыба — часто она плескалась на поверхности, но поймать её голыми руками было невозможно. Тех же малюпасеньких рыбок, что мы с Миа ловили на мелководье, даже Ра, думаю, есть бы побрезговал.

Достав плоскогубцы и стальную пружинку от блокнота, я отломил кусочек проволочки, с грехом пополам наточил. В общем, соорудил что-то вроде крючка. После наступил самый волнительный момент — разборка парашюта. Стропы оказались сплетены из десятков капроновых нитей потоньше. Я раскрутил одну стропу на десяток нитей, связал их друг с другом и получил капроновую нить длиной около 90 м. Верёвку, за неимением лучшего, намотал на баллончик с лаком. Привязал крючок и только сейчас подумал, что неплохо бы и грузила придумать. Известняк не подойдёт — слишком лёгкий. Потом пришла в голову мысль привязать несколько ключей, ну уже и с этой мыслью вспомнил, что один из брелоков — массивный металлический кубик. Самое то, что надо. Насадил на крючок кусочек потрохов птицы, размотал верёвку и закинул как можно дальше. Другой конец привязал к кусочку риф, выступавшему из скалы. Верёвка свободно плавала по воде, и, если рыба проглотит наживку, это сразу можно будет заметить по натяжению верёвки.

Я уселся рядом с моей импровизированной донкой, и занялся стропами. Их оказалось 29 штук (одну я уже распотрошил) длиной по 9 метров каждая. Неплохо. Отбрасываем 2 штуки на всякие другие нужды, остальные сплетаем по три в косичку, как я уже делал с полосками кожи из-под куртки и получаем 9 девятиметровых кусочка или, учитывая, что длина при деформации в косичку изменится, около 70 метров каната, который выдержит даже самого ожиревшего человека.

Только я занялся плетением каната, кА краем глаза уловил, что шнур на воде шевелится. Причём как-то странно. Я думал, что рыба потянет приманку куда с большей скоростью. Ради интереса решил достать шнур, и ощутил порядочное сопротивление. Начал тянуть дальше, но рывков не было — такое чувство, что крючок зацепил какой-нибудь хлам.

Хлам оказался крупным пресноводным крабом размером с моего кота. Ра он сразу не понравился — кот зашипел и спрятался за мою спину. Крабу кот тоже не понравился, воинственно подняв клешни, он отправился в обход меня, чтобы достать моего любимца. Меня он, почему-то проигнорировал, а напрасно, потому что у меня была кочерга, которой я наглеца к земле и припечатал.

Краба я поставил печься в зонтик, а сам продолжил плетение каната. К обеду на мою приманку попался какой-то... крокодильчик, что ли. Раньше я таких зверей не видел. Тоже агрессивный и шустрый. К нему тоже пришлось приложиться кочергой, после чего и крокодильчик пошёл под раздачу.

— Кто следующий? — спросил я Ра, высасывая очень недурственное мясо из клешни краба, — покемон или Чебурашка? Нормальных рыб здесь, я так понимаю, вообще нет? Эх — нету Мии на этом празднике жизни.

— Нам такие попадались, — я вздрогнул от голоса за спиной.

— Успокоилась? — спросил я, разглядывая Мию.

— Всё равно мы никуда сейчас друг от друга не денемся, — безразлично откликнулась она, — я просто лишний раз убедилась, что в голову тебе ничего не впаришь.

— А, ты хотела меня переучить, — засмеялся я, — так даже мои родители меня называли неуправляемым. Что уж говорить про тебя.

— Очень плохо, что ты не вариабелен — ты не сможешь приспосабливаться к изменяющимся условиям среды.

— Да ну!? — съязвил я, обводя рукой разложенные на земле предметы, добытые или сделанные мной, — короче, кого валить будем первого? Самца или Самку.

— Не геройствуй. Я пока не вижу, каким образом ты собираешься это сделать.

— Не образом, матушка, — я потряс в воздухе кочергой, — а сиим незатейливым инструментом. Крокодильчиков готовить умеешь? — уже серьёзно спросил я.

— Неа.

— Вот и учись, а я пока веревочки плести буду, чтобы осуществить свой коварный план.

К вечеру канат был готов. Из оставшихся двух строп я свил ещё одну верёвку, метров тридцать в длину, но несравненно более надёжную, по сравнению с имеющейся кожаной.

Крокодильчик оказался на вкус превосходен. Наверное, нам так казалось, потому что птица опротивела — организм требовал микроэлементов и веществ, в птицах не содержащихся. А уж как хотелось какой-нибудь травки — капусты или бананчика, так и говорить не буду.

— Основная наша задача на сегодня — достать лебёдку, — сказал я Мие утром.

— Я уже догадалась. При помощи наших старых методов.

— Рептилий мы валить будем тоже при помощи наших старых методов, вот только масштабы изменятся.

На пляже сегодня дежурил Самец. Нас он заметил сразу и я поприветствовал его, ставшим уже привычным, некультурным жестом.

Хорошо, что с самого края обрыва располагалось несколько достаточно увесистых валунов. Об них мы привязали канат, другой его конец выходил на рифовый уступ.

Никогда не занимался скалолазанием, но с самого начала спуска мне стало страшно — обвиться всем телом вокруг каната, как это делал на уроках физкультуры в школе, не получалось. Канат был слишком тонкий и, к тому же, вплотную прилегал к скале. Пришлось, упираясь в камень ногами, положиться на силу рук. Примерно на середине спуска в скале начиналось углубление, и мне пришлось повиснуть на одних руках. Но самый большой сюрприз ожидал меня внизу.

Спустившись на уступ, я оказался перед пещерой, скрытой от окружающего мира каменным отрогом. Чувствовалось, как в пещеру втягивается воздух. Выходит — это не тупиковая пещера. Ведь где-то воздух и выходит.

— Эй! У тебя там всё в порядке!? — Прервал мои размышления крик Мии.

— Нормально, — проорал я. — Верёвку спускай.

Верёвку с кочергой я с собой не брал, чтобы проще было спускаться. Решили, что потом её мне спустит Миа. Через пару минут я увидел спускающийся конец верёвки.

— А кочерга где? — крикнул я.

— У меня, — послышались слова и Миа.

Я беззвучно выругался.

— И что!? Ты на меня её сейчас сбросить собираешься!? Другого способа меня угробить ты не придумала!? Затаскивай обратно и спускай кочергой вниз!

— А ты не ругайся на меня.

Как она может всё слышать? Точно она не человек. А если и человек, то с ооочень большими странностями.

Как только кочерга оказалась у меня в руках, Миа сбросила вниз верёвку. Я забрался на каменный отрог — в высоту он был несколько метров. Над водой же он возвышался метров на пять. Отсюда лебёдка была как на ладони. Важно было зацепить трос, а не её. Лебёдка слишком тяжёлая и есть вероятность, что наш самодельный магнит её не сможет вытянуть. Нет — стянуть с буя — стянет. И тогда потеряю и лебёдку и трос.

Трос уходил в воду с левой стороны буя, и я начал забрасывать, целясь метра два в левую сторону от буя. Буй ведь тоже мог притянуть кочергу, а от этой аномальной гадости можно было ожидать какой угодно гадости.

Впрочем, кидать долго не пришлось — я почувствовал натяжение, и увидел, как трос на буе зашевелился. Потом повернулся в мою сторону. А потом кочерга отцепилась. Видно не выдержала веса троса или трос зацепился о что-нибудь на дне.

Теперь каждый мой бросок был точным — почти всегда кочерга находила трос, но ей не хватало силы его вытянуть — однозначно — трос за что-то зацепился. Я промучился около часа, пока мне не повезло — кочерга зацепилась за трос не магнитным притяжением, а своим изогнутым концом. Намертво. Только, когда я обмотал верёвку вокруг своего тела и, рискуя порвать её, напрягся из всех сил, верёвка внезапно пошла легко — невидимая преграда исчезла. В самом конце я снова потерял трос, но теперь достать его магнитом не представляло труда.

Теперь предстояло вытянуть лебёдку, к которой крепился трос. Я специально дёрнул трос изо всех сил, чтобы лебёдка прошла по инерции под водой как можно большее расстояние. Лебёдка тяжёлая, и будет цеплять на дне всё подряд. Но, слава Богу, обошлось, и через несколько минут в моих руках оказался долгожданный предмет. Уж с ним-то я развернусь. Рептилия всё это время пристально наблюдала за моими действиями. Мозгов у неё не хватало, что я только что вытащил её смерть.

Осталось только доставить эту смерть наверх. Как и себя самого.

К канату я привязал трос с лебёдкой, к лебёдке верёвку с кочергой. Осталось забраться по канату на скалу и всю эту связку, одну за одной, поднять наверх.

Я задрал голову и сильно засомневался в своих силах. Если спустился я сюда с трудом, то подняться будет намного сложнее. Но, делать нечего, я поплевал на руки и ухватился за канат. Пятнадцать метров мне предстояло подниматься по канату, используя одни только руки. Слава богу, я весьма нетяжёлый человек. Но для меня всё равно эти пятнадцать метров дались адски тяжело.

А вот дальше начались проблемы, которые я не предусмотрел. Дальше канат висел впритирку со скалой, а упереться ногами, чтобы его приподнять, не во что было. Точнее было, но слишком далеко — в полуметре. Я попытался несколько раз достать ногами до этой стенки, но понял, что у меня ничего не выйдет. Покуда я барахтался, силы вконец ушли из моих рук. Попытался, было, обвить канат ногами, чтобы повисеть и отдохнуть, но не тут то было — он был слишком тонок для таких манипуляций. Как я не догадался обмотать руки какими-нибудь тряпками? Подкладкой из-под куртки, в конце концов. Короче, морщась от боли аккуратно поехал вниз — сорваться с пятнадцатиметровой скалы мне никак не улыбалось.

— Какие-то проблемы? — крикнула Миа.

— Большие, — злобно ответил я, зная, что она меня всё равно услышит.

— Какие?

— Проблемы в том, что ты слишком много слышишь.

— Пётр, не нуди. Я ведь волнуюсь.

— Ты!? Волнуешься!? — возмутился я, — как же, поверил. Вот тебе прекрасный шанс избавиться от меня. Ты же сама говорила, что вместе нам на этом атолле не выжить.

— Пётр! Что случилось!?

— Случилось то, что я отсюда не выберусь. Однозначно. Всё закончено Миа. По крайней мере, со мной. Единственный шанс — плыть через озеро, но там меня с начала дня бдит мой близкий друг и товарищ — Самэц! — нарочно исковеркал слово я.

— Пётр, — вдруг голос её изменился, — я хочу, чтобы ты знал одну вещь.

— Какую?

— Пётр, извини меня за все мои гадости, которые я сделала тебе. Ты мне понравился с первой нашей встречи, но... После того, что со мной сделал тот, кто был до тебя... Я сама себе поклялась... Я не могу переступить теперь через саму себя.

Ого, мысленно удивился я, она ещё и рыдать умеет.

— Один раз ты сам меня почти вытянул из этой депрессии своим, не знаю, оптимизмом, догадливостью. Если бы я знала, что смогу так глупо потерять тебя... Я последняя дура. Дура!

Она и дальше пыталась что-то там говорить, но до того расплакались, что слова ей давались с трудом. Тем более громкие — негромких на таком расстоянии я не слышал.

Потом, вдруг, в её голосе прорезалась радость:

— Петя! Петечка! Какие же мы с тобой дураки.

Нет, — подумал я, — себя можешь, может быть, в дуры и причислять, а меня в дураки не надо. Хмм... Уже Петечка.

— Петенька, ты меня слышишь?

— Слышу.

— Дураки. Мы ж не подумали о варианте с духами. Я сейчас сбегаю и спущу тебе их — возможно, если наша теория верна, то рептилия тебя не тронет.

— Подожди! — заорал я, — Ты с лебёдкой работать умеешь?

— Примерно представляю, — она до сих пор всхлипывала.

— Поднимешь сейчас за канат лебёдку с тросом, спустишь трос мне, и лебёдкой поднимешь меня. Придётся, правда, очень много поработать рычагом. Усекла?

— Ты это с самого начала знал!?

— Да, — пожал плечами я.

— А почему сразу мне не сказал!? — всхлипывания почему-то исчезли, а остался только холодный надменный тон.

— Ты ж мне слова не дала сказать.

— Вот и останешься теперь здесь ночевать! — чуть ли не в истерике проорала она.

С характером, — задумался я.

Глава 10

На закате я пронаблюдал сцену смены караула. Похоже, Самец с Самкой не церемонился. Маханул ей хвостом, отсылая на дежурство, и был таков. Не поверю я, что они могли питаться двумя людьми в месяц. Такие габариты должны были требовать массу энергии для поддержания организма в рабочем состоянии. Я заметил, что на дежурстве рептилии вообще сидят статуей. Экономят калории. Или, может быть, у них новомодная фишка — похудеть. Видно Самка меньше Самца отнюдь не в силу генетики. Жратву он у неё забирает. Вот и исхудала, болезная.

В любом случае не могут они кормиться только человеками. Это я понял ещё тогда, когда изучал динамику и периодичность их походов на 'отхожую полянку'. Значит, остаётся только Большое озеро. Да и Нижнее как-то соединяется с морем. Выходит обыкновенная экологическая штука. Ну, подчищают рептилии фауну Большого озера. Соответственно, там богато развивается флора. А это — жирный кусок для фауны. Вот она и лезет себе на голову. И рептилиям на закуску.

Мои ботанические размышления прервал гул, доносящийся из пещеры. Вечерело здесь мгновенно, и, как только за горизонтом исчезло солнце, в пещере завыл ветер. А значит где-то там, на той стороне пещеры, друга теплопроводность пород, другой микроклимат и, вообще, парафия другая. Вот и возникает разница давлений, создающая поток ветра. Сейчас, конечно, я эту пещеру исследовать не пойду. Один, без пресной воды, без освещения. Спасибо — я не смертник. Но потом пещерку эту нужно будет осмотреть.