Война - дело молодых

Малхаз с водительского сиденья улыбался хотя бы сочувственно.

— Талгатовна, осталось три часа пятьдесят минут! Шевели копытцами! Щас мы тебя прилично оденем... — Бек прямо-таки ловил кайф от происходящего.

Она уцепилась за дверцу Малхаза, как утопающий за соломинку.

— Не пойду! Слышите?!

Наконец-то они хотя бы перестали ухмыляться и возмутились. Закусив губу, она молча просунула руку в приоткрытую дверцу, надавила на сигнал, машина взвыла, обрывая их возмущение. Зато её возмущение трансформировалось в ледяное бешенство.

— Прилично оденем?! А примерка? Заткнись, Бек! Вы... вы меня сюда вытащили... а у меня, между прочим, колготки драные! Потому что юбка длинная! Я сказала — заткнись! И футболка под свитером! А лифчика у меня вообще нет! Потому что я его не ношу! И... и здесь нужен ещё макияж! И маникюр! И причёска! Вы хоть понимаете, как всякие... фифы на меня тут будут смотреть?!

Глаза у всех без исключения её спутников стали одинаковыми — круглыми.

Как ни странно, первым из всех опомнился Руслан.

— Здесь всё есть, — тихо сказал он. — Всё, вами перечисленное. — И протянул ей руку, приглашая подняться по ступеням.

Двери на фотоэлементах раздвинулись сами.

Мимо ухоженных и выхоленных дам... мимо сверкающих стеклянных витрин с дюжинами красиво упакованных баночек и бутылочек... мимо отголосков чьей-то болтовни и взрывов весёлого смеха...

Она быстро опустила руки, по привычке скрещённые на груди, чувствуя себя не то зверьком в зоопарке, не то клоуном в цирке:

— Минуточку внимания, дамы... и господа!

До невозможности стильный и субтильный стилист, — а по-человечески, парикмахер, — весь в цепочках и косичках, скорее всего, был геем, но к категории дам всё равно не относился.

— Я только что из Грозного... и хочу сразу предупредить, что весь свой запас терпения я уже израсходовала на...

— ...джентльменов, которые дожидаются в холле. Джентльмены возжелали, чтобы я достойно выглядела на... телеэкранах. Я этого не желаю, но... с ними трудно спорить. Итак...

Речь явно удавалась. Правда, глаза у вышколенного персонала Дома моды "Жак-как-там-его" тоже несколько округлились.

— Мне хочется... пардон, не хочется, но придётся.... выглядеть строго, но элегантно. Нет, только не брюки. Платье или костюм. Длина? До колена, не выше. Цвет... любой неяркий, на ваш выбор. Мишуры вообще не надо, я не ёлка... Бельё. Размер... единица. Колготки... двойка, тёмные и без лайкры. Да, и стрижка. И макияж, и маникюр. И через два с половиной часа мне надо быть внизу. Да, и сумочку в тон. И туфли тоже... Сумма? Чем больше — тем лучше!

Осталось только пережить эти два с половиной часа.

Ладно, и не такое переживали...

Очутившись в просторной кабинке со стенками, отделанными черной кожей и серебром, она наконец облегчённо закрыла глаза. Её влажных волос нежно касалась щётка, кожу на лице, намазанную чем-то зелёным, слегка пощипывало, а кто и что делал с её руками, ей и видеть не хотелось.

— Простите... — Вот чего до смерти хотелось парикмахеру, так это поговорить. — Вам необходимо сменить шампунь, ваши волосы несколько... м-м-м-м.... пересушены. Каким шампунем вы пользуетесь?

— Последние восемь месяцев — каким придётся, — ответила она кротко. — А до этого три месяца — хозяйственным мылом.

Парикмахер поперхнулся и смолк. Она снова прикрыла глаза.

Она тихо прыснула, разглядывая себя в огромном, до потолка, зеркале. К платью бутылочно-зелёного цвета без рукавов прилагался короткий терракотовый пиджачок и длинная серебряная цепочка с жемчужинами... и оно было... Оно БЫЛО. И она в нём именно что БЫЛА.

А на голове полыхал костёр из почти красных и совсем золотых прядей.

И глаза полыхали.

Она порывисто обернулась к парикмахеру и поцеловала его в круглую щёку.

Холёные фифы-модистки почему-то захлопали в ладоши, и она вдруг увидела, что они — совсем ещё девчонки.

— Вы.... Вы правда из Грозного? — неловко спросил парикмахер, вертя в руках фен. Только сейчас она разглядела у него на лацкане бейджик — "Жан". Женя, наверное...

— Правда...

Она медленно спускалась по лестнице, не чуя ног, позади охранник нёс пакет с её старыми вещами.

А джентльмены на полукруглом красном диване в холле даже не соизволили встать, хотя каждый из них, — и Бек тоже! — проводил её оценивающим взглядом. И, только остановившись у стеклянной двери, она вдруг сообразила, что они её просто-напросто не узнали...

Первым почему-то поднялся Руслан.

— Надеюсь, я вас разорила, Беслан Алиевич! — надменно бросила она через плечо, прошествовав в предупредительно распахнутую охранником дверь.

И опять, в который уже раз за сегодняшний безумный день она смотрела на себя в зеркало.

Амина притихла за спиной, выплеснув восторги.

До исторической встречи оставалось... пятьдесят три минуты.

Она еще раз проглядела документы, которые собиралась положить в стильную до отвращения сумочку.

"В январе похищено людей — 64, из них освобождены или выкуплены — 20, из них найдены убитыми (почти всегда со следами пыток) — 12, исчезли бесследно — 32. В марте... похищено — 20... исчезли — 10... в июне... найдены убитыми — 33... исчезли 27..."

Нетерпеливо залился трелью гостиничный телефон.

— Лиска, ждут ведь... — нерешительно сказала Амина за спиной.

— Есть у тебя смывка для макияжа? И юбка тёмная?

Теперь надрывался и мобильник.

Она затянула чёрный платок потуже. По крайней мере, теперь можно стало хотя бы узнать себя в зеркале...

И ожидавшие её внизу поднялись разом.

Молча.

* * *

Возвращаясь, она постаралась пошире растянуть улыбку под их настороженными взглядами.

— А чего это ты одна оттуда вышла? Где все? — осторожно осведомился Бек, открывая перед ней дверцу машины.

Она покачала головой:

— Подожди. Давайте постоим, воздухом подышим... Не каждый же день в Кремле...

Они быстро переглянулись.

— Да всё в порядке, — поспешно сказала она. — Я просто... ну... раньше ушла.

— Та-ак... — протянул Тимурханов.

— Всё в порядке, Беслан Алиевич, честно! Мне... нехорошо стало, почти сразу... и я...

Она потёрла лоб. Ладони опять вспотели, как там, за огромным, как аэродром, столом, под прицелом любезных улыбок и телекамер.

— Вышла я, в общем, оттуда. В сортире просидела. — Она глубоко вздохнула. — Ждала, пока замочат.

— Смешно... — оценил Беслан, не сводя с неё внимательных глаз.

— Фарс это всё, понимаете? — сказала она дрогнувшим голосом. — Не обессудьте. И простите.

— За что? — Тимурханов вытащил сигареты. Явно не в первый раз.

— За платье, — пробормотала она чуть слышно.

— Бес, а ведь обижает... — неожиданно улыбнулся Руслан.

— Да не то слово! — Тимурханов развёл руками. — И заметь — постоянно, сколько её знаю!

Она заморгала.

Бек фыркнул.

— А давайте найдём этому замечательному платью замечательное применение! — весело продолжал Руслан. — Сейчас вы его снова наденете, и мы все поедем развеяться... м-м... в ночной клуб, к примеру! Есть очень приличные.

— Там у них ночные клабы, до утра, едрёна вошь... Группа "Любэ"! — быстро уточнила она, наступая Беку на ногу. — Нет, баркал, я лучше в гостиницу.

— А ресторан? Китайский, например? — не отставал Руслан.

Она прикусила губу, удерживая цитату и смех.

— В ресторане у меня полчаса уйдёт на то, чтоб понять, что лежит в тарелке, и ещё полчаса — чтоб понять, чем это нужно есть... Нет, спасибо, я...

— Лучше в гостиницу?.. — закончил Руслан со вздохом. — Простите, а как же вы обычно отдыхаете?

— Пузом на ковре с книжкой в руках, — хмыкнул Бек, явно разочарованный в лучших чувствах. — Бертрис Смолл какая-нибудь. "Тайны гаре..." Талгатовна, блин, ну больно же!

— Тайны чего-чего? — Беслан даже сигарету отбросил.

— Ничего! — буркнула она свирепо. — Исчезнувших цивилизаций! Атлантида там, инки, то, сё...

Бек поперхнулся и закашлялся.

— Понятно. Ну, книжные магазины сейчас, к сожалению, уже закрылись... — Руслан тоже покусывал губы. — А в казино вы были когда-нибудь?

— Н-нет...

— А хотелось бы?

Она нерешительно оглянулась на Тимурханова.

У Бека загорелись глаза.

— Я вообще-то везучая... — пробормотала она. — И азартная. Я вообще, наверное, играть люблю... Я однажды даже выиграла! Много! Давно, правда...

— Серьёзно? — заинтересовался Руслан.

— Ну да. В "Спринт". Двадцать пять рублей... Вы что?..

Казалось, все кремлёвские пернатые взвились в небо от их хохота.

Вспыхнув, она мельком заметила, как, наклонившись к Тимурханову, Руслан что-то быстро и тихо спросил. Так же быстро взглянув на неё, Тимурханов покачал головой.

— Садись! — оборвав смех, Бек шагнул к ней и почти затолкал в машину.

— Чего ты? — Она растерялась.

Лицо у него вдруг стало таким же, как при их первой встрече — будто выхваченный нож.

— Сан ваш... — она протянула руку, не решаясь коснуться его руки. — Что ты? Не хочешь — не поедем...

— Лиска... Это будет его казино, — сузив глаза, он кивком указал на Руслана, всё еще тихо беседующего с Тимурхановым. — Ты, правда... выиграй, сколько сможешь. Ты же можешь!

Она ошарашенно поглядела на него:

— Что он сказал? Про меня? Что?

— Неважно.

— Бек!

— Спросил Беса, его ли ты баба, — процедил тот, снова полоснув Руслана взглядом. — Яьсса хIума (пустое место).

* * *

— Красное-чёрное? Всё на красное!

Она снова скрестила руки на груди, потёрла ладонями локти, безотрывно глядя на рулетку, больше не замечая обращённых к себе любопытных лиц.

Чёт — нечёт? Всё на чёт!

Гора фишек перед нею стремительно росла.

Зеро — двойной зеро? Всё на двойной зеро!

Шагнув прочь, она подошла к столу охраны. Молча скинула с шеи серебро, с ног — туфли, терракотовый пиджачок — с плеч... кто-то сзади тихо присвистнул. Вернулась к рулетке.

Красное — чёрное? Всё на чёрное!

Краем глаза она подметила, как Руслан что-то быстро сказал охранникам, искоса глянув на её босые ступни, помимо воли блаженно зарывшиеся в лохматый ворс ковра. А потом всё ушло. Снова осталось только колесо.

Чёт — нечёт? Всё на нечёт!

Колесо опять завертелось в кольце лампочек, чёрный и красный цвет слились.

Мир покачнулся и накренился.

— Бек!

Горячая ладонь сжала её похолодевшие пальцы:

— Лиска, что?

— Всё. Пошли отсюда. Развеялись, на фиг...

Бек кивнул на поблескивающую груду фишек.

Она затрясла головой:

— Нет-нет!

Голова опять закружилась, она уцепилась за Бека. Руслан попытался подхватить её под другой локоть, она отпрянула.

— Валлахи, да что с тобой? — Тимурханов силой повернул её к себе. — Вот, выпей. Ну же!

Ледяная сладость в высоком бокале маскировала убойную крепость. Но, как ни странно, стремительный бег колеса в мозгу замедлился... замедлился... прервался...

Красное — чёрное?..

Пачки денег на красном подносе вместо горы фишек.

Она отодвинула поднос.

— Я этих денег не возьму. Простите, Руслан.

— Я их тоже не возьму, — отрезал тот.

— Тогда в Дом ребёнка отдайте. В Антивоенный комитет отнесите. В "Новую газету", — она поспешно схватила пиджак, обулась, чуть поморщившись — отекли всё-таки ноги. — Буьса дика хила (доброй ночи)...

— Да какой доброй ночи? — пробормотал Бек. — Доброе утро уже!

Действительно, небо на востоке светлело, каблуки скользили по влажным мраморным ступеням. Отстранив Бека, Тимурханов крепко взял её под руку.

— Инда взопрели озимые, — вдруг продекламировала она. Коктейль, однако, был ого-го. — Рассупонилось солнышко, расталдыкнуло свои лучи по белу светушку...

— Что-что? — Тимурханов нахмурился.

— Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился... ой, мама дорогая... пардон, это Ильф и Петров, "Золотой телёнок"... ну не смейтесь, сами же дали мне это пойло и ещё смеётесь...

* * *

— Талгатовна, эй! Не спи, замёрзнешь! Вид ярко окрашенных уток, десять букв! Вторая "а", последняя "а".

— Ярко окрашенных? Мандаринка, что ли?

— Точно! А вот... отрасль языкознания, изучающая географические названия... Третья "п", длинное, как не знаю что...

— Проверь: топонимика...

— Ага! А вот... денежная единица Камеруна... раз, два... семь букв!

— Да отвали же ты, Бек! Голова болит... Я тебе что, "Поле чудес", что ли?

— Точно, шла б ты к Якубовичу, Талгатовна, миллионершей станешь! А голова болит — так пить меньше надо было вчера... Да, а Камерун — это где?

— В Африке Камерун! Последний раз говорю — дай посидеть спокойно! Я из-за тебя полчаса одну и ту же страницу читаю!

— Ох, ну надо же, одну страницу она полчаса читает! "Виконт раскрыл объятия, и графиня прильнула к его какой-то там груди"? А, вспомнил: "К его могучей груди"! Он что, качок, что ли, был, виконт этот? Как Шварц?

— Бек, да ты офигел! Как тебе не стыдно мои книжки хватать?!

— А тебе не стыдно такую фигню читать? Алелай, ненасытные губы и пушистые усы!.. Или пушистые губы и ненасытные усы? Блин, забыл...

— Ну всё, держись, сам напросился...

— ... Валлахи, что тут у вас?

— Простите, Беслан Алиевич! Мы нечаянно...

— Ну-ну... Я иной раз думаю — надо бы у тебя паспорт отобрать, как у несовершеннолетней... Что, домой-то когда поедем?

— А что... уже можно?

— Хоть завтра. Вообще Руслан мне звонил, про тебя спрашивал...

— Ой, а сегодня можно уехать, а?

— Не понравился, что ли? Ладно, ладно, не дуйтесь, шучу... Только учтите, в Грозный сразу не повезу.

* * *

16.09.02

Ну вот, мы и вернулись, наконец, домой. Представляешь, мне уже даже не странно говорить: "домой"...

До Грозного, правда, мы ещё не доехали, задержались у родных Беса. Не знаю уж, какого они мнения о том, что он меня повсюду за собой таскает... пускай не одну, конечно, а с пацанами. Что касается меня, то я сейчас отношусь к нему просто как... м-м-м... ну, как к дядюшке, например. Мой дядя самых честных... хм... грабил... ой! Правил, конечно же, правил... Редактор он был, наверное, дядя этот...

Ладно. Теперь серьёзно. Христом-Богом молю — перестань ты меня в каждом письме пытать, как Торквемада! Я не хочу об этом говорить. Нет, не так. Я боюсь, я страшно боюсь даже думать про свои, как ты их называешь, "паранормальные способности"! Пара... ага. Гнедых. Запряжённых зарёю.

Я и с пацанами ничего не обсуждаю, хотя они единственные, кто здесь об этом знает. Они меня и прикрывают, само собой. Большой секрет для маленькой такой компании...

Я не знаю, откуда ЭТО взялось, и кем на самом деле дано. Это существует как бы отдельно от меня. То есть вот она, старая добрая я, верчусь, как всегда, делаю всё, что всегда... и вдруг приходит кто-то и просит меня... и тогда я иду за ним... и...

И.

Прости, не могу я про это рассказывать. Встретимся, тогда...

В конце концов, смогу же я когда-нибудь к тебе выбраться...

А пока что попытаюсь хотя бы отправить это письмо.

* * *