Раскрытие

— Ты его вяжи, а не понимай, — Ксеня вырвалась из заботливой хватки подруги, чтобы дать ей возможность "обработать как следует" нападавшего, — а то он сейчас очухается, и чего?

Соня только горько усмехнулась, раскрывая небольшой бардачок внутри своего крыла и доставая оттуда, где у обычных крылатых находилась локтевая кость, моток провода:

— Решит повторить попытку твоего "пожертвования", — она связала ему руки за спиной, взяла на лапы и перенесла в гостиную, уложила его на диван. Тем временем Тишина посетила ванную комнату. Стоило обработать то безобразие, в которое превратил её нежный бочок нож буйно помешанного:

— А мне это не надо! С меня уже хватило!

Тем временем, пленник уже начал приходить в себя. Он поднялся и сел, поёрзал, пытаясь развязаться. Но Соня сплела узел крепко, хотя позаботясь о том, чтобы кабель не пережимал сосуды неудавшемуся убийце.

— Ты не демон? — Произнёс связанный (и теперь безоружный!) человек с большой долью удивления и разочарования. Словно Дед Мороз подарком обделил.

— Я — нет, — Соня, для облегчения диалога вернувшая себе человеческий вид, придвинула к себе стул и села туда так, что спинка оказалась сбоку, — но знаю одну, и она в гневе страшна. Если не хочешь испытать её злость на себе, отвечай, зачем ты сюда пришёл.

— И кто ты, в самом деле, такой? — Добавила Тишь, возвращаясь из ванной, где промывала и перевязывала свою рану. — Зачем напал на меня?

— Братья в Матери послали меня проверить место освобождения демона. Возможно, что он ещё тут и ждёт наших повелений. Я принёс тебя, — кивнул на тёмно-русоволосую Ксению, — в жертву ей, — повернулся к Соне, которая опиралась одним локтём о спинку стула, — приняв за демона.

"Этот демон — полный дурак, если стал бы ждать каких-то приказов... при условии, что сам не такой же сектант-фанатик", — подумала "демоница" (не слишком польщённая этим эпитетом). Между тем постаралась выяснить побольше о "братьях и матери":

— То есть, это твоя организация ответственна за выпуск зверо... демона, который вчера поздним вечером убил в этой квартире десять человек?

— Ему нужно было восстановить силы. Он ослаб за время пребывания в сосуде и ему необходимо восполнить энергию после материализации, — сатанист ответил не без сострадания к преступнику. Как мило, и не скажешь, что оба — душегубы.

— Но убивать зачем? — Тишь не могла понять, как причина перетекает в следствие. Вот для пойманного это являлось очевидностью:

— Чтобы наполнить себя силой убитых душ. Энергия смерти и страдания — источник могущества всех демонов.

* * *

Воистину паранормальное явление! Самые большие оптимисты и весельчаки работают патологоанатомами. Чего найдёшь позитивного в этой мрачной профессии? И, тем не менее, лысый, как коленка, но небритый мужчина, одетый в зелёный врачебный халат, ходил по чисто вымытой кафельной плитке сияя улыбкой шире, чем таковая у Васи.

— Прекрасные экземпляры! — Воодушевлённо живописал он перед гостями "некрополя" "достоинства" "персон", с которыми им предстоит встретиться. — Можно сказать, коллекционные! Да ещё крупной партией! Раны рваные, гематомы, внутренние и внешние кровоизлияния, у некоторых части тела отделены от туловища, а у одного так и вовсе сквозная дырка в груди! Двадцать сантиметров в широкой части!

Яркой вспышкой перед твоими глазами встал вчерашний бред: адское создание распарывает Кора своей чёрной лапищей, подкравшись к нему со спины. С трудом проморгался после нахлынувшей волны фальшивых воспоминаний:

— Я мало что знаю и не специалист, но под кайфом человек может что угодно сотворить.

— Тю, какой человек? — Отмахнулся сотрудник жмурки. — Сейчас сам увидишь, что это крупный хищник вроде мишки. Вот и не верь после этого иностранцам... По Москве действительно бродят дикие медведи-убийцы!

Наконец, вы втроём с практикантом добрались до зала, напоминающего камеру хранения или банковские ячейки — много маленьких дверец в каждой стене. На дверцах бейджиками висели бумажки с буквенно-циферными кодами. Большой врачебный блокнот на тумбочке у входа разъяснял, останки каких граждан находились в каждом "кубрике". Дежурный патологоанатом отошёл к дальней стене и раскрыл дверцу, ту, что примерно посередине, вытянул оттуда чёрный мешок на молнии, расстегнул.

В первый раз ты увидел Васю без его вечной улыбки до ушей. Сейчас его рот был искажён страшно. На груди не осталось живого места — через неё наискось проходили четыре красных широких полосы разорванной плоти.

Одна за одной раскрывались другие дверцы, вытаскивались и открывались мешки, и перед твоими глазами — очередной изуродованный труп твоего друга или знакомого. Это было больше, чем ты смог стерпеть — казалось, всем, с кем ты общался, было суждено погибнуть от ужасной зверюги из глюка... На пятое тело тебя вырвало, несмотря на то, что с момента завтрака прошло часов пять.

— Какой слабонервный попался, — посетовал лысый, хлопая тебя по спине, чтобы помочь продышаться.

— Хватит с меня, — ты пожаловался практиканту, — не могу я на это больше смотреть.

— Вы ещё не всех опознали... — только развёл руками будущий опер. — Мужайтесь, ещё столько же. Вы же сами понимаете, что мне выговор будет, если в протоколе вы не по всем дадите показание.

— Неужто нельзя... договориться? — Странно и хитро посмотрел патологоанатом на практиканта. — Процедура для непосвящённых в искусство действительно муторная. Думаю, если уже столько объектов опознаны, неопознанных среди них не будет. Медведи тупы и не станут подменять тела своих жертв, как некоторые люди.

— Откуда там вообще взялось животное! — Возопил ты, взявшись за голову. — Не понимаю!— Это уже наше дело, — объявилось новое действующее лицо. Кажется, старший по званию решил проверить, как дела у практиканта. Погон этот ничем не примечательный человек не носил, но осанка, взгляд и манеры сразу выдавали офицера. Пожалуй, даже слишком важного, чтобы заниматься курсантами. Твой сопровождающий мигом вытянулся по струнке и отдал честь, но тот не желал обращать на него внимание, продолжая говорить тебе: — тайна государственного значения. И у нас два варианта. Либо мы начинаем разрабатывать версию о том, что убийца — ты, единственный выживший из присутствовавших в семьдесят четвёртой квартире тем вечером — а раскрываемость надо повышать, и версию сочтут весьма правдоподобной, особенно когда ты расколешься под жёсткими допросами... Либо ты подписываешь неразглашение и молчишь в тряпочку.

Хороший момент подгадали, чтобы произвести внушение... После стресса, вывев из равновесия, да ещё и припугнув. Но — это то, что ты осознал впоследствии. Тогда, стоя над телами ещё вчера живых одногруппников, ты не мог соображать здраво и был открыт любой установке. Долго уговаривать тебя не пришлось — ты был готов подписать любой документ, лишь бы поскорее покинуть царство мёртвых. Ты даже не уверен был, а действительно ли подписал именно клятву хранить государственную тайну, а не признание в серийном убийстве десяти одногруппников? В любом случае — поздно менять прошлое. Всё это ты понял уже на крыльце, очухавшись на свежем (для Москвы) воздухе улицы. За секунду до того, как тонким, звенящим голосом тебя окликнули:— Зарубин? Павел Петрович?

Вязаная шапка на бекрень, выбивающаяся из-под неё копна соломенных кудрей — быстро, уверенно, широко махая руками, через пустую улицу к тебе перешла девушка в дутой бежевой куртке и синих штанах. Фигуру под такой одеждой оценить сложно, а личико совмещало пухленькие щёки и острый подбородок и не давало подсказки о телосложении.Вместо ответа ты грозно и выжидающе уставился ей в серо-голубые глаза. Слишком многое ты за сегодня пережил, чтобы тратиться ещё и на общение с незнакомками. И настроение не то.

— Так вы или не вы? — Она достала из кармана блокнот с карандашом, сразу выдав причины своей настойчивости.

— Без комментариев, — ты выдохнул крылатую фразу и резко развернулся по направлению к метро. Настолько резко, что репортёр даже не сразу последовала за тобой. Потратив время, выплеснув женские эмоции, пробурчала шёпотом: "Грубиян!" Но решительно догоняла, как ты не прибавлял скорость:

— Расскажите хотя бы о личной версии произошедшего! Кого вы подозреваете в совершённом преступлении?

— Это государственная тайна. Без шуток, — ты добавил, поняв, что честный ответ звучал банальной отговоркой. — Я принял подписку о неразглашении.

— Если вы ничего не ответите, я навоображаю чушь о йети на летающей тарелке и выставлю вас дураком! — С неизвестной долей серьёзности пригрозила тебе преследовательница.

— Будто ты с моей помощью про них не напишешь, — всё же ты остановился. Можно назвать это комплексом, но тебя коробило, когда окружающие винили тебя в суеверии или идиотизме. Зачем только, не понимаешь, постоянно доказывать очевидное, поддерживать имидж, неужели не ясно с первого взгляда, каков из себя человек?

— Уже на "ты"? — Заметила репортёр. — Нет, пускай мы изучаем паронормальные явления, но пишем только правду. Её хватает на материал без всякого вымысла и фальсификаций.

Ну вот... не просто журналистка, а из какого-нибудь ежемесячного журнала для домохозяек "Секретные материалы XXI века", вещающего на уши отменную лапшу о чупокабрах, домовых и контактах шестого рода. И из тебя пытается сделать сенсацию жёлтая пресса... она хочет пировать на костях твоих товарищей:

— Это криминальная хроника, а не таинственные случаи. Не Лохнесское чудовище в Бермудском треугольнике, а массовое убийство, множество смертей. Вполне осязаемых; не верите — навестите морг, я только что оттуда.

— Поверь, я знаю, что такое смерть тех, с кем долго общалась, — начала убеждать совершенно другой интонацией, вразумляющей, — с ними умирает часть себя. Но лучший способ почтить их память — выяснить правду об их смертях, наказать виновного и предпринять все усилия к тому, чтобы такого ужаса больше не повторялось ни с кем.

Ты снова отвернулся, продолжил прерванный путь, но уже медленно, смотря под ноги:

— Полиция на что? Пусть спецы занимаются своей работой.

— Полиция занимается преступником, — девушка пристроилась сбоку, подобрала твой шаг, — а мы — остальными. Неужели ты сам не хочешь выяснить правду? Не хочешь предупредить остальных об опасности? Ты подозреваешь, что несчастье произошло по вине чего-то за пределами твоих представлений о мире, и мироощущения других людей. Поэтому и расспрашивает тебя сейчас не для криминальной хроники. В УК РФ нет статей "подселение", "гипноз", "убийство посредством чёрной магии"...

— Зачем эти сказочные элементы в серьёзном кодексе? — Ты посмотрел ей напрямую в лицо. Было всё же любопытно узнать, о чём она думает сейчас, не заговаривает ли тебе зубы, чтобы добыть материал. — Мы не в фильме про чародеев.

— Не фильм, — непонятная репортёрша скрещивает руки за спиной, теребя блокнот, — надо свыкаться с реальностью. Неужели это твоё первое соприкосновение с неведомым? Ни на кого из твоих знакомых не насылали порчу, никому не являлись призраки умерших родственников? — На твой отрицающий кивок всё равно продолжила гнуть свою линию: — Я сейчас не пытаюсь тебе доказать, что призраки существуют, или, наоборот, не существуют. Большую часть летающих тарелок, где-то девяносто пять процентов, можно объяснить самолётами, спутниками и атмосферными явлениями. Но что делать с остальными пятью процентами, которые мы не можем списать на что-то?

— Это может быть следствием чего-то, что мы пока не знаем, — в принципе ты допускал существование инопланетян, но если бы какая-то цивилизация освоила космос до нас, это стало бы очевидным для астрономов. Мы бы знали о соседях по галактике и братьях по разуму. Но...

— Вот именно! — Неужели эта дива с тобой согласилась? — Прими то, что люди пока не знают всего о мире, в котором живут. И белые пятна не всегда в сверхгигантских и сверхмикроскопических областях. Порой они весьма близко и на нашем уровне. Та... вещь, что убила твоих друзей, в их числе.

— Я это так не оставлю, — ты произнёс с неожиданной решимостью. Но, в самом деле! Если не наркотики виноваты, то что? Или... кто?

— Я тоже, — собеседница снова держала блокнот и карандаш перед собой. — Кстати, меня зовут Ирина. Давай всё же разберёмся, чему ты стал свидетелем.

* * *

Но место оказалось неизвестным.

Дейсус взглянул в привычно мелкое небо нижнего слоя, или, в человеческой терминологии, круга ада. Чёрное и беззвёздное, как далёкий потолок высокой пещеры. Только нечеловеческие глаза могли различить инфракрасный свет местного тусклого солнца.

Вот и всё знакомое.

Остальное — ново. Неизведанно и пугающе.

Дикий ландшафт ограничивался обширной пустошью с чахленькими кустарниками и ядовито фосфорицирующими гнилушками на скалах. Пещер почти не наблюдалось, а те, что были — короткие и узкие, скорее кротовины или кроличьи норы, чем пещеры...

Зато гигантские пространства занимали высочайшие здания из поглощающих свет, и без того редкий в этих местах, материалов. Архитектура городов "поверхности" соблюдалась лишь в общих чертах, походила на неё только издали, скрытая туманом, смогом и тенью. Вблизи — смотрелась богохульным творением самих демонов. Чем и являлась.

От изведанных мест отличала и таинственная пустота. Не наблюдались багровые отсветы от других членов сопротивления светлым силам. Не будоражили слух рёв, вой, скрип и шелест ужасных для чужаков, но по-своему очаровательных для местных жителей представителей флоры, фауны и бестелесных, но не менее опасных духов.

Только что-то постоянно мелькало на границе зрения... Да множество маленьких блестящих глаз следили за ним из окон.

Кто это? Дейсус захотел посмотреть сквозь стены зрением сути. Странный материал не был прозрачен, но хотя бы выступили контуры существ, высунувшихся в окошки. Эти твари отдалённо напоминали людей, но их портила сгорбленность, свисающая с почти лишённых мышц костей кожа и злой, но при этом беспомощный взгляд. Они и внутри сочетали злость со страданиями. Знали, что лишь сами виноваты в своём состоянии, но уже никак не могли изменить его, и изменить себя. Теперь мир вокруг удерживал их в этом изуродованном домене.

— Стравины, — сплюнул демон. Души человеческих злодеев вновь испуганно затаились в тёмных структурах. Вид незнакомого монстра был им непривычен, а, как известно, всё непонятное — смертельно. Тем более в этих краях.

Откуда ему, Дейсусу, срочно надо смываться. Это не его мир! Не его ад, не его земля... Где он вообще очутился, ангел раздери?!

Чёрно-красное существо село прямо посреди улицы и накрыло крыльями голову с парой ветвистых рогов. Оно захотело было вспомнить свой дом, если повезёт, то и путь домой... но такой важный факт не вспоминался. Биография до высвобождения из амулета была неясна и туманна, как испарения над кислотным болотом. Отдельными образами проскальзывала жизнь среди таких же, как сам Дейсус, крылатых и мохнатых созданий. Дейсус тогда редко задерживался на одном месте — каждый раз устраивал беспорядки в стае, поэтому его изгоняли с позором. Тогда он лишь посмеивался над своими проделками... а сейчас пожалел. Не было детали, за которую можно зацепиться в памяти, восстановить в воспоминаниях место, где жил. Лишь калейдоскоп миражей...