1701-Депрессия

Царь подумал, серьёзно.

— Дорого выйдет.

— Денег дать?

— Деньгами делу не поможешь. Людей, людей на такое дело не хватает. А идея добрая — положим казармы у нас и сейчас есть, и службу солдаты несут — и немало мы сделали — но новые строить нужно по проекту — не абы как.

— С оборудованием для производства кирпича я могу помочь. Это специальные печи с конвейером и ротатором-формой, могу помочь с прочими строительными и отделочными материалами, на моей фабрике так же без труда можно сделать сапоги, оружие уже сделали, инструменты для лесозаготовки тоже, поставлять металлы... можно. Оборудование для кузнецов и вообще мастерских — и металлы для армии — без проблем.

— Это уже очень хорошие новости, — воскликнул друг царя, — а много ли есть?

— Очень. Сто тысяч — это не так много — я бы без труда мог сам содержать такую армию — но это будет совсем моветон. Ваша армия — вам её и содержать.

— Мы скоро возвращаемся, — ответил царь, — там будем говорить предметно.

— Присылайте запросы и людей, чтобы вывезти всё это. Кстати, о жизнеобеспечении — у меня был проект строительства в Москве централизованного водопровода — и для этого у меня появилась идея строительства канала из Волги в Москва-реку.

— Идея звучит очень хорошо, — сказал Меньшиков, — но невыполнимо нами.

— Я сделаю это сам — к счастью, у меня есть быстроходная траншейная машина, которая может создать каналы. Я как раз про неё вспомнил и решил использовать в двух местах — здесь и под Москвой. Необходимо будет построить несколько крупных каналов — Волго-Донский — от Волги до города Калач-На-Дону, это в двухстах километрах севернее. Прямое сообщение Москва-Реки с Окой и Волгой, с помощью Волго-Донского канала даст прямое речное сообщение между Москвой и местным портом. Да, долгое, но зато прямое.

— Звучит очень многообещающе, — сказал Меньшиков, — если я правильно понимаю — то это решит проблему выхода к морю для торговли.

— Не полностью — всё же, не имея моторного транспорта, двигаться вверх по течению это проблема, что и сдерживает многую речную торговлю. А когда появится — то будет уже почти и не нужна.

— Твой паровой мотор можно пристроить на корабль? — спросил царь.

— Конечно можно. Даже очень просто — вопрос только в том, что это либо слишком сложно, либо неэффективно. Хотя... есть одна разновидность судов-пароходов — туеры. Это когда на дно реки укладывается цепь, а на самом туере нахдится паровой двигатель — он крутит колёса, которые как лебёдка, протягивают через себя цепь и лезут по ней как человек по верёвке. Хм... Можно нечто подобное провернуть — только вместо стальной цепи изготовить полимерный толстый трос, и получить речной буксир — способный тянуть вверх по течению судно — с низкой скоростью, но зато вместе с товарами, баржами и так далее... да, можно нечто подобное проделать. Понадобится сделать большой канат — и разместить его на дне, и рассчитать инструмент для зацепления каната лебёдочным механизмом. Правда, для полноценной работы придётся поставить производство угля, и транспортировку оного по реке — и места для бункеровки — это будет трудоёмко.

— Не так трудоёмко, как тащить на своём горбу.

— Да, конечно, намного легче. Если поставить туерную тягу от Азовского моря до Москвы напрямую — то такие корабли будут идти медленно, где-то один узел, не больше. Всё-таки высокомощные и высокопроизводительные паровые машины слишком сложны... но это не важно — главное что они могут идти вверх по течению с большой силой — и тащить каждое за собой по три-четыре других, пустых судна, на бкусире. Проложить это по Волге, и по притокам к ней — чтобы переходящие на волжские порты суда могли там перецепиться в новый конвой и отправиться вверх до нужного порта. Остаётся одна проблема — люди — нужны грамотные инженеры, которые могли бы эксплуатировать паровую машину.

— Таких нет, — сказал царь, — и вот тут, мин херц, начинаются проблемы. Если в европе ты ещё найдёшь людей грамотных — то в России едва ли.

— Хм... так, вопрос можно поставить и ребром — установить более сложную паровую машину. Хотя... да, может быть, это решит нашу проблему.

— Более сложная машина — решит проблему? — удивился царь, — но как — ведь она ещё сложнее.

— В ней больше автоматики, да и конструкция надёжнее, и эксплуатация её проще. Не требует особых знаний. Да, можно установить роторный паровой двигатель Тверского, — покивал я, — и нужно будет установить одну большую паровую машину в Москве — для металлургических производств и для, так сказать, воспитания кадров. Как учебный экземпляр.

— Это сколько угодно. А для чего его использовать? — поинтересовался Меньшиков.

— Да мало ли... для привода станков, для привода лебёдок, наконец — для работы кузнечных паровых молотов. Это, кстати, одна из главных инноваций, которые нужно внедрить. Так, если подбить итоги разговора — я предлагаю вам перевооружить, переобуть армию, заняться её бытом — чтобы солдаты отъедались и готовились к бою, обустраивались — сапоги и мушкеты с меня, патроны, порох, станки, инструмент — тоже, стройматериалы тоже. С вас — руководство проектом, всё это перераспределить, организовать, муштровать солдат, обучать артиллеристов — много. Не меньше десяти тысяч орудий ввести в строй. Из них восемь тысяч — трёхдюймовых, пехотных — остальное крупнокалиберная.

— Придётся очень сильно постараться, — сказал царь, — потому как такое количество мы не потащим. Пять тысяч — ещё куда ни шло, но десять — нет. А вот сапоги — это старая боль, но боюсь тебя возненавидят купцы, которые их нам поставляют.

— Ничего, не армией единой жива торговля. А солдатам нужно много обуви, хорошей и разной.

* * *

* *

Копание канала от Азова до Волги — это двести три километра гигантской траншеи, которые нужно выкопать. На это была способна машина — ближний родственник дорогоукладочного комбайна — быстроходный траншеекопатель промышленный. Мог делать траншеи, в данном случае мне нужна была не просто траншея — а бетонированный жёлоб, через который огромные массы воды устремятся из Волги в Азов. Канал — это то, что существует веками — и это было нужно проделать сейчас — я выпустил огромную траншейную машину в десяти километрах от крепости, выше по течению реки — а сам — взялся строить на ней пристань, причал.

Плавание вверх по реке — это тяжелейшая задача — но одна из тех задач, которые двигали научно-технический прогресс вперёд.

Хотя мне и показалась интересной идея туера — но на самом деле интересных идей было много — Туер был наиболее прост и тяговит. И не был свободен — такое судно не уплывёт куда-то.

Мне понадобилось ещё два дня беготни — хорошо что у меня машина была, а царь — отдохнул, загорел, и выдал целую тонну распоряжений местным — и целые горы матчасти, чтобы обустраивать Азов. А впоследствии, возможно, строить тут город Ростов, который на Дону.

Впрочем, меня это волновало чуть меньше, чем никак — а вот что действительно взволновало — это построение паровой машины. Это оказалась далеко не такая простая вещь, паровой двигатель — сложная штука, но очень дубовая. Технологии, используемые в паровой машине — довольно просты и примитивны — но просто их количество велико. Даже ДВС проще — поэтому наверное паровые двигатели вымерли — помимо низкого КПД они отличались ужасающей весовой отдачей.

Однако, на фоне ручного труда и использования водяных колёс для создания вращения — паровые машины можно назвать полнейшей имбой. Простейшие паровые машины — большие стационарные — они никуда не двигались, крутили себе вал на месте, и вырабатывали механическую энергию — собственно, почему бы и нет?

Паровой двигатель требовал машины и котла — машина это цилиндры с поршнями, коленвал, механизм с шатунами. В паровозе это всё соединено в одном месте и сделано очень компактно — но в стационарном виде котельная и машинный зал — это разные помещения.

Собственно, мне нужно было сделать три вещи — цистерны для воды — громадные цистерны, и уголь. Поскольку доставка угля с базы была задачей нереальной — выход остался только один — перевести котельную на газ.

И вот для этих целей — вернувшись в нерезиновую первым, я, подумав, решил построить газохранилище. Подземное и большое — с наземными терминалами, и прочнейшими подземными резервуарами — земля у меня была — под строительство типографии царь мне выделил крупный участок — в несколько гектар. На нём разместилась типография, с двором и всеми постройками, а совсем рядом с ней — был участок в два гектара, ничем не застроенных. Рос бурьян, улица тут была не то чтобы большой — и не мощёной деревом, как улицы в пределах стен, очерчивающих центральную часть города.

Чисто географически — это рядом с немецкой слободой. Улица немецкая — в моё время называлась Бауманская. В Немецкой слободе — жили военные, авантюристы и другие странные личности, желавшие переехать в отсталую, но спокойную Россию. Моя же типография и территории по размерам вдвое уступали Слободе, и находились чуть северо-восточнее её, отрезая территорию по Бакунинской улице. Которая пока ещё не Бакунинская — а какая-то почти безымянная — повелением царя она нареклась Типографской. С юго-востока мои владения выходили на набережную, которую, кстати, я обустроил. Набережная Яузы изначально не имела никакого нормального оформления — просто речка и бурьян на ней — мои строительные дроны постарались, крафтпистоль тоже поработал — набережная была выстроена очаровательная — с каменным парапетом, а улица, проходившая по моим владениям — вымощена натуральным камнем, плоским, специально отобранным для этих целей — всё было тщательно подобрано, аккуратно уложено, мощёная дорога была как брусчатка на красной площади — идеально подогнана и подобрана.

Типография занимала приличное место — но это не половина всей территории — поэтому пришлось думать, решать, строить. За высоким забором не шибко посторонние видят, что происходит — а происходило многое. Прежде всего — котельная — кирпичное здание, помещение с высокой вытяжной трубой — чтобы обеспечить самую большую тягу — нужно было сделать сорокаметровые стальные трубы — и внизу уходили в здание котельной.

Насчёт сложной системы труб я решил повременить — выжимать КПД по максимуму, считать по полпроцента — увольте — котлы в котельной были серьёзными — стальная бочкообразная конструкция, как на паровозе — с жаровыми трубами и дистиллированной водой. Такая не оставляет накипи.

Котлы были закрыты кожухами, снабжены мощной системой принудительной вентилляции и имели воздуховод — к каждому из них был подведён газ — через газовую магистраль. Котлов десять единиц — но включены были только два — они гудели, газ в них горел. Газ поступал в подземное газохранилище через специальный портал — и изредка его наполнял — хранилище получилось огромным, глубоким, и содержало большие запасы сжиженного газа.

Один котёл делал пар высокого давления — и работал на паровую машину, которая установлена была в типографии — хоть она и была маломощной — но всё же, выполняла крайне нужную работу. Работу по приводу станков, не имевших внешнего питания — через вал отбора мощности — вал с ремнём, как у ГРМ, только приводил он в движение главное колесо, снабжающее энергией семнадцать механизмов.

Водяной котёл — работал иначе — он работал не на создание пара, а на разогрев воды. Вода фильтровалась на водофильтровальной станции, проходила в специальный резервуар объёмом в двадцать четыре тысячи кубометров, и оттуда поступала в систему ГВС. После постройки котельной — Горыныч приступил к постройке и подключению системы ГВС — в частности — провёл горячую воду в типографию, в магазин при типографии, и водяное отопление. Хотя сейчас был не сезон и батареи были попросту перекрыты — ночью можно было открутить вентиль и поддать тепла.

Важнейшим из того, что появилось в типографии — стал душ. Хотя водопровод, смесители, централизованное водоснабжение — изобрели ещё римляне — в нынешнее время их попросту не существовало — и это большое несчастье. В Типографии по плану изначально был душ — и теперь его включили — можно было помыться.

Дома с горячей водой и канализацией были построены вскоре после этого — тоже Горынычем — за высоким забором. По проекту — с внешней стороны владений нужно было построить доходные дома — что он и сделал. Это многоквартирные дома — причём в это время у людей было весьма странное представление о жилом пространстве — им мало десяти комнат — по крайней мере, некоторым.

Доходный — то есть многоквартирный дом, был построен — и их было аж семь штук. И все — четырёхэтажные, почти петербургские — с богато украшенными фасадами, и приятной глазу архитектурой — едва я прилетел в Москву — точнее приехал, прилетел то я не в город, конечно, сразу в глаза бросились эти многоэтажки. И я пошёл заглянуть внутрь.

Бог ты мой — горыныч постарался на славу — фасады домов были выдержаны в едином стиле — и такого стиля в европе и России тем более — никто не употреблял — это монументальные строения, в их внешности есть даже вычурность — над окнами были козырьки, фальш-колонны, лепнина, скульптуры, а внутри — эрмитаж. Натурально эрмитаж — высокие резные двери, за которыми начинался дворец — и хотя тут не было дворцовых пространств — вся обстановка кричала о необычайности — на полу плитка из мрамора, с чёрными полосами по краям — из гранита, полирована до зеркального блеска, высокие потолки, стены украшенные резьбой по дереву и камню, массивные люстры с газовым освещением... версаль.

Поднявшись по мраморной лестнице, я попал в просторный широкий коридор, из которого вели несколько дверей в квартиры. А в квартирах...

Нет, в квартирах всё прилично — мебель он решил сделать в духе классического стиля с ноткой гомосеков эпохи роккоко. По мне так вычурно слишком — паркет, арки вместо дверей, приличные пространства — спальни, кухня, ванная, уборная, главный зал, кабинет. Всё это обставлено очень детально и тщательно — тут было много чего из интерьерного. Картины, шкафы платьяные и книжные, и многое другое. Квартира хоть и небольшая — но Горыныч явно промахнулся с социальным статусом жильцов — потому что интерьеры эти были красивее, чем у типичной знатной особы — интерьер был отлично продуман — столы, диваны, кресла, камин в главном зале, и так — в каждой из квартир.

Впрочем, это меня занимало самую малость — для нужд типографии необходим был транспорт — и я начал усиленно думать, шевелить серыми клеточками, как организовать подвоз в Москву с базы огромное количество товаров — ведь я пообещал царю и сапоги, и другие товары — он конечно может послать туда подводы на лошадях — целый обоз, но толку то? База в без малого тридцати километрах от границ города. Лошадь по хорошей дороге делала километров семь-десять в час — скорость небольшая, иногда больше — если погнать, но с большим грузом — скорость невелика.

Выйдя в огромный двор — между стенкой типографии и стенами котельной был огромный бетонированный и асфальтированный плац, дороги внутри типографии тоже были асфальтированы и стояли на больших толстых железобетонных плитах фундамента.