Оттого, что еще вчера он мог на что-то рассчитывать... а сегодня все зависит от этого пойманного в объятия Чуда, которое даже пока и не подозревает о своей значимости уже не только для них с Тессой, но и для всего Рода. И неважно, что по законам Энейлиса, Рен все равно оставался пусть роскошной, но вещью. По законам Степи, которые Аслан чтил — этот Мелкий принадлежал теперь к семье таура Даута... И принудить юного воина к близким отношениям — это было бы слишком бесчестно.
Рени разглядывал свою заколку теперь даже более внимательно, чем когда впервые получил ее в руки, правда, уже без легкого трепета, а как-то более жадно, что ли, пытаясь угадать смыл символов, выжженных на кусочках выпуклой кожи, обхватывающей вставленную внутрь отшлифованную кость какого-то животного...
— Ой, Тесс, — спохватился парень, — ты-то не видела еще! Смотри, что мне Даут подарил!
— Смотрю... — вздохнула девушка, протягивая руку. Но не стала дотрагиваться до самой заколки, а перехватила державшие вещичку пальцы Рени, накрыв своими.
— Тебе не нравится? — разочарованно вытянулось лицо наложника.
— Да нет, нравится. Симпатичная вещица....
— Нет, Тесс. Я же вижу, она тебя расстраивает. Почему ты не любишь, когда мне кто-то что-то дарит? Тееесс? — потребовал парень ответа.
— Ну почему не люблю... Не обращай внимания, — отмахнулась девушка.
— Ты весь вечер расстроенная чем-то, да? — заметил Рени. — Я тебе столько всего порассказал... А ты даже ни разу не перебила, уточняя, — с легкой ноткой упрека продолжил парень.
— Может, ты просто сегодня превзошел в красноречии самого себя? — пошутил Аслан, решивший выручить жену. — Это что, плохо, что она тебя не перебивала?
— Не так уж и плохо, — вынужден был признать Ренальд. — просто я чувствую себя... словно я в чем-то провинился, но никак не возьму в толк, чем именно вызвано это неудовольствие? Аслан... Ты же сам меня отпустил пообщаться с Русом. Он ведь завтра утром уедет, и мы очень долго не увидимся... — невольно вздохнул наложник. — Я должен был сам догадаться, что пора домой, да?
— Нууу... — глубокомысленно протянул лаэр, оставив этот вопрос на совести парня.
— Я... я не понимаю... Я чувствую, когда вы со мной. А сегодня что-то не так...
— Я с тобой. Вот даже держу тебя, чтобы ты это чувствовал, — покачал головой Аслан. — И Тесса... Тесс, иди к нам ближе...
— Не волнуйся Котенок, я просто устала, — протянула девушка ладошку рабу, за которую он тут же уцепился. И их пальцы переплелись сначала крепко, словно подтверждая, что это не мираж, и потом едва соприкасаясь в легкой безостановочной хаотичной ласке.
— Так что там про заколку? — напомнил Рен, снова обращаясь к господину.
— Это символ того, что таур принял тебя в свою семью, Мелкий.
— Как это? Почему меня?
— Ну... почему, почему, — замялся Аслан.
— Да ладно, ты шутишь! — недоверчиво рассмеялся наложник. — Кто я и кто он! С чего вдруг мне такая честь? Я, конечно, помечтал, — признался Рен смущенно. — Ну ты уж слишком завернул. Скажи серьезно, Аслан!
— А я серьезно. Это не шутка, Ренальд. Ты ему подходишь. Своих детей у него больше не осталось.
— Вот теперь нашего мальчика залюбит, — мрачно заметила Тесса, полоснув по мужу взглядом, и поднялась на ноги.
— В смысле, "залюбит"? — всполошился Рен, машинально прижимаясь спиной к груди господина теснее, и накрывая обнимавшие его руки Аслана, своей ладонью. Впрочем, тут же устыдился своего порыва и постарался отодвинуться. Но варвар не отпустил.
— Ну скажешь тоже, — хмыкнул Аслан с упреком. — Не знаю, что ты себе вообразил, но в его возрасте и в его положении, со стороны Даута это именно платоническая любовь, и означает, что ты у него единственный родственник, для которого он ничего не пожалеет.
— Ничего? А зачем мне от него что-то? У меня и так все есть, — напрягся Рени. — Аслан? Тесс? Вы что, отказываетесь от меня? — через силу выдавил юноша, все-таки вывернувшись из-под рук господина и выжидающе требовательно уставившись на хозяина, потому что на Тессу смотреть у него не хватало духа. Если откажется она, то его мир, к которому он уже совсем привык, просто рухнет...
— И не подумаю отказываться! — быстро выпалила Тесса. — Что за бредовые подозрения?
— Аслан, я нервничаю. Объясни, пожалуйста, — попросил Рен дрогнувшим голосом.
— Мелкий... Котенок... — начал мяться лаэр.
Рени смотрел, не моргая, плотно сжав губы, и часто вздымающаяся грудь красноречиво говорили, насколько он взволнован. У Аслана самого зачастил пульс, и он себе прекрасно представлял, что творится с их мнительным Солнышком.
— Рен... Я от тебя не отказываюсь. Даже не надейся, — пошутил Аслан, мысленно проклиная себя за косноязычие.
Наложник шутку не оценил, лишь вычленив, что от него отказываться не собираются, облегченно перевел дыхание.
Тесса опустилась в кресло, нервно сцепив пальцы.
— Но понимаешь тут такое дело... — продолжил лаэр, расценив уход жены на заведомо превосходное по положению место, отчего он тут же почувствовал себя перед лицом строгих обвинителей и судий, как предательство с ее стороны. Ему и так тошно оправдываться. — Как бы тебе объяснить...
— Но, Аслан? — перебил юноша. — Или мне тебя уже называть только "мой господин"? — тихо прошептал Рени, стискивая в ладони подарок таура.
— Тьфу! Ну что же это такое! — рассердился лаэр. — Ну что еще опять за подозрения и нелепые предположения, Рен?!
— Ну, тогда просто успокой меня, бестолкового, и объясни по-человечески, что происходит? Я чувствую себя очень глупо, потому что, кажется, что всё, что касается меня, все понимают вокруг лучше, чем я сам. Я помню о своем положении. Беру в расчет, что до чего-то просто не дорос. Но...
— Все-все, я понял, — сдался Аслан, — Ты прав. Вкратце дело обстоит так, что теперь тебя приняли в Род, и тебе следует сделать татуировку.
— Как у Руслана?
— Почти, — уклончиво ответил Аслан
— Правда?! — обрадовано загорелись глаза Рени. И мальчишеская улыбка осветила нахмуренное лицо, преображая парня.
Даже Тесса не могла не улыбнуться. С тем, что надо сделать Родовую татуировку она была согласна. Пусть уж Рени принадлежит Роду, а не единолично этому тауру.
— Аслан... — вдруг посерьезнел наложник.
— Что?
— Она не такая будет, да?
— Да, не такая, и не совсем уж детская. Таур, вождь и другие воины видели, что ты умеешь уже сейчас. Так что не переживай, — снова развернул Аслан юношу к себе спиной и обнял.
Ему нужно было это ощущение того, что Рен здесь, рядом. И он готов был просидеть вот так и час, и даже больше. И говорить, и слушать... только не смотреть сейчас в ясные голубые глаза, требующие ответов. Потому что сегодня к серьезному обстоятельному разговору об участии Солнышка в производстве на свет детишек, он совершенно не готов. А то что он что-то недоговаривает, Рени обязательно почувствует... Врать не хотелось.
— И? — подала голос Тесса, беспощадно взглянув на мужа, отчего Рен снова напрягся:
— Это еще не все, да?
— Да, Котенок. Еще таур берет на себя заботу о твоем материальном благополучии.
— Ну это ты уже говорил. Аслан, Тесс? — обернулся он к девушке, протянув руку, подергал ее за подол платья, приглашая снова спуститься с кресла и присоединиться к ним на полу.
— Мне, правда, ничего не надо. Это даже как-то неправильно...
— Да нет, Солнышко, — вздохнула Тесса. — Я понимаю, о чем ты, милый. Тебе в этом доме нет отказа ни в чем, что тебе не навредит... Но у варваров свои правила. Ты же еще не полноправный воин Рода. За тебя отвечает семья... Твоя семья сейчас — это таур. Он достаточно богат, чтобы позволить себе...
— Но я думал... размечтался, дурачок, — опустил голову Рени, оборвав себя. — Все нормально, — тихо добавил он.
Руки парня безвольно скользнули вниз. И Аслан сразу почувствовал перемену. Если до этого Рени то замирал, то вертелся ужиком, но даже и не пытался отодвинуться. То сейчас он просто сдался. Нет, он тоже не стал вырываться или брыкаться, пытаясь встать и уйти, приняв оскорбленный вид. Просто теперь он принял объятия своего господина со словно нарочитой покорностью игрушки, всего лишь раба, не имеющего права голоса и, конечно же, не достойного даже мечтать о том, что он член их маленькой семьи.
Тесса тут же соскользнула вниз, придвинулась вплотную, положила руки на плечи Рени, пытаясь заглянуть парню в лицо:
— Вот что ты уже успел выдумать, скажи? Солнышко ты мое неразумное. Ну вот как с тобой быть, а? Никому мы тебя не отдадим, никто от тебя не отказывается, глупый. Наоборот, все больше желающих в родственники записаться. Сначала вот в Род тебя приняли, теперь и кровный родич объявился.
Рен вздохнул, высвободив свою руку из-под Аслановой, и обнял любимую госпожу:
— Почему так? Почему я своему родному дяде был не нужен, а чужому...
Девушка чмокнула расстроенного раба в кончик носа и быстро взглянула на мужа поверх головы наложника:
— Аслан, хватит мямлить. Объясни Рени, что он у нас особенный.
— Единственный и неповторимый, — иронично хмыкнул Ренальд.
— Вот именно. Только каждый вкладывает в это понятие разные смыслы.
— Таур Даут хочет оказать тебе честь, чтобы нанести еще и знак своей семьи. Это... даже не знаю, Рен, сумеешь ли ты понять. Я о подобном мог только мечтать, — осторожно произнес Аслан. — У меня только Родовая.
— Какую? Где? — загорелся Рени. — Когда???
— Тише, тише, — облегченно рассмеялся Аслан, погладив плечо наложника. — Скоро. Таур своего мастера пришлет... Вот здесь....
Ладонь лаэра переместилась на грудь юноши, "нарисовав" небольшой круг — здесь будет татуировка Рода, а вот здесь... — пальцы Аслана обвели замысловатые линии контура будущей татуировки от шеи, захватывая плечо, почти до локтя. Преподнося это помимо воли лаэра в виде внезапной ласки, почти с нежностью. Заставили Рени невольно замереть, заворожено отслеживая перемещения пальцев старшего парня, расслабляя.
Аслан не удержался, прижавшись щекой к его макушке, незаметно замедляя движение. И наложник, откинув голову ему на плечо, закрыл глаза. Пальцы Рени наощупь нашли ладонь Тессы. И девушка чуть сжала их, поняв этот жест-просьбу о поддержке. Но она не собиралась мешать мужу.
А пальцы Аслана продолжали скользить поверх рубашки Рени, снова переместились на грудь, нырнули за распахнутый ворот, попутно расстегнув еще пару пуговиц.
Ренальд, успокоившись насчет того, что он по-прежнему дорог своим господам, сам подставлялся под эту незамысловатую ласку. И очень удивлялся, что не прыгает до потолка от свалившегося на него счастья, неслыханной чести. Уже достаточно перенервничав, что кто-то собирается его лишить этой семьи, теперь наслаждался безмятежностью тепла камина и присутствия обоих господ, ставшими ему родными людьми, рядом. Юноше необходимо было подтверждение, что он любим именно ими.
А остальное уже было не столь важно. И выглядело просто волшебным сном, нежданным подарком, очередным резким поворотом его переменчивой судьбы. И если и не исполнится — то жаль, конечно. Но самое главное, что он был сейчас в центре внимания, посерединке. И Тесса, и Аслан — вот они рядом — незыблемый островок его личного понимания счастья и места в этом мире. Пусть и не амбициозно, зато очень уютно. Если бы он не стеснялся показать свою слабость, наверное, расплакался бы от переполнявших его эмоций, но теперь он не мог себе этого позволить — варвары не плачут...
— Рени, отличительные знаки наносить будет больно... — попыталась слегка прервать эту эйфорию Тесса, решив, что он так счастлив из-за татуировок, обещавших визуально сделать его более мужественным.
— Ну и все равно, — твердо ответил Рен.
— Аслан, обезболивающее-то хоть какое-нибудь будет? — не унималась девушка.
— Думаю, будет, — успокоил Аслан. — Таур умеет готовить много разных напитков...
— Я потерплю, Тесс, ты не переживай, — вскинулся Рени. — Подумать только! Тесс, ну Тесса же! — встрепенулся парень, обеспокоено заглядывая в глаза любимой. — Все будет хорошо. Я все стерплю, вот увидишь.
— Это вряд ли, — вздохнул Аслан. — Женщины на церемонию не допускаются.
— Жаль... — протянул Рени. И тут же про себя подумал, а, может, и хорошо. По крайней мере, она не увидит, как ему придется терпеть, и не будет переживать.
Он потянул руку девушки к своим губам, зажав ее пальчики своими, и трепетно перецеловал каждый.
Напряженность, возникшая при выяснении подробностей, сошла на нет. И сейчас все трое чувствовали легкое возбуждение. Пожалуй, самое время отправляться в кровать. Вот только Аслан был не в силах отлепиться от парня, продолжая уже все более настойчиво оглаживать чуть ли не мурлыкающего Рени, расслабившегося под его ладонями.
И руки лаэра уже забрались под расстегнутую наполовину рубашку, с удовольствием скользя по горячей гладкой коже, чувствуя упругую эластичность тренированных мышц вместо тощих ребер, какими щеголял Рени был еще несколько месяцев назад.
А еще, возможно, Аслан потому не мог оторваться, что знал — была произнесена только часть того, что он должен был сообщить о том, чего же на самом деле хотели таур и вождь. И сейчас, если перебраться в кроватку, Рени снова окажется у стены, придавленный его тяжелой рукой. А как быть насчет завтра? Захочет ли наложник вообще ночевать вместе с ними добровольно?
Аслан прижался губами к выставленной словно нарочно шее юноши, спуская рубаху с плеча Рени. Тесса тут же перехватила собравшийся в гармошку рукав и потянула вниз за манжет, разоблачая дальше. Лаэр лизнул парня за ухом, отчего тот смешно сморщился и передернул плечами:
— Щекотно...
Но варвар, не обращая внимания, снова лизнул наложника за ухом и прикусил губами мочку, заставив Рени замереть. Чуть отстранившись, заглянул в лицо. Полюбовался на затуманивающиеся удовольствием зрачки под полуприкрытыми ресницами. Почувствовал, как заколотилось сердце Котенка под его ладонью...
Было совершенно дикое желание продолжить. Приласкать затвердевшие комочки сосков, а потом спуститься на живот...
А лучше вообще опрокинуть Мелкого на спину, стащить ненужные тряпки и вылизать всего, словно настоящего котенка, наслаждаясь его смущением и неумением сопротивляться ответному желанию подставиться под практически невинные ласки...
Зацеловать... ну или немножко покусать — как уж получится... И то и другое видение возможного исхода, будоражило воображение хозяина Замка, заставляя попеременно захлебываться в волнах подкатывающего желания овладеть наложником немедленно и необъяснимой нежности к парню, заставляющей сдерживать себя... И это сейчас не имело ничего общего с запретом старших в Роду степняков.
Ренальд уже заерзал, пытаясь сесть поудобнее, чтобы его возбуждение не было так очевидно. И Аслан не стал усердствовать, провоцируя столь явно, и поумерил свой пыл, считая, что главное, не испугать Солнышко... пусть расслабится, не чувствуя немедленной угрозы.
Рени млел... Так хорошо оказалось вернуться домой и опуститься у камина рядом с непривычно задумчивой Тессой. Орис его шугнул из казармы варваров, и пришлось пробежаться по холодным дорожкам парка, не столько замерзнув, сколько подспудно чувствуя, что он и впрямь потерял счет времени и припозднился. И от этого неприятно тянуло холодком под ложечкой. Вызывать недовольство своих господ юноша не хотел.
